Не вступайте в брак, не определившись с чувствами

На Цюань Ичжэня часто смотрели странно, поэтому он не придал большого значения взглядам, которые небожители кидали на него сегодня. Демон, с которым он сражался, напоследок обдал его лицо пахучим оранжевым дымом, так что, возможно, остались следы. Большое дело! Было бы чего пялиться... Однако, добравшись до своего дворца и подойдя к тазу для умывания, Цюань Ичжэнь обнаружил, что его лицо вовсе не окрасилось в оранжевый, как он предположил. Вместо этого оно покрылось макияжем! Белая пудра, красные губы, румяна, точки на подбородке, золотистый хуадянь на лбу — он походил на невесту. И почему никто из встречных божеств ничего ему не сказал? Он же обычно так не выглядит. Ясное дело, что кто-то над ним подшутил! Должно быть, тот самый демон, с которым он сражался. Точно, он тоже, хоть и был мужчиной, зачем-то обрядился в женский свадебный наряд и раскрасил лицо. Ох уж эти призраки! Не умеют признавать поражение и пользуются глупыми трюками. Фыркнув, Цюань Ичжэнь принялся умывать лицо. Однако, сколько бы он ни тёр, макияж не желал сходить! Что же, наверное, призрак использовал какое-то колдовство. Цюань Ичжэнь задумался: возможно, стоит обратиться к Линвэнь. В Архивах непременно найдётся способ развеять заклинание! С другой стороны, Линвэнь он раздражал. Хотя её раздражали почти все. И она была наказана, так что не могла отказать ему в помощи. Но она также была очень занята. Что если она отложит его проблему в долгий ящик? Впрочем, дело Цюань Ичжэня и впрямь было несрочным: какая-то краска на лице жизни не угрожала. Он направился к выходу, как вдруг заметил: его рукав, который ещё несколько минут назад был глубокого синего цвета, превратился в красный! Осмотрев себя, Цюань Ичжэнь понял, что покраснела вся одежда, что была на нём. Сначала он думал, что проклятье подействовало только на лицо, но что если со временем он целиком окажется в том же наряде, что и призрак? Нет, что если он сам превратится в этого призрака? Кажется, дело было отнюдь не столь пустяковым, как ему казалось поначалу. Пожалуй, лучше обратиться напрямую к Его Величеству. Он тоже бывал загружен, но, в отличие от Линвэнь, всегда соглашался выслушать Цюань Ичжэня. Впрочем, Цюань Ичжэнь обращался к нему только по делу, не тратя время на лесть и не пытаясь выпросить привилегии, как некоторые другие небесные чиновники. К тому же Пэй Мин сказал, что получил задание от Его Величества. Значит, Се Лянь уже должен знать многое об этом призраке и нет нужды копаться в Архиве! Рассудив так, Цюань Ичжэнь направился прямиком в тронный зал дворца Небесного императора. По какой-то причине дворец был пуст. Неужели Его Величество взял выходной? Подойдя к тронному залу, Цюань Ичжэнь обнаружил, что двери заперты, чего раньше не случалось никогда. Что же, новый Небесный император очень многое делал совсем не так, как предыдущий. Цюань Ичжэнь постучал и даже крикнул на всякий случай: — Ваше Величество, вы там? — Его там нет, — после небольшой паузы ответил голос Кровавого дождя, ищущего цветы. Что он здесь забыл без Его Величества? Они ведь неразлучны... И тут Цюань Ичжэнь понял: это шутка. Кровавый дождь любил шутить. Се Лянь определённо был в тронном зале! Не сомневаясь больше, Цюань Ичжэнь выбил дверь и вошёл. А! Он оказался прав: Се Лянь восседал на своём троне с Кровавым дождём на коленях. Тот обвил руками Се Ляня за шею. Выражение лица у Кровавого дождя было очень злое, но оно часто таким становилось, когда тот смотрел на кого-то, кроме своего мужа. К тому же, ему пришлось повернуть шею, чтобы увидеть, кто вошёл. Не самое удобное положение. Хотя он же мёртвый. Ему вообще бывает неудобно? — Ваше Высочество Циин, — Се Лянь слегка улыбнулся. Не так, как обычно. Его брови странным образом приподнялись. Наверное, его изумил внешний вид Цюань Ичжэня. — Он что, забыл, что ему сказали в прошлый раз? — недовольно спросил Кровавый дождь. Цюань Ичжэнь помнил: «Пожалуйста, не ломай двери в спальню, где заперлись супруги». Он и так знал, конечно, что женатые пары делают за закрытыми дверями и почему им не стоит мешать. Просто никто ему не сообщил, что Се Лянь и Кровавый дождь поженились, и последний выставил его прежде, чем он успел объяснить. Но в этот раз... — Это ведь не спальня, — заметил Цюань Ичжэнь. — И вообще Кровавый дождь сказал, что тебя тут нет. — Он не поверил, но врать в любом случае нехорошо. Но прежде чем Цюань Ичжэнь пояснил свои слова, Кровавый дождь вздохнул: — Говори быстрее, чего тебе на этот раз? Ты вознамерился жениться на моём подручном? Как Цюань Ичжэнь мог жениться на шисюне, если шисюн даже видеть его не хотел? Кровавый дождь был странным... Или он опять шутил? Не желая тратить время на размышления по этому поводу, Цюань Ичжэнь изложил всю историю о сражении с призраком и своём проклятии. Се Лянь нахмурился, но уголки его рта не опустились. Он не злился, он недоумевал. — Я ведь отправил туда генерала Мингуана. Циин, почему с демоном сражался ты? — Это моя территория. Я уже шёл разбираться с демоном, когда увидел Пэй Мина. Я подумал, что драка между нами привлечёт внимание демона, поэтому дал ему по голове, победил демона и стал ждать, когда очнётся Пэй Мин, чтобы закончить бой с ним. Демон всё равно оказался слабым... Но Пэй Мин не стал драться со мной, только отругал, что я нарушил твой приказ. — При воспоминании об этом кровь Цюань Ичжэня снова вскипела: почему Пэй Мин вечно позволяет себе его отчитывать? Разве его собственные друзья не совершили множество подлостей? Разве его хвалёного Пэй Су не прогнали с небес за серьёзное преступление? Разве он сам не вредил постоянно женщинам? И всё же он вечно задирает нос перед Цюань Ичжэнем, который бьёт лишь тех, кто этого заслуживает! — Откуда мне вообще было знать про этот приказ? Может, он всё выдумал! — Я прошу прощения, — сказал Се Лянь. — Мне следовало сообщить тебе, что я отправил Его Превосходительство Мингуана, но... я забыл. — У гэгэ много важных дел, — погладил его по руке Кровавый дождь. — Но всё же из-за этого... сложилась подобная ситуация. Кровавый дождь посмотрел на Цюань Ичжэня исподлобья. Се Лянь объяснил: — Ваше Высочество Циин, я направил туда генерала Мингуана, потому что причинявший неприятности призрак известен тем, что опасен для любителей делиться персиками, — он сделал паузу. — То есть не фруктами... — А мужскими «персиками», — кивнул Цюань Ичжэнь. — Я знаю. Я многое знаю про оскорбления. — Вообще-то... — Се Лянь запнулся. — Впрочем, неважно. Суть в том, что сам демон при жизни испытывал чувства к своему другу, но так и не решился признаться. А друг женился на девушке, прожил с ней много лет душа в душу, и вот на закате лет внезапно признался нашему демону, что в молодости был в него влюблён. Тот несчастный был так поглощён мыслями об упущенных шансах, что решил помогать влюблённым… любителям персиков, которые ещё не признались в своих чувствах. И эта помощь вылилась в столь нетривиальное проклятие: стань невестой по-настоящему или ходи в её облике десять месяцев на потеху всем. В любом случае из-за этих особенностей его жертв генерал Мингуан определённо был в безопасности. — Так мне нужно выйти за кого-то замуж? — спросил Цюань Ичжэнь. Кровавый дождь тряхнул головой: — А, придётся всё-таки отдать тебе моего подчинённого. — Зачем именно его? Какая разница? — Цель призрака — соединять сердца. Поэтому проклятие снимается, лишь если провести первую брачную ночь с тем, в кого ты влюблён, — пояснил Кровавый дождь. — Откуда ты знаешь, что я влюблён в шисюна? — Цюань Ичжэнь точно никому не рассказывал. Ни Се Ляню, ни самому шисюну. Кровавый дождь поднял брови. Как будто это отвечало на вопрос! — Откуда ты знаешь?.. — попытался повторить Цюань Ичжэнь, но вмешался Се Лянь: — В самом деле, Ваше Высочество, ты ведь... твой круг... то есть, ты очень избирателен в своём общении, так что претендентов, кроме Инь Юя, не так много. Что же, это звучало логично. Но... — Шисюн не согласится. Он даже видеть меня не хочет, так что он на мне не женится. Цюань Ичжэнь не хотел об этом говорить. Он даже думать об этом не хотел. Когда он об этом думал, глаза начинало жечь, как будто в них сыпанули перца. А ещё становилось трудно дышать, будто кто-то накинул удавку, но не на шею, а на грудь, и стягивал всё туже. И очень сильно хотелось подраться. С самим собой. За то, что обидел шисюна. Как-то раз Цюань Ичжэнь действительно попробовал ударить себя кулаком по лицу, но вышло скорее неприятно, чем больно, и ни капельки не избавило от злости. — Женится, — отозвался Кровавый дождь, — если сказать ему нужные слова. Если судить по реакции окружающих, то большинство слов, которые говорил Цюань Ичжэнь, оказывались совсем не нужными. Но тут Кровавый дождь добавил: — Это я возьму на себя. — Не надо заставлять шисюна! — нахмурился Цюань Ичжэнь. Сначала он хотел молча ударить Кровавого дождя, но всё-таки это был супруг Се Ляня, поэтому Цюань Ичжэнь выразил недовольство вслух. Его Величество умный, он поймёт, почему этот способ не подходит, и придумает другой. — Проклятие падёт само через десять месяцев, — напомнил Се Лянь. — Так что нет необходимости идти на крайние меры. — Тогда я пойду, — развернулся Цюань Ичжэнь. Потерпеть какие-то десять месяцев — это пустяки. — А как же последствия проклятия? — бросил ему в спину Кровавый дождь. — Не волнуют, — ответил Цюань Ичжэнь. — Всего лишь какая-то одежда. Неудобная, но я же не умру. — Проклятие на самом деле не слишком серьёзное, — согласился Се Лянь. При звуках его голоса Цюань Ичжэнь всё-таки остановился и обернулся. — Облачает проклятого в неснимаемый наряд невесты, только и всего. Благодаря таким пустяковым последствиям оно и набрало силу, достаточную, чтобы пасть даже на бога война. Конечно, ходить в таком одеянии мужчине неприятно, но Его Высочество Циин... обычно выше предрассудков. Цюань Ичжэнь улыбнулся похвале. — Он может потерять верующих, если покажется перед ними в таком виде, — заметил Кровавый дождь. — Если они будут раскрывать свои рты — я их побью. А если молча уйдут из-за какого-то платья — это их проблемы. Меня не волнуют последователи. — А ты подумал, как тяжело тебе будет сражаться с вуалью перед глазами и массивными шпильками в волосах? А узкое платье? Полное отсутствие доспехов? — напирал Кровавый дождь. Се Лянь недоуменно посмотрел на него. Цюань Ичжэнь сказал прямо: — Тебя же волнует только Его Величество. Чего ты так обо мне печёшься? — Я тоже немного удивлён... — мягко произнёс Се Лянь, заглядывая Кровавому дождю в лицо. — Потому что богов войны осталось мало. Если очередной бог станет хуже исполнять свои обязанности, гэгэ будет загружен ещё сильнее. Эти идиоты и так спихнули на него свой трон, потому что сами не справлялись. Гэгэ заслуживает проводить дни в довольстве и праздности! — Кровавый дождь совершенно не смотрел на Цюань Ичжэня. Он коснулся рукой щеки Се Ляня и не отрывал от него взгляда. Цюань Ичжэнь подумал, что было бы здорово так же сидеть на коленях у шисюна и любоваться им. Или хотя бы просто любоваться, если бы шисюн это позволил... Когда шисюн после воскрешения сказал, что не хочет видеть Цюань Ичжэня, тот попытался отнестись к его желаниям с уважением и попросил только иногда следовать за ним незаметно. Но по какой-то причине шисюн заявил, что это «ещё хуже», и отказался наотрез. Тогда Цюань Ичжэнь пообещал, что не станет искать шисюна, пока тот не придёт к нему первым. Прошло несколько месяцев, но шисюн так и не пришёл... Наверное, Цюань Ичжэнь сильно его разозлил. — Я тебе очень благодарен, — Се Лянь наклонил голову, крепче прижимаясь к ладони Кровавого дождя, — но давай всё-таки не принуждать никого к браку. — Какое принуждение? Гэгэ должен помнить, что Посланник убывающей луны хранит в сердце множество противоречивых чувств. В зависимости от выбранных слов, можно вытащить на поверхность как одни, так и совершенно другие. Се Лянь бросил короткий взгляд на Цюань Ичжэня. Тот и так понимал, что частенько вытаскивает из людей самые неприятные чувства. Обычно, правда, сами люди были недостойными, поэтому его это мало волновало. Но шисюн... Когда он умудрился разгневать даже доброго и терпеливого шисюна... Может, ему всё-таки следовало ударить Кровавого дождя, чтобы тот не предлагал глупости. Кровавый дождь рассмеялся, по-прежнему не сводя глаз с Се Ляня: — Я же сказал, что говорить буду я! Циину такое не доверишь. А я знаю, как обращаться со своим подчинённым. Он сделает всё добровольно, если подтолкнуть его в правильном направлении. Я не подведу гэгэ. — Если Его Высочество Циин согласен, — Се Лянь повернул голову к Цюань Ичжэню. Тому по-прежнему слабо верилось, что шисюн «добровольно» возьмёт его в мужья... в жёны? Он был одет невестой, так что, наверное, в жёны. С другой стороны, Цюань Ичжэнь признавал, что, несмотря на всю свою любовь, шисюна он понимал плохо. Как и остальных — но остальные его особо не волновали. Кровавый дождь слыл умным, и Его Величество ему верил. Может, он и в самом деле способен добиться того, что Цюань Ичжэнь не в силах был представить. — Если шисюн в самом деле согласится, я буду перед тобой в большом долгу, — чтобы показать, насколько он серьёзен, Цюань Ичжэнь поклонился Кровавому дождю. Тот улыбнулся. Не так, как Се Ляню, но всё же. — Что насчёт подготовки к свадьбе? — спросил Се Лянь. — Циин занимает высокое положение, так что по всем правилам это должно быть большое торжество на Небесах, но... — Я не хочу, — при одной мысли, что на его с шисюном праздник заявится толпа лицемеров, которые немедленно начнут шептать о шисюне всякие гадости, Цюань Ичжэнь скривился. Их даже поколотить нельзя будет, ведь шисюн расстроится! Не из-за них, а из-за того, что он опять влез в драку у всех на глазах. Да ещё в платье и вуали... Нет, лучше вовсе не пускать никого лишнего. — Я так и предполагал, — кивнул Се Лянь. — Можно отпраздновать в Призрачном городе. Приготовлениями по традиции займётся жених. Циин пусть приглашает всех, кого захочет, я их впущу. Я не думаю, что список будет большим, — произнося это, Кровавый дождь пропускал сквозь пальцы пряди волос Се Ляня. Тот покраснел, но не останавливал своего супруга. Если Цюань Ичжэнь с шисюном поженятся, то тоже будут постоянно трогать друг друга вот так? Это была приятная мысль. Кровавый дождь был так уверен, что свадьба состоится, и Цюань Ичжэнь решил, что подумать над тем, кого бы он хотел туда пригласить, действительно стоит. Первым делом, конечно... — Я приглашаю Ваше Величество, — он улыбнулся Се Ляню. — Одного? — изогнул бровь Кровавый дождь. — Ты же всё равно там будешь, зачем тебя приглашать? Кровавый дождь щёлкнул языком. — Я понимаю, — Се Лянь с улыбкой погладил Кровавого дождя по плечу. — Его Высочество Циин хотел сказать, что немыслимо представить, чтобы, пригласив меня, он не подразумевал и тебя. Цюань Ичжэнь хотел сказать не это. Но Се Лянь тоже был прав: куда бы ни отправился Небесный император, его супруг последовал бы за ним, это все знали. Так что Цюань Ичжэнь не стал его поправлять. — Напишешь и передашь полный список позже, я кого-нибудь пошлю, — махнул рукой Кровавый дождь. — Полный список чего? — переспросил Цюань Ичжэнь. Того, что он хотел сказать? — Тех, кого ты хочешь пригласить, — медленно проговорил Кровавый дождь. Кажется, он посчитал вопрос глупым. Но ведь разговор уже ушёл в другую сторону, как Цюань Ичжэню было понять, что Кровавый дождь вернулся к прежней теме? Ну, по крайней мере, в отличие от некоторых самодовольных дураков, он не сомневался, что Цюань Ичжэнь умеет писать, так что не стоило держать на него обиду. — Хорошо, — кивнул Цюань Ичжэнь. А потом ему пришёл в голову ещё один важный вопрос: — А вы научите меня, как исполнять супружеские обязанности? — Что? — спросил Кровавый дождь. Се Лянь и вовсе отвернулся, пряча лицо за своим мужем. Цюань Ичжэнь говорил слишком тихо и его не расслышали? Он повысил голос: — Вы научите меня, как... — Ваше Высочество, — перебил его Се Лянь, — может, лучше спросишь об этом генерала Мингуана? У него... очень большой опыт. — Он ни разу не был женат. — А если бы и был, спрашивать его о чём бы то ни было Цюань Ичжэнь точно не хотел! — Мы точно говорим об одних и тех же «обязанностях»? — Кровавый дождь наконец-то посмотрел на Цюань Ичжэня прямо. — Ну, тра... — нет, шисюн учил, что «трахаться» — это грубое слово и его нельзя использовать перед Небесным императором, — играть в тучку и дождик, — вспомнил Цюань Ичжэнь. — То есть ты знаешь, что это такое, и ты видел, что мы с гэгэ отослали всех из дворца и закрылись вдвоём... и ты всё равно ворвался к нам? — уточнил Кровавый дождь, поджимая губы. — Саньлан, — тихо сказал Се Лянь. Цюань Ичжэнь не понимал: они говорили про супружеские обязанности. И как это связано с тем, что Се Лянь и Кровавый дождь закрылись вдвоём в тронном зале? Разве они уже не выяснили, что Цюань Ичжэнь выбил дверь, потому что ему запретили выбивать двери в спальни, а это была не спальня? Раз это не спальня, то здесь нельзя было... — Так этим можно заниматься прямо на троне? — поразился Цюань Ичжэнь. Заниматься супружескими обязанностями за пределами спальни и кровати... Он никогда даже не слышал об этом! Хотя он особо и не интересовался темой брака. — Вот поэтому мне и нужно обучение! — Генерал Мингуан тебе поможет, — снова сказал Се Лянь. — Для... таких игр необязателен брак, а у него было много женщин. — Но он же их не любил. Я не хочу учиться супружеским обязанностям без любви. К тому же, мне надо учиться играм с мужчинами, а не с женщинами. — Я дам тебе трактаты, по которым учился сам, — лицо Кровавого дождя выразило крайнее недовольство. Он боялся, что Цюань Ичжэнь испортит его книги? — Я буду бережно к ним относиться, — пообещал тот. Книги про супружеские обязанности! Цюань Ичжэнь и не подозревал, что такие бывают, но это казалось закономерным: про боевые искусства тоже есть множество трактатов с иллюстрациями. Хотя учиться по ним не так хорошо, как на практике, но не мог же Цюань Ичжэнь возлечь с кем-то, кроме шисюна? Да ещё и перед самой свадьбой! А всё-таки уточнить не помешает: — По ним удобно учиться? — В меру. Там есть иллюстрации. На тему любви между мужчинами материалов не так много, но из трактатов про отношения между мужчинами и женщинами тоже можно многое почерпнуть. Я их тебе пришлю, а теперь у… — Ваше Величество, он хорошо выучился? — спросил Цюань Ичжэнь. Если Се Лянь доволен, то книги и в самом деле стоящие. Даже если там про женщин. — Ты хоть иногда думаешь, прежде чем открывать рот? — уставился на него Кровавый дождь. Очень глупый вопрос. Если бы Цюань Ичжэнь не подумал, он бы и не догадался, что узнавать про книги нужно у Се Ляня — это же он оценивал навыки. — В-всё хорошо… — Се Ляню как будто было трудно говорить. — Прекрасные учебные пособия, — уголки его рта странно подёргивались, а лицо сильно покраснело. Он смутился? Но ведь Цюань Ичжэнь не выспрашивал подробности. Все и так знали, что Его Величество женат и, следовательно, проводит ночи со своим супругом. Что же в этом такого? — Тогда я с радостью их приму. Спасибо, — Цюань Ичжэнь поклонился Кровавому дождю, а затем Се Ляню, и развернулся к выходу. — И если увидишь, что мы заперлись где-то только вдвоём, не входи, — бросил ему вслед Кровавый дождь. Очень несправедливо. Кому бы в голову пришло, что император будет трахаться прямо на троне?! Цюань Ичжэнь, впрочем, не стал ничего говорить. Кровавый дождь такой раздражительный, ещё передумает помогать ему со свадьбой. Если шисюн вообще согласится. То, что чувствовал шисюн… Наверное, Кровавому дождю было виднее. Цюань Ичжэнь надеялся, что ему было виднее. *** Оказавшись в золочёном паланкине, Цюань Ичжэнь тут же откинул с лица надоевшую вуаль. Всю церемонию она так неприятно щекотала! В дни до свадьбы он попросту срывал её, как только та возникала, но перед гостями так делать было нельзя. Хорошо ещё, ткань самого платья ощущалась не слишком грубой, а то он бы не выдержал, если бы ещё и тело начало зудеть, и точно расстроил бы шисюна своим поведением. А так всё прошло чудесно. Шисюн смотрел на него изредка и после быстро отворачивался, но каждый раз улыбался, поэтому Цюань Ичжэнь понял: шисюн больше не злится, просто смущается. Цюань Ичжэнь тоже не переставал улыбаться, даже губы и щёки одеревенели —будто они так и собирались навсегда застыть. Цюань Ичжэнь не возражал: раз уж они с шисюном поженились, то что он мог испытывать каждый день, кроме радости? Шисюн встретился с ним глазами. Не в первый раз, но раньше вуаль не дала бы шисюну понять этого. Теперь же шисюн быстро моргнул, а потом улыбнулся ещё шире. Цюань Ичжэню впервые показалось, что он понимает кого-то без слов. В самом деле, раз они очутились здесь, какой смысл в признаниях? Конечно, шисюн любит его, раз так улыбается на их свадьбе. Паланкин остановился: путь был совсем коротким. «Символическим». Кровавый дождь открыл проход из Призрачного города прямиком во дворец Циина. У шисюна были свои покои в Доме Блаженства, но нельзя же проводить первую брачную ночь в чужом доме! К тому же во дворце нет людей, зато есть много разных комнат с прочной мебелью. Разве не идеально для начала супружеской жизни? Шисюн вышел из паланкина первым, а затем подал руку Цюань Ичжэню. Точно! Мужу и полагается так себя вести с женой. Его ладонь показалась Цюань Ичжэню чуть меньше, чем помнилось. Неужели в последний раз они брались за руки ещё до вознесения? Но теперь они женаты, так что будут касаться друг друга каждый день. Цюань Ичжэнь едва не стиснул пальцы шисюна со всей силы, но вовремя опомнился. Едва он ступил на пол, паланкин и несущие его духи развеялись, вернувшись в Призрачный город. Наступило время лишь для двоих. Держась за руки, они с шисюном вошли в спальню, где уже дожидалась чаша с ритуальным вином. Цюань Ичжэнь отпил совсем чуть-чуть: не хотелось, чтобы разум помутился даже самую малость. Шисюн тоже сделал крохотный глоток. Наверное, они в самом деле думали об одном и том же. Чаша вновь заняла место на прикроватном столике, и больше Цюань Ичжэнь о ней не думал. Он смотрел на шисюна: алые одежды и белая кожа, совсем как капли крови на снегу. Сказать это вслух нельзя: дурное предзнаменование. Можно сравнить с опавшими лепестками зимней сливы, но это будет неправдой. Наряд шисюна был багряный, не похожий ни на один цветок. А ещё одежда была вышита серебряной нитью, которая, отражая красное убранство вокруг, иной раз розовела и терялась. Стоя близко, Цюань Ичжэнь отчётливо видел поблёскивающие в неровных огоньках ламп волчьи и лошадиные морды. Он не знал, что означал волк, но лошадь — это его год рождения. Эти одеяния отражали их новую связь. У самого Цюань Ичжэня были вышиты обычные фениксы. Если бы он мог выбирать, то выбрал бы то же, что и шисюн, чтобы сделать тому приятное. И корона у Цюань Ичжэня на голове тоже была в виде феникса: тяжёлая и тянущая. У шисюна был орёл, такой же большой и неудобный. Наверное, стоило начать с него. Цюань Ичжэнь протянул руку, осторожно касаясь короны шисюна. Он не хотел тянуть: у него самого причёску поддерживало множество хитро вплетённых шпилек, поэтому просто так корону было не снять. Шисюн положил свою ладонь поверх его и направил. Корона соскользнула одним движением. Наверное, она была устроена по-другому. Шисюн поднял глаза на причёску Цюань Ичжэня и сказал: — Тебе, должно быть, тяжело. Ты никогда не любил собирать волосы. Цюань Ичжэнь кивнул. — Повернись спиной, — велел шисюн. Как раньше. Шисюн часто помогал ему привести непослушные вьющиеся пряди в относительный порядок. Нет, сейчас он приведёт их в беспорядок, верно? Проворные пальцы шисюна находили шпильки и вынимали их так ловко, что Цюань Ичжэнь не чувствовал боли, как если бы принялся торопливо вырывать их сам. — Мои волосы мягкие? Тебе нравится? — спросил он. — Да, приятно, — тихо откликнулся шисюн. Цюань Ичжэнь прикрыл глаза: как хорошо, что шисюну тоже нравилось! — Вот и всё, — шисюн наконец избавил Цюань Ичжэня от короны феникса и отступил на шаг. Цюань Ичжэнь встряхнул головой, ощущая, как уходит напряжение из корней волос. Захотелось, чтобы шисюн помассировал ему голову, но… сейчас ведь они не этим должны заниматься? Он вновь развернулся к шисюну лицом. Тот вдруг перестал улыбаться, опустил взгляд и шевельнул губами, будто собирался что-то сказать, но в итоге промолчал. А потом опять посмотрел на лицо Цюань Ичжэня, и его губы вновь сложились в улыбку. — Ты уже ложился с кем-то раньше? — спросил Цюань Ичжэнь. Щёки шисюна налились краской, но он кивнул. Что же, это не странно: шисюн ладил с людьми, в отличие от Цюань Ичжэня. Он многим нравился у них в ордене. На Небесах… ну, тут уже и не поймёшь, кому нравишься ты, а кому — твоё положение. Но шисюн был не таким. Если он исполнял с кем-то супружеские обязанности, то и впрямь рассматривал этого человека как пару на всю жизнь. И если у них не сложилось — тот человек, должно быть, любил недостаточно сильно, чтобы снести изгнание шисюна с Небес. Ну и отлично! Цюань Ичжэнь любит шисюна больше всех! — А ты? — послышался негромкий голос шисюна. — Нет. Но я прочёл все-все книги, которые дал Кровавый дождь! Я могу показать, — Цюань Ичжэнь повернулся к прикроватной тумбочке. Пусть шисюн убедится, что книги и в самом деле хорошие: подробные и с рисунками. Тексты не всегда были понятными, но Кровавый дождь написал примечания, какое нелепое слово что означает на самом деле. И кому только пришло в голову называть дырку «хризантемой»? Многие люди относились к цветам странно. — Не надо, — остановил его шисюн. — Что же, тогда… ты знаешь, что надо делать дальше? — Конечно. Я внимательно читал. Нам надо раздеться. Мы будем раздевать друг друга? — Давай лучше я сам, — предложил шисюн. Цюань Ичжэнь хотел коснуться его скорее, но шисюну было виднее. В некоторых книгах говорилось, что в первую ночь раздевать должен муж, а это как раз шисюн. Так что Цюань Ичжэнь кивнул. Шисюн потянулся к нему, но вдруг остановился: — А ты не хочешь… поцеловаться? Книги в этом моменте не сходились. В некоторых упоминались поцелуи до или во время снятия одежды, в других — уже при исполнении супружеских обязанностей. Подробное описание встречалось лишь в одной, но там рассказывалось, как нужно целоваться до брака, а их с шисюном свадьба уже состоялась. В общем и целом Цюань Ичжэнь счёл, что поцелуи были не особенно важной частью. Но если шисюн хотел, то он тоже готов был попробовать. Так он и сказал. Шисюн медленно потянулся к нему. Цюань Ичжэнь замер, боясь помешать. Рука шисюна приобняла его плечи, и шисюн наконец коснулся его губ своими. Не почувствовав ничего особенного, Цюань Ичжэнь приоткрыл рот. «Приглашение» — так это называлось в книге. Шисюн осторожно просунул кончик языка ему в рот. Тесно! Кто придумал так делать? Наверное, тот человек родился с очень большим ртом, в котором два языка помещалось с лёгкостью, а у Цюань Ичжэня был маленький, и язык шисюна казался лишним. Но шисюну словно бы нравилось. По крайней мере, он не отстранялся, а продолжал целовать Цюань Ичжэня. Рассмотреть его лицо как следует не удавалось: очень уж близко. Но хотя бы Цюань Ичжэнь видел, как подрагивали ресницы на прикрытых глазах. Шисюн закончил. Теперь Цюань Ичжэнь видел, что щёки того покраснели. Вот это уже больше походило на сливу на снегу. Кровь всё равно нравилась ему больше: раз она пролилась, то столкновение произошло нешуточное и к чему-то наверняка привело. Но краснеют тоже ведь из-за крови. Может, если они продолжат, кожа шисюна станет по-настоящему алой. Будет так красиво… — Ты мне не отвечал, — сказал шисюн. «Отвечал? Мы же молчали… А! Не делал ничего в ответ». — Я боялся тебя укусить, — пояснил Цюань Ичжэнь. — Давай потом ещё потренируемся, у меня получится лучше. Шисюн улыбнулся одной стороной рта: — Я не сомневаюсь. Он снова прикрыл глаза и подался вперёд. Цюань Ичжэнь хотел его остановить: он же попросил потренироваться потом, не сейчас, но шисюн нацелился не в губы, ниже. Ощутив прикосновение к шее, Цюань Ичжэнь дёрнулся: — Щекотно. В книгах говорилось, что поцелуи в шею очень приятны, но с Цюань Ичжэнем вечно всё шло не так, как со всеми остальными людьми. Чтобы шисюн не вспомнил об этом и не передумал ложиться с ним, Цюань Ичжэнь поспешно произнёс: — Можешь меня укусить. Шисюн помедлил. От его дыхания кожу на шее неприятно покалывало. Цюань Ичжэнь зажмурился, чтобы сдержаться и не отшатнуться. А потом шисюн всё-таки прикусил. Почти невесомо. Наверное, он боялся причинить боль. Как будто не знал по тренировкам, какой Цюань Ичжэнь толстокожий. — Сильнее, — попросил Цюань Ичжэнь. Шисюн послушался. Он всё ещё был нежен, но зубы стали ощутимее. «Может остаться след», — обрадовался Цюань Ичжэнь, но потом осознал: нет, он не смертный, никаких следов. Что же, тогда он каждый день будет подставляться под укусы шисюна. Шисюну тоже нравилось его кусать, потому что он продолжил. Целая сеть мелких укусов по всей шее! Было намного лучше поцелуев. И тогда, и сейчас Цюань Ичжэнь ощущал, как волоски на его коже приподнимаются, но от поцелуев их словно насильно тянули во все стороны, а сейчас это было единое мягкое движение. Стоять без дела было скучно, поэтому Цюань Ичжэнь нашарил пояс шисюна и развязал. Шисюн так увлёкся его шеей, что заметил, только когда пояс упал на пол. — Ичжэнь, — словно бы упрекнул шисюн. Слова коснулись кожи, и Цюань Ичжэнь невольно смял в кулаке рукав шисюна. Хоть это и шисюн, но какое же противное чувство! — Ичжэнь, — повторил шисюн чуть строже. Точно, он ведь хотел раздеться сам. А Цюань Ичжэню что, стоять без дела? Он предложил: — Давай поменяемся. Ты раздевайся, а я буду тебя кусать. — Нет, кусать — это чересчур, у шисюна нежная кожа, тут лучше проявить осторожность. И книги утверждали, что начинать лучше с поцелуев, а укусы — это для «пыла страсти». Поняв это, Цюань Ичжэнь поправился: — Буду тебя целовать. — Да, постоять спокойно ты не захочешь. — Не захочу, — кивнул Цюань Ичжэнь, притягивая шисюна ближе. Тот был чуть ниже, и когда Цюань Ичжэнь склонил голову, его рот удачно оказался напротив уха шисюна. Он лизнул край раковины. Шисюн вздрогнул: — Ты и впрямь… — недоговорив, он опустил руки на талию Цюань Ичжэня и принялся разбираться с поясом. Это ведь было поощрение, верно? Цюань Ичжэнь снова лизнул внешний край уха. Если бы они не стояли так близко, он бы и не заметил, как по телу шисюна пробегала дрожь. Несмотря на это, шисюн продолжал ловко и споро снимать с него одежду. Такой замечательный! Цюань Ичжэню очень-очень хотелось укусить его прямо сейчас. Он поспешно выпустил изо рта мочку шисюна, а не то бы точно сомкнул зубы. Он даже не помнил, когда успел втянуть её в рот… Впрочем, шисюну всё нравилось. Цюань Ичжэнь коснулся языком нежной кожицы за его ухом, и шисюн опять вздрогнул всем телом и впервые запротестовал: — Хватит, Ичжэнь. Хватит… я тоже должен разоблачиться. Можно было справиться и так — в книгах подобное описывалось. И тогда не пришлось бы выпускать шисюна из рук. Но всё-таки это была первая брачная ночь — нужно было сделать всё как следует. Цюань Ичжэнь прекратил ласкать ухо шисюна и даже удержался от укуса напоследок. Кожа шисюна порозовела ещё сильнее. То, что Цюань Ичжэнь мог этим полюбоваться, тоже было неплохо. Пока шисюн снимал с себя свадебный наряд, Цюань Ичжэнь вытащил из ящика флакон с маслом, поставил его на тумбочку, лёг на кровать и нашёл подушку, которую подложил под поясницу. Приготовления завершены. Он посмотрел на шисюна. Их взгляды встретились. Шисюн, полностью обнажённый, застыл на месте. Цюань Ичжэню тоже хотелось замереть и не шевелиться больше никогда, а провести вечность, любуясь шисюном. Его тело было ещё светлее, чем лицо. Настолько белое, что казалось холодным, хотя Цюань Ичжэнь знал: шисюн очень-очень тёплый. На ум пришла фраза, которую советовали сказать в «Трактате о гладком вступлении в семейную жизнь»: — Ты сегодня такой красивый, что затмеваешь луну и пробуждаешь стыд в цветах. — …Ты же на самом деле так не думаешь, просто повторяешь слова из книг, верно? — спросил шисюн. Цюань Ичжэнь кивнул. Он и в самом деле не знал, почему это считалось комплиментом. Ему и не нравились особо ни луна, ни цветы. Что такого в том, чтобы быть лучше них? Шисюн вздохнул. Беззвучно, но Цюань Ичжэнь увидел движение грудной клетки. Он опять что-то не то сказал? — Ты такой красивый, что я боюсь прикоснуться, — пробормотал шисюн. О, значит, всё было в порядке. Цюань Ичжэнь улыбнулся: — Я крепкий. Не бойся. Иди сюда, я тебя жду. Лицо шисюна вспыхнуло красным. Цюань Ичжэнь добавил: — Ты такой красивый, что, если бы кто-то сейчас принёс мне всю коллекцию оружия Небесного императора, я бы не смог посмотреть ни на один меч. Он решил, что эта фраза звучала лучше. Она была честной. Шисюн, однако, так и не улыбнулся. Цюань Ичжэнь попытался снова: — Ты такой красивый, что, если бы кто… Шисюн мгновенно очутился на кровати и закрыл ему рот. Новым поцелуем. Что же, по крайней мере, он был рядом с Цюань Ичжэнем. Положил тёплую ладонь тому на грудь. Цюань Ичжэнь нащупал вторую руку шисюна и переплёл с ним пальцы. Что делать с языком шисюна у него во рту, он всё ещё не представлял. Да, он читал, что нужно шевелить своим, но на практике это оказалось невыполнимым. Точнее, он предчувствовал, что если попытается, то начнёт давиться и кашлять. Лучше было просто не мешать шисюну. Однако тот закончил довольно быстро и, нахмурившись, произнёс: — Ты… тебе нужны ещё тренировки? Цюань Ичжэнь не знал, что ответить. Ему не нравилось целоваться. Кажется, его рот просто-напросто не подходил для этого. Но раз шисюн настаивал, значит, поцелуи нравились ему. После того, как шисюн согласился простить Цюань Ичжэня и жениться на нём, разве мог Цюань Ичжэнь отказывать ему в чём-то малом? Надо было что-то придумать. Тогда Цюань Ичжэня озарило. — Я попробую, — вырвалось у него вслух. Он рванулся навстречу шисюну, целуя того первым. Ощущения оставались странными, но, по крайне мере, вторгнувшись в чужой рот, Цюань Ичжэнь мог не бояться порывов выплюнуть мокрую штуку из своего. Шисюн тоже двигал языком и губами — «отвечал». Цюань Ичжэнь силился найти в этом что-то приятное, но радовало его лишь то, насколько близко находился шисюн. Цюань Ичжэню хотелось прижаться ещё теснее, и он обхватил спину шисюна руками, привлекая того к себе. Кожа шисюна потеплела. От прикосновений к ней Цюань Ичжэню тоже стало жарко, но эта жара не удушала, а расслабляла, как погружение в горячий источник. Шисюн издал некий звук, который Цюань Ичжэнь принял за позволение прервать поцелуй. — И правда… не знаю, чего я ожидал. Новые приёмы ты схватываешь на лету, — пробормотал шисюн. Его дыхание щекотало лицо Цюань Ичжэня, но желания отпрянуть, как с шеей, не вызывало. — У меня хорошо получается? — …Неплохо. Эта похвала заставила Цюань Ичжэня поцеловать шисюна ещё раз. В какой-то момент тот приоткрыл глаза и тут же вновь зажмурился. Цюань Ичжэнь воспользовался этим, чтобы оторваться от него и спросить: — Почему ты не хочешь на меня смотреть? — …Вообще-то, при поцелуях положено закрывать глаза, — соврал шисюн. Цюань Ичжэню показалось, что в грудь ему пришёлся удар молотом. — Скажи мне правду, — попросил он. — Не делай такое лицо, — тихо ответил шисюн, а затем коснулся губами его щеки и, немного помедлив, подарил лёгкий укус. Цюань Ичжэнь не понимал: если шисюн готов утешать его, готов прикасаться к нему, готов сыграть с ним свадьбу, значит, шисюн его любит. Но если шисюн его любит, то почему врёт? — Я же сказал: не хмурься так. Это твоя свадьба, ты должен улыбаться. Ты… Я открою глаза в следующий раз. Цюань Ичжэню не нужен был «следующий раз», ему был нужен ответ: — Почему ты не хочешь на меня смо?.. — Что значит «не хочу»? Я смотрю на тебя прямо сейчас, разве нет? Это была правда. Шисюн смотрел на него. Не только сейчас, но и весь день сегодня. Чем дальше, тем чаще. Наверное, это было глупо — до сих пор бояться, что на самом деле шисюн не желал этой свадьбы. Он определённо вёл себя так, будто Цюань Ичжэнь ему действительно нравился. Но… Цюань Ичжэню и раньше казалось, что между ними всё хорошо, когда шисюн прятал рану на душе, и в итоге это привело к тому, что он отказался видеть Ичжэня. Если бы ещё Цюань Ичжэнь знал, в чём именно провинился, тогда можно было бы не опасаться ненароком повторить ошибку. Не бояться опять лишиться шисюна. Шисюн резко втянул воздух. О нет. Задумавшись, Цюань Ичжэнь схватил его слишком сильно. Он ослабил кольцо рук: — Прости. Шисюн трижды поцеловал его в ответ. Короткими, мелкими прикосновениями губ. И лишь потом сказал: — Всё в порядке. Он как будто бы забыл про вопрос Цюань Ичжэня: — Почему ты не хочешь?.. — Это отвлекает, — бросил шисюн, но затем пояснил. — Твоё лицо отвлекает. Не могу сосредоточиться на поцелуе. О. Это звучало логично. Когда Цюань Ичжэнь любовался шисюном, он тоже ощущал поцелуи не так остро. Раз шисюну нравились поцелуи, то ничего удивительного, что тот, напротив, хотел испытывать ощущения от них в полной мере. И почему шисюн сразу не сказал? Прежде чем Цюань Ичжэнь задал свой вопрос, шисюн неожиданно спросил: — Ты волнуешься? Шисюн догадался? Цюань Ичжэнь кивнул. Шисюн опустил взгляд ему на грудь. Потом снова заглянул в лицо: — Ты можешь просто лечь и расслабиться. Ничего не делай. Твой ши… твой супруг опытный. Я позабочусь обо всём. Тебе не будет больно. — Я не боюсь боли. — Я знаю, — его губы медленно, будто через силу, сложились в улыбку. — Но больно в любом случае не будет. Расслабься и не переживай. Улыбайся. Цюань Ичжэнь послушался. Точнее, от нежного тона шисюна рот расплылся в улыбке сам собой. И всё же он заметил: — Я волнуюсь не из-за супружеских обязанностей. Я хочу с тобой тра… — нет, плохое слово, — соединяться телами. Я хочу, чтобы ты взял меня, как жену. Я… — Тогда почему ты волнуешься? — перебил шисюн. Его лицо покраснело ещё сильнее. Хотя оно уже было довольно красным, так что разница была едва заметна. — Я не знаю, хочешь ли ты этого. — Как «не знаешь»?! — возмутился он. — Разве ты не заметил?.. — Шисюн подался тазом вперёд. Конечно, когда шисюн практически лежал на нём, Цюань Ичжэнь чувствовал, какая твёрдая у него палка. Но похоть это одно, а чувства — совсем другое. Или шисюн имел в виду что-то другое? Шисюн умный, он наверняка понял, что Цюань Ичжэнь говорил не о совокуплении. Значит, это Цюань Ичжэнь опять до чего-то не додумался. Так. Шисюн хотел сказать, что считает его желанным, верно? Должно быть. Он считает его желанным, и это должно развеять неуверенность Цюань Ичжэня, потому что… Точно! Как же он сразу не догадался? Шисюн — хороший человек с нежным сердцем, а не негодяй, готовый наброситься на всё, что движется, вроде Пэй Мина. Если шисюн его желает, то это не простое вожделение к красивому телу. Шисюн хочет его, потому что ему нравится характер Цюань Ичжэня. Нравится достаточно, чтобы жениться на нём и провести остаток дней вместе. Подождите, нет. Не «остаток». Они ведь могут прожить вечность. Ух ты! Чтобы на такое согласиться, нужно и правда любить человека. Как же стыдно, что он не понял это с самого начала и огорчил шисюна своим недоверием. — Прости. Я больше не буду переживать из-за глупостей. Я буду хорошо всё обдумывать! — пообещал он. Ещё Цюань Ичжэнь, чтобы доказать свою искренность, собирался добавить, что постарается стать достойной женой, но… если честно, то у него не было никакого желания сидеть дома и следить за хозяйством, как полагалось жене. Впрочем, сказать «Я буду и дальше как следует исполнять свои обязанности бога войны» тоже нельзя. Хоть это и правда, но какое отношение она имела к их браку? — Я дам тебе всё-всё, что ты захочешь! — сообразил он. Золото или сокровища — если чего-то не найдётся в его дворце, он разыщет это, сразится за него с чудовищами или демонами и преподнесёт в дар шисюну. — Ичжэнь, ты… — шисюн рассеянно поймал прядку волос Цюань Ичжэня между пальцами. Затем улыбнулся. — Ты знаешь, чего я хочу сейчас, верно? Цюань Ичжэнь едва не ляпнул, что не знает, но вовремя вспомнил о своём обещании и подумал. Когда они лежали вот так в одной постели, найти ответ было совсем несложно. Вытянув руку, он нашарил флакон с маслом и передал его шисюну. — Это мой первый раз, будь нежнее, — сказал Цюань Ичжэнь. В книгах говорилось, что всем мужчинам нравится это слышать. Шисюн кивнул. Радостным он не выглядел. Может, стоило попробовать другую фразу? Была одна, которую нужно было произносить при браке двух мужчин: — Копьё шисюна очень большое, оно в меня не влезет. Рука шисюна дрогнула, и крупная капля масла упала на бедро Цюань Ичжэня. — Ты этому научился по трактатам градоначальника Хуа? — спросил шисюн. — Да. — И что, там было сказано повторять эти слова, даже если на самом деле так не считаешь? — Точно, — кивнул Цюань Ичжэнь. Ему это не очень понравилось, но так велели авторы книг. Разве мог неопытный Цюань Ичжэнь с ходу оспаривать их мнение? — Не делай так больше. Говори то, что думаешь. Как ты всегда поступаешь. Хорошо, Ичжэнь последует его совету! — Копьё шисюна не такое уж и большое, поэтому не надо быть нежным. Шисюн может брать меня быстро и сильно, и резко… — Я понял, можешь не продолжать! Кажется, у него всё ещё не получалось найти слова, приятные шисюну. — Если тебе нравится нежно, мы можем сделать это нежно, — сказал Цюань Ичжэнь. — В любом случае, у меня нет никаких предпочтений. Поэтому делай всё так, как ты хочешь. — Я… — шисюн сглотнул, — я постараюсь ради нас обоих, — закончил он неожиданно хриплым голосом. *** Цюань Ичжэнь лежал на боку. Спутанные кудри, припухшие губы, бисеринки пота, кожа, в отблесках ламп казавшаяся золотистой, — поистине весенний пейзаж! Чтобы снять проклятие, хватило бы одного раза, поэтому Инь Юй собирался им и ограничиться. Но кто в этом мире не падок на красоту? Особенно когда красота сама льнёт к тебе и шепчет одно признание в любви за другим. Он трижды сорвал цветы с заднего дворика Цюань Ичжэня, а тот достиг сияющего пика пять раз. И, судя по руке, обхватившей нефритовый стержень Инь Юя, Цюань Ичжэнь собирался начать новое восхождение. Вот она, выносливость бога войны. Но Инь Юй-то богом не был уже много лет! — Ичжэнь, тебе не нужна вода? — спросил он. — Пока нет, — отозвался тот, и не думая останавливать ладонь. Спросить, не мучает ли жажда самого Инь Юя, тому тоже в голову не пришло. — Я хочу пить. Дай мне встать, ладно? — сдался Инь Юй. Цюань Ичжэнь подскочил: — Там был кувшин… — Не вставай, я сам найду. Отдыхай, — Инь Юй накинул на его ноги край одеяла. Может, он провозится достаточно долго, чтобы Цюань Ичжэнь разомлел и уснул. …Что за смехотворная мысль. Для Цюань Ичжэня «устал» — это «больше не могу выносить скучное занятие». Когда его спрашивали, не устал ли он тренироваться, он смотрел круглыми глазами и говорил: «Мне нравится тренироваться!» А сейчас он как раз открыл для себя новое «интересное» времяпрепровождение. Инь Юй вздохнул и, осушив свою чашу, налил воды для Ичжэня: конечно, тот хотел пить, после таких-то упражнений! Просто в своём восторге не обращал внимания на жажду. — Я приму всё, что пожелает мне дать мой супруг! — протараторил Цюань Ичжэнь вместо благодарности, глядя на него ясными глазами, в которых не отображалось ни малейшего понимания сказанного. — Почему ты меня не слушаешься? Я же просил: не повторяй бездумно всё, что вычитал в книгах. — Ты такого не говорил. Ты сказал не говорить того, что я не думаю. С ним всегда было сложно спорить. — Пей свою воду. Не одним махом, а мелкими глотками. — Я уже знаю, как пить правильно! Я вырос, шисюн, — Цюань Ичжэнь улыбнулся. «Да кто здесь не заметит, что ты вырос? После двухчасовой битвы цветов-то?» Он вырос, а от привычки заглатывать чашу за чашей так и не избавился! И сейчас бы также поступил, если бы Инь Юй ему не напомнил. Ох, пусть думает, что хочет. — Наверное, не стоит больше называть тебя шисюном, — сказал вдруг Цюань Ичжэнь. — Муж? Инь-лан? Саньлан? — Вот так точно не надо! — Но у тебя же две старшие сестры, верно? Что же, хотя бы близкое общение с императорской супружеской четой не привело к заблуждению, что «Саньланами» называют своих супругов все жёны. …И он до сих пор помнил про сестёр Инь Юя. Кто на свете вообще про них помнил? Даже сам Инь Юй почти забыл, что когда-то был простым смертным из обыкновенной, пусть и довольно обеспеченной семьи. — Всё равно не надо. Если тебе нравится, можешь продолжать говорить «шисюн». В конце концов, в постели он твердил именно это. — Я к этому привык, — Ичжэнь передал опустевшую чашу в руки Инь Юя, — но мы больше не учимся вместе. Мы женаты. Я хотел бы звать тебя по-особенному… Инь Юй понятия не имел, что он под этим подразумевал, поэтому использовал фразу, которую можно было истолковать по-разному: — Шисюном меня уже давно больше никто не зовёт. — Это правда, — Ичжэнь всё ещё казался погружённым в свои мысли. Инь Юй решил ему не мешать: пусть отвлечётся от темы супружеского долга. Можно даже прилечь рядом с ним и закрыть глаза. Сам Цюань Ичжэнь был неутомим, но если Инь Юя сморит, он отступит хотя бы на время. Вернувшись в постель, Инь Юй, как и собирался, принял позу для сна и смежил веки. От простыней пахло мускусом, потом и немного нагретым на солнце воздухом — запах Ичжэня. Почувствовав его, сложно было не представить спину тигра и талию волка. «Красота затмевает луну», да? Красота Ичжэня затмевала солнце. Ослепляла даже в нелепом макияже, которое проклятие скопировало у безумца. А сейчас, когда оно развеялось, смотреть на его лицо было просто-напросто больно. Инь Юй всё равно смотрел. Было ли наградой за перенесённые муки — заполучить это сокровище? Было ли наказанием за недостойные поступки — навсегда связать судьбу с тем, кто раз за разом заставляет ощутить собственную ничтожность? На плечо Инь Юя легла мозолистая ладонь: — А-Юй. Сердце встрепенулось. Ему даже не надо было открывать глаза, чтобы увидеть эту улыбку. Она всё равно обжигала так, что едва не наворачивались слёзы. Определённо наказание. — А-Юй, — позвали его снова, тихо и неуверенно. Инь Юй мог притвориться уснувшим. Возможно, Ичжэнь позволил бы ему отдохнуть. А если открыть глаза, Инь Юй снова столкнётся с его улыбкой. Честно говоря, Цюань Ичжэнь не должен был ни улыбаться человеку, который его ненавидел, ни лить слёзы по нему. Но Ичжэня никогда не волновало, что он должен делать, а что нет. Это-то и выводило Инь Юя из себя. Он открыл глаза. Ичжэнь нависал над ним. На его шее краснели следы укусов. Потому что он просил, буквально умолял: «Кусай ещё, кусай сильнее, шисюн». Никто бы не сдержался. Всё равно следы пропадут через пару часов. И не то чтобы сам Инь Юй оказался избавлен от укусов! — Если ты устал, я поделюсь с тобой духовными силами, — предложил Цюань Ичжэнь. Он даже не кокетничал, как любой другой на его месте: никаких взмахов ресницами и растягивания слогов. Никакого смущения, даже притворного. Неподдельные чувства во всех проявлениях. Может быть, стоило укусить его ещё раз. — Я хочу отдохнуть. У нас… у нас ещё много ночей впереди. Или Инь Юй может попросту сбежать от своего супруга. Он так и знал, что нельзя соглашаться на эту свадьбу! Вот что ему сейчас делать? Поцеловать Ичжэня или огреть по голове — никак не определиться. Поэтому проще вовсе его не видеть. — Но тебе же нравится. Я тебе нравлюсь, — его пальцы опять легли на нефритовый стержень Инь Юя. Как будто перед ним и впрямь копьё, изготовленное прославленным мастером, которое невозможно выпустить из рук. Возможно, стержень и окреп немного от близости Ичжэня, от его вида и запаха… но это не значило, что Инь Юй жаждет вернуться к весенним играм! — Ты можешь лечь на спину, а я сам всё сделаю. Так мы ещё не пробовали! — У Ичжэня загорелись глаза. — Это называется «верховая езда». Я плохо держусь в седле, но шисюн ведь совсем не то, что лошадь! Не надо так широко расставлять ноги и держаться удобнее. Давай попробуем! Нужно ли воздавать хвалу небесам за то, что в его голове Инь Юй заметно отличается от лошади? И Ичжэнь готов скакать на нём не иначе, как до самого рассвета… Инь Юй сглотнул. Не нужно было представлять это. — Тебе нравится моя идея, — удовлетворённо заметил Цюань Ичжэнь и подтолкнул Инь Юя, чтобы тот лёг на спину. Он воспротивился: — Лучше отдохни. Ты… тебе завтра будет больно ходить. — Не будет, — помотал головой Ичжэнь. — Я же не смертный. У меня много духовных сил, так что мы можем тр… наслаждаться друг другом хоть несколько дней подряд! Инь Юю захотелось швырнуть в него подушкой. К сожалению, во дворце Циина все подушки были тканевые. Ни одной нефритовой или хотя бы деревянной. Впрочем, тот и нефритовую бы перехватил прямо в воздухе и метнул обратно, приняв это за новый вид тренировок. — Ах, точно! — «осенило» Цюань Ичжэня. — Я же забыл передать тебе духовные силы. Инь Юй приготовил протест, но Ичжэнь уже припал к его губам. Целовался он на удивление хорошо. Инь Юй ожидал большего напора. Возможно, того, что Ичжэнь попытается засунуть язык слишком глубоко или начнёт вертеть им слишком сильно, но тот проявлял несвойственную деликатность. Как будто немного дразнил, заставляя желать большего. Вот тебе и неопытный юноша! Как он так быстро всё осваивал? Всё, кроме правил приличия. Не дождался ответа, а уже перекачивает свои силы. И даже ци у него чересчур горячая. Кажется, что вот-вот они оба вспыхнут пламенем. Но Цюань Ичжэнь из любого огня вылетит фениксом, а Инь Юй останется угольком. Он пихнул Ичжэня в грудь. — Ши… А-Юй? — спросил тот, глядя круглыми-круглыми глазами. — В тебе слишком много ян. Ты сам не чувствуешь? Ичжэнь прикрыл глаза, прислушиваясь к себе. — И правда, — растерянно произнёс он. — Я думал, мне так горячо, потому что я очень люблю шисюна. Но ты тоже тёплый. Даже до того, как я передал тебе энергию, ты был тёплым. Разве ты не получил от меня иньскую энергию, когда мы играли в весенние игры? Инь Юй тоже ощутил беспокойство. Они не занимались парным совершенствованием. Просто обычные… развлечения женатой пары. Однако он всё равно был падшим небожителем и долгие годы провёл в Призрачном городе. Не говоря уже о том, что не так давно он и вовсе был мёртв… Его окружала иньская и только иньская энергия. Откуда взялось тепло? Может, он так сильно ненавидел Цюань Ичжэня, что кровь кипела. Может, Цюань Ичжэнь так сильно ему нравился, что тело горело. …Или из-за демонического проклятия Цюань Ичжэня окутывала прохладная инь, а после его снятия встрепенулся подавленный ян, часть которого невольно передалась и Инь Юю во время их близости. Поэтому тело того оказалось теплее, чем обычно. Всё это Инь Юй разъяснил вслух. — Но ты с самого начала был тёплым, — нахмурился Ичжэнь. — Мы были одной температуры. Тебе казалось, что я тёплый, потому что ты несколько дней провёл под пологом инь. — А теперь я хочу провести несколько дней под пологом с Инь-ланом! — произнёс он с таким видом, будто неимоверно гордился своей дурацкой шуткой. Но если Инь Юй и улыбнулся, то только из-за этого нелепого выражения лица — никаких иных причин! Цюань Ичжэнь принял это за поощрение и вновь принялся ластиться: — Небольшой переизбыток ян — это ведь не страшно? Мы можем продолжать весенние игры, верно? Он даже не скрывал, как сильно ожидал услышать «да». Нет, он словно уже его услышал! Инь Юй чуть отодвинулся: — Что за спешка? Зачем рисковать искажением ци? Едва-едва снял смертельное проклятие… — Почему ты говоришь, что оно «смертельное»? — Цюань Ичжэнь склонил голову к плечу. А затем, переменившись в лице, вскочил с кровати и метнулся к двери. К счастью, пять восхождений на сияющий пик утомили даже его, иначе Инь Юй ни за что бы его не остановил. — Ты куда собрался?! — закричал он, обхватывая Ичжэня за талию. Первая брачная ночь, а «невеста» сбегает нагишом из собственного дворца. Да это опозорит Инь Юя не хуже, чем та история с Парчой бессмертного! Ичжэнь не вырывался. Просто попытался расцепить руки Инь Юя. Цюань Ичжэнь не знал, что проклятие смертельно, и эта новость его настолько разозлила, что он решил подраться с виновным прямо посреди ночи? Нет, градоначальник Хуа упоминал, что тот дух уже развеян. Тогда куда Ичжэня понесло с супружеского ложа, на котором он только что жаждал провести несколько дней кряду? — Ложись, — он потянул Ичжэня на себя. Тот не сдвинулся. Инь Юй попытался снова: — Если тебе что-то надо, твой супруг принесёт… — Не говори так! — отозвался Цюань Ичжэнь… обиженно? Гневно? — Я его побью, и всё будет хорошо. Действительно вознамерился помахать кулаками. Видимо, Инь Юй себя переоценил. Не настолько его постельные умения хороши, чтобы затмить драку в глазах Ичжэня. И как стоящего партнёра для тренировок он своего мужа тоже не рассматривает… Ну да, Инь Юю не хватает сил даже опрокинуть его назад на кровать. О чём тут говорить? — И кого ты собрался побить? — Кровавого дождя! От неожиданности Инь Юй едва не разжал руки. Цюань Ичжэнь, воспользовавшись этим, рванулся вперёд. Инь Юй, схватил его за ногу и наконец-то уронил. Не на кровать, а на пол, ну и что с того? Ичжэнь ведь «не боится боли». И не то чтобы он это не заслужил. Инь Юю захотелось наступить ему на горло, чтобы Ичжэнь хрипел и давился. Он не умрёт от такой мелочи. Просто почувствует себя отвратительно. Может быть, наконец поймёт, что Инь Юй ему враг, и схватится с ним. Этой битве долго не продлиться, но… Инь Юй протянул Ичжэню руку. Какая битва? Этот идиот опять захлопает своими глазищами и спросит: «А-Юй, что я сделал не так?» Три раза за ночь — но его «жена» всё ещё оставалась отвратительно невинной! Какой толк с ним что-то делать? — Поднимайся и объясни мне всё как следует, — потребовал Инь Юй. — Зачем тебе бить градоначальника? Цюань Ичжэнь взобрался на кровать без его помощи и расположился на краю спиной к Инь Юю. Несколько мгновений назад он будто и помыслить не мог, чтобы отпустить своего шисюна, а теперь поглядите на это! Он что, обиделся, что Инь Юй не дал ему сбежать? Инь Юю оставалось лишь проглотить злость: крики не помогут добиться от Ичжэня ответа. Напротив, вернее заставят убраться подальше. — Он меня обманул, — пробормотал Ичжэнь. Это в чём же? Сказал, что проклятие безвредное, когда оно было смертельным? Странная ложь, но Инь Юй не поручился бы, что всегда понимал мысли градоначальника. Но даже если это оскорбило Ичжэня, который не выносил обмана, разве всё настолько серьёзно, чтобы выскакивать из объятий супруга и нестись в ночь? — В любом случае такие дела лучше решать на свежую голову. Мы можем поговорить с градоначальником утром. Может, ты просто что-то недопонял. Ложись сюда. Твой муж обо всём… — Не говори так! — снова воскликнул Ичжэнь. Ему же нравилось? Обычно Цюань Ичжэнь плевал на общественные нормы, но сегодня всё, связанное с их супружеством, заставляло его светиться от восторга. Что изменилось? — Что я недопонял? — продолжал тот. — Шисюн ведь думал, что я умру, да? Инь Юй был вынужден согласиться. — И мы поженились только поэтому? Ах, вот в чём дело! Инь Юй испытал облегчение. Его опыт в отношениях ограничивался недолгой юношеской любовью с одной шимэй. После он вознёсся — и пал. А Небесная столица и Призрачный город мало подходят для прочных связей. И сам Инь Юй был слишком занят иными заботами, поэтому ограничивался встречами на одну ночь. Но, к счастью, когда он был смертным, шимэй однажды заявила ему в слезах: «Ты меня не любишь!», и Инь Юй, веривший, что волнение, пробуждающееся в сердце при виде милой девушки, и есть настоящая любовь, сумел убедить её в обратном. Так что он представлял, что делать. Он сел рядом с Ичжэнем, стараясь заглянуть тому в глаза. Когда этого не вышло, Инь Юй накрыл ладонью его подрагивающие пальцы. Плечо Ичжэня дёрнулось, но он не стал вырывать руку. — Конечно, из-за проклятия свадьба вышла поспешная, но в своих чувствах я уверен. Мы знакомы много лет. Разве решился бы я на подобный шаг, если бы не любил тебя? — Я тоже так думал, но… — услышав это, Инь Юй придвинулся ближе, соприкоснувшись с Цюань Ичжэнем бёдрами. Тот продолжал, словно не заметив: — Но ты злился на меня, убегал от меня, запретил приходить к тебе и не приходил сам — ты совсем не хотел меня видеть. Но ты очень добрый. Ты женился на мне, чтобы я не умер. И ты врёшь мне, чтобы я не огорчался. Я говорил Кровавому дождю, что не хочу, чтобы он тебя заставлял, но он меня обманул. И тебя обманул. Про моё проклятие. Настолько последовательных рассуждений от Цюань Ичжэня Инь Юй никак не ожидал. Ему представлялось, что шиди скачет от одной к мысли другой, иной раз безо всякой логики, но, кажется, он недооценил своего супруга. Пообещав, что будет всё обдумывать, Цюань Ичжэнь так и поступил. И получалось у него неплохо! — Нет, это просто… — начал Инь Юй, сам не зная, что собирался сказать. Ничего «простого» в его отношении к Ичжэню не было. И не то чтобы столь сильные сомнения удалось бы развеять парой поцелуев и ласковых словечек. — Ты уже спрашивал меня, хочу ли я этого, и я ответил, ведь так? — Это ничего не доказывает. Если шисюн притворялся, то я не пойму. Я не понимаю, когда люди врут. Я даже с трудом понимаю, когда они шутят. Почему единственный раз, когда Цюань Ичжэнь решил использовать свою голову, должен был произойти в самый неподходящий момент? Инь Юю смутно представилось, как он бьёт Ичжэня по лбу, и через мгновение тот снова глупо улыбается и ловит каждое его слово. Точнее, выглядит, как будто ловит, а потом, не успеет и палочка благовоний прогореть, как опять поступает по-своему. Бежит драться с Хуа Чэном, например. Хорошо хоть эту беду удалось отвести, и Ичжэнь больше не кипит от ярости. А просто… грустит. Инь Юй осторожно поднял руку и погладил его мягкие кудри: — Кое-что очень сложно сделать, притворяясь. Сегодня ночью… разве я не доказал, что ты мне нравишься? — Потому что я красивый. — Очень красивый. Повернись ко мне, ладно? Ичжэнь опустил голову, затем вдохнул глубоко и исполнил его просьбу. Его лицо всё ещё выглядело удручённым. Смотреть на это было не легче, чем на его улыбку. Трогательная морщинка на лбу, увлажнившиеся глаза или изогнувшиеся натянутым луком губы — не знаешь, что тянет поцеловать больше. — Такой красивый, — ещё раз похвалил Инь Юй. — Но проблема ведь в моём характере. Я всех раздражаю. И шисюна тоже. Тебе не нужно притворяться. И не нужно нам быть женатыми. Давай сделаем вид, что ничего не было? — Что значит — «ничего не было»? На нашей свадьбе был сам Небесный император! — Се Ляню можно объяснить, он поймёт. И не станет вмешиваться, когда я буду драться с Кровавым дождём, — перебил его Цюань Ичжэнь, снова вернувшийся к своим обычным глупостям. Конечно. Использовать мозги он может, только когда это неудобно для Инь Юя! Может, взять и сделать, как он хочет? Пусть себе идёт к градоначальнику Хуа и превращается в красивую матрёшку. Тогда единственной заботой, которая останется Инь Юю, будет вовремя стереть с него пыль. О таком невыносимом супруге и беспокоиться не хочется! Инь Юй кинул на него очередной взгляд. Цюань Ичжэнь всё ещё выглядел так, словно вот-вот расплачется. Хотя Инь Юй и не помнил его плачущим. Разве что когда… Стиснув зубы, Инь Юй сказал: — Не надо с ним драться. Во-первых, всё равно проиграешь. Цюань Ичжэнь встрепенулся, но промолчал. — А во-вторых, — продолжал увещевать Инь Юй, — он не говорил мне, что ты умрёшь. Это я неверно его понял. Это всё моя вина. Дерись со мной, если хочешь. — Я не могу, чтобы шисюну было больно, — ответил Ичжэнь косноязычной чепухой. Инь Юй, конечно, его понял. — Шисюну уже больно, — он положил подбородок на плечо Ичжэня. — Я знаю, — кивнул тот. — Ничего ты не знаешь, — зашептал Инь Юй ему на ухо. — Шисюну очень больно, что его жена от него сбегает. Шисюну больно, когда ты предлагаешь забыть о свадьбе, в которую он вложил столько усилий. Посмотри, — он обвёл рукой комнату. — Ты думаешь, легко украсить твой дворец, а? Просто понавешал красной с золотом ткани — и готово? А лампы, цветы, вино? Ты знаешь, что вино нужно поставить так, чтобы его не приходилось искать, войдя в комнату, и чтобы оно не мешалось потом? Ты не знаешь. Ты даже не задумывался, что гостей надо рассаживать определённым образом. Хорошо, с твоей стороны их пришло немного, но все эти призраки — нужно держать в голове, кто кого не переносит, кто с кем ладит, кто с кем в ссоре, кого нельзя подпускать к вину, а кого — к танцовщицам… Всё было весело, оживлённо, и все желали нам долгой счастливой жизни — ты думаешь, это сложилось само собой? В Призрачном городе? На свадьбе небожителя? — Но Кровавый дождь… — О, он дал мне денег. Он дал мне время, дал полномочия. Но ты правда думаешь, что он стал бы возиться с подготовкой лично? После этих слов Ичжэнь и впрямь призадумался. Воспользовавшись этим, Инь Юй обхватил его обеими руками. Вместо того, чтобы обмякнуть и прижаться к нему, Цюань Ичжэнь задеревенел: — Я совсем не понимаю тебя, — тихо сознался он. «Что тут понимать? Подумай немного! Зачем я так старался? И зачем теперь говорю об этом? Не так трудно сообразить!» — мысленно вспылил Инь Юй, зная, что даже если высказать это вслух, желаемых ответов от Ичжэня не добьёшься. Их лица уже были близко, поэтому легко было мазнуть губами по щеке Ичжэня, а потом поцеловать его в морщинку на лбу. Брови взлетели, и морщинка разгладилась. — Не делай так, — в очередной раз попросил Ичжэнь. — Я хочу, — ответил Инь Юй в духе самого Цюань Ичжэня. — Ты меня расстроил, так что теперь должен порадовать, правильно? — Простые слова для простачка-Ичжэня. Это же сработает? — Если ты считаешь себя виноватым, то должен загладить вину, правильно? — он поцеловал Ичжэня, но не стал углублять поцелуй, а просто коснулся кончиком языка его губ. Ичжэнь тут же приоткрыл рот, наконец проявив послушание. Инь Юй отстранился, ожидая, что Ичжэнь подарит ответный поцелуй, но тот не понял намёка. Инь Юй подавил желание оттолкнуть его и велеть проваливать. В конце концов, сейчас велик шанс, что Ичжэнь именно так и сделает. — Давай опять ляжем, — предпринял последнюю попытку Инь Юй. — Ты ведь пообещал мне кое-что, перед тем как сорвался с места. Давай займёмся этим. — Ничего не понимаю, — потряс головой Ичжэнь. — Я ведь не уйду. Я останусь с тобой. Ты больше не сможешь меня прогнать. — А вот теперь врёшь ты. — Вру, — согласился он. — уйду, если скажет шисю… если скажет А-Юй. Вот что он за существо? Смотрит печально и беззащитно, как если бы Инь Юй его каждый день лупил смертным боем. А ведь не стукнул и не шлепнул ни разу, хотя хотелось. И сейчас так и тянет. За эту жертвенность. «Шисюну я не нравлюсь, поэтому я уйду и не буду его мучать», — или что там у него за мысли? Цюань Ичжэнь, твой обожаемый шисюн тебя ненавидит. За твою силу, твоё упорство, твою искренность, твою щедрость, твоё благородство… За то, что ты пытаешься поставить желания Инь Юя выше собственных, хотя он нисколько этого не заслуживает. Инь Юй — ужасный, подлый, лживый человек, который ненавидит тебя за то, что не может стать таким же прекрасным. Он смотрит на твоё печальное лицо, и его сердце ликует. Насколько тупым ты можешь быть, чтобы продолжать ставить его так высоко? Ненавидеть Инь Юя в ответ — это справедливо. Ненавидеть и остаться с ним, чтобы и дальше терзать его недостижимым. — Я не говорю тебе уйти. Я говорю тебе остаться. Ичжэнь перекинул ногу через Инь Юя и, передвинувшись так, чтобы очутиться у него на коленях, пробормотал: — Я ничего не понимаю, поэтому могу только слушаться тебя. Я буду верить, что ты меня любишь, хорошо? — Конечно, люблю, — Инь Юй положил руку между лопаток Ичжэня. Тот чуть выгнулся, будто поощряя гладить дальше. Когда он шевелился, чувствовалось, как ходят под кожей крепкие мышцы. Хотелось рассмотреть его сзади. Полюбоваться, как он изгибается, когда достигает сияющего пика. Ну, немногим ранее Ичжэнь вёл себя так, словно хотел вызвать у своего супруга почечную недостаточность. Он не откажется от новой позы. Приподняв его под бёдра — Ичжэнь прижался к нему — Инь Юй развернулся и опустил своего супруга на постель. — Разве не ты должен был лечь? — спросил тот. — Сначала расслабься немного, — Инь Юй провёл кончиками пальцев по его груди. — Ты всё ещё выглядишь так, словно… — Я больше не буду расстраивать шисюна. Даже если… — Ичжэнь на мгновение зажмурился и, распахнув глаза, сказал безжизненным тоном: — А-Юй меня любит. Он будто бы снова повторял прочитанное в книге. Но затем Цюань Ичжэнь наконец-то улыбнулся. Точнее, с явным усилием поднял уголки губ. Его глаза оставались распахнутыми и беспокойно шарили по комнате. Из всех фальшивых улыбок, которыми полнилась Небесная столица, эта была самой неубедительной. Цюань Ичжэнь поистине ужасен. Никакого такта, никакого понимания, не смог бы солгать, даже если бы от этого зависела чья-то жизнь. Упрямый, упёртый, настырный. Непослушный и непокорный. Чуть что — рвётся в драку. Даже если останавливается, чтобы подумать, толку с его размышлений никакого. А все его старания стать лучше лишь приносят окружающим неприятности. Кто, если не Инь Юй, смог бы полюбить такого невыносимого человека? Сносить его поведение, смягчать нрав, исправлять ошибки и утешать, когда он сам себя огорчал, как сегодня. Другой бы уже выгнал такого супруга, если вообще согласился бы его взять. Только Инь Юй может терпеливо ласкать его, пока притворная радость на лице не сменится настоящим блаженством, и взвалить на свои плечи обязанность каждый день доказывать Ичжэню свою любовь. Не то чтобы Инь Юй был от этого всего счастлив. Но, приняв на себя ответственность за Ичжэня, было поздно от неё отказываться. К тому же, когда в томном забытии Цюань Ичжэнь вновь начал твердить слова любви, сердце Инь Юя застучало так быстро и громко, что заглушило все мысли в его голове, оставив лишь: «Моё». «Моё бремя», — едва не сорвалось с его языка после. «Моё сокровище», — признался он себе, когда солнечный луч позолотил кожу уснувшего Ичжэня. *** Инь Юй поднялся раньше Цюань Ичжэня, что случалось редко. Впрочем, он и уснул раньше: впервые за две недели они легли в постель порознь. Никаких ссор, просто в рамках своего свадебного путешествия они приехали посмотреть на соревнования мастеров боевых искусств в Ланьтяне, и Ичжэнь так увлёкся наблюдениями и расспросами о чужих техниках, что прошлой ночью Инь Юй его не дождался. Может, он и явился-то только под утро. Инь Юй со вздохом подтянул одеяло вниз, прикрывая торчавшие пятки Ичжэня. Тот не шевельнулся. Должно быть, и впрямь вымотался. Бороться со смертными он мог, только сдерживаясь, и это утомляло его больше, чем сражения в полную силу. Инь Юй поставил ему кувшин с питьевой водой на прикроватную тумбочку. Отдал распоряжения по поводу завтрака. Достал чистую одежду для Ичжэня. После этого делать было решительно нечего. Если покинуть гостиницу, то, проснувшись, Ичжэнь на записку даже внимания не обратит — понесётся на улицу, вопя: «А-Юй!» А Инь Юй не сможет на него разозлиться, потому что сам виноват в его страхах. На чайном столике валялась детская шкатулка-головоломка, которую он приобрёл для Ичжэня. Вопреки ожиданиям, тот решил её в первые же десять минут, но полюбил вертеть в руках. У Инь Юя мелькнула мысль запрятать туда безделушку или сладость. Что-то он такое покупал вчера… Пошарив в рукаве, он нашёл браслет из крупных деревянных бусин. Гладкие, приятно проводить руками. Ичжэню придётся по вкусу. Закрыв подарок в шкатулке и убедившись, что драгоценный супруг по-прежнему не желает просыпаться, Инь Юй решил погрузиться в медитацию. «Как проходит семейная жизнь?» — спросил голос в его голове. «Прекрасно. Благодарю градоначальника за эту возможность», — ответил Инь Юй. С чего градоначальнику Хуа вздумалось связаться с ним именно сейчас? Они договаривались на месяц отдыха. Весьма щедро со стороны Хуа Чэна. Настолько, что при мысли о расплате за подобную доброту мурашки по спине бежали. Градоначальник хмыкнул: «Кто-то мне говорил, что сочетаться браком с Циином — это всё равно, что записаться в вечные няньки к пятилетнему сорванцу». «Я никогда не говорил подобного», — Инь Юй нахмурился. Не то, что не говорил, он такого и не думал. Ичжэнь действительно бывал по-детски бесхитростен, но когда хотел, умел рассуждать здраво. Нельзя считать его ребёнком, только потому, что он сохранил чистое сердце. Может быть, он и нуждался в заботе, но и сам платил сторицей. Он купил Инь Юю билеты на «Трёхрогого цилиня», самую модную пьесу в столице из тех, что не затрагивала деяния небожителей. А потом пошёл вместе с ним и тихонько спал в их ложе, ни разу не пожаловавшись, хотя на сцене не разыграли ни одного боя! Что касалось пьес, где бои были, то он до сих пор помнил наставления Инь Юя: критиковать постановку сражений следует не во время представления, а после его окончания, и честно сдерживал свои комментарии до финального выхода на поклон. Внимательный и усердный! «Да, это был генерал-потаскун». «Мингуан», — расшифровал про себя Инь Юй. У Хуа Чэна для каждого небожителя имелось прозвище. Правда, получив однажды полный мягкого укора взгляд за «генерала-подметальщика», Хуа Чэн использовал их исключительно вне пределов слышимости своего супруга. «Полагаю, его гордость задело то, что он не получил приглашения на свадьбу», — ответил Инь Юй по духовной сети. Присутствие Мингуана непременно привело бы к драке с прекрасной невестой. Нет уж, спасибо. Инь Юю и так теперь всю жизнь придётся сталкиваться с последствиями вспыльчивости Цюань Ичжэня и извиняться перед избитыми небожителями. Совсем как раньше. Можно он хоть на собственной свадьбе от этого отдохнёт? Хотя какой-то подарок в благодарность Мингуану послать стоило. Он всё-таки невольно поспособствовал этому браку. «Эти приглашения вообще мало кому в Небесной столице достались». «Циин столь же терпим к чужому лицемерию, сколь и достопочтенный градоначальник», — заметил Инь Юй. «Может быть, однажды он и тебя отучит ходить вокруг да около, — не потрудился скрыть насмешку в голосе Хуа Чэн. — Ты ведь уже извёлся, пытаясь понять, зачем мне понадобился». На самом деле, мысли о Цюань Ичжэне отвлекли Инь Юя от этой проблемы, но сознаваться в своей слабости он не собирался. Просто сказал: «Я жду ваших указаний». Если Хуа Чэн намеревался ему что-то сообщить, то сообщит в любом случае, а если нет, то спрашивать бесполезно. «Ты всё ещё считаешь себя моим подчинённым? Но ведь ты теперь не сможешь всё время проводить в Призрачном городе. Супружеская жизнь дарит множество новых забот и часто не оставляет времени на прежние дела». Инь Юй не понимал, к чему клонит Хуа Чэн. Во-первых, большинство градоправителей и их помощников в Поднебесной были женаты, но это нисколько не мешало им усердно исполнять свои обязанности. Во-вторых, он и раньше не проводил в Призрачном городе «всё время», а отлучался по поручениям градоначальника. В-третьих, если новое положение дел не устраивало Хуа Чэна, зачем он вообще подтолкнул их к этой свадьбе? «Если у градоначальника есть для меня поручения — я выполню их со всем тщанием. Если градоначальник желает освободить меня от моих обязанностей, я приму и это». Не то, чтобы его жизнь от этого зависела. С богатством Циина они оба могут ещё пару сотен лет без перерыва разъезжать по миру людей, соря деньгами на каждом углу. Другое дело, что, как ни крути, а Инь Юй много труда вложил в то, чтобы сделать Призрачный город, обитель духов и тёмных тварей, таким пусть не спокойным, но мирным местом. Конечно, главную роль во всём этом сыграл сам градоначальник Хуа, но Инь Юй тоже внёс немалый вклад. И своё детище ему бросать не хотелось. Даже если налаженный городской механизм продолжит работать и без него. Но в любом случае придётся подчиниться слову Хуа Чэна. Тот вздохнул: «С Чёрной водой разговаривать приятнее, чем с тобой». Инь Юй нашёл сравнение несправедливым: Чёрная вода по статусу был равен Кровавому дождю. Разве мог изгнанник с небес, который и на пике своей славы был далеко не самым сильным божеством, разговаривать с градоначальником в том же тоне? Хуа Чэн же продолжал: «Призрачный город будет в порядке, даже если мы оба оставим его на день-два, поэтому постоянно там торчать тебе смысла нет. Ты и сам это знаешь». Так же, как Хуа Чэн знал, что господину градоначальнику не осмелится перечить ни один подчинённый. Поэтому Инь Юй хранил молчание. «А вот в Небесной столице, — в голосе градоначальника зазвучало презрение, — творится полный бардак, наведённый стараниями предыдущего императора. Его Высочество Сяньлэ не щадит себя в попытках устроить всё как должно, но даже ему не под силу по щелчку пальцев обратить в цветущий сад пустыню, полную ядовитых тварей. Гэгэ выбился из сил и нуждается в отдыхе». Инь Юю хотелось закричать: «Если эта задача для самого Небесного императора непосильна, то чего вы от меня ждёте?!» Он сказал: «Я возьмусь за дело сегодня же. Стоит ли обратиться за официальными полномочиями к Его Величеству?» Инь Юй полагал, что не стоит. Он полагал, что Его Величество вовсе не ведает, что его супруг пытается снять с его плеч часть бремени, перевалив это бремя на того, кто не может отказать. Ещё он полагал, что без поддержки Его Величества на Небесах он добьётся очень немногого. У него не было официального статуса и явно не хватало духовных сил. Пожалуй, можно было вызваться в помощники к Линвэнь и разбираться с административной работой. Именно той, которая хуже всего давалась Его Величеству. Возможно, градоначальник Хуа именно это и планировал. Однако тот заявил с притворной обидой: «Ты считаешь, у меня сердце зверя? Наслаждайся пока семейной жизнью. У тебя осталось ещё пятнадцать дней, обременённых исключительно заботой о Циине. У вас же всё прекрасно. Или хочешь снова от него сбежать?» «Нет», — твёрдо сказал Инь Юй. У них в самом деле всё шло прекрасно: с каждым днём вымученная улыбка на лице Ичжэня всё чаще уступала место настоящей, и он так старался сдерживать свой буйный нрав, что на мелкие его промашки Инь Юй с готовностью закрывал глаза. «О, я проиграл пари», — ответил градоначальник Хуа столь довольно, что не осталось никаких сомнений в том, кто пари выиграл. А вот про то, что именно стояло на кону, Инь Юй и думать не хотел, но градоначальник всё равно сообщил: «Теперь мне придётся целых девять дней причёсывать гэгэ. У него такие длинные и густые волосы, я буду возиться так долго! А ещё они легко путаются на ветру, придётся по нескольку раз за день хвататься за гребень…» Что же, хвастовство градоначальника пережить было проще, чем его же приступы тоски по Его Высочеству Сяньлэ. Часами описывая, какой наследный принц замечательный, Хуа Чэн однажды истратил все существующие слова и перешёл к созданию новых, затем велел изобрести к ним иероглифы, а после решил, что ни одно из них недостаточно хорошо и сжёг все плоды трудов Инь Юя. Тот лишь надеялся, что Его Величество об этом происшествии никогда не узнает, иначе как бы не пришлось заново воспроизводить в туши «потрячудонебесжественные» выдумки градоначальника. «Тебе нужно поблагодарить гэгэ, — заметил Хуа Чэн. — Циин доставал его вопросами о тебе, и он сжалился настолько, чтобы обратиться ко мне». «Так это проклятие…» «С ним мне повезло, — усмешка Хуа Чэна просочилась в его голос. — Гэгэ просил меня поговорить с тобой о Циине, и вот подвернулся повод. А потом я обронил пару слов, и ты помчался защищать его от опасности. Растрогал меня и гэгэ. — Насмехался ли он? Не понять. — Но я отвлёкся от главного». «От моего задания?» — спросил Инь Юй, надеясь, что угадал, и «главным» по мнению Хуа Чэна были не многословные дифирамбы волосам Небесного императора. «Именно. Ты ведь понимаешь, что богов литературы сейчас хватает? Криворожий извращенец не особо обращал на них внимание, поэтому его ярых сторонников в их рядах было мало. К тому же из-за действий Линвэнь архив оказался под пристальным наблюдением, и все эти высокомерные лентяи, боясь лживых доносов и справедливых обвинений, принялись исполнять свою работу как следует. А вот с богами войны проблема…» «Но вы позволили богу войны оставить свои обязанности на месяц». «И ты хочешь знать почему?», — лукаво спросил Хуа Чэн. Инь Юй словно увидел, как сощурился его глаз. Он попытался вспомнить весь разговор. На постели, отвлекая его, завозился Цюань Ичжэнь, но, поймав его взгляд, замер и приложил палец к губам, показывая, что будет вести себя тихо. Инь Юю захотелось пощекотать ему пятку, снова выглянувшую из-под одеяла: посмотреть, как он дёрнется и сморщит лицо, тщась сдержать смех. Сам виноват: одним присутствием обращает на себя всё внимание! И как тут размышлять о загадках градоначальника Хуа? Инь Юй решил сдаться и попросить ответ напрямую. Хуа Чэн не имеет права порицать его за это: он сам прилепился к своему супругу сильнее, чем «борода дракона» липнет к рукам в летний день. Они даже схожи меж собой: Его Величество и Цюань Ичжэнь. Когда говоришь с ними, замечаешь, что оба будто светятся от переполняющей их силы. Не духовной, Его Величество был таким и с кангами. Силы их собственного духа. Однако Его Величество, в отличие от Ичжэня, не ослеплял. Его свет походил на свечу в окне: не заметишь в обычный день, но если ты заплутал зимней ночью вдали от дома — нет больше счастья, чем его увидеть. Цюань Ичжэнь же был солнцем, что разгоняет любую ночь. Но никто не выдержит его лучи постоянно. Любование луной под вино и музыку — от этого Инь Юй никогда не отказывался. Любование солнцем — звучало как полнейшая глупость. Как долго Инь Юй сможет его выносить? «Ты что там, опять атакован Циином?» — раздался голос градоначальника. «Да», — ответил Инь Юй и сдёрнул одеяло с Ичжэня, показав тому жестом: вставай. Цюань Ичжэнь смотрел непонимающе, но через пару мгновений всё же потянулся за одеждой. Ткань зашуршала, и он бросил виноватый взгляд в сторону Инь Юя. Тот притворился поглощённым разговором. «Ты хоть помнишь, о чём мы говорили? — ехидно поинтересовался Хуа Чэн. — Или в твоей голове всё затмил сиятельный лик новоиспечённого супруга?» «Затмил», «сиятельный»… Кажется, и градоначальнику Ичжэнь напоминал о солнце. И о Его Величестве, возможно? Это бы объяснило неожиданную доброту градоначальника, известного презрительным отношением к небожителям. Он узрел отблеск того же пламени… Подождите. Головоломка открылась со щелчком. «Вы его подкупаете. Отдыхом и мной, — сказал Инь Юй, — чтобы он помогал разбираться с молитвами и при этом вёл себя послушно». «Не думаю, что он будет меня слушаться. Даже после такой ценной взятки». «Но вы ведь и меня подкупили». «Собственного подчинённого?» — фальшиво изумился градоначальник. «Теперь я могу легко уйти». «Так уйди». «Меня подкупили». Градоначальник засмеялся: «Ладно, ты лучше, чем Чёрная вода». Учитывая, каким мрачным — даже по собственным меркам — тот был в последнее время, комплимент сомнительный. Инь Юй поблагодарил всё равно, чем вызвал у градоначальника вздох: «Видишь, как хорошо ты умеешь подхалимничать… или как там на Небесах говорят? Соблюдать правила приличия?» Инь Юй мысленно покачал головой. Градоначальник Хуа прекрасно понимал разницу между лизоблюдством и вежливостью, просто насмешничал по своему обыкновению. «Лучшего помощника для заместителя Небесного императора и не найти», — закончил Хуа Чэн. «Заместителя?!» Инь Юй думал, что они с Ичжэнем всего-навсего возьмут на себя часть обязанностей, но это уже как-то чересчур. «Гэгэ нужно отдохнуть. Я же сказал. Да не волнуйся ты, те два прилипалы тоже вам помогут. И потаскуна как-нибудь заставим. Вас впятером едва хватит, чтобы заменить одну только левую руку гэгэ, так что часто мы вами прикрываться не будем. И вообще: такой почёт — и весь твоей семье. Чем ты недоволен?» «Да Ичжэнь с некоторыми чиновниками и двух минут проговорить не сможет! Как он будет…» — «раздавать указания» хотел закончить Инь Юй, но осознал, что Ичжэню и не придётся. У него есть супруг. А хочет ли супруг лезть в этот сосуд с гу? Кого это волнует, пока он держит себя в руках! «Вот же… ядовитая черепаха! Князь демонов!» — закричал Инь Юй в душе. А градоначальнику передал: «Хорошо, но почему бы тогда не отдать эту должность генералу Сюаньчжэню или Наньяну? Они оба были на Небесах дольше и лучше понимают волю Его Величества». С Мингуаном всё ясно: пусть он сам не был замешан в преступлениях, подобно Линвэнь, но знал о подмене судеб, устроенной Повелителем Воды. Если дело коснётся его друзей или родственников, Мингуан станет укрывать их даже вопреки справедливости. Не то чтобы у него осталось так уж много близких в Небесных чертогах, но... Однако чем заслужили недоверие два лучших друга Небесного императора? Даже ревность градоначальника тут играла в пользу их кандидатур: пока один или оба были заняты обязанностями заместителя, вырваться к Его Величеству они бы точно не смогли. «Назначь одного, и второй впадёт в ярость. Назначь обоих — вовсе передерутся. К тому же «соблюдают приличия» они немногим лучше Циина». Здесь градоначальник был прав. Один сыпет колкостями, другой — площадной бранью. Нет, приказы будут исполняться, в каком бы виде их не передали, но каким образом исполняться… Одна «невинная ошибка» обиженного чиновника Средних небес — и вот тебе ещё полгода работы. Градоначальник был умён и проницателен. Он редко ошибался. Иначе никакие деньги не заставили бы Инь Юя следовать за ним все эти годы. «Что же. Ичжэнь будет рад помочь Его Величеству», — только и оставалось сказать Инь Юю. «Если честно, я тоже считаю, что Небеса не заслужили не то что гэгэ, но даже Циина. Вот и пришлось сделать подарок твоему благоверному. Хоть какое-то подобие справедливости». Именно что подобие! «Что же, если это всё…» «Да-да, — градоначальник снова издал смешок. — Беги к своему благоверному. Гэгэ за вас волновался, знаешь ли. Я ему передам, что всё прекрасно». Инь Юй подавил желание стиснуть кулаки: Ичжэнь мог заметить и спросить. Иногда Инь Юй бывал достаточно глуп, чтобы забыть: Его Величество знал всю правду о нём. И всё равно доверил Ичжэня в его руки. Решил дать шанс всему хорошему, что узрел в Инь Юе, но также и всему плохому. Наверное, так выглядит Небесная кара для павших небожителей. «Я глубоко благодарен Его Величеству и вам, градоначальник Хуа», — искренне сказал Инь Юй. «Ты что, улыбнулся сейчас? — Хуа Чэн зацокал языком, изображая удивление. — Гэгэ точно должен об этом услышать! — Не было нужды в подобной театральности: Инь Юй улыбался всю свадьбу; градоначальник не мог это пропустить. — До встречи через пятнадцать дней, мой способный подчинённый». Он исчез, не дожидаясь ответного прощания. Вот и отлично. Инь Юй перевёл взгляд на Ичжэня. Тот посмотрел в ответ глазищами, наполненными ожиданием. Его пальцы бегали по гладким деревянным бусинам. Он не понимал. — Я закончил, — подсказал ему Инь Юй. Ичжэнь одним прыжком очутился рядом с ним и раскрыл ладонь, демонстрируя лежащий на ней браслет: — Смотри, кто-то оставил мне подарок. Я открыл шкатулку, и он был там. Может, это добрый дух меня благословил? — Возможно. Цюань Ичжэнь уткнулся Инь Юю в плечо и засмеялся: — Я шучу. Я знаю, что это ты. — Как будто Инь Юй не понял. — У меня тоже есть для тебя подарок. — Ичжэнь залез к себе в рукав и вытащил похожий браслет из круглых бусин. Только у него это был настоящий золотой драконий жемчуг. Когда Инь Юй подставил браслет под лучи солнца, жемчужины окутало мягкое сияние. — А в воде они становятся чёрными, — добавил Ичжэнь. Значит, дракон был морским. У градоначальника Хуа — или теперь уже у Его Величества Се Ляня — был браслет из жемчуга лавового дракона, который в воде принимал цвета янтаря. Лавовые драконы встречались реже, но спокойный чёрный подходил Инь Юю куда больше тёплого оранжевого. Он помнил своё место и не собирался обращаться к супругу с неразумными просьбами. Хотя самому Ичжэню, безусловно, подошёл бы янтарь. Поискать что-нибудь? На рынках Призрачного города иногда можно выловить удивительные вещи. Конечно, для этого неплохо бы обладать везением градоначальника Хуа, но раз уж это подарок для Цюань Ичжэня, может, на Инь Юя перейдёт хотя бы часть удачи его супруга? — Надень его, — вырвал Инь Юя из размышлений голос Ичжэня. — Пожалуйста. Ну, раз уж он попросил… Цюань Ичжэнь взял Инь Юя за руку и подвёл ближе к окну. Браслет лучился светом, но волосы Ичжэня сияли не меньше. Он словно притягивал к себе солнце. — Я не решался его носить, — сказал он, поворачивая запястье Инь Юя туда-сюда. Золотые жемчужины приковали взгляд Ичжэня. — Боялся порвать. — Он тебе так дорог? — спросил Инь Юй. Конечно, целый браслет из драконьего жемчуга — невероятная ценность. Немногие божества могли похвастаться таким же. Но Ичжэня волновало лишь оружие и доспехи. В его дворце, прямо как в Доме Блаженства, артефакты, равным которым не сыскать и за тысячу лет, спокойно могли валяться в дальнем углу и не удостаиваться даже взгляда. Надо бы, к слову, Инь Юю провести инвентаризацию в новом доме. Кто знает, какие чудеса он найдёт? — Мне нравится, что он меняет цвета. Если бы хоть одна жемчужина потерялась, найти такую же было бы очень тяжело. Но ты его не потеряешь. — В чистых глазах Ичжэня не было ни облачка сомнений. Значило ли это, что всё хорошо? Что Инь Юй восстановил разрушенное доверие? Он не знал. Инь Юй поднял руку с сияющим браслетом и погладил сияющие кудри Ичжэня. — Пойдём завтракать, — сказал он, — скоро начнутся состязания копейщиков. — О, — загорелись глаза Ичжэня, — а ведь вчера!.. Сев за столик, он почти не ел. Всё теребил деревянный браслет и рассказывал о своих вчерашних наблюдениях, повторяя то, что Инь Юй видел и сам. Такой раздражающий. Солнце скрылось за набежавшим облаком. Браслет Инь Юя потускнел. Ичжэнь на миг опустил взгляд на свой. Его улыбка сияла. Столько тяжёлой работы… с ним, с градоначальником Хуа, теперь и с Его Величеством. Инь Юй, отражая жест Ичжэня, погладил указательным пальцем круглую бусину на своём запястье. — Не потеряй его, ладно? — вдруг попросил Цюань Ичжэнь почти растерянно, со своей крохотной морщинкой между бровями, которую стол мешал поцеловать прямо сейчас. — Не потеряю, — пообещал Инь Юй. Цюань Ичжэнь улыбнулся. Искренне по меньшей мере наполовину. Пока этого хватало.