Плачущая симфония

– Вы кого-то любили? Ваши песни, они, они прекрасны. Я- я не могу подобрать слов, чтобы описать эмоции при прослушивании. Фин внимательно следит за русоволосым парнишкой, в восхищении воспаряющем добрые слова. Он активно и ломано жестикулирует, пытаясь объясниться, а на лице его, кажется, проступает серьёзный румянец. Не в интересах Фина выслеживать красные оттенки в тёмном помещении случайных слушателей, но здесь он это уследил. Но слушателей у него не так много, особенно столь впечатлительных. Он не мог отказать в праве задержаться на чудном явлении и не уделить времени этому вьюнцу. Знакомиться с новыми людьми ему, тем не менее, всегда нравилось. Как бы не болело его сердце, но ощущать внутренний мир случайных прохожих давало ему новый глоток воздуха. Новый цвет на побитой картине. Мальчишка юн (хоть Фин и сам был не стар, ему 27, но этот, наверное, от силы колледж окончил), умилительно впечатлителен и так девственен. Совсем не тронут враждебным миром и его смертоносными атаками. Совсем как он, когда только встретил Кэт. – Как тебя зовут? – Кристиан, – послушно отвечает парень. – Я, на самом деле, с Нью-Джерси, не то, что бы постоянно, но я приезжаю сюда, по делам или чтобы послушать вас, – его руки хаотично поглаживали карманы джинс то спереди, то сзади, и Фин думал, что неловкость, подобная этой, так молода. С каких-то потаённых глубин это отзывается тревогой за другого. – Я тебе не безразличен. Почему тебе нравится моя музыка? Кристиан мнётся, сводит брови, пытаясь уместить все преодолеваемые за долгое время чувства в кучу. – Ну, она, она такая чувственная. Живая. Искренняя. Я.. Я.. ненавижу фальш, которой донельзя много вокруг. Люди совсем очерствели. – Моя музыка болезненная. Моё сердце кровоточит, ты не видишь, Крис? Не стоит такими вещами увлекаться, а то мир вокруг начнёт разрушаться. – Я... – парень решает высказаться, как есть. На попятную. – Вы мне нравитесь, Фин Дженкинс, загадочный исполнитель в Gilberty Sunset Rock. Не знаю почему, но мне хочется узнать вас ближе. Фин добродушно хмыкает, даже не стараясь загружать себя лишними вопросами о причинах и мотивах смелого заявления. Просто хочется сказать: «Какой же смертный чудак».

***

Кристиан идёт по тёмным улицам, волоча ноги, сжимаясь в кокон, а сердце его готово разорваться. Это боль... Она невыносима. Травма, нанесённая душе, саднит, каждый орган нарывает, а горячие слёзы, как бы не удерживались, стекают наружу. Он старательно терпит, но тело содрогается, отдаётся тряской и покалыванием – никакая куртка не остановит возрастающую внутри агонию. Оболочка трещит по швам, только частицы разума ещё удерживают его на бренной земле. В концертном зале певец поёт неизменную, казалось, музыку – не особо внимательные слушатели и не видят разницы в трагичном сетлисте бывалого августа и сейчас. Впервые за долгое время по лицу певца стекает новая слеза, когда голова обращается вверх, к прожекторам. В глазах происходит прояснение. Цикл не остановить. Он будет лишь обновляться.