Не вампир

Дазай сидел на полу, глядя в направленное в его лицо дуло пистолета. Прогремел выстрел, и правое плечо Осаму обожгло болью. — А-а-а-а! Тварь! Больно же! — скрипя зубами, выругался Дазай, глядя в красные глаза вампира, которые не выражали никаких эмоций. — Куда ты, вообще, целишься, косоглазый? Вампир, как и следовало ожидать, оставил вопрос без ответа, вновь поднимая руку с пистолетом и направляя его на Дазая. — Теперь-то он точно не промахнётся, — послышался из динамика довольный голос Достоевского. — Как же всё погано, — скривившись, произнёс Осаму. — Фёдор унизил, всё болит, и, в придачу ко всему, Чуя решил меня пристрелить. — Похоже, идей у тебя не осталось? — Как знать? Вдруг я выдам сейчас глубокую, проникновенную речь, и чудодейственная сила дружбы вернёт Чуе рассудок? — Ну хорошо. Вперёд. — Чуя, очнись, — обратился к вампиру Дазай. — Наша судьбоносная связь не может оборваться вот так. Ведь наша с тобой... — проникновенную речь Осаму прервал звук выстрела, жгучая боль по центру лба — это то, что почувствовал эспер, прежде чем встретиться затылком со стеной и упасть на пол... — Эй, вставай, придурок! Достоевский ушёл, — прозвучал недовольный голос Чуи через пару минут, однако Осаму не спешил открывать глаза, и Чуя пнул его ногой в живот. — Хорош придуриваться. — Чу-уя, какой же ты садист! — возмущённо выпалил Дазай, с трудом принимая сидячее положение и всё же открывая глаза, при этом он невольно застонал. — Это же был твой план, идиот, — усмехнулся Накахара. — В него не входил выстрел в плечо и моё избиение после ухода Федора. — Но всё ведь прошло отлично, и он поверил. Ты хорошо играл свою роль и так натурально изображал покойника, что я уже сам начал переживать, правильно ли рассчитал время полёта пули. — Надо же! Чуечка за меня переживал? Не может быть! Ушам не верю! — Твой сарказм неуместен. Была б моя воля, я бы тебя убил на самом деле, — сказал Чуя, скривившись. — Но я не могу ослушаться приказа босса. — Да ладно! У тебя был прекрасный шанс это сделать и наконец осуществить мою мечту. — Заткнись! — А помнишь сколько раз мы проделывали подобный фокус в мафии? — Ещё бы не помнить! Однажды ты так взбесил меня, что я реально чуть тебя не пристрелил, Дазай. Даже не знаю, что меня остановило в тот день, когда я впервые пальнул в твою тупую бошку. Я никогда не забуду твой взгляд: ты обосрался в тот момент, признай, и попрощался с жизнью. — Я лишь играл, как и сегодня. Ведь знал, что ты меня не убьёшь. — Знал он, рассказывай. — Чу-уя, мне известно на что ты способен, когда используешь дар. Я не сомневался ни секунды, что ты остановишь пулю в последний момент. — Может быть, я зря это сделал? — Чё-орт! — протянул Осаму. — Нога болит и плечо, да и голова раскалывается. — Хорош ныть, Дазай. Чуя присел на пол рядом с Осаму и ощупал его сломанную ногу, отчего тот поморщился, сказав: — Поосторожнее. — Неженка! Нужно заняться твоей ногой и ранами, пока ты не сдох от потери крови. Немного отойдя от Дазая, Чуя засветился красным и протянул руку вперёд ко лбу Осаму, но не коснулся его и извлёк пулю из головы напарника на расстоянии при помощи Смутной Печали, отчего тот айкнул. — Терпи, — буркнул Накахара, осматривая простреленное плечо Дазая, к счастью для последнего, пуля прошла навылет и её не пришлось вытаскивать. — Жизненно важные органы, артерии и кость не задеты. Сейчас, — сказал Чуя и куда-то ушёл. Вернулся он через пару минут, держа в руках довольно большой металлический чемоданчик, который дал ему босс, отправляя в Мэрсо. Открыв его, Чуя извлёк из него антисептик и бинты, после чего обработал раны Дазая, наложив повязку на плечо. Так как рана на лбу была неглубокая и больше не кровоточила, голову Осаму бинтовать он не стал. В чемодане также находился аппарат для фиксации костей, в разобранном виде. Закатив штанину Дазая, Чуя попытался руками вправить кость, так как перелом был со смещением. Когда что-то щёлкнуло, Дазай, сжав зубы, приглушённо вскрикнул. — Терпи, — снова сказал Накахара, прощупывая сломанную конечность Дазая, желая удостовериться в том, что вправил кость как следует. — Сейчас будет больно. Сиди и не дёргайся, иначе придётся всю работу проделывать заново, — предупредил Накахара, протирая ногу Осаму спиртом, который также находился в чемодане. Взяв в руки стяжные стержни и засветившись красным, он заметил испуганный взгляд Дазая и усмехнулся. — Чуя, может, не надо-о-о?.. — последнее слово Осаму провыл, так как Чуя вогнал стержни в его ногу все одновременно, мгновенно ввинчивая их в кость. — А-а-а-а! — не смог сдержать крика Дазай, но всё же ему удалось не дёрнуться, последовав совету напарника, при этом он лишь сжал кулаки. — Бля-адь! Больно-о-о! — Понимаю, — произнёс Накахара, и в его взгляде на мгновенье промелькнуло сочувствие. Взяв в руки фиксирующие кольца, он скрепил их со стержнями. — Готово, — заключил Чуя и обработал раны на ноге Осаму, в тех местах, где спицы вошли в повреждённую конечность, антисептиком. — Считай, что я сделал тебе внешний остеосинтез. — Попробуй встать. — Хирург, еби его мать, — недовольно буркнул Дазай, а Чуя склонился к нему, подставляя своё плечо. Опершись о него, Осаму смог подняться на ноги и даже сделал несколько шагов, не без помощи Чуи. — Попробую сам, — произнёс Дазай. — Может, тебе обезболивающее вколоть? — улыбнувшись, предложил Чуя. — Что? Так у тебя есть обезболивающее? — спросил Дазай, возмущённо глядя на Накахару. — Есть, — невозмутимо ответил тот, доставая из кармана куртки шприц. — А раньше нельзя было сказать? Перед тем, как вонзил в мою ногу с десяток штырей. — Ты знаешь, Дазай, я совсем забыл о нём. — Я слышал о том, что у карликов мозг размером с горошину, но, если честно, думал, что слухи врут. Как выяснилось, они довольно правдивы. — Если ты сейчас не заткнёшься, останешься без обезболивающего, — пригрозил Чуя, на что Дазай просто сказал: — Молчу. Чуя приспустил штаны Осаму вместе с нижним бельём и протёр правую его ягодицу спиртовой салфеткой, после чего сделал ему инъекцию, эту процедуру Дазай выдержал довольно стойко, даже не поморщившись. Через пару минут Дазай медленно направился в сторону второго лифта, Накахара последовал за ним. Однако не дойдя до него несколько десятков метров, Дазай толкнул дверь какой-то комнаты, открывая её и проходя внутрь. Комната оказалась прачечной. В ней находилось множество сушилок, на них висела белая тюремная форма, точно такая же, какая была и на нём. Взяв один комплект, Дазай, не стесняясь Чуи, стоявшего в проходе и с любопытством поглядывающего на него, снял свою окровавленную одежду и облачился в чистую, попросив Накахару поддержать его, когда переодевал штаны. — Может, тебе ещё трусы помочь поменять? — буркнул тот, но всё же подошёл к Дазаю и приобнял его за талию. — Нашёл время. — Хочу предстать перед лицом врага во всей красе, — усмехнулся Дазай. — Ну-ну. Наконец, Дазаю удалось сменить штаны, и напарники снова направились к лифту. Эффектное появление Дазая перед Фёдором, в тот момент, когда он, считая себя победителем, готовился к вылету, и за мгновение до этого полученная от вампира рана, повергли Достоевского в шок. Недолгое объяснение Осаму произошедшего, и того, как именно он выжил, несмотря на выстрел в голову, а также демонстрация Чуей врагу контактных линз, благодаря которым его невозможно было отличить от настоящего вампира, обескуражили Фёдора окончательно. Пока Накахара пытался оторвать клыки, приклеенные ему боссом собственноручно, тихо матерясь, потому что они не снимались, Дазай поднял с земли чемоданчик с противоядием и отошёл в сторону, провожая взглядом поднимающийся в воздух вертолёт. — Блядь! Не получается, — всё ещё матерился Накахара, дёргая себя за клыки, на что Осаму лишь усмехнулся. Услышав грохот от врезавшегося в здание вертолёта, Чуя оставил своё занятие и поднялся на ноги, наблюдая за тем, как машина падает вниз и разбивается, а после взрывается. — Ну как? Малокровный придурок помер? — спросил Чуя Дазая, тот извлёк из-под обломков руку Фёдора и произнёс: — Да. Фёдор определённо мёртв. Вручив Гоголю руку Достоевского, Дазай подошёл к Чуе, тот был удивлён, что напарник не сыплет остротами, на что Осаму сказал, что не хочет, а потом добавил: — Нужно проверить как там Сигма и забрать его. — Так всё было ради этого? Весь твой замороченный план? — Конечно. Ведь ты мог убить Федора сотни раз, пока находился рядом с ним. Но мне нужно было, чтобы Сигма кое-что сделал. Только он мог считать информацию с Достоевского и узнать о его планах. — Какой теперь в этом смысл? — У Достоевского были и остаются сообщники, и даже его смерть не означает, что план перестанет работать. — Понятно, — протянул Накахара и добавил: — Тогда пойдём. — Подожди, — Осаму открыл чемоданчик, который держал в руках, и сделал себе укол противоядия, после чего проговорил: — Теперь можно идти. Гоголь остался снаружи, а Чуя с Дазаем вернулись в тюрьму. Подойдя к лифту, Осаму нажал кнопку вызова и двери тут же открылись, так как лифт был на их этаже. Чуя сделал шаг по направлению к кабине, но Дазай неожиданно схватил его за руку, разворачивая лицом к себе, со словами: — Подожди. Накахара с непониманием посмотрел на Дазая, а тот произнёс: — Я хотел сказать тебе спасибо за то, что спас во время падения лифта, иначе я бы не выжил. — А? — Чуя с недоверием посмотрел на Осаму, ожидая, что тот скажет какую-то колкость в своей обычной манере, но Дазай казался искренним и даже не думал шутить. — Благодарность от тебя? Не верю. — Я правда тебе благодарен и даже не злюсь за плечо. — Да неужели? — спросил Чуя, подумав про себя, что всё это не похоже на Дазая, о чём и сказал вслух. — Нам нечего с тобой делить, Чуя, — ответил Осаму. — По крайней мере в этот момент и мне жаль, что у нас сложились непростые отношения, но я никогда не испытывал к тебе ненависти, да ты, наверное, и сам об этом знаешь. — Зачем ты мне сейчас это говоришь? Спустя столько лет. Всю жизнь, что знакомы, мы лишь скандалили и дрались и к чему теперь этот разговор? — Но ведь не всегда между нами было всё так плохо, временами мы находили общий язык, и я бы сказал, что бывали моменты единения душ. — Дазай взял Чую за вторую руку и провёл пальцами по его ладони, Накахара смотрел удивлённо и даже растерянно, не пытаясь высвободиться, а Осаму продолжал: — Я хочу наладить с тобой отношения. Тем более что после побега мне придётся вернуться в мафию, ведь теперь меня объявят в международный розыск. — Что? Вернуться в мафию? Только не это! Дазай, даже не думай. — Это не мой выбор. Мне просто больше некуда идти. К тому же, босс и директор, как ты помнишь, заключили сделку о переводе одного из сотрудников Агентства в Портовую Мафию. Огай хотел бы забрать Йосано, но она не выдержит работу под началом Мори в эмоциональном плане, поэтому наши начальники обсудили кандидатуру будущего мафиози и сошлись на моей. — Не смей возвращаться в мафию! — грозно прошипел Накахара. — Иначе этот лифт тоже отправится в полёт, и на этот раз я не стану тебя спасать. — Да ладно! Чу-уя, мы оба знаем, что ты меня не убьёшь, даже если бы не приказ босса, ты бы никогда этого не сделал, впрочем, как и я. Мы через многое с тобой прошли, и это не могло не оставить свой след в наших с тобой жизнях. Я понимаю, что ты злишься на меня, считая предателем, но всё вернётся на круги своя, обещаю, я больше тебя не предам, — произнося эту речь, Дазай неотрывно смотрел в голубые озёра, а затем вдруг обнял Чую, притягивая к себе, и накрыл его губы поцелуем, от которого у Накахары кругом пошла голова. Нахлынули воспоминания и, казалось, забытые чувства вновь овладели исполнителем с непреодолимой силой. Мысли из головы выветрились, оставляя лишь одну: «Это Дазай, и он рядом». Как часто Накахара представлял этот момент в своих мечтах и не счесть, но сейчас происходящее казалось ему за гранью реальности. Сердце Чуи колотилось в груди с бешеной скоростью, и он сам слышал его отзвук в собственных ушах; дыхание сбилось, а кожа раскраснелась. Дазай целовал нежно, но настойчиво, проникая в рот любовника языком всё глубже, зарываясь пальцами в рыжие волосы, оглаживая затылок парня. Не соображая что делает, Чуя принялся страстно отвечать на поцелуй, прижимая к себе Осаму всё сильнее. Однако в какой-то момент в голову пришла мысль о том, что они с Дазаем уже не подростки, прошло столько лет после того, как напарник так его целовал в последний раз, и вспомнилось его предательство, отчего сердце Чуи пронзила острая боль. После ухода Дазая из мафии, Накахаре пришлось непросто. Он долгие годы не мог его забыть, но сейчас, когда, казалось, ему удалось это сделать и начать новую жизнь, Дазай вновь зачем-то бередил старые раны. С трудом пересилив себя и справившись с возбуждением, Накахара разорвал поцелуй и с силой оттолкнул от себя Дазая. — Неужели ты думаешь, что твоё возвращение в мафию вернёт так же и меня в твою постель?! — спросил эспер, гневно сверкнув на Осаму глазами, когда немного восстановил дыхание. — Этому не бывать! — Я уверен, что так и будет, Чуя, — проговорил Дазай, неотрывно глядя в голубые озёра. — Я знаю, что ты не забыл меня и по-прежнему любишь. — Что?! — вскричал Накахара и толкнул Дазая в левое плечо, с трудом преодолев желание толкнуть в правое, где была рана. От удара тот влип в стену, стукнувшись о неё затылком. — Чу-уя! — возмущённо протянул Дазай. — Ну сколько можно? Тебе не кажется, что сегодня мне и так досталось? — Видимо, не достаточно, — буркнул Накахара, проходя в лифт. — Поехали уже. Но предупреждаю сразу: держись от меня на расстоянии. А полезешь ко мне ещё раз, пожалеешь. — Какие мы грозные, — усмехнулся Дазай, становясь напротив Чуи. — Ты почти не изменился, Чуя. Всё так же угрожаешь и готов избить, но я-то знаю правду: что ты на самом деле ко мне чувствуешь, и почему проявляешь агрессию. — Просто заткнись! — Ладно, — вдруг сдался Дазай. — Вернёмся к этому разговору, когда будем в Йокогаме. Кстати, вертолёт прибудет через час. Накахара ничего не ответил, лишь фыркнул, а Дазай нажал кнопку нужного этажа. Пройдя в комнату, в которой Достоевский оставил Сигму, Дазай склонился над ним, прощупывая пульс. — Жив, — сказал он, бинтуя рану от ножевого ранения на боку у Сигмы. — Но в отключке. Переизбыток информации, что ли? Вряд ли он очнётся в ближайшее время, поэтому, Чуя, тебе придётся его нести. — Чего? — возмутился Накахара. — Ну не мне же его тащить со своими ранами и ногой? Я и так передвигаюсь с трудом. Фыркнув, Чуя активировал способность и закинул Сигму на своё плечо, снова направившись к лифту. Когда поднялись на поверхность, Накахара положил Сигму на землю, и они с Дазаем присели на скамейку. Гоголя нигде не было видно, вероятно, он покинул Мэрсо, воспользовавшись своей способностью. В ожидании вертолёта, Чуя с Осаму сидели на лавочке, а потом Дазай положил руку на его плечо, приобнимая, но Накахара поспешил сбросить её и отсел от него на другой край скамьи. — Вредина, — буркнул Дазай, подсаживаясь ближе и кладя руку на колено эспера. — Слышь, Дазай, — возмутился Накахара. — Я же тебя предупреждал: не лезь ко мне. — Почему? — невинно поинтересовался Осаму. — Потому что между нами давно всё кончено и больше ничего никогда не будет. — Да ладно тебе, Чуя. Согласен, я скотина. Да, поступил подло, причём я понимаю, что поступал так не раз и... — Дазай замялся, будто пытался подобрать слова, а Чуя, хмуря брови, смотрел на него выжидающе, наконец, Осаму выдал: — Я прошу у тебя прощения за это. — Лучше заткнись, Дазай, — ответил Накахара. — Я не верю ни одному твоему слову и знаю для чего ты всё это говоришь. — Для чего же? Ну-ка просвети меня, милый. — Не прикидывайся идиотом. Хотя тебе и прикидываться не надо. — Почему? — Дазай удивлённо вскинул правую бровь, а Накахара фыркнул. — У тебя ничего не выйдет, — сказал он. Послышался шум от вращения винта вертолёта, и эсперы посмотрели вверх. Вертолёт начал снижение, его лопасти создавали мощнейший поток воздуха, обдавая им напарников, отчего волосы Чуи и Дазая красиво развевались на ветру. Когда вертолёт сел, из его кабины вышли несколько мафиози, они погрузили на борт бессознательного Сигму, после чего в кабину забрались Чуя и Дазай.

***

Вертолёт с эсперами приземлился прямо в порту возле главной высотки мафии, победителей встречали чуть ли не с фанфарами, и даже сам Огай вышел им навстречу. — Как всё прошло? — задал вопрос напарникам босс, когда они покинули кабину вертолёта. — Почти идеально, — ответил Осаму. — Почти? — переспросил Мори. Дазай встретился взглядом с Чуей, который, несомненно, понял, что означает это «почти» из уст Дазая, а также его хитрый прищур. Чуя и сам не знал для чего произвёл тот выстрел в плечо Осаму, поддавшись какому-то странному порыву или слишком войдя в роль, а может быть, просто хотел отыграться на Дазае за всё, что было в прошлом. Накахара вспомнил крик боли Осаму, и как он на него посмотрел в тот момент. Вздёрнув подбородок вверх, он отвернулся от напарника, пытаясь скрыть довольную ухмылку, а тот добавил: — Просто сопутствующий ущерб, а в остальном всё прошло отлично, Мори-сан, в соответствии с планом. — Прекрасно, — сказал Мори. — Жду от вас обоих отчёты в самое ближайшее время. Отнесите Сигму в наш лазарет, и ты, Дазай, пройди на осмотр. Нужно сделать рентген твоей ноги. Осаму кивнул и пошёл вслед за боссом, а Чуя направился в свой кабинет. Сделав Дазаю рентген, Мори сказал, что Чуя справился со своей задачей отлично и никаких дополнительных мер по лечению ноги Осаму сейчас не требуется, правда вколол ему обезболивающее. — Интересно, как долго он тренировался этому, и на ком? — поинтересовался Дазай. — Пару месяцев, точно. А тренировался на бойцах. В Портовой Мафии недостатка в травмах и увечьях никогда не было, особенно учитывая последние события. Мори подошёл к шкафчику и извлёк из него какие-то таблетки, после чего передал их Дазаю. — Возьми антибиотик, на всякий случай тебе стоит принимать его первые пять дней. Пей два раза в день и никакого алкоголя. — Угу, — кивнул Осаму, а босс, строго на него посмотрев, добавил: — Я серьёзно. Алкоголь исключи из своего рациона полностью на эти пять дней, а ещё принимай витамины, — босс протянул Дазаю ещё одну упаковку таблеток. — Они помогут срастись костям быстрее. — Хорошо, босс, — сказал Осаму, вставая с кушетки и направляясь к выходу. — Подожди, — остановил его Огай и, подойдя ближе, хлопнул по правому плечу, со словами: — Молодцы, хорошо поработали. Заметив, как Дазай поморщился от боли, Мори произнёс: — А это, наверное, и есть твой «сопутствующий ущерб»? — Верно, — кивнул Дазай. — Почему сразу не показал рану? — Чуя обработал. И если он прекрасно справился с переломом, то с ранением в плечо, тем более. — И всё же я посмотрю, — сказал босс. — Присядь на кушетку. Осаму вздохнул, но выполнил приказ босса. — Сам снимешь или помочь? — спросил Мори, видя, что Дазай не спешит оголять торс. — Сам справлюсь, — ответил Осаму, раздеваясь до пояса. Мори размотал бинты и на всякий случай заново обработал рану, сказав: — Это ведь Чуя выстрелил тебе в плечо? Зачем? Этот выстрел в план не входил. — Да с чего вы взяли, Мори-сан, что это Чуя? — А с того, что, если бы в тебя стрелял Достоевский, он вряд ли бы случайно так «промахнулся». — Не понимаю. — Пуля прошла сквозь мягкие ткани, не задев ни кость, ни артерии. Я знаю, что у вас с Чуей сложные отношения, и он сделал это намеренно, но рана не несёт в себе даже минимальную угрозу для жизни. — Вы правы, босс, — произнёс Дазай. — Но этот выстрел был необходим, чтобы Достоевский не усомнился в своей победе. — Ну-ну, — проронил Мори, накладывая на плечо Осаму новую повязку. — Иди, отчёт пиши. — Отчёт? Но, босс, я сегодня ужасно устал, к тому же у меня очень сильно болят раны. Давайте я завтра сдам вам отчёт. — Этот отчёт необходим мне сегодня, и это не обсуждается, Дазай. Осаму тяжело вздохнул и направился к выходу, но его остановил голос Мори: — Возьми мобилу, ключи от своего старого кабинета, служебной квартиры и машины. Дазай обернулся к боссу и вытянул руку вперёд, повернув её ладонью вверх, в следующую секунду в неё легла связка ключей, а потом Огай передал ему мобильный телефон. Пройдя в свой кабинет, Осаму осмотрелся по сторонам: здесь всё было как прежде, будто бы он только вчера покинул мафию и никого, кроме него в этих стенах больше не было. В то же время в кабинете царил полный порядок: нигде не было даже пылинки. Правда на столе стоял новый ноутбук, Дазай подошёл к нему и включил. Ноутбук действительно оказался совсем новым, даже пароль на нём установлен не был, и Дазай невольно усмехнулся, произнеся: — Да, ты основательно готовился к моему возвращению, Мори-сан. Осаму подошёл к встроенному в стену шкафу-купе и раздвинул дверцы, вытаскивая из него новый дорогущий костюм-тройку и плащ чёрного цвета. Выйдя из кабинета, Дазай закрыл его на замок и направился в кабинет Чуи, который находился рядом. Постучав в дверь, Осаму услышал уставший голос напарника: — Кого там чёрт принёс? — Меня, — ответил Дазай, проходя внутрь. Увидев его, Накахара, который удобно развалился на диване, удивлённо приподнял левую бровь, произнеся: — Неужели ты стучишь? И вообще, какого чёрта тебе тут понадобилось? — Да так, мы ведь не закончили разговор, — проговорил Осаму, обратив внимание на то, что от клыков Чуя наконец-то избавился. — А по-моему закончили. — Я бы так не сказал, — с этими словами Дазай подошёл к дивану и, присев рядом с Чуей, положил свою руку на его живот, поглаживая. От такой наглости Накахара опешил и не сразу нашёлся, что сказать, но затем сбросил руку бывшего любовника, резко сев на диване. — Твоя наглость и бесцеремонность имеют какой-то предел, чёртов Дазай? — Ты же знаешь, что нет, Чуя, — с придыханием произнёс новоиспечённая правая рука босса Портовой Мафии, придвигаясь к Чуе ближе, обдавая его шею горячим дыханием. От его хрипловатого бархатистого голоса и томного взгляда бездонных карих глаз у Накахары перехватило дыхание, сердце пропустило удар, а затем заколотилось, как ненормальное. Чую бросило в жар, а внизу живота что-то сладко заныло. Осаму приблизил свои губы к губам напарника, а у того словно земля ушла из-под ног и голова закружилась, когда он ощутил на своих устах дыхание человека, которого пытался забыть все эти годы, но видимо, так и не смог. Пытаясь сбросить с себя наваждение, Чуя тряхнул головой, а когда немного отпустило, он резко вскочил с дивана, выкрикнув: — Убирайся! Дазай лишь усмехнулся на эту реплику напарника, прекрасно понимая какое имеет на него влияние и всегда имел. Что же касается Накахары, то он тоже всё это понимал не хуже: Дазай мог быть чертовски обаятельным, если хотел, и даже с ним, несмотря на то, что они по большей части всегда скандалили; Осаму мог через пять минут после ссоры подойти к Чуе и поцеловать его, а тот потом сам не понимал, почему так быстро сдался; Накахара хоть и злился на любовника, но никогда не мог ему отказать, особенно, если тот включал мачо, а делал он это всегда отменно. Такие отношения тяготили Чую, ведь он понимал, что для Дазая ничего не значит, а вот Дазай значил для него в то время очень много. Наверное, он был влюблён в Осаму, и тот это тоже знал, ведь читал людей как открытые книги и умело манипулировал кем угодно, при желании. Накахара помнил, как непросто всегда ему было с Дазаем, ведь тот не считал, что у него есть обязательства перед любовником и имел других партнёров, чего никогда особо не скрывал. Чуя об этом тоже знал, и, конечно, ужасно ревновал и бесился в то время, однако не хотел, чтобы Дазай лишь уверился в его чувствах к себе, поэтому ни разу не упрекнул его в измене, пытаясь сделать вид, что ему всё равно. Хотя, порой, когда избивал Осаму, то делал это, в большей степени, из-за его любовных похождений, а не острого языка. Чуя часто думал, когда ещё Дазай находился в мафии, о том, чтобы прекратить эти токсичные отношения, и даже пытался переключиться на кого-то другого, однако напрасно. Время от времени он заводил романы на стороне, но быстро понимал, что и этот партнёр или партнёрша не сможет сравниться с Дазаем и заменить его. А однажды Осаму застал Накахару в постели с другим. Он ничего не сказал Чуе в тот день, просто молча ушёл, это произошло за месяц до того, как Дазай покинул организацию. Осаму не пытался поговорить с Чуей о произошедшем, вообще, сделал вид, что ничего такого не было, даже когда Чуя сам завёл разговор о своей измене, но больше между ними близости не случилось ни разу. Накахара не решился сделать первый шаг к примирению, гордость не позволяла, хотя ему не хватало Дазая, его горячих поцелуев, жарких объятий и безумных ночей, проведенных с любовником, а потом Осаму ушёл из мафии, и вот тогда жизнь Чуи превратилась настоящий ад. Он не мог допустить повторения истории, после того, как только научился жить без Дазая. Осаму поднялся с дивана и медленно подошёл к Чуе, неотрывно глядя в голубые озёра своими карими омутами, улыбаясь. Накахара начал пятиться назад, пока не упёрся задом в стол, а Дазай неожиданно резко притянул его к себе, накрывая губы любовника своими, проникая языком в рот всё глубже, вытворяя в нём что-то невообразимое. И вновь Чуя ощутил, как земля уходит у него из под ног, голова идёт кругом, внизу живота порхают какие-то странные бабочки, а сердце колотится так быстро и громко, что кажется его стук слышен далеко за пределами кабинета. Руки Дазая заскользили по спине Чуи, поднимая в нём горячую волну возбуждения, а губы продолжали целовать то с нежностью, то со страстью. Дыхание обоих парней окончательно сбилось, а кожа раскраснелась от нахлынувшего желания и чувств. Не выдержав, Накахара со стоном зарылся пальцами в каштановые пряди волос любовника и принялся страстно отвечать на поцелуй, который вскоре пришлось разорвать, так как обоим парням не хватило воздуха. Губы Дазая по-прежнему находились слишком близко к губам Чуи, и тот ощущал горячее дыхание напарника, которое обжигало и сводило с ума, а взгляд затуманенных пеленой страсти карих глаз пронизывал до дрожи, будто гипнотизируя и лишая сил к борьбе. — Я скучал, — Осаму прошептал эти слова настолько тихо, что Чуя, скорее, прочитал их по его губам, чем услышал, тем более, что громкий стук собственного сердца, отдающийся в ушах, заглушал сейчас любые звуки. От слов Дазая у Чуи сердце ёкнуло в груди и заколотилось ещё быстрее. Дыхание Накахары по-прежнему не восстановилось, а пальцы, которые всё ещё были в волосах Осаму почему-то подрагивали, возможно, от волнения. — Я тоже, — почти беззвучно прошептал Чуя, решив отбросить сомнения, не в силах более бороться со своими чувствами. Дазай снова накрыл его губы своими, целуя страстно и горячо. Оглаживая разгорячённые тела друг друга, обнимаясь и целуясь, парни переместились на диван. Чуя быстро освободил Дазая от тюремной формы, с усмешкой сказав: — Ты бы хоть переоделся, что ли. — Я собирался, но мне было лень, — последовал ответ, а затем пальцы Осаму потянулись к пиджаку Накахары, расстёгивая на нём пуговицы и сбрасывая его на пол, а за ним и жилет (Чуя в отличии от Дазая одежду сменил, как только приехал). Расстегнув рубашку любовника, Дазай отправил её вслед за пиджаком и жилетом, за ней последовали и брюки Накахары. Стянув с Чуи боксёры, Дазай завалил его на диван, нависая над парнем, и провёл пальцами по его щеке, неотрывно глядя в лазурные глаза, а затем вновь впился в его губы жадным поцелуем, оглаживая руками плечи и спину, упираясь между бёдер Чуи своим стояком. Дыхание обоих окончательно сбилось, а сердца, казалось, готовы были выскочить из груди. Оторвавшись от желанных губ, Осаму принялся осыпать поцелуями шею любовника, ощущая, как по собственной спине скользят тёплые ладони. Дазай, спускаясь ниже, целовал грудь и живот Накахары, оставляя на нём влажные дорожки от языка, оглаживая руками бёдра. Чувствуя возбуждение партнёра и срывая с его губ протяжные стоны, он затянул в рот головку истекающего члена и начал посасывать, массируя пальцами яички, пошло причмокивая губами. Накахара прогнулся в спине, издав громкий стон, когда Дазай, протолкнув в него смазанный лубрикантом палец, начал им двигать, массируя простату. Осаму не забыл тело любовника, несмотря на то, что они с ним четыре года не были вместе, и помнил каждую эрогенную зону, вновь, как и в прежние времена, доводя Чую до безумия, лишь стоило тому попасть в его руки. Выпустив член Накахары изо рта, Осаму добавил ещё один палец, толкаясь вперёд и снова цепляя простату, наблюдая за лицом партнёра и бурей чувств и эмоций, которые в этот момент без труда читались на нём. Чуя резко двинул бёдрами вперёд, со стоном насаживаясь на пальцы сильнее, а Дазай развёл их в стороны в виде ножниц, растягивая партнёра, затем свёл вместе, толкаясь внутрь глубже и вновь разводя в стороны. Накахара подрагивал и постанывал, двигаясь навстречу руке Осаму, ощущая, что уже на грани, однако и Дазай это тоже понял. Не желая, чтобы любовник кончил раньше времени, он принялся толкаться в него под другим углом, просто растягивая, но больше не цепляя простату, отчего Чуя недовольно застонал. — Ты всегда был таким нетерпеливым, милый, — с придыханием произнёс Дазай, добавляя ещё один палец. — Но я не хочу испортить этот момент, а наоборот, хочу сделать так, чтобы он остался в нашей памяти навсегда, так же как и первый раз. — А ты был всегда таким болтливым, даже во время секса, что мне просто хочется заткнуть твой рот членом и заставить сосать до посинения. — О-о-о! Какие у тебя фантазии, однако. — Заткнись и вставь уже. Дазай двинул рукой в последний раз и вытащил из Чуи пальцы, укладываясь на спину, со словами: — Тогда вставь сам, я не могу делать резких движений. Накахара не заставил упрашивать себя дважды и тут же оседлал Дазая, спросив: — Где смазка? Кстати, где ты её взял? — У Мори стащил, пока был в медпункте, — ответил Осаму, улыбнувшись и передавая смазку Чуе, чувствуя, как он наносит её на его член. Поёрзав задницей, Накахара направил рукой орган партнёра так, чтобы его головка упиралась в дырку и опустился вниз, со стоном принимая в себя крупный член любовника полностью, прикрыв от удовольствия глаза, ощущая абсолютную заполненность внутри. Сжав ягодицы Чуи руками и потянув его на себя, Дазай резко вскинул бёдра вверх, проникая в него без остатка. Накахара вскрикнул, почувствовав ещё большую заполненность внутри и как член партнёра проехался по простате, отчего его тело прошило приятным разрядом. Положив руки на грудь Осаму, опершись о неё, Чуя приподнялся вверх и резко опустился вниз, со стоном принимая в себя орган любовника. Дазай снова вскинул бёдра, потянув Накахару вниз, входя на всю длину, сорвав этим движением очередной стон с губ партнёра и не в силах сдержать своего. Ускорив движения, он всё резче и быстрее проникал в любовника, доводя того этими движениями до безумия, заставляя стонать и кричать от удовольствия. Чувствуя внутри нарастающий жар, Чуя сам двигался на члене Осаму, приподнимаясь вверх и резко опускаясь вниз, всё более ускоряя движения, почти теряя связь с реальностью от невероятных ощущений. Немного сменив позу, Накахара прогнулся назад, упираясь руками в ноги партнёра, и продолжал двигаться, резко насаживаясь на член. Кабинет исполнителя заполнили пошлые звуки хлюпов, быстрых шлепков, скрипы дивана, учащённое дыхание и стоны обоих парней. Их разгорячённые и раскрасневшиеся тела обильно покрылись прозрачными капельками пота, а сердца колотились всё быстрее и громче. Чувствуя, что уже на грани, Чуя ускорился ещё более, всё быстрее и резче насаживаясь на орган Дазая, который двигал бёдрами в унисон с партнёром, всё чаще вскидывая их вверх, желая проникнуть в него, как можно глубже. Жар внизу живота Накахары продолжал нарастать, пока не переродился в пламя: дикое, безудержное, всепоглощающее. Это пламя разгоралось всё сильнее, сжигая Чую изнутри, пока не произошёл взрыв, который разлился по всему телу потоками раскалённой лавы. Громко вскрикнув и резко прогнувшись назад, Чуя, продолжая движения, излился на живот Дазая, тот, вскинув бёдра вверх ещё несколько раз, с хриплым рыком кончил в любовника, который обессиленно свалился на него сверху, часто и тяжело дыша. Дазай обнял Чую, прижимая его к себе, прошептав: — Мне так тебя не хватало. — Не ври, — буркнул Чуя, продолжая лежать на любовнике. — Почему это я вру? — Потому что ты лживый ублюдок, и такова твоя натура. — Может, ты и прав, но сейчас я говорю правду. — Тогда почему ты ушёл? К тому же наши отношения закончились ещё до того. Я помню, что ты мне сказал однажды: «Нам нужно сделать перерыв и отдохнуть друг от друга». — Да, сказал. А не догадываешься, почему? — Нет. — Потому что не мог больше быть с тобой, после того, что увидел однажды в твоей квартире. — Что?! — Чуя приподнялся на локтях и посмотрел в карие глаза, пытаясь распознать ложь. Он был шокирован признанием Дазая, но нельзя сказать, что поверил его словам. — У нас ведь были свободные отношения, и тебя они вполне устраивали, когда ты сам прыгал по чужим койкам. Значит, тебе можно было иметь других любовников, а мне нет? — Один один, — усмехнулся Дазай. — Ты прав, Чуя. В то время я не задумывался об этом, наверное, это было эгоистично с моей стороны, но после того, как увидел тебя в постели с другим, не смог простить измену. — Чего? — Чуя не верил своим ушам. — Ещё скажи, что из мафии ушёл по этой причине. — Не по этой, но мы с тобой не общались все те годы, именно поэтому. Едва уйдя из мафии, я понял, что мне тебя не хватает, что не могу тебя забыть и перестать думать о тебе, я пытался убедить себя в том, что это глупо, и ты мне не нужен. Ревность и злость лишала рассудка, ведь перед глазами постоянно стояла картина, как ты обнажённый стонешь в объятьях любовника, и едва ли она покинула моё сознание даже сейчас. Я убеждал себя в том, что ненавижу тебя, что расставание с тобой было единственным правильным решением. Но когда осознал свою ошибку, прошло достаточно много времени, и как я считал, момент для разговора по душам был упущен. Я знаю, что сам виноват в том, что так вышло, но хочу попробовать начать с тобой всё с начала. Чуя смотрел на Дазая широко распахнутыми от удивления голубыми глазами, не зная, стоит ли ему верить, однако очень хотелось, ведь Накахара так и не смог забыть Осаму. Видя, что Чуя молчит, сомневаясь в его словах, Дазай произнёс, проводя пальцами по его щеке: — Я говорю правду. И больше не хочу упускать время, ведь жизнь так скоротечна, мы и так с тобой столько всего упустили. — Дазай, — только и нашёлся что сказать Накахара. — Так что ты решишь? — поинтересовался Осаму. — Будто ты сам не знаешь, — буркнул Чуя, вставая и одеваясь. — Ты же всегда добиваешься своих целей, и то, что произошло между нами сегодня, лишний раз это доказывает. — В этом ты, конечно, прав. Но я хочу уточнить один момент. — Какой же? — Никаких связей на стороне и свободных отношений. — Что? — удивлению Чуи не было предела, затем он кивнул и добавил: — Ладно. Но всё это так странно, Дазай, и совсем не похоже на тебя. Осаму сел на диване, натягивая на себя одежду, а потом встал с него и подошёл к Чуе, сказав: — Столько лет прошло, может быть просто пришло время повзрослеть. — А? — удивлённый возглас Накахары заглушили чужие губы, однако на этот раз поцелуй был лёгким, без сексуального подтекста. А когда он закончился, Дазай произнёс: — Чуя, ты отчёт подготовил? — Вот ещё! Я очень устал сегодня, чтобы ещё и отчётом заниматься. Босс слишком многого от меня требует. — Не только от тебя, заметь. Но если мы забьём на отчёт, нас лишат премии. — Ну и хрен с ней, что, мы бабки не отобьём? Пошли ко мне. — Пошли, — согласился Дазай и направился за Чуей к выходу из кабинета, а затем его телефон зазвонил. Нажав зелёную трубочку и сдвигая её в сторону для ответа, Осаму произнёс: — Слушаю, босс, — несколько секунд Дазай молчал, а затем сказал: — Я сейчас подойду. — Что случилось? — Сигма очнулся, нужно узнать, что он выяснил про Достоевского. — Тогда пошли. Войдя в одну из палат, находившихся в лазарете Портовой Мафии, Чуя с Дазаем подошли к койке, на которой спиной к ним лежал Сигма. — Сигма, — произнёс Осаму, и тот повернулся, спросив: — Что с Достоевским? — Погиб при взрыве, — ответил Дазай. — Очень в этом сомневаюсь, — проговорил Сигма, принимая сидячее положение. — Ты что-то выяснил о нём? — спросил Дазай. — Перед тем, как пырнуть меня ножом, — начал свой рассказ эспер. — Он изобразил паническую атаку и раздвоение личности, сказав, что его способность взяла над ним верх, и что убить его можно лишь одним клинком, кажется он сказал, что этот клинок называется Меч Кладенец. Конечно, как я потом понял, это была всего лишь уловка, чтобы я ослабил бдительность, и он смог нанести мне удар, но когда я его коснулся и считал информацию... — Что же ты такого узнал, Сигма? — спросил Дазай, глядя в глаза эспера. — Ни одно оружие смертных не способно убить Фёдора, всё из-за его способности, которая поглотила его и подчинила. И ещё кое-что... — Что? — задал вопрос Осаму, глядя на Сигму так, будто его не удивили слова последнего. — Он хочет уничтожить этот мир. Устроить апокалипсис. — Что? — переспросил Накахара, который до этого момента молчал. — И это произойдёт очень скоро. Его план уже вступил в действие.