Independence Day

Как банально это ни звучало, работа всегда была местом, где Гермиона чувствовала себя собой. Она знала, чего от неё ожидают, и прекрасно справлялась с этими ожиданиями. К тому же ей нравилась её текущая должность одного из заместителей министра Кингсли. В своей должности ей приходилось сталкиваться с теми аспектами Магического мира, которые беспокоили её больше всего с момента, как она в него вступила, и исправлять их. И в основе своей Гермиона всегда решала проблемы. Но проблема заключалась в том, что когда она не знала, как решить проблему, то мало что оставалось, кроме как убежать. Вот она и убежала, уже как две недели она просиживала ночи и выходные в офисе, используя спешно придуманные отговорки типа: «я разрабатываю новый законопроект» или «разлила чернила по последней записке, нужно оставаться до поздна и переписывать все заново» - чтобы избежать возвращения в квартиру, которую она делила со своим парнем Роном. Это также было частью проблемы, потому что возвращение домой означало столкнуться с самой большой проблемой. Она и Рон встречались с тех пор, как закончилась война пять лет назад, и, хотя единственной проблемой, которую кто-либо, казалось бы, обнаружил в их отношениях, было то, что они еще не поженились, Гермиона вдруг осознала одну важную проблему, которую никто другой пока что не заметил. Однажды стараясь прийти домой раньше, вечером пятницы, что было ровно три недели назад, на ней было самое соблазнительное нижнее белье, которое она могла позволить себе купить без стеснения, и тщательно продуманная просьба попробовать добавить остроты в постели, вместо этого она обнаружила Рона с довольно длинноногой блондинкой, в которой она смутно узнала официантку из «Дырявого Котла», занимающимися тем, о чем она хотела попросить. Так что вместо этого она решила больше не совершать эту ошибку и проводить на работе больше времени, избегая проблем с её долголетним парнем, которому, судя по слухам, она стала девушкой не так давно, если верить слухам, которые она вдруг узнала благодаря осторожно сформулированному разговору с Лавандой. И признание этого вслух потребовало бы от нее переезда и объяснения всей ее семье и друзьям, почему ничего не получилось. Хуже всего было то, что она не могла понять - что именно пошло не так. Да, она работала, но, несмотря на это, последние две недели активно поддерживала баланс между работой и личной жизнью, брала все дни отпуска и проводила дома, уделяя достаточно времени вечеринкам, викторинам в пабах, матчам по квиддичу и семейным ужинам, которые так любил Рон. Начиная работать в министерстве, она даже взяла за правило уделять больше внимания и своей внешности, зная, что, хотя судить о ком-либо по внешности поверхностно, но если она собирается чего-то добиться на политической арене Министерства, ей придется представить нечто большее чем просто школьная всезнайка. Конечно, в их сексуальной жизни не было ничего экстраординарного, но таков был порядок вещей, не ею придуманный, и, в конце концов, она не совсем отказывалась исправить это. Когда она спросила его после плохо спланированного похода в маггловский кинотеатр на фильм, о котором Гермионе действительно стоило бы заранее узнать, чтобы избежать неловкости, Рон сказал, что все было просто замечательно и что только извращенцам и чудакам нравятся вещи, которые они видели в фильме, поэтому она не могла понять, по какой причине он мог ей изменять. Итак, не имея никаких представлений о решении проблем, Гермиона решила, что пока этого лучше избегать. Кроме того, у нее действительно было много работы, которую нужно было сделать. Легкий стук в дверь кабинета оторвал её от этой работы. Бросив беглый взгляд на часы прежде чем открыть, она была еще больше смущена, главным образом тем, что в офисе в 8:30 вечера пятницы будет кто-то еще. Взмахнув палочкой, когда она вернулась к настоящему законопроекту, который она на самом деле готовила, дверь открылась, и на пороге появился Кингсли, выглядевший почти таким же смущенным, как и она сама. Поскольку было очевидно, что они были единственными, кто остался в Министерстве, не считая, возможно, нескольких дежурных авроров несколькими этажами ниже, он отказался от официальной мантии, которую предпочитал на работе, рукава его светло-фиолетовой рубашки были подвернуты чуть выше локтей. — Не поздно ли? — спросил он, прислонившись к двери после того, как закрыл ее за собой. — Просто пытаюсь закончить этот черновик, думаю, я довольно близка к этому. Это не было ложью, она действительно была близка к завершению разработки этого неважного законопроекта, который, откровенно говоря, даже не увидит сессий Визенгамота до конца летних каникул через три полных месяца. Но Рон этого не знал, поэтому оправдание ему подошло. К сожалению, это не сработало так же хорошо с Кингсли, который был хорошо осведомлен об этом факте, чем заслужила его приподнятую бровь, когда он устремил на нее твердый, но пытливый взгляд. — Это, должно быть, законопроект о выделении дополнительного финансирования на выявление влияния материалов котла на качество зелий, да? — Любимый проект Перси, да, — она кивнула, понимая, насколько неубедительным было ее оправдание, когда его использовали по отношению к тому, кто знал лучше. — Значит, это одолжение твоему шурину, что ты проводишь все эти поздние вечера? Святая Цирцея, этот человек был неумолим. Неплохая черта характера, и, конечно, Гермиона не могла бы осуждать его за это, но когда эта неумолимость была направлена не на допрос Пожирателя Смерти сразу после войны или несогласованного голосования, стоящего на пути необходимого прогресса, а на неё, ей это понравилось гораздо меньше. Хотя это все равно было чертовски сексуально, отметила она, прежде чем смогла спросить, откуда взялась эта мысль; интенсивность его взгляда, целеустремленность, которую он вкладывал во всё, что делал. Честно говоря, это было чертовски удивительно — она практически не задыхалась от внимания в этот момент, особенно учитывая отсутствие такового у нее дома. Осознав, что она слишком долго не отвечает, она быстро произнесла нерешительное: «Не мой шурин,» — прежде чем вернуться к бумагам, разбросанным по ее столу. — Гермиона. Он придвинулся ближе, встав напротив неё перед её столом, его глубокий голос почти вибрирацией отдовался в ней, несмотря на то, что он лишь слегка понизил его. Она подняла глаза, слегка вздрогнув от внезапной близости и от того, как потемнели его глаза, когда он продолжал смотреть на неё тем же напряженным взглядом, как будто изучал её. Очевидно, что её ответ был не таким, как он ожидал. Не то чтобы она могла винить его, это был особенно нерешительный ответ, даже по её нынешним стандартам. — Почему, когда я спрашиваю, почему мой лучший чертов заместитель работает до полусмерти, практически живя в своем кабинете последние несколько недель, единственный ответ, который я получаю, — это неудачное оправдание по поводу совершенно неважного законопроекта, который не увидят месяцами, и контраргумент о том, что тот, кто должен тратить на это время, если он так ценит его, технически не является её шурином? Она почувствовала, что краснеет, убеждая себя, что это была совершенно нормальная реакция на то, что её поймали на жалком оправдании, или даже на беспрецедентную и неожиданную близость к объективно привлекательному мужчине, а не на какую-то более личную причину, которую она пока не была склонна озвучивать. На этот раз она ответила гораздо быстрее, повернувшись к нему спиной. — Я не уверена, министр. Почему самый завидный холостяк «Ведьмополитена» за последние 3 года подряд, с тех пор как Гарри женился, каждую ночь находится в офисе, чтобы заметить что-то подобное? Он засмеялся, тёплая улыбка, которая всегда помогала ей чувствовать себя непринуждённо даже во время хаоса войны, появилась на его лице, прежде чем наклониться, чтобы посмотреть ей в глаза. — Что ж, заместитель министра Грейнджер, я могу заверить вас, что вы могли бы сделать очень мало такого, чего бы я не заметил. Это был, конечно, не тот ответ, которого она ожидала. Сейчас, не после такой реплики, нельзя было бы оправдать румянец банальностями о физиологии и смущении. Он даже не намекнул, что ему может понравиться прикоснуться к ней, а она уже была более горячей, чем Рону удавалось заполучить ее за всё время их отношений. К счастью, Кингсли, казалось, не беспокоился о том, чтобы дождаться её ответа на этот раз. — Например, за две предшествующие пятницы ты рано ушла домой, выглядя несколько нервной, и взволнованной. Само по себе это вряд-ли можно назвать чем-то особенно примечательным, ваша работа, как всегда, исключительна, и нет ничего плохого в том, чтобы время от времени уходить пораньше, если дома есть более неотложные дела. Однако, на следующий день, когда я пришел довольно рано, чтобы забрать свои записи для речи, которую я должен был произнести на открытии нового крыла Святого Мунго днем, вы уже были здесь, вернувшись к работе. Вы не работаете по выходным, если только это не является абсолютно необходимым. — Министр Шеклболт, вы, кажется, слишком обращаете внимание на мой график работы. Мне следует беспокоиться? — она попробовала пошутить в ответ, что бы отвлечься от быстро нарастающего возбуждения. — Я провел годы в качестве главы департамента авроров, я довольно хорошо обучен замечать то, чего не замечают другие. Он сел напротив неё, опустившись в одно из кресел по другую сторону её стола, продолжая наблюдать за ней с тем же мрачным напряжением. — И что я заметил, мисс Грейнджер, это то, что вы довольно внезапно перестали заботиться о своём, как вы там по-маггловски выразились, балансе между работой и личной жизнью. И этот внезапный отъезд, по-видимому, совпал с тем, что казалось для вас довольно ожидаемым вечером, который, можно только предположить, прошел не совсем по плану, учитывая ваше присутствие в офисе субботним утром сразу после этого в той же одежде, в которой вы отправились домой накануне ночью. Сейчас вы довольно намеренно уточняете, что Перси Уизли не ваш шурин, хотя обычно вы бы посмеялись над чем-то подобным. Слегка наклонившись вперед в кресле, он продолжил, по-видимому, не подозревая о том, что Гермиона внезапно забыла, как дышать под интенсивностью его внимания. — Итак, скажи мне, Гермиона, — ее имя слетает с его губ, как мёд, сочное и протяжное, — Возможно ли, что что-то произошло в ту пятницу вечером? Что-то, что могло привести к вашей незаинтересованности в поддержании этого баланса с таким же пристальным вниманием, возможно, даже что-то, из-за чего вы менее склонны к недопониманию относительно того, насколько близки и преданны вы с Роном Уизли в данный момент? — Он изменяет мне, — выпалила она, осознав только после того, как сказала это, насколько неловко было признаваться в таких вещах Кингсли. Дело было даже не в том, что он был её боссом, что было достаточно плохо, но такой мужчина, как этот, великолепный, успешный, могущественный, явно никогда не был в положении, когда ему была знакома такая степень унижения. Всё, что сделало бы её признание, оттолкнуло бы его, и независимо от того, какое восхитительное напряжение которое нарастало между ними, заставляя её колебаться между желанием убежать домой и немедленно порвать с Роном, чтобы броситься во что бы то ни стало, и желанием никогда больше не покидать свой офис, если это означало получение такого внимания, исчезнет, как только это начнется. Ещё одна вещь в её жизни, которая оставила бы её неудовлетворенной, проворчала она. Посмотрев ему в глаза, она поняла, что ее опасения подтвердились. Напряженный, тёмный, голодный взгляд, который был в его глазах, сменился чем-то другим. Она не могла точно сказать, что именно, но это было холоднее, резче и решительно не так, как она хотела, чтобы такой мужчина смотрел на неё теперь, когда она почувствовала, на что похожа его страсть, когда она была сосредоточена на ней. Или, по крайней мере, она думала, что прочитала, скорее всего, она просто неправильно все поняла из-за разочарования в своей жизни. Но вместо упрёка или быстрого отмахивания, которого она ожидала, он встал, обошел стол, в то время как она инстинктивно развернула свой стул лицом к нему, опустился перед ней на одно колено, чтобы посмотреть ей в глаза, когда он приподнял её подбородок, чтобы встретиться с ней взглядом. — Какое же ничтожество тот дурак, что смотрит в другую сторону, когда перед ним такое совершенство. Ей снился сон. На самом деле это было единственное возможное объяснение этому, потому что ни при каком раскладе в реальном мире Кингсли Шеклболт, министр магии и, по-видимому, самый сексуальный мужчина, когда-либо ходивший по земле, даже дважды не взглянул бы на неё как на кого-то, кроме друга или коллеги. Огонь в его взгляде вспыхнул так же быстро, как и погас, и тепло, разливающееся в её животе, поднялось ему навстречу. Мужчине даже не нужно было прикасаться к ней, чтобы заставить ее почувствовать то, что она давно списала со счетов в своих отношениях! Проглотив нервы, она попыталась придумать ответ, что-нибудь, что не звучало бы совершенно банально или жалко, или иным образом рисковало бы прогнать эту замечательную фантазию, в которую она каким-то образом попала, но прежде чем она смогла, он убрал руку, наклонив голову, чтобы изучить ее реакцию. — Приношу свои извинения, если я неправильно истолковал ситуацию. Скажи только слово, и я вернусь в свой офис, и мы никогда больше не будем говорить об этом. Однако, если я ничего не перепутал, если это то, к чему вы были бы открыты для дальнейшего обсуждения… — Да, пожалуйста, — Гермиона прервала его. Ей не удалось придумать ничего оригинального или хотя бы вполовину такого сексуального, что он без особых усилий предлагал ей, но к черту это. Он знал, на что подписывался, когда пришел сюда, соблазняя её, и если это явно была фантазия, придуманная её чересчур богатым воображением и недостаточно удовлетворенным мозгом, тогда это действительно не имело бы значения, не так ли? Он усмехнулся, нежно коснувшись её щеки, встал, предлагая ей руку, которой только что заправил выбившийся локон ей за ухо. — Что ж, тогда, я думаю, нам лучше вернуться в мой офис и обсудить все дальше. С радостью взяв его за руку, Гермиона позволила отвести себя обратно в его кабинет, слегка ошеломленная пьянящей смесью желания и восхитительной неправильности всего этого. У неё были отношения со своим возлюбленным из Хогвартса, за которого все ожидали, что она выйдет замуж, и даже если он изменял ей, и она не получала от этого того, что ей было нужно, это было не то, что она могла просто игнорировать. Как и тот факт, что это был её босс, который вёл её обратно в свой офис из всех возможных мест, офис, в котором они регулярно проводила встречи, обсуждали последние события в международных делах за обедом. Чёрт возьми, неужели он ожидал, что она сможет сохранять спокойный, собранный вид для тех, кто сейчас даже не рассматривал возможность того, что он там трахнет её? К счастью, прежде чем её беспокойство взяло верх, они прибыли, и он закрыл дверь, подойдя к боковой панели, чтобы предложить ей стакан огневиски. Когда она взяла маленький бокал, он сел за свой стол, сходство позиций в обратном порядке с её собственным кабинетом, которое было всего несколько минут назад слегка обезоружило её, когда он жестом предложил ей тоже сесть и продолжил дискуссию, которую обещал. — Во-первых, я не очень привержен случайным связям. Если мы сделаем это, мы делаем это правильно. Я хочу ухаживать за тобой, Гермиона. Это то, что ты готова рассмотреть? Она покраснела, немного опустив глаза, прежде чем выпить глоток своего напитка, жар огневиски немного смягчил её нервы. - Я не против. Однако сейчас я нахожусь в отношениях. Не особо успешных, нужно заметить. Я еще не придумала, как бы мне уйти, так как мы живем вместе, и это немного сложно, но это не значит, что я не хочу уйти от него, это всего лишь вопрос нюансов. Нервно замолчав, она подняла глаза и увидела ту же напряженность в его глазах, как и раньше, он внимательно наблюдал за ней. — Это было бы вторым. Когда я ухаживаю за ведьмой, я не делюсь. Я понимаю, что это немного чересчур, учитывая, что я обратился к тебе, когда ты была увлечена в отношениях с кем-то другим, даже если на данный момент это всего лишь формальность. Однако, если мы решим, что это то, чего мы оба хотим, я бы попросил тебя покончить с ним начисто. Если вам нужно немного времени, чтобы разобраться с условиями жизни или как лучше всего сделать это безопасно, это нормально, пока это решается. Очевидно, что вы могли бы ожидать такой же лояльности от меня в ответ. Он сделал глоток своего напитка, продолжая наблюдать за ее реакцией. — Думаю, можно с уверенностью сказать, что у меня не возникло бы с этим проблем. Честно говоря, насколько я могу судить, мы расстались в тот момент, когда я застукала его в нашей постели с той девушкой, это просто вопрос уточнения деталей. — Значит, насколько тебя это касается, ты не связана узами? — Да, — осторожно ответила она, гадая, к чему он клонит. — И ты заинтересована в продолжении? Не просто в одноразовом увлечении, чтобы избавиться от своего разочарования, а в правильном ухаживании? — Да, — её нервозность начала исчезать, даже когда в её разум начало закрадываться ещё одно сомнение. «Хотя я была бы немного обеспокоена тем, как это сработает. Мы работаем вместе, и я как раз заканчиваю долгосрочные и громкие отношения, я бы не хотела, чтобы это вызвало проблемы у кого-либо из нас, будь то на работе или где-то ещё.» Его пристальный взгляд не отрывался от неё, пока он вставал, допивая остатки своего напитка, прежде чем снова обойти стол и подойти к ней, отставив стакан обратно на боковую панель. — Почти две трети волшебной Британии работают в министерстве, вряд ли было бы возможно запретить отношения на рабочем месте, не нанеся постоянного ущерба населению, — он подошел к ней, наклонился, чтобы нежно погладить ее по щеке, приподнял ее лицо, чтобы посмотреть на него. — А что касается времени, ты сказала, что, насколько тебе известно, ты одинока уже две недели. Помимо этого, эти вещи не совсем неслыханны. Я понимаю, что в наши дни они немного реже встречаются в маггловском обществе, или на них смотрят свысока, но это одно из преимуществ ухаживания. Большая часть волшебного общества будет довольна тем, что вы только что получили более выгодное предложение, особенно если они уже задавались вопросом, почему он не удосужился сделать предложение должным образом после всего этого времени или узнали, что у него была интрижка. — О, - Гермиона пробормотала, — Ну, в таком случае. Она замолчала, быстро допив свой напиток, прежде чем поставить бокал на стол и, оглянувшись на него, обвила руками его шею, притягивая к себе для обжигающего поцелуя. Его язык просил о проникновении в её рот, и она охотно выполнила это требование, обмякая в его объятиях и слегка всхлипывая, желание, которое росло в ней, больше не удовлетворялось её молчанием. Сильные руки обхватили её, нежно приподнимая, пока её ноги не обвились вокруг его талии, чтобы он мог усадить её на свой стол. Когда они оторвались друг от друга, чтобы глотнуть воздуха, он оставался рядом с ней, крепко прижимая её к себе, когда он встал между её ног, губами скользнув вниз по её шее. — Что тебе нравится? — Хм? - Гермиона промычала, не совсем уверенная, что правильно расслышала его в своем нынешнем, слегка ошеломленном состоянии. — Что тебе нравится? — повторил он, поцелуи вдоль её шеи становились более настойчивыми, хотя он все еще был осторожен, чтобы не оставить на ней следов, пока его руки крепко сжимали ее бедра, пальцы дразняще водили кругами по ее бедрам. — Научи меня, как любить тебя. Гермиона снова оказалась в растерянности. Как она должна была научить его, как заставить ее чувствовать себя хорошо, когда она даже сама в этом не была уверена? Она, конечно, следила за собой на протяжении многих лет, но ни годы, проведенные с Роном, ни ее короткая интрижка с Виктором никогда не вызывали у нее реакции, большей, чем слегка приятная. После реакции Рона на даже идею о том, чтобы подарить наслаждение женщине, она, по сути, отказалась от мысли о собственном оргазме с помощью партнера, особенно с учетом того, как он дал понять, что любому волшебнику эта идея была бы отвратительна, и, что еще хуже, был сбит с толку представлением о том, что ведьмы тоже должны получать удовольствие от секса. Так как же она собиралась сказать Кингсли, чего она хотела, когда она едва знала себя, и единственные идеи, которые у нее были, были явно совершенно отталкивающими для более сексуально подавленного волшебного общества? Его поцелуи прекратились, и она посмотрела на него, задаваясь вопросом, что она сделала не так, видя, что он смотрит на нее с беспокойством. — Гермиона, что-то не так? Если ты передумала, это прекрасно, но мне нужно знать. Я не затаскиваю в постель невольных ведьм, но если это просто из-за того, что вам что-то не нравится, я бы предпочел знать, чтобы я мог исправить проблему. Искренность его заботы тронула ее, помогая найти слова для ответа, хотя она все еще беспокоилась о том, как он это воспримет. — Нет, я действительно хочу продолжать, и пока все в порядке. Я просто немного потерялась в своих мыслях, вот и все, извини. — В этом нет ничего такого, о чем стоило бы сожалеть, любовь моя, но я хотел бы знать, что тебе нужно, чтобы выбраться из твоей блестящей головы в это великолепное тело. Он возобновил свои нежные ласки, с легкостью возвращая ее в более расслабленное состояние, пока она обдумывала свой следующий ответ. — Я действительно не знаю, как ответить на ваш вопрос. Раньше такого никогда не случалось с партнером, и я не уверена, что то, что меня интересует, действительно было бы вам интересно. Кингсли сделал паузу, снова глядя на нее с беспокойством, хотя и тихо рассмеялся. — Чем ты можешь быть увлечена, о чем, по-твоему, я бы не подумал? Гермиона, я заинтересован в тебе, это означает, что я заинтересован в твоем удовольствии. Если ты говоришь мне, что единственный способ, которым я могу тебя отделать, — это перегнуть тебя через этот стол и трахать до тех пор, пока у тебя не начнут мерещиться звезды, или что я должен одеться как один из твоих чертовых профессоров и сказать тебе, что ты была хорошей девочкой для меня, или наоборот, если уж на то пошло, это нормально, мне просто нужно знать. Настала очередь Гермионы рассмеяться, когда она отвечала, но это был не тихий смешок, а скорее насыщенный смех, от которого ее слегка трясло, когда она пыталась собраться с духом, чтобы ответить. — Я не смеюсь над тобой, просто я имею в виду, что я это хорошо поняла. Когда она захихикала, его глаза снова потемнели, и он понизил голос. — О, ты догадалася. Догадалась, о чем я хотел бы знать? — Его руки начали медленно двигаться вверх от ее бедер, на мгновение нежно обхватив ее полные груди, прежде чем нежно сжать их. Продолжая движение вверх, он начал медленно и методично расстегивать ее блузку. — Возможно, ты решила, что я просто хотел поскорее сменить тему, как тот незрелый шут, на которого ты тратила все свое драгоценное время и не удосужился позаботиться о том, получаешь ли ты от этого удовольствие? Или ты думала, что все волшебники скучные и чопорные, и ни о чем другом, кроме какой-нибудь миссионерской позе или, возможно, недоделанной дрочки, если тебе повезет, не могло быть и речи. О… Кингсли замолчал, поскольку его медленное раздевание раскрыло другую тайну Гермионы, позволяющую ей справиться умершей личной жизнью: нижнее белье. Решив, что неосторожность и отсутствие интереса Рона не испортят первое, что заставило ее почувствовать себя немного сексуальной, она вернулась в магазин, в который заходила перед своим злополучным планом на свидание, и купила еще несколько комплектов, каждый смелее предыдущего, чтобы носить каждый день для придания уверенности. По пятницам, в годовщину откровения о том, что, возможно, она не была проблемой в ее депрессивной личной жизни, она стала еще больше повышать ставки, и она никогда не была этому так рада, как этому, когда увидела, каким практически благоговейным взглядом Кингсли смотрел на ее прозрачное золотисто-кружевное бюстье, его пальцы скользили по элегантному кружеву, прежде чем пробежаться по черной окантовке чашечек. — Что ж, мисс Грейнджер, это сюрприз. Возможно, это и к лучшему, если бы я знал, что мой заместитель министра вальсирует по офису в таком наряде, я бы заполучил тебя много лет назад, будь проклят твой никчемный изменник — парень. Ее хихиканье перешло в протяжный стон, когда он наклонил голову, его рот обхватил один из ее сосков через бюстгальтер, нежно посасывая, пока он дразнил другой пальцем. — Кингсли, пожалуйста, еще. — ахнула она, внезапно затаив дыхание, когда его другая рука продолжила движение вниз по ее груди, быстро справляясь с остальной частью блузки, когда он снял ее. — Хотя не похоже, что ты была бы сильно против. Я не уверен, что меня больше интересует, эта коварная черта, о которой я ранее не подозревал, или есть ли что-то подходящее для этого прекрасного предмета под твоей хорошенькой юбочкой. Мягко оттолкнув его, чтобы она могла встать, Гермиона на мгновение сползла со стола, сняла юбку-карандаш, обнажив золотисто-черные стринги, которые идеально сочетались с бюстье. Почувствовав себя ободренной своим возбуждением и его заявлениями, она решила испытать удачу, дразняще проведя рукой по его груди, прежде чем обхватить его четко очерченную эрекцию через штаны. Она быстро провела своими дразнящими пальцами вверх по его телу, расстегивая его рубашку в одно с помощью магии не прибегая к помощи палочки. — Ну, я думаю, что я уже ответила на ваш второй вопрос, но что касается первого, я сделал много коварных вещей, о которых вы не могли знать. Если это то, что поможет вам, я был бы более чем счастлив рассказать о том, как я месяц держал назойливую репортершу в банке, пока она не научилась хорошим манерам, или, если вы предпочитаете что-то более свежее, я полагаю, всегда есть история о купании нагишом во время девичника Джинни, потому что она забыла упомянуть, что это будет на чертовом пляже, поэтому я не взял купальник. Замолчав, когда она добралась до его брюк, она начала медленно расстегивать ремень, вытаскивая его из петель, прежде чем потянуться к пуговице его ширинки. Однако, прежде чем она смогла это сделать, ее встретило рычание, ее рассказ явно возымел желаемый эффект, когда он поднял ее обратно на стол, усадил на край и широко раздвинул ей ноги. Встав между ними, он снова быстро и жадно поцеловал ее, прежде чем двинуться вниз по ее телу, ненадолго остановившись, чтобы снова поцеловать ее шею и грудь. — Умная ведьма, в будущем мне придется позаимствовать эту тактику. — Внезапно он опустился перед ней на колени, провел пальцем по ее разрезу через тонкое кружево, поднял его и поднес ко рту, прежде чем нежно пососать. — И тебе придется сказать мне, где кто-то покупает подобную одежду, потому что, к сожалению, мне придется заменить это для тебя. — Не дожидаясь ответа, он опустил голову к ее влагалищу, остановившись только для того, чтобы пробормотать что-то свое, разрезая тонкую черную ниточку, преграждающую ему доступ к ней. — Не волнуйся, у меня более чем достаточно денег, чтобы купить тебе по одному такому на каждый день месяца, при условии, что ты пообещаешь смоделировать их для меня. Пытаясь подразнить его в ответ, Гермиона сумела выдавить: — Я не совсем уверена, что это было бы очень полезно для выполнения здешней работы … — К сожалению, она не смогла закончить свои поддразнивания, прежде чем сорваться на стон, когда его язык повторил движение своего пальца до этого, несколько раз проведя по ее киске, прежде чем обхватить ее клитор, описывая вокруг него быстрые круги. — О боги, Кингсли. Он застонал, вибрации от нее только сильнее возбудили ее, поскольку она продолжала хныкать. — Вот и все, принцесса, мне нравится вот так слышать свое имя на твоих губах. Почти так же сильно, как тебе, кажется, нравится, когда эту милую маленькую пизду вылизывают. Это правда любимая? Тебе нравится, когда мой рот на твоей пизде? Снова погрузившись в нее, он продолжил лизать и посасывать, срывая с ее губ новые стоны каждым движением своего языка. — Черт, да, Кингсли, мне это нравится. Мне нравится чувствовать твой рот на моей пизде, пожалуйста, еще. Мне нужно еще! Он был только рад услужить, нежно посасывая ее клитор, когда она почувствовала, как его палец начал надавливать на ее отверстие, легко проскальзывая внутрь, слегка подергиваясь, прежде чем он вытащил его обратно, секунду, когда он снова вошел в нее. — Ты такая чертовски мокрая для меня, любимая, черт возьми, ты будешь чувствовать себя фантастически, обхватывая мой член. — Пожалуйста, пожалуйста, Кингсли, мне это нужно, ты мне нужен, черт возьми, так близко, мне, мне нужно… Она затихла в своих стонах. — Ну же, любимая, скажи мне, что тебе нужно. Ты хочешь кончить для меня, я это чувствую, скажи мне, что тебе нужно для этого, принцесса. Третий палец присоединился к остальным, широко раздвинув ее, когда он нежно раздвинул их, как ножницы, прежде чем загнуть вверх, чтобы коснуться ее самого чувствительного места, даже когда его губы вернулись к ее клитору, чередуя поглаживание ее киски и посасывание ее клитора, когда она извивалась под его вниманием. — Черт возьми, Кингсли! — Она выкрикнула его имя, когда кончала, ее ноги дрожали, когда она потянулась назад, пытаясь удержаться немного вертикально на его столе. После еще нескольких ленивых облизываний он медленно вытащил из нее пальцы, засунул их в рот, чтобы обсосать дочиста, прежде чем щелкнуть ими, когда встал, полностью снимая ее порванные стринги. — Уизли был гребаным идиотом, что оставил эту идеальную пизду неудовлетворенной даже на ночь. Как у тебя дела, любимая, у тебя еще есть энергия для большего? Он внимательно наблюдал за ней, просовывая руку в брюки, явно более чем готовый овладеть ею, но достаточно джентльменский, чтобы дать ей шанс сначала немного спуститься, если ей это нужно. К счастью, ему не нужно было ждать, поскольку она прикусила губу, ее ошеломленный взгляд прояснился достаточно, чтобы позволить ей наблюдать, как он потирает свой член голодным взглядом, любое подобие ее прежней нервозности явно ушло после оргазма, который он только что подарил ей. — Боги, да Кингсли, давай, достань это и трахни меня уже. Я хочу увидеть свой новый член. В конце концов, мне обещали обновление. Он усмехнулся, быстро снимая брюки и нижнее белье, обнажая самый большой член, который Гермиона когда-либо видела. Ее глаза расширились, когда она увидела это, даже его большая рука едва обхватила его, когда он сжал кулак, его глаза не отрывались от нее, пока он делал это. — И каков вердикт, любимая? Довольна ли моя принцесса своим новым членом? Она прикусила губу, слегка всхлипывая при мысли о том, что это внутри нее. Она знала, что цифры были в ее пользу, и он, безусловно, был более внимательным, чем любой из ее предыдущих любовников, поэтому, по крайней мере, она полагала, что он позаботится о том, чтобы для нее все было хорошо. Именно это заставило ее принять решение, поскольку она решила воспользоваться идеей, которую он ранее подал ей в голову, и действовать в соответствии с ней. Спрыгнув с его стола, она подмигнула на его слегка растерянное выражение лица, прежде чем наклониться над ним, слегка покачивая своей дерзкой круглой попкой, когда она посмотрела на него в ответ. — Очень приятно. Что бы ты сказал на то, чтобы, как ты выразился, нагнуть меня над этим столом и трахать до тех пор, пока я не увижу звезды? — Ты казался довольно взволнованным этой идеей, и поскольку ты был так добр ко мне, я полагаю, это меньшее, что я могу сделать. Прежде чем она смогла продолжить свои поддразнивания или спросить, правильно ли она поняла его реакцию, он оказался позади нее, прижимаясь к ней, когда просунул свой член между ее ног, потираясь об нее несколько раз, пока не покрылся ее соками. — Будь осторожна в своих желаниях, принцесса, потому что я всегда рад дать тебе именно то, о чем ты просишь. Не дожидаясь больше ни секунды, он толкнулся в нее, остановившись после того, как первые несколько дюймов вошли в нее, слегка застонав. — Святая, блядь, Цирцея любимая, у тебя самая тугая пизда, которую я когда-либо чувствовал. Всхлипывая, когда она почувствовала, что растягивается вокруг него, Гермиона была уверена, что это была одновременно лучшая и худшая идея, которая у нее когда-либо была. Она собиралась наслаждаться каждой секундой этого, это было чертовски точно, но если он когда-нибудь решит, что она ему надоела или он хочет кого-то другого, она будет опустошена. Она никак не могла заменить то, что он заставлял ее чувствовать, и она едва приняла его. Прижимаясь к нему бедрами, она застонала. — Черт, Кингсли, пожалуйста, мне нужно больше. Ты нужен мне. Давай, я знаю, у тебя есть еще член для меня, наполни эту маленькую тугую пизду, сделай ее своей. Слегка зарычав, он толкнулся вперед, полностью заполняя ее, когда она громко застонала, чувствуя себя растянутой вокруг массивного члена, погруженного в нее по самую рукоятку. — Ты нуждающаяся малышка, не так ли? Все в порядке, принцесса, я с удовольствием накормлю тебя, дам тебе то, в чем ты нуждаешься. Может быть, когда мы закончим, мне тоже придется наполнить твой грязный рот, посмотреть, будут ли эти губы так же красиво обхватывать мой член, как твоя пизда. Он медленно отодвигался, пока снова почти полностью не вышел из нее, исторгая стон из ее губ от пустоты, прежде чем снова врезаться в нее. Он продолжал в том же грубом темпе, трахая ее быстрее и жестче, чем она когда-либо чувствовала. Протянув руку, чтобы схватить ее за бедра, он удерживал ее на месте, даже когда один палец надавил на ее клитор, грубо потирая его, пока она не почувствовала, что кончает вокруг него, его имя слетело с ее губ, когда она застонала. — Вот и все, принцесса, кончай на мой член. Я хочу, чтобы у меня на полу была лужа, когда мы закончим, любимая. Ты можешь сделать это для меня? Грубость его действий в сочетании с нежностью его слов заставили ее растаять. Она знала, что у нее останутся синяки на бедрах от неоднократных ударов о его стол, но ей было уже все равно, когда он почти без усилий вызвал у нее еще один оргазм. Это было похоже на то, что он хвастался, подумала она. Она сказала ему, что ни одному из ее прошлых любовников не удалось довести ее до оргазма ни разу, и вот он уговаривает ее всю ночь без малейших признаков передышки. Всхлипывая, она рухнула на его стол, ее дрожащие ноги не могли поддерживать ее после постоянного удовольствия, которое она испытывала, но его руки крепко держали ее. — Кингсли! Черт возьми, это слишком, я, я не могу. Ты меня погубишь! — Она взвыла, когда ее пронзил четвертый оргазм, быстро выполнив его обещание заставить ее увидеть звезды, поскольку он продолжал глубоко входить в нее, чередуя подбадривающий шепот и похвалу с более грязными разговорами в сочетании, которое, казалось, было идеально разработано, чтобы заставить ее раствориться в удовольствии, которое он ей дарил, даже когда ее слова оказывали на него тот же эффект. — Правильно, принцесса, я собираюсь разрушить эту идеальную маленькую пизду. Теперь ты моя, любимая, я же говорил тебе, что не делюсь. Теперь эта пизда моя, так что тебе лучше начать привыкать к этому, потому что с этого момента я собираюсь проводить каждую ночь, заставляя тебя вот так выкрикивать мое имя. Ты так хорошо справляешься со мной, принцесса, я знаю, это много, но ты так хорошо принимаешь мой член. К черту любовь, ты как будто создана для меня, создана для того, чтобы принимать мой член. У тебя есть еще один для меня, принцесса? Я уже близко, но мне нужно почувствовать, как ты кончаешь еще раз для меня. С очередным всхлипом Гермиона оттолкнулась от него, используя остатки энергии, которые у нее оставались, умоляя о большем. — Пожалуйста, пожалуйста, Кингсли, мне это нужно. Пожалуйста, сделай меня своей, я хочу быть твоей, черт возьми! Когда она застонала, она почувствовала, что снова начинает кончать для него, небольшое изменение угла, предложенное ее движениями, прижимало его к ней так, что она не могла удержаться, чтобы не упасть через край. Еще до того, как она достигла своего последнего оргазма за ночь, она почувствовала, что он сбился с ритма, почти присоединившись к ней в ее ошеломленном состоянии полного блаженства. — Да, вот и все, любимая, вот и все. Конечно, ты моя принцесса, ты думаешь, я отпущу тебя, узнав, что у идеальной ведьмы тоже идеальная пизда? Я твой настолько, насколько ты моя, любимая. К черту Гермиону, ты подходишь мне как гребаная перчатка. С этими словами он запнулся, еще раз выкрикнув ее имя, когда излился в нее, рухнул на нее, когда затих. Через мгновение он мягко выскользнул из нее, прошептав очищающее заклинание над ними обоими, нежно лаская ее, когда она лежала, склонившись над его столом, полностью истощенная. — Гермиона? С тобой все в порядке, любимая? Она повернулась, чтобы посмотреть на него, слегка поскуливая, когда напрягала свои измученные мышцы. — О, я более чем в порядке. К черту Кингсли, это был лучший секс, который у меня когда-либо был. Мы определенно займемся этим снова. Мы можем сделать это снова, верно? Нервно глядя на него, он улыбнулся, его собственное нервное выражение сменилось ослепительной улыбкой, появившейся на его лице, когда он наклонился, поцеловав ее в лоб, прежде чем нежно поднять. — Совершенно точно, любимая. Я не просто так говорил, тебе лучше быть готовой ко многому, потому что я не думаю, что смогу прожить ночь, не видя тебя такой. А пока я отведу тебя в постель. Этого было достаточно, чтобы вывести ее из оцепенения, ее глаза расширились, когда она переваривала его слова. — Кингсли, ты не можешь! Если ты приведешь меня обратно в мою квартиру в таком виде… Когда она замолчала, он рассмеялся, нежно поцеловав ее, прежде чем направиться к камину. — Нет, я беру тебя в свою постель. Нашу кровать. Я не настолько жесток, даже если думаю, что этот маленький ублюдок заслужил это, проведя пять лет, не сумев сделать даже самого минимального, только для того, чтобы сбежать и изменять тебе, как будто ты была не лучше, чем он когда-либо заслуживал все это чертово время. Мы можем заскочить к вам утром, чтобы забрать ваши вещи и сообщить ему хорошие новости. Удовлетворенная его ответом, Гермиона позволила себе слегка задремать в его объятиях, ее усталость от долгих рабочих дней и невероятного секса, который у нее только что был, победили ее опасения. В конце концов, все они могли подождать до утра.

***

Оглядываясь назад, она подумала, что все это было немного нелепо. Ее опасения по поводу того, что Рон изменил ей в чем-то из-за проблемы в ее прежних отношениях, ее смирение с совершенно посредственной сексуальной жизнью в обмен на жизнь, которую, казалось, ожидали от нее все остальные, даже ее беспокойство о том, что она будет делать, если уйдет от него, не говоря уже о том, чтобы уйти к другому мужчине столь высокого ранга, как министр магии. Но, несмотря на все ее тревоги, впервые в жизни она была рада сказать, что оказалась неправа по всем пунктам. Появиться в ее квартире на следующее утро после ее первой ночи с Кингсли, выглядящей очень хорошо оттраханной, было не совсем легко, особенно когда Рон ворвался в гостиную, требуя рассказать, где она была, только для того, чтобы увидеть, как Кингсли обнимает ее и начинает собирать вещи. После того, как она довольно многозначительно сообщила ему, что ей известно о его другой девушке и что она надеется, что они будут так же счастливы вместе, как она сейчас, хотя он, казалось, был не очень доволен тем, что вынужден молча кипеть, позволяя ей быстро и безболезненно собрать вещи, хотя она не сомневалась, что отчасти это было связано с могуществом бывшего аврора, помогающий ей собирать вещи, продолжающий бросать острые взгляды на Рона каждый раз, когда тот, казалось, был склонен доставить ей неприятности. И когда она переехала в гостевую спальню Кингсли, всего на несколько дней, пока она обдумывала свой следующий шаг, ей действительно следовало знать, что этот шаг приведет ее только через коридор в хозяйскую спальню. Как сказала Джинни после того, как Гермионе и Гарри удалось успокоить ее, когда она услышала историю о том, почему Гермиона и Рон расстались, иногда, ты просто знаешь, что делаешь все правильно и нет ничего более правильного, чем великолепный мужчина, желающий и способный заставить тебя кончить для него 5 раз в вашу первую совместную ночь. Реакция общественности тоже была явно менее жестокой, чем она была готова после своих предыдущих стычек с Ритой. Она получила ожидаемый вопль от Молли, жалующейся на то, что та разбила сердце ее сыну, сбежав с другим мужчиной, но прошла всего неделя или около того, прежде чем ей объяснили, почему это произошло, и она получила извинения, что было совершенно неожиданно. Более ожидаемой была реакция близнецов, которые явно услышали от Джинни свою версию событий, если взорвавшийся конверт, который засыпал гостиную Кингсли блестками и воздушными шарами и продолжал выкрикивать поздравления в довольно вульгарных выражениях в течение целых двух часов, прежде чем им удалось его заткнуть, был чем-то таким, от чего можно было радоваться. Однако общественность в целом была довольна тем, о чем и говорил Кингсли, что, поскольку отношения Гермионы явно никуда не двигались, если учитываять что прошло 5 лет без помолвки, а Кингсли предложил ухаживания и явно был лучшим предложением для нее. Нужно было признать что иногда в консервативности Волшебного общества было что-то хорошее. Первоначальный шок прошел на удивление быстро, и теперь, спустя полтора года, Гермиона не могла быть счастливее, и благодарна судьбе что в тот вечер отбросила осторожность. Или, по крайней мере, так она думала. Однако Кингсли знал лучше, поскольку он аккуратно положил коробочку с кольцом в карман своего блейзера, прежде чем скрыть ее маскирующим заклинанием. В тот вечер у них были планы встретиться с обеими семьями за рождественским ужином, на котором ему пришлось бы присутствовать, в конце концов, их новая традиция устраивать настоящий волшебный сочельник у его родителей, за которым следует настоящее магловское Рождество у нее, была не тем, что он был готов испортить из-за несвоевременного сюрприза, даже такого хорошего, как этот. Но как только ужин был съеден, ему удалось подкупить свою младшую сестру, чтобы она помогла с несколькими стратегически расположенными веточками омелы, и он был полон решимости выполнить свое обещание, данное в их первую ночь вместе, и сделать Гермиону своей.