Продвинутые чары

— Ты на вкус как подгоревший тост. Наверное, Гарри не должен был возбудиться от этих слов еще сильнее, но сама мысль о том, что Малфой описал его вкус, была отвратительно приятной. Больше приятной, чем отвратительной, разумеется. Гарри даже сказал бы, очень-очень приятной и совсем не отвратительной. По его губам скользнули губы Малфоя. — Пепел, — прошептал он, — и масло. Гарри сглотнул. — Извини, я просто… Гермиону опять заклинило на эльфах; она уговорила их устроить забастовку, и тосты на завтрак… — Я знаю. — Губы Малфоя медленно скользнули по линии его рта. — Я знаю. Гарри поцеловал его. Малфой гладил его по рукам, вверх-вниз; вот его ладони легли на плечи, и мантия Гарри тут же полетела прочь. Может быть, даже упала на пол — Гарри не заметил бы. Он знал только, что теперь между ними стало меньше ткани и больше тепла. Так далеко они еще не заходили — в последний раз обменялись только парой жарких поцелуев в темном коридоре, куда неожиданно зашел Филч. Малфой тогда в ужасе убежал, бросив Гарри на произвол судьбы — и собственных сокровенных желаний. Теперь же… теперь у них было полно времени. Этим воскресным днем они спрятались ото всех в заброшенном кабинете Чар, наплевав на обед. Рон с Гермионой отправились в Косой переулок — не на свидание, конечно, что вы. Дружки Малфоя тоже разбежались по своим делам. Не сказать, что царила безмятежность — воздух был пропитан беспокойством — но его легко было позабыть за жадными, сладкими поцелуями Малфоя. У Гарри кружилась голова: то ли от недостатка кислорода, то ли от радости. Однажды давно, вечером у Дурслей Гарри услышал по телевизору о таком явлении, как коллективный психоз. Находились целые группы людей, которые уверяли, что видели НЛО, поющих ангелов или маленьких зеленых человечков (Гарри тогда сразу вспомнил о лепреконах на чемпионате мира по квиддичу). В общем, все эти люди вместе сходили с ума, и Гарри с Малфоем явно оказались в схожей ситуации — у них напрочь снесло голову, потому что Гарри не мог оторвать рук от Малфоя, а Малфой почему-то издавал странные, мягкие стоны; и каждый его стон эхом отдавался в воспаленном мозгу Гарри, или, может быть, в его промежности, потому что весь мозг Гарри, к прискорбию, полностью перетек в его придатки. Мерлин, Гарри даже не мог закончить мысль — внутренний голос тоже задыхался от поцелуев Малфоя. — Погоди, — ахнул Гарри, — постой… — и тут же захотел пнуть самого себя. Что значит “постой”? Ему только что обломились поцелуи — а может быть и секс! — так какого черта он хотел подождать?! Но руки Гарри явно знали лучше. Он сам не успел понять, как мантия Малфоя оказалась на полу, а пальцы запутались в застежках рубашки. Это все губы Малфоя виноваты. Гарри на секунду замер и с упоительным восторгом запечатлел в памяти очень бледную и худую грудь Малфоя. Подождать? Что за вздор! Ждать — это очень-очень плохо. Малфой споткнулся, пока швырял куда-то рубашку. Гарри хватило секунды, чтобы стащить свою футболку — от слишком резкого рывка волосы встали дыбом — и снова набросился на Малфоя. — Что… Поттер, да по…— Вот черт. Малфой снова обрел способность связно мыслить. Срочно нужно было исправлять ситуацию: вернуть те самые мягкие стоны, которые сводили Гарри с ума. — Пот… — Молчи, — сказал Гарри и зачем-то добавил, — мокро, — что относилось, понятное дело, ко рту Малфоя, ведь чего-то более мокрого Гарри в своей жизни еще не встречал. Ни Озеро, ни ванная старост — ничто не могло с ним сравниться во влажности и жаре, и Гарри больше всего на свете хотел просто забраться в этот рот и утонуть в нем, погрузиться в сладкую негу его языка и губ, и Малфой, он… …он вдруг расстегнул его ремень! Внутренний монолог Гарри оборвался. Вот так. Ни осталось ничего. А потом, когда Малфой скользнул рукой за пояс и прикоснулся к животу, мысли снова пустились вскачь. Перед глазами взорвалась сверхновая. Ее вспышка озарила лицо Малфоя, и Гарри моргнул. Куда подевались его очки? Да какая разница! Пусть бы Гарри на всю жизнь остался без них, если Малфой будет рядом, и Гарри сможет вот так рассматривать каждую черточку его лица, линию его шеи и ту маленькую подрагивающую жилку у ключицы. — Позволь, — хрипло прошептал Малфой, ловко вытащив ремень из шлевок и бросив его куда-то на пол. — Позволь мне. И тут Гарри понял, что не ошибся насчет очков: еще чуть-чуть, и он попросту ослепнет от страсти. — Боже, — выдавил он, хотя хотел сказать “Малфой”. С другой стороны, Бог и Малфой сейчас были единой сущностью, и Гарри было все равно, кому поклоняться. — Да, пожалуйста. — Да, — эхом отозвался Малфой. Сейчас он совсем не казался заносчивым франтом. Он тоже был ослеплен желанием; его голос был искренним, а пальцы, по обыкновению такие ловкие, путались в пуговицах брюк. — Я могу помочь, — зачем-то ляпнул Гарри. На самом деле помочь он не мог: его руки намертво приклеились к талии Малфоя, как к спасительному якорю. Попробуй Гарри ответить тем же — расстегнуть брюки Малфоя — то тут же кончил бы, потому что он, Гарри, никогда не заходил дальше поцелуев, и все происходившее теперь было слишком удивительным и слишком волнующим, чтобы не сорваться и не истлеть горсткой пепла у ног Малфоя. — Все хорошо. — Малфой с благоговением посмотрел на его промежность и вдруг наклонился. Мягкие волосы пощекотали его нос. — Не двигайся только. — Я и не могу, — ахнул Гарри, но тут же передумал: стоило Малфою расправиться с его застежкой, как Гарри мгновенно остался без брюк. — Ох, — только и выдохнул Малфой, и почему-то этот простой вздох еще больше возбудил Гарри. Малфой смотрел, не отрываясь, на его натянутые эрекцией трусы. Надо же. Гарри не хотел себе льстить: годы совместных помывок с однокурсниками дали понять, что у Гарри был не самый выдающийся размер. Не такой, по крайней мере, как у Рона или Симуса или даже Невилла, и пусть реакция Малфоя была приятной, все же… … а вдруг Малфой сам не заходил дальше поцелуев? Такая мысль оказалась на удивление приятной. Приятной не только потому, что Гарри был тут не единственным дрожащим от похоти девственником, а потому еще, что он был теперь спасен от Азкабана. Гарри уже хотел было отловить всех парней, которые успели переспать с Малфоем, и кастрировать их с особой жестокостью… — Поттер, — прошептал Малфой так тихо, будто делился самой сокровенной тайной. Гарри приник ближе; его ухо коснулось жарких губ, и Малфой вздрогнул. — Ты, — снова прошептал он и легко коснулся пальцами его эрекции, — ты так возбужден. Что-то щелкнуло в его голове, и Гарри, сам не поняв, как, толкнул Малфоя на пол. Хорошо, что под ним оказались их смятые мантии. Не хватало еще сотрясения мозга! Малфой возмущенно глянул на него снизу вверх — и поднялся на локти. — Поттер, ты что себе… — Заткнись, — выдохнул Гарри и упал сверху. — Просто заткнись. Молчащий Малфой ему нравился гораздо больше. Молчащего Малфоя можно было целовать, что он и сделал, и поцелуи от смены положения стали только лучше. О, великая гравитация! Благодаря ней каждая частичка Гарри была прижата к телу Малфоя; его бедра подрагивали, а изо рта Малфоя доносились чудесные сдавленные стоны. И почему Дадли вообще не мог справиться с физикой в школе? Больше поцелуев, еще больше жара, неловкости, влаги. Больше стонов Малфоя — Гарри хотел впитать их до дна. Поймать все до единого и запереть в чертогах своих воспоминаний, чтобы потом, на каком-нибудь занятии по Зельеварению выудить их, взглянуть на ловкие пальцы Малфоя, нарезающего лягушачьи глаза, и заработать очень неловкий стояк. — П-п-перестань, — Гарри даже заикаться начал. Потому, наверное, что руки Малфоя, блуждающие по его заднице, напрочь отбивали способность связно мыслить. А еще Гарри панически боялся кончить. — Хватит. — И не подумаю. Малфой, засранец такой, даже ухмыльнулся. Он мелко дрожал: точно не от холода. — И думать забудь, Поттер. Сам лучше заткнись. Гарри зарычал и сильно дернул бедрами. И тогда Малфой укусил его. Укусил. Его. За. Челюсть. Гарри кончил. Почти. Он был уверен, что кончит прямо в трусы, как какой-нибудь неопытный тринадцатилетний мальчишка, и сгорит после этого со стыда. — Пожалуйста… — Гарри готов был умолять. — Боже, остановись, пожалуйста… — и словно вняв его мольбам, какие-то высшие силы не дали ему кончить. Яйца поджались; в трусах стало влажно от выступившей смазки. На трясущихся руках Гарри поднялся и отлепил себя от Малфоя. Теперь они соприкасались лбами; жаркое дыхание смешалось в единый воздух. — Черт, — ругнулся Малфой и снова повторил, — черт. Гарри решил, что настало время избавиться от белья. Своего — и Малфоя. Мерлин, скоро он увидит его… член. Член, Гарри, черт побери, хватит стесняться этого слова! Член, пенис, хрен. Вот так. В этом нет ничего постыдного. Гарри даже собирался потрогать его! — Поттер. — Малфой снова обрел способность изъясняться. — Ты чего лыбишься? — Разве? Гарри был не в состоянии контролировать собственное выражение лица. Он не мог контролировать ничего, кроме своего изнывающего под слоем ткани члена. И почему Малфой все еще был в брюках? — И сейчас все еще улыбаюсь? — Не-е-ет, — протянул Малфой так, будто усомнился в его здравом рассудке. — Теперь не улыбаешься. — Хорошо. — С улыбкой, как и с любым делом, главное не переборщить. — Снимай свои штаны. Малфой вдруг покраснел. Любопытно. — На мне нет белья, — пробормотал он, и тут настал черед Гарри заливаться краской. Хорошо еще, от ушей пар не пошел. — Малфой, — простонал Гарри, — ты хочешь сказать, что полдня проходил вот так, голым? — Почему голым, на мне же брюки! — огрызнулся Малфой. — И вообще! Может быть я… проветриваю его. Говорят, это полезно. — Его?! Слава Мерлину, оргазм слегка отступил, и Гарри понемногу пришел в чувства. — Да, его, — и Малфой упрямо задрал подбородок. Не будь он зажат между полом и Гарри, смог бы даже произвести впечатление. — Мое достоинство. Что ж, наверное, восхищение собственным членом входило в негласные правила чистокровных. Интересно, Рон был таким же? Фу, нет, никаких мыслей о Роне! — Ладно, — медленно выдохнул Гарри, очень стараясь не думать о всех тех вещах, к которым мог случайно прикоснуться Малфой. Интересно, как грубая ткань скользила по его… — Сними их. Малфой зажмурился. Его щеки горели, а сам он был очень возбужден. — Только не смотри. Гарри проследил взглядом путь его пальцев и соврал, не моргнув глазом. — Ладно, не буду. Было что-то невинное в том, как Малфой, зажмурившись, расстегивал пуговицу и молнию своих брюк. Щелкнула застежка ремня. Малфой не стал вынимать его, только расстегнул, и взору Гарри открылись светлые буйные волосы. Мерлин. Он хотел зарыться в них. Вдохнуть их аромат. Вылизать так, чтобы все кудрявые волоски намокли и слиплись. Но еще Гарри хотел досмотреть до конца, как раздевался Малфой. Невыносимая пытка. Быть не может, чтобы Малфой этим раньше не занимался. Гарри дрожал, как натянутая струна. Даже в голове звенело. Малфой извернулся, прошуршав брюками по полу; и в этом было что-то восхитительно неловкое. Гарри пялился. Просто не мог отвести глаз. Пускай он видел раньше другие члены, но это… это не шло ни в какое сравнение. Член Малфоя был короче и толще, чем Гарри себе представлял. Он упрямо торчал из кудрявых светлых волос и до смешного напоминал самого Малфоя. Гарри улыбнулся. Малфой вдруг повел бедрами, выбив из легких Гарри сдавленный стон. — Ты смотришь. — Малфой все еще жмурился, а его шею и лицо заливал багровый румянец. — Да, — выдохнул Гарри и не узнал собственного голоса: он был таким низким и хриплым, будто раздавался из самых глубин его естества. — Я смотрю на тебя. По телу Малфоя пробежала дрожь. Он даже не сказал ничего вроде: “Но ты же обещал не смотреть” или “Хватит пялиться, Поттер”. Он просто лежал, распростертый на полу; с его губ срывались рваные выдохи, а на кончике члена блестело предсемя. Худые бедра подрагивали. — Ах, — беззащитно прошептал Малфой. Так, будто ждал какого-то вопроса, и на секунду Гарри задумался, что же он хотел услышать, но потом вдруг понял: слова были не нужны. Гарри сглотнул и потянулся, чтобы снять свое белье. Трусы были влажными; они запутались на лодыжках, когда Гарри попытался их стянуть. Теперь между ними не было ничего, и от этой мысли Гарри застонал. Малфой вторил ему — и распахнул глаза. Зрачки затопили почти всю серую радужку. — Я сейчас прикоснусь к тебе, — сказал Гарри. Руки Малфоя легли ему на плечи. — Да, — выдохнул Малфой и снова застонал. — Да, пожалуйста. Нелегко было держаться на одной руке, а другой трогать Малфоя, но Гарри все же сумел поймать равновесие. Ему нужно было узнать, какой Малфой на ощупь. — Сейчас, — прошептал Гарри и дотронулся до влажной, твердой, горячей плоти. Малфой вскрикнул. — Поттер! — зазвенел его надломленный голос, а потом, — черт! — Тише, все хорошо, — Гарри, как завороженный, смотрел на свою руку; как ладонь нежно и крепко обвилась вокруг члена. — Расслабься. Конечно, просить Малфоя расслабиться было со стороны Гарри чистым лицемерием. Сам Гарри бы кончил в тот же миг, прикоснись Малфой к нему. Да что там: Гарри готов был кончить от одного вида. Малфой всхлипнул, а потом вдруг, точно воск, растекся под его прикосновениями. Хватка на плечах Гарри ослабла; пальцы Малфоя мелко задрожали. — Пожалуйста, — слабо выдохнул Малфой, — не прекращай. Как будто бы Гарри мог остановиться! Лоб был усеян каплями пота. Гарри слышал свое загнанное дыхание — наверное, Малфой дышал так же. Было что-то одновременно знакомое и странное в том, чтобы касаться чужого тела: почти как себя, но все же по-другому. Другой изгиб, набухшая вена; крайняя плоть, светлые волосы — щекотно. Малфой расслабился. Теперь он не содрогался хаотично, а встречал каждое движение Гарри. Он запрокинул голову назад; его глаза были прикрыты, кадык дергался, а уши алели. Он сдерживает себя, понял Гарри. Боится кончить. Гарри ускорился. Не выйдет. — Поттер, — простонал Малфой и повернулся так, что его губы коснулись губ Гарри. — Еще. — Посмотри на меня. — Гарри опустился ниже, потому что напряжение в опорной руке стало невыносимым. И потому еще, что Малфой, засранец такой, даже не думал о нем, Гарри, и о том, что ему тоже хотелось кончить. — Черт тебя подери, Малфой, посмотри на меня. — Да-а, — Малфой распахнул глаза — Гарри поразила их чернота — и обнял его за шею. — Поттер… Что бы Малфой ни хотел сказать, это потонуло в стоне, когда Гарри полностью лег на него. Их дыхание смешалось. Малфой был на грани — Гарри чувствовал это и безумно этого хотел. Пальцы Малфоя запутались в его влажных волосах. — Чувствуешь? — прошептал Гарри и убрал руку, чтобы потереться о Малфоя собственным членом. Как жарко! — Это я, — выдохнул Гарри и качнулся. Разум медленно поглощала темнота. Остались только ощущения, которые дарило это восхитительное трение кожи о кожу; резко, сладко, неловко. — Это я, — повторил Гарри, — и я сейчас кончу на тебя. Обкончаю тебя с ног до головы. Позже Гарри будет вспоминать собственные слова и умирать со стыда. Что за выражения? Никто так не говорит; уж Гарри-то точно. Но сейчас, в этот самый момент, казалось, что Малфой согласен с ним. Он обхватил бедра Гарри и подался навстречу, и, наверное, Гарри слишком сильно давил на него, но Малфой не возражал. Он вообще ничего не говорил — только тихо стонал и громко и суматошно дышал. Гарри вдруг понял, что еще чуть-чуть — и он кончит первым. Что в этом было плохого, Гарри не знал. Он знал только, что Малфой должен кончить первым, и точка. Что ему оставалось? Гарри повернул голову и жадно поцеловал Малфоя, чтобы не слышать больше этих сладких стонов. Губы болели; было слишком влажно и резко, а легкие обжигало раскаленным воздухом, но Гарри продолжал вбиваться в Малфоя, еще и еще. Гарри все не так себе представлял — в зачитанной книжонке “Молодые волшебники и секс” все было по-другому. Там не писали, что будет так жарко, мокро и неуклюже; что ладони Малфоя будут влажно скользить по его спине и бедрам; что у Малфоя будут искусанные губы и что трение их тел будет таким грубым и быстрым. Гарри, наконец, оторвался от Малфоя — иначе бы задохнулся. — Малфой, — выдохнул он и почувствовал, как поджались яички. О, нет, только не сейчас! — Малфой, ты же собираешься кончить? Малфой ничего не ответил, только еще сильнее прижался к Гарри и выгнулся. Он хватал ртом воздух, не произнося ни звука. Серые глаза подернулись дымкой. Вот засранец! Хотел сделать Гарри; хотел наверняка, чтобы Гарри кончил первым, но Гарри не так-то прост, он не позволит… Еще толчок. В ухо жарко и невозможно громко дышал Малфой. Гарри не выдержал. Он почувствовал, как в глубине зарождается оргазм такой силы, что сдержать его было нельзя. Гарри трясло. Его губы шептали что-то, умоляли, проклинали: — Малфой, черт, черт, кончи, ну кончай же! Малфой вдруг выдохнул: “Да”, — и потом еще: “Да, да…”, и Гарри почувствовал, как между ними запульсировал его член и стало горячо. Гарри уронил голову ему на плечо. Он чувствовал запах его спермы — горький и тягучий. Гарри содрогнулся и тоже кончил, до боли обхватив Малфоя за талию и судорожно вдыхая раскалённый воздух. — Малфой, — сказал он и повторил, — Малфой, — как будто в его имени был заключен сакральный смысл; как будто оно могло передать, что на самом деле чувствовал Гарри. Гарри скатился с Малфоя и зажал себе рот рукой. Он боялся, что скажет какую-нибудь ерунду. Малфой тоже молчал. Так они и лежали, бок о бок, пытаясь восстановить загнанное дыхание. Кожу покалывало. В висках стучала кровь и бессвязные мысли. Все тело было пропитано непонятной радостью и волнением, и Гарри на всякий случай еще крепче стиснул зубы. Только бы не сморозить глупость! Левый бок отчего-то замерз. Гарри скосил взгляд, и точно: правой стороной тела он лежал на мантии Малфоя, а левая сиротливо мерзла на каменном полу. Надо запомнить на следующий раз: школьные мантии не подходят для секса. Он ведь будет, этот следующий раз? Малфой ясно дал понять, что ему понравилось. Они даже целовались украдкой. Малфой, правда, не горел желанием разговаривать с Гарри, но так даже лучше, правда ведь? Это просто секс. А Малфой — просто соперник. Гарри усмехнулся. Соперник, как же! Даже в квиддич его обыграть не смог ни разу. Интересно, его кожу тоже покалывало? Гарри осторожно покосился на Малфоя. Тот не смотрел на него. Он просто вперился в потолок отсутствующим взглядом. Вдруг Малфой поднял руку и откинул со лба слипшиеся волосы, а потом дотронулся до живота кончиками пальцев. Наверное, там было липко. Он поморщился. Гарри убрал руку ото рта. Он хотел предложить Очищающее, но вместо этого почему-то сказал: — Ты кончил первым. Малфой уставился на него. О, Мерлин. Дерьмо. Гарри все же сморозил глупость. Он хотел было снова зажать рот рукой, но теперь Малфой смотрел на него, а Гарри не хотел выглядеть полным идиотом. Так что Гарри просто уставился на него в ответ и понадеялся в глубине души, что Малфой смилуется над ним, и они еще раз переспят. Губы Малфоя дрогнули. Неужели он улыбнется? Гарри редко видел его улыбку. Только украдкой, изредка, в Большом Зале, когда Малфой шутил со своими друзьями и наверняка строил коварные планы. Малфой никогда не улыбался ему. Вот и сейчас он медленно сел и обхватил руками колени, так и не улыбнувшись. Гарри даже не видел выражения его лица. Вдруг он услышал звук. Тихий, легкий смех — такой не похожий на все то, что обычно Гарри слышал от Малфоя. Наверное, обидно, если над тобой смеются после секса. Гарри все равно решил, что влюблен в этот смех. Может, надо говорить побольше глупостей? — Поттер, — протянул Малфой, и Гарри с досадой уловил в его голосе привычные холодные нотки. — Какой же ты… — Бог секса? Адонис? Настоящий зверь? О, Мерлин, ну кто тянул Гарри за язык? Что за бесстыжий демон вселился в него? Гарри всерьез решил заглянуть к Трелони и напроситься на обряд экзорцизма. Малфой теперь точно решит, что Гарри чокнутый, и больше никогда не притронется к нему. — Я хотел сказать, Поттер, что ты идиот, — сказал Малфой немного погодя. — Просто набитый дурак. Его голос как-то странно звучал, и Гарри сел, чтобы взглянуть в его лицо. Тонкие губы подрагивали. Малфой увидел, что Гарри смотрит, и тут же прикрыл рот рукой. Ну и ладно, вдруг с лёгкостью подумал Гарри, и на душе потеплело. Может быть, Малфой тоже боялся ляпнуть что-то не то. Может, Гарри был не одинок. Они случайно коснулись плечами, и Малфой вздрогнул. Его взгляд упал на губы Гарри, и Гарри вдруг подумал, что у него сейчас встанет. Это ведь нормально? Нормально возбуждаться через пять минут после секса, если парень смотрит на твой рот? Минет, вдруг пришло ему на ум. Они еще не занимались оральным сексом. Это нужно было срочно исправить! Малфой убрал руку ото рта, и Гарри решил, что сейчас он его поцелует, но нет: Малфой только отвернулся и встал. — Где моя палочка, ты не видел? — спросил он и неопределенно махнул рукой. Гарри понятия не имел: он смотрел только на его член. Вот же она, эта волшебная палочка! Каких-нибудь несколько сантиметров, и член Малфоя окажется у самого его рта. Минет. Да. Отличная идея. Прямо сейчас. Малфой, должно быть, поймал ход его мыслей, отпрыгнул и выругался. — Черт тебя подери, Поттер, ты что, не можешь… — он запнулся и залился румянцем; его член слегка затвердел. — Сдерживать свои животные порывы! — уже тише и как-то неуверенно добавил он. — Нам… нам вообще пора идти! Не можем же мы торчать тут весь день и заниматься сексом… — Почему не можем? — Гарри поднялся и подошел к Малфою, словно его притянул невидимый магнит. Очень привлекательный, сексуальный магнит. — Звучит здорово! — Никто не должен заподозрить, — Малфой попятился; его взгляд метался между Гарри и палочкой на полу. — Не забывай про хитрых сплетников и теории заговора! — Это у тебя сплетники, а у меня — друзья, — пара шагов, и Малфой оказался прижатым к стене. — И это у тебя теории заговора, а у меня — планы. Планы, которые включали много прелюбодеяний и задницу Драко Малфоя. Неужели Гарри сказал это вслух? У Малфоя чуть глаза на лоб не вылезли. — Нет-нет, — пропел Малфой сладким голоском, каким Хагрид обычно усмирял гиппогрифа. — Поттер, у тебя уроки не сделаны, помнишь? Мы в школе учимся. Нас могут отправить на отработку. Нас могут отчислить. Мы не можем предаваться любовным утехам в заброшенных классах! — Мы только что предавались любовным утехам в заброшенном классе, — напомнил Гарри. Малфой почесал переносицу. Странно было видеть его голым. Ну, может не странно, а возбуждающе, но кому какое дело до слов? — Вот именно! Еще чуть-чуть, и нас застукает Филч. И выпорет! Или отведет к директору, что еще хуже. — Ну давай еще разок, — Гарри готов был умолять. — Всего один раз! Пожалуйста, Малфой! — Поттер, — отступать Малфою было уже некуда, поэтому в ход пошел ледяной взгляд. — Только не говори мне, что хочешь лекцию по безопасному сексу от Альбуса Дамблдора. — Лекцию от… фу, Малфой! — при мысли о таком эрекцию как рукой сняло. — Я так и подумал, — выдохнул Малфой и наклонился, чтобы подобрать палочку. Гарри блаженно уставился на его задницу. — Слава Мерлину, Поттер, что ты не растерял последние крохи рассудка. Хотя ты все равно озабоченный. — Конечно, я озабоченный, — Гарри пожал плечами. — Мне же шестнадцать. Малфой нахмурился. Взгляд был адресован плечу Гарри, из чего Гарри сделал вывод, что Малфой стеснялся посмотреть ему в глаза — или на его губы, или на другие части его тела, вроде члена. Гарри усмехнулся. Не получилось у Малфоя состроить из себя опороченную невинность. — Эванеско, — гаркнул Малфой, тыкая куда-то Гарри в живот, а потом наложил очищающее и на себя. Что ж, он хотя бы не проклял Гарри, что не могло не радовать. Может быть теперь они наконец-то перестанут строить друг другу козни? И займутся более продуктивными делами. Сексом, например. Кожу перестало покалывать; пот остыл, и Гарри замерз. Малфой шуршал одеждой. Гарри грустно вздохнул и потянулся за своими трусами. У него опять встал. Ладно, придет в свою спальню и как следует подрочит. Ведь теперь у Гарри есть настоящие воспоминания, а не какой-то там порно-журнал. И к черту эти уроки! Гарри все свободное время собирался посвятить дрочке. Интересно, а Малфой в своих слизеринских спальнях тоже будет дрочить? У Гарри покраснели уши. Малфой теперь был полностью одет. Он смешно морщил нос и накладывал на свою мантию одно очищающее за другим. — Поттер, — начал он и запнулся, заметив взгляд Гарри. — Ой, ладно, с тобой невозможно говорить! Ты только и думаешь, что о сексе! Гарри сделал шаг вперед, другой, третий. — Да что такое? — в голосе Малфоя зазвенело раздражение. — Надень футболку, в конце концов! И если… Он вдруг осекся. Интересно, почему, задался вопросом Гарри, а потом увидел собственную руку, обвитую вокруг ладони Малфоя. Это что еще за телесный произвол? Теперь они вдвоем смотрели на руку Гарри. Малфой открыл рот, чтобы сказать что-то; наверняка совсем нелицеприятное, поэтому Гарри не придумал ничего лучше, как поцеловать его. В конце концов, раньше такое работало. Поцелуй не подвел и в этот раз. Малфой замолчал, закрыл глаза и обмяк. Гарри уже привык ко вкусу его губ — он был чудесным. Возбуждающим. Влажным. Малфой тихо застонал ему в рот. Значит, ему тоже нравилось целоваться с Гарри. Одной рукой Малфой обхватил его за шею; поцелуй стал медленным и нежным. — Хорошо, — выдохнул Малфой, отстранившись, и облизнул свои зацелованные губы. На его щеках горел румянец. Гарри никогда не видел никого прекраснее. — Ладно, я все понял. Что он понял? Гарри вроде ничего не говорил. Ну и ладно. Малфой стоял перед ним и облизывал губы; какая вообще разница, что он там понял. Малфой поправил воротник и глубоко вздохнул. Должно быть, собирался с мыслями. Что, если Гарри украдет у него еще один поцелуй?.. В грудь Гарри уперлась ладонь. — Я все вижу, — сказал Малфой, и Гарри только тогда понял, что наклонился за поцелуем. — Надень рубашку, — голос Малфоя был на удивление мягким. — Мне… мне надо идти. — Когда… — Гарри прочистил горло. Как же ему сказать? Эй, Малфой, было прикольно. Не хочешь повторить? — Когда мы… ну, когда мы сможем снова… — В следующее воскресенье, — Малфой подобрал свою мантию и встряхнул ее пару раз. — Только в воскресенье?! Это же целая неделя! — Спасибо, Поттер, я знаю, — Малфой чуть глаза не закатил. — Не можем же мы встречаться в будни, это вызовет подозрения… — Но мы должны! — и пусть это прозвучало жалкой мольбой, но Гарри не мог иначе. — Мы просто обязаны встретиться раньше! Малфой окинул его долгим взглядом. Гарри на секунду подумал, что опять сморозил глупость, но тут лицо Малфоя осветила странная эмоция, и нет, это было не сожаление и не злость. Гарри не мог подобрать слов, чтобы описать ее; он знал только, что маска Малфоя треснула, и ему до безумия хотелось снова его поцеловать. — Хорошо, — потерянно прошептал Малфой. — Только… только один раз. В среду. Я пришлю тебе сову. — Сову, хорошо, договорились. Значит, в среду. Оставалось всего-то дождаться среды и не стереть себе руки до мозолей от постоянной дрочки. Малфой все еще смотрел на него. Гарри понял, что до сих пор не оделся. — Прости, — буркнул он и нашарил на полу трусы. Печальное зрелище: все липкие и мокрые. — Прости, — снова повторил Гарри, — ты не мог бы..? — Эванеско, — прошептал Малфой. Гарри пришлось одеваться под его пронзительным взглядом. Он даже умудрился не запутаться в трусах! Чтобы как-то разбавить гнетущую тишину, Гарри сказал: — Так что, в субботу играете против Когтеврана? Удачи! Малфой недобро прищурился. Вот черт, решил Гарри. Снова сморозил ерунду. С Малфоем вообще нельзя говорить про квиддич. — Поттер, — тихо и вкрадчиво сказал Малфой, — наверное, мне стоит тебя предупредить: если ты еще раз пожелаешь мне удачи в игре, я прокляну твои яйца. — Х-хорошо. Гарри и так заметил, что Малфой поглаживал свою палочку, вот только вместо страха это движение вызывало совсем другие ассоциации. Гарри почувствовал, как у него снова встает. Может Малфой был прав, называя его озабоченным, но зачем он тогда трогал свою палочку, как… как… — Прокляну твои яйца, — заверил Малфой, и Гарри яростно закивал. — Ты прав. Извини. Я больше не буду. — Гарри с трудом оторвал взгляд от палочки и начал собирать свою одежду. Малфой точно не напишет ему. Может Гарри стоит постоянно ходить с кляпом? Или может… Скрипнула дверь. Малфой уже собирался выйти из класса, когда Гарри окликнул его: — Подожди! Малфой обернулся. На его лице читалось удивление. — Да? Пресвятой Мерлин, Малфой в одежде был так же сексуален, как и без нее. — Значит, до среды? Я… я буду ждать твою сову. — и дрочить, хотел добавить Гарри, но ему хватило ума промолчать. — У меня как раз есть вторая сова. Никто ее не видел. Пришлю тебе письмо за завтраком. Гарри позволил себе на секунду восхититься рациональному мышлению Малфоя. Ведь сам Гарри только и мог думать, что о… — Ага, — выдохнул он. Малфой закрыл за собой дверь. Среда. Среда! Какой прекрасный день! День Секса. День Разврата. Или может быть День Минета? Или просто День Взаимной Дрочки. Да какая разница, если там будет Малфой, и Гарри снова сможет к нему прикоснуться! Его кожа. Его тело. У Гарри появилось новое хобби. Он и не думал, что будет любить что-то сильнее квиддича! Гарри вспомнил ощущение от кожи Малфоя под пальцами, и на его губах расцвела блаженная улыбка. А как Малфой смотрел на него! Только бы он еще раз так на него посмотрел! Он может даже не касаться Гарри. Пусть просто посмотрит. Обалдеть, у Гарри только что был секс. Секс с Малфоем. И плевать, что они все еще зовут друг друга по фамилиям. Главное — у них был секс. И еще будет, в среду. А потом — в воскресенье. И еще в среду на следующей неделе, уж обязательно! Гарри наконец оделся, что было весьма сложной задачей: на ум постоянно шел Малфой, и Гарри хотелось снять трусы и от души подрочить. Потом он вспомнил, как Малфой назвал его озабоченным, и дрочить захотелось еще сильнее. Черт. Вдох — выдох. Так, надо успокоиться. Вдох — выдох. Хорошо, что Гарри не прогуливал уроки медитации у Трелони! Очки закатились в самый дальний и пыльный угол. Гарри тщательно вытер стекла. Слава Мерлину, не потрескались. На пальце осталась пылинка, и Гарри по инерции ее слизнул. Палец на вкус был как сперма Малфоя, а губы до сих пор помнили вкус его поцелуев. Черт побери, Малфой разрушил его жизнь! Теперь каждое прикосновение, каждый вкус и аромат напоминали о нем; даже дождь — и тот источал запах его пота. Хорошо, что среда скоро. Пусть Малфой еще чуть-чуть подпортит его существование. В целом, Гарри был согласен на всю неделю, кроме субботы — по субботам он играл в квиддич. И, может быть, Малфой тоже будет постоянно думать о нем, и его жизнь тоже станет сложнее. Следующий матч против Слизерина обещал быть трудным. Снитч блестит, и волосы Малфоя блестят, и, может быть, никто не будет возражать, если вместо снитча Гарри поймает Малфоя? Гарри тщательно огляделся и вышел за дверь. Петли тихо скрипнули. Теперь ничто не напомнило об их бесстыдстве, кроме навязчивых мыслей в голове. Среда. Среда отныне назначается его любимым днем. Гарри поправил мантию и пригладил волосы, что было наверняка бесполезным. Не хотелось, чтобы кто-то узнал, что у Гарри только что был лучший секс в его жизни. Пока и единственный, но Гарри был уверен: с кем бы он не переспал в будущем, этот секс навсегда войдет в пятерку лучших. Потому что он был первым — и был с Малфоем. Табличка на двери гласила: Продвинутые чары. Гарри моргнул и усмехнулся. Чары теперь будут его любимым предметом. Защита тоже ничего, но в Чарах… есть свое очарование. Очень заносчивое, прелестное, сексуальное очарование. Что за чудо! У Гарри разом появились новое любимое хобби, любимый день и любимый предмет. А какие впереди выходные!.. The end.