Воспоминания о былой любви

      Потерянный среди горных вершин, дремлет мрачный и жуткий заброшенный замок. Лишь изредка в тёмных окнах обвалившейся башни можно увидеть мелькающий огонёк свечи или факела, и местные называли тихого его жителя призраком оставленного семьёй умирать в одиночестве за забитыми воротами принца или, может, поселившегося там и свалившегося вместе с камнями пирата.       Много домыслов ходило об этом месте, но известно было одно: уходящие гулять в ту сторону девушки не возвращались. Картограф, учитель истории, маленькая путешественница, даже приезжая принцесса - не было женщины, которую призрак оставил бы в живых. В такие ночи от скал отражались смех и музыка, и если бы не пропажи, это казалось бы не столько жутким, сколько радостным.       - Да тебе просто слабо! - фыркает Сати и Трафальгар закатывает глаза. - Говорит, что призраков не существует, а сам ссыкует в пустой замок на ночь сходить!       - Да не слабо мне! - огрызается брюнет и из под тени шапки хрюкает смешливо Пенгвин. - Просто если люди пропадают - есть причина. Я не хочу сдохнуть!       - И давно ты так за жизнь цепляешься? - едко улыбается рыжий, щурясь под очками.       - С тех пор, как ты появился. - шипит саркастично брюнет, поднимаясь из-за стола. - Надо вам оно...       - Мне - нет. - хмурится Бепо. - Правда, может не надо ходить туда? А если Ло тоже..?       - А если не тоже? Он же сам сказал: просто чей-то заброшенный дом, призраков не существует! - продолжает давить Сати, перебивая друга. - Давай, Ло, мы тебя даже до окраины деревни проводим!       В эту ночь замок не пел своих серенад. Выжидал, затаившись, чёрным силуэтом во мраке без единого светлого окошка. Лучшим выходом было бы выйти утром, часов в десять, чтобы к полудню открыть ворота и при свете из окон осмотреть заброшенные руины, изнутри, а потом, найдя спальню, как и условились, переночевать. Ло сообщает этот свой план соседу и Бепо лишь боязливо кивает, взволнованный этим решением друга, но несколько меньше, чем если бы тот отправился в путь ночью.       Следующим утром, потеплее одевшись, чтобы спрятаться от промозглого октябрьского ветра, Ло направляется в заброшенный старый замок и спустя два часа пути по горной тропе выходит к аккуратному, усыпанному алыми шапками кровохлебки и стелящимися по земле можжевельниками спуску в заросшую низкими соснами долину. Невдалеке, километрах в двух, наверное, шумело о скалы неспокойное осенью море, кричали огромные, разжиревшие к зиме чайки.       Трафальгар, держась за выступы скал, осторожно спускался вниз, издалека приглядываясь и к обрушенной башне, и к мрачному, заросшему плесенью и плющом фасаду, и к мутным темным окнам, едва блестевшим стеклом под пышными от листьев лозами. Тропа, спустившись с горы, превратилась мощёную камнем дорожку, ведущую сквозь аллею из низкорослых от морского солёного ветра сосен, более не карликовых можжевельников и коренастых дубов прямиком к воротам.       Скрипит недовольно тяжелая дверь, отворяя шире узкую, но гостеприимно заявляющую о себе щель в полутемный и неожиданно чистый зал. Кудрявые тени лозы за окном причудливым кружевом обрезают солнечных зайчиков на мраморных плитах пола, тонкие нити золотых лучей тянутся к блестящему хрусталю пыльной люстры, отражаясь радугой на укрытую ковром лестницу, белёные стены и картины в тяжелых рамах на них. Узорчатый белёный камин, в нём свежие угли и вычищен дочиста пепел, аккуратно накрыты простынями у стен диваны и кресла, а канделябры украшены не тронутыми белыми свечами.       Чистота в зале указывала на то, что замок вовсе не пустует, и молодой человек осторожно обстукивает обувь у порога, чтобы не запятнать чужой работы, следуя тихо дальше.       Двери по бокам вели в обжитую чистую кухню, от туда спускалась лестница в погреб, полный вина и еды и лестница на верх, по которой прислуга должна была поднимать еду для живших во дворце господ, рядом находилась дверь в такую же чистую ванную комнату. С другой стороны располагались комнаты для прислуги. Двери с обеих сторон были почти незаметные, и открыть их было трудновато от того что замки давно состарились, а петли были не смазаны.       Трафальгар решается подняться на следующий этаж, но тайком, не по господской удобной лестнице, за широкими окнами которой открывался вид на огромную застекленную оранжерею, в клумбах которой угадывались и грядки, и цветники, и даже совсем диковинные плодовые деревья и кусты, о существовании которых брюнет прежде и не догадывался. На втором этаже располагались жилые комнаты, спальни, мебель в которых была так же как и в зале с камином накрыта.       Ещё одна просторная зала с выходом на широкий балкон, скрытый тяжёлыми шторами и застеклёнными дверьми, заросший почти полностью мхом и плющом, где у самого пола некогда светлые оштукатуренные стены покрылись плесенью и обвалились без ремонта до гранитных кирпичей.       - Добрый день? - осторожный, хрипловатый, но мягкий и бархатный голос, явно мужской за его спиной.       Обернувшись к потрескавшимся дверям, Ло видит перед собой стройную фигуру одетого в рубашку и брюки молодого человека. Золотистого цвета, несколько обросшие и завивавшиеся на концах волосы, торчащие забавными завитками из под повязанной на голову косынки и накрывающие правый глаз челкой, будто бы усталые, раскрытые широко от удивления голубые глаза, полные губы и вздернутый немного нос, черты лица мягкие, даже несколько женственные, бледная, почти белая кожа.       - Что вы тут делаете? - недоуменно интересуется брюнет.       - Я должен спросить это у вас. - отзывается растерянно незнакомец, отставив швабру и ведро, кажется, занимавшийся уборкой. - Потому что я тут живу.       - Быть не может, замок давно заброшен! - уверенно отвечает брюнет. - А вы, должен заметить, мало похожи на призрака.       - Бросьте, призраков не существует. - несколько обиженно продолжает молодой человек, хмуря кудрявые брови. - Кто вы такой, и что делаете в моем доме?       Трафальгар поворачивается к нему лицом и шагает ближе. Несколько ниже него, острые и немного узкие плечи, жилистая стройная фигура, тонкие запястья и узловатые под перчатками длинные пальцы, острые ключицы под распахнутым воротом рубашки.       - Положим, я пришел к вам в гости. - выдыхает Ло, поняв, наконец, всю абсурдность ситуации и абсолютную правоту его собеседника. - Видите ли, мои друзья были совершенно уверены, что замок заброшен и отправили меня сюда на ночь на спор.       - Что же вы тогда делаете тут днём? - вскидывает бровь блондин.       - Исследую, ищу наиболее безопасное место для сна, источники еды и питья на случай, если придется задержаться. Тащить через горы запасы даже на одну ночь - то ещё удовольствие. - объясняется Трафальгар, и лицо хозяина дома несколько смягчается, и пухлые губы даже украшает улыбка.       - В таком случае представьтесь хотя бы. - он снимает перчатку и протягивает худую бледную руку, увитую под тонкой кожей синеватыми венами. - Моё имя - Санджи. Знаете, у меня так давно не было гостей, я соскучился даже по человеческой речи!       - Трафальгар Ло. - пожав его руку, отвечает брюнет, не в силах оторвать взгляда от лица, подобного тем, что рисуют богам и ангелам на картинах великие художники. - Раз уж я нарушил ваш покой, я мог бы помочь с уборкой, пожалуй.       - Ох, было бы замечательно! - улыбается блондин. - Не сочтите за грубость, но я вынужден выжать всё возможное из вашего предложения. Я ужасно боюсь пауков, а под потолком их так много!       - И как же вы избавлялись от них раньше? - усмехается брюнет, следуя за вернувшимся в зал молодым человеком.       - Через страх и боль. - обречённо отзывается Санджи. - Я принесу лестницу, подождите меня тут.       Когда блондин приносит лестницу, Трафальгар заканчивает исследовать верхний зал. Помимо балкона, высокого окна в оранжерею за лестницей и уходящих в стороны коридоров к четырем просторным жилым комнатам, за которыми прятались лестницы, одна из которых вела к разрушенной башне, а другая, вероятно, к такой же с другой стороны он смог рассмотреть и накрытые так же, как и внизу диваны и кресла, и картины на стенах в коридорах над столами с декоративными вазами и цветочными горшками, и люстру под высоким потолком, несколько менее парадную, как и вся зала, обставленная, скорее, как гостиная для тихих посиделок с книгами или за чаем, а за одной из дверей была уютная библиотека, за другой - просторная столовая с длинным, по всем правилам убранным столом.       Прервавшись на обед, вдвоём они задолго до того, как небо порозовело в лучах закатного солнца закончили вычищать старый замок, и пока блондин был занят приготовлением ужина, он предложил брюнету посетить библиотеку. Ло хотел было сделать именно так, но вспомнил вдруг, что внутренность целой башни он ещё не видел, и надо бы узнать, что скрыто за каменной стеной без единого почти окна. Тяжелая дверь в самом верху лестницы оказалась наглухо заперта и, бросив эту затею, брюнет решил изучить вместо этого содержимое библиотеки, а об остальном он может расспросить за ужином.       Санджи накрывает небольшой стол у камина на втором этаже, освобождает от простыней пару соседних с ним кресел, разжигает камин, предупреждая вечерние заморозки и закуривает. Узорчатая костяная трубка цвета почти того же, что тонкие бледные пальцы с едва видными мозолями на них. Трафальгар, выйдя в зал, застаёт его в позе до того провокационной, что не может не замереть, растерянный и удивленный: оперевшись поясницей о спинку кресла, одетый в свободную светлую рубашку, узорчатый приталенный жилет и узкие темные брюки, уложивший тонкую ладонь в изгиб локтя державшей трубку руки, блондин наблюдал за трещащим о чём-то своём едва слышно пламенем в камине. В отблесках огня бледное лицо будто сияет, обрамленное осторожными золотистыми завитками давно не стриженных волос, а голубые глаза кажутся тёмными, синими, как небо глубокой ночью и сияют отраженным в них пламенем.       - Я не знал, что тебе нравится, по этому приготовил, что пришло в голову. - Ло упустил момент, когда блондин поднял на него взгляд, улыбаясь. - Вино тоже выбрал сам, надеюсь, не разочарую.       Ло кивает, будто заворожённый прекрасным зрелищем перед собой, подходит ближе, блондин аккуратно укладывает ладонь на его поясницу, подталкивает к креслу. Его ладони сквозь ткань рубашки тёплые, нежные, улыбка самая добрая из тех, что Трафальгар когда-либо видел.       Разговор в тёплой и уютной гостиной кажется непринуждённым: блондин расспрашивает о его жизни, об увлечениях, о проведённом в библиотеке времени и гость невольно улыбается, будто под действием сказочного зелья, рассказывает обо всём. О своих друзьях, о доставучем деревенском дурачке, не снимавшем соломенной шляпы и маленьком ученике местной ведуньи, о своём путешествии в поисках лекарства от уничтожившей его деревню болезни.       Они успели опустошить бутылку за увлеченным рассказом брюнета, из еды на столе оставались лишь закуски, когда Ло вдруг вспомнил:       - Не слышал ли ты о том, что близь твоего замка пропадают девушки? - интересуется молодой человек и бледное лицо его собеседника совершенно забавно вытягивается от удивления.       - Как так!? И почему!? И куда!? - искренне недоумевает Санджи, ударив по подлокотникам аккуратными длинными ладонями.       - Раз тебе тоже неизвестно, должно быть это совпадение. - щурится старший. - Может быть, они расшиблись на скалах по пути сюда. Перевал - опасное место, тем более для хрупкой и невнимательной девушки.       - Пожалуй, ты прав. - огорчённо отзывается блондин. - Но это просто ужасно! Такие прекрасные создания, разве имеет право господь лишать их жизни!? - он выдыхает, поднимается с кресла. - Я бы выпил ещё, не составишь мне компанию?       - С удовольствием. - пожимает плечами Трафальгар, не открывая от его лица взгляда.       Санджи улыбается, предупреждает, что сходит за ещё одной бутылкой. От алкоголя ли, от приятной ли компании его щёки порозовели и миловидное лицо казалось ещё симпатичнее и Ло не мог не проводить взглядом его стройную спину. Сейчас, когда одежда облегала его тело почти полностью, он мог оценить и стройную талию, и то, какие широкие на её фоне чужие острые плечи и крепкие бёдра - брюнета не покидало ощущение, что его соблазняют, а он, не замечая подвоха, поддаётся на провокацию.       За тяжёлыми шторами небо медленно чернело, остатки закатных красок смывало звёздной синевой, они просидели на втором этаже еще около часа, занимая себя праздными разговорами. Оказалось, о мире за пределами замка блондин почти ничего не знал, живя совершенно один он, от чего-то, не мог и не желал оставить его, убеждённый, что люди не примут его, прячущийся от мира за умирающими каменными стенами.       - А что ты прячешь под замком в башне? - интересуется Трафальгар и блондин непринуждённо пожимает плечами.       - Старая сломанная мебель. - отвечает он. - Жалко выбрасывать, а если делать будет нечего - есть чем себя занять.       - А почему заперто? - недоумевает брюнет.       - Чтобы не мозолило глаза. - и этого объяснения пьяной голове достаточно.       После ужина Санджи предлагает сходить в ванную и ложиться спать, и Трафальгар соглашается без раздумий, и так же без раздумий соглашается примерить чужую одежду просто потому что запасную не посчитал нужным взять. Мыслительные процессы в его голове перестали происходить полностью примерно тогда, когда он сам попросил ванну принять вместе под предлогом того, что знать не знает, как ванная комната устроена в этом месте. Блондин на это отвечает, что в таком случае ему никак не успеть заправить чужую постель, а Ло в ответ уверяет, что с удовольствием поспит с хозяином дома в одной и Санджи улыбается. Несколько пугающе, смотря снизу вверх на гостя, держа чистую одежду для них двоих.       - Что же... - подает он наконец голос, обходя брюнета, чтобы пройти в сторону лестницы. - Тогда пойдём. Хотя я уверен, что для тебя это лишь предлог.       - Ты догадливый. - полупьяно усмехается Трафальгар, идя следом. - Но предлог для чего?       - Ты не сводил с меня взгляда весь вечер. - в тишине полутемного дома его томный шёпот оглушает, у старшего перехватывает дыхание, а блондин оборачивается, глядя в глаза. - Я надеялся, ты возьмёшь за это ответственность.       Обнаженная перед Трафальгаром спина изрезана следами линейки, как и запястья, и бедра, а на руках следы ожогов, и на пояснице шрам особенно глубокий. Ло слышал, что обучение наукам в благородных семьях проходит через боль и унижения, но не думал, что столкнется с этим вживую, а в том, что блондин имеет благородное происхождение сомневаться не приходилось. Его манера держаться и умение различать алкоголь, его всегда ровная спина и привычки в разговоре, то, как он носил одежду, портреты на стенах огромных залов, герои которых были так похожи на него, если лица их не были выдраны или вырезаны с холстов, тот факт, что около десятка лет назад замок отнюдь не пустовал.       Это очаровательное создание, сохранившее доброту в себе после стольких лет боли и одиночества, вопреки шрамам на его теле совершенно прекрасное одним своим существованием.       - Ло? - зовет его голос нерешительно.       Трафальгар обнимает его талию крепко, уложив голову на бледное плечо. Его хотелось утешить, показать, что можно довериться, выйти из тени гниющих стен, крепко сжимая чужую руку, протянутую в стремлении помочь.       Санджи вздрагивает и замирает испуганно от ощущения горячих губ на шее, но обмякает в чужих руках в душной, горячей и мокрой комнате. Как совершенный дурак за жалкие часы, проведенные наедине за делами абсолютно бытовыми, влюбился в одинокое чудо, что теперь совершенно обнажено пред ним, тоже абсолютно нагим.       - Разве не лучше подождать с этим до постели? - вибрация его голоса в беззащитном перед брюнетом горле.       Как быстро он смирился с чужой похотью, как быстро начал потакать ей, наверняка не знающий даже, что это должно бы значить. Ло совершенно очарован, поражён до глубины души, готов верить любому его слову, от того отстраняется.       Вода горячая, бледная кожа быстро краснеет, становится будто бы нежнее, прозрачнее, румянец покрывает лицо, плечи, спускается на грудь, касается локтей, коленей, даже костяшек тонких, длинных, будто бы музыкальных пальцев. Просторная ванная выложена светлой узорчатой на полу и однотонной на стенах плиткой, где-то отколовшейся, потрескавшейся, но так и не восстановленной. В большой чугунной ванне они помещаются вдвоём без труда, хотя Трафальгар не без причины боялся, что колени его будут несуразно, как у кузнечика, торчать из воды.       Сладко пахнет мылом, ароматным цветочным маслом, но когда они покидают ванную комнату, прохлада вечернего замка кажется жуткой и липкой, облепляя тело мурашками и брюнет кутается неловко в одолженную ему ночную сорочку по пути на второй этаж, к спальне, словно мотылёк, ведомый огоньком свечи в чужих руках, отражением его света на влажных светлых волосах.       Едва за ними закрывается дверь, весь мир за пределами убранной чисто спальни для него кончается. Трафальгар прижимает блондина к себе, тяжело и шумно втягивает носом запах мыла с его бледной шеи, касаясь ставшей будто мягче от горячей воды кожи кубами. Санджи едва не роняет свечу, вздрогнув, сжимает тонкими пальцами его запястье на своей талии, чувствует, как вторая смуглая ладонь поверх сорочки изучающе ползет вверх, к груди.       Хозяин дома отставляет свечу на тумбу у двери, позволяет чужим рукам задрать на нем одежду, а затем и вовсе стянуть, толкая к постели несколько грубо в порыве страсти. Ло раздевается тоже, склоняется к нему, оперевшись на мягкий матрас руками, целует его губы так пылко, что кружится голова, прерывается дыхание, заходится сердце в груди от нарастающего возбуждения. Тонкие пальцы блондина ложатся на его шею, обнимая бережно, он отстраняется, тяжело дышащий, а потом тянет к себе, обнимая крепче и целует снова, позволяя чужим рукам развести его колени.       - В ящике. - успевает, задыхаясь, шепнуть он, когда Трафальгар отстраняется, разглядывая его тело, тонкое, но сильное, жилистое.       Пока он тянется к прикроватной тумбочке, блондин успевает улечься на постели удобнее, следит за ним своими усталыми, невыносимо красивыми голубыми глазами. Ло снова нависает над ним, Санджи тянется к его лицу ладонью, касается щеки мягкими подушечками пальцев, тянет к себе для нового поцелуя и сам разводит перед ним бёдра, не дожидаясь прикосновений его грубых смуглых рук, откидывается с тяжелым вздохом на постели, когда чужие губы опускаются ниже, к шее, с неё на плечи, ключицы, грудь, касаясь влажными от масла пальцами его промежности, проталкивая их внутрь и касаясь там, откуда по телу струится сладкое, томное удовольствие.       Ло наблюдает за ним, ловит каждое движение, говорящее о том, что хозяин дома, вероятно, впервые сталкивается с подобным опытом. Остатки алкоголя мутят голову, но он нежен, старается быть нежным, а внутри от чужих тяжких вдохов, срывающихся на тихие стоны, всё переворачивается, внизу и вовсе сводит от жара и желания.       Санджи тянет его к себе, целует губы, роняя брюнета на кровать, усаживается на него верхом, когда считает, что подготовлен достаточно. Он избавляет Трафальгара от белья, направляет в себя его член не разрывая поцелуя и стонет разбито прямо в его губы, насадившись плавным, медленным движением до конца. Ло вскидывает невольно бедра, мучимый горячей узостью чужого тела, и блондин снова стонет, вцепившись в его плечо пальцами.       В считанных минутах сладкого, всепоглощающего страстного безумия Трафальгар считает секунды, считает чужие стоны и движения крепких бедер, нежные, душащие напором поцелуи, но сосчитать не может, окунувшийся в блаженство с головой и непомнящий себя в экстазе. Он смотрит на чужое зардевшееся , мокрое от пота и слёз искреннего удовольствия лицо, опустив руку на возбуждённый член блондина, и доводя того до крайности.       Санджи целует его снова, так напористо, что от легкого удушья кружится голова, а давно вышедшее из под контроля возбуждение достигает пика, но даже когда блондин отстраняется, Трафальгар не может вдохнуть.       Его тонкие сильные пальцы, такие мягкие, крепко сжимают его горло, не давая дышать и душат. Душат, пока в ушах не начинает звенеть, пока не синеют губы, пока не глохнут сиплые попытки вздохнуть.       Ло был уверен, что умрет от этого невыносимого удовольствия, и умрет счастливым, но реальность оказалась куда более жестокой. Он и впрямь мертв, и бренное его тело оттаскивают в подвал, через первый этаж и кухню, и дверь за винными полками в погребе, за которой прячется зловещая мастерская, где в горах воска помимо свеч прячутся заготовки и слепки мертвых людских тел, в один из которых лунной звёздной ночью превратился и Трафальгар Ло. Первый мужчина в его цветущей коллекции прелестных и добрых гостей в запертой башне.       В неё блондин поднимается с рассветом, оглядываясь с некоторым даже сожалением. Эти прекрасные и добрые люди больше не составят ему компанию за ужином, если только он не решит подняться к ним с тарелкой и вином, но они так красивы, и теперь, его стараниями, эта красота будет вечна.       Он касается смуглого лица. Трафальгар одет в свои вещи, стоит так, как стоял при их первой встрече, в пол оборота и повернув голову, чтобы его серые глаза могли видеть теперь в крохотном окошке небо. Санджи робко и коротко целует застывшие теперь навечно в одном положении губы, что теперь не поцелуют его так же нежно, как это было лишь несколько часов назад.       Он обводит прохладную, полутёмную в предрассветный час комнату взглядом. Вот девочка-картограф - Нами, зашла на ночлег, не успевшая до темноты вернуться домой, какой прелестной девушкой она была, как интересно было общаться с ней, когда она, едва ли пьяная после двух бутылок вина, и помылась сама, и уснула в отдельной комнате после полуночной игры в карты, в которой блондин успел немало проиграть. Голубоглазая брюнетка рядом с ней такая взрослая, так много знала об истории, Робин пришла искать подругу и до утра искала в библиотеке книги по истории, и показывала, и переводила ему те, что были написаны на древних языках и никогда молодому человеку не были понятны, интересно как там её муж? Пудинг должна была стать его невестой очень и очень давно, и родня её отправила девушку в заброшенный замок, где она никак не хотела показать вида, что была абсолютно очарована им. Ох, эта малышка сильно, так сильно напоминала кролика: и выступающими передними зубами, и огромными глазами, и даже поведением, такая шумная и быстрая, едва не сбежала.       Заблудившаяся на прогулке принцесса, выступавшая в городе цыганка, пришедшая искать её младшая сестра, и теперь он, единственный мужчина в этом цветнике.       Блондин оборачивается снова, туда, куда ему стыдно было смотреть, туда, где всё началось. Его сестра пообещала остаться, чтобы скрасить страх первой ночи в опустевшем замке, и именно в ту ночь в нём что-то сломалось. В ту ночь они спустились в винный погреб, они напились и пьяными открыли дверь за шкафом.       Санджи переводит полный слез взгляд чуть дальше.       За дверью, сколько он себя помнил, была полная свечей складная комната, но и он и Рейджу, открыв её в надежде поиграть с огнем на последок, в мгновение протрезвели от ужаса. Всю свою жизнь блондин считал, что отец его свою жену ненавидел, но ужас, что он испытал в тот день, Санджи ни за что и никогда не забудет.       Его мать стояла там.       Неживая, её руки были холодными и неестественно гладкими, взгляд пустым, неживым, таким, каким никогда доселе не был и не мог быть.       Это был день, сведший хозяина опустевшего замка, всю жизнь нуждавшегося лишь в одном, в любви и понимании, которые мог бы чувствовать постоянно и на которые мог бы отвечать взаимностью, с ума.       - Добрый день? - зовёт осторожно голос за спиной в темном коридоре между полок винного погреба и молодой человек с зелёными волосами, состроив недовольную гримасу, оборачивается.