Исцеление

Неожиданная, вроде бы совсем беспочвенная тревога рухнула резко и сокрушительно, как камень на голову. Саурон даже вздрогнул и оторвался от очередного бестолкового распоряжения владыки Мелькора. Растерянно покрутил головой, пытаясь сообразить, что произошло. Потянулся мысленно к Финроду, чувствуя, как замирает в том месте, где у Воплощенных бьется сердце. В ответ донеслось вполне себе внятное недоумение. Финдэ, еще с утра отправившийся побродить в окрестностях Тол Сирион, ехидно поинтересовался осанвэ, какая муть приснилась майа на этот раз. За ехидством Саурон почти без труда распознал беспокойство и с облегчением выдохнул сам. С Финдэ все было хорошо. Да и Тхури вызвалась за ним присмотреть. Значит, что-то не так было в крепости. Незримое дрогнуло, как потревоженная падением камня водная гладь. И вдруг взорвалось чужим не очень умелым осанвэ. Саурон от неожиданности прижал ладонь к уху и вытаращил глаза. Нет, осанвэ было обращено не на него. Скорее, куда-то в пространство. И содержало оно… Очень красочные выражения содержало. А главное, очень хорошо знакомые. Авторства незабвенного Нельяфинвэ Феанариона. −Каниэ Эдара… − качая головой, выговорил Саурон, то ли ругаясь, то ли восхищаясь. Финрод, помнится, чуть до потолка не прыгнул, распознав в молоденькой аданет некоторые способности, и взялся их развивать. Саурон скептически смотрел на их занятия. Все-таки владеющие осанвэ смертные не встречались ему никогда. Да тот же сын Барахира в этом смысле был глух, как старый пень. Тем удивительнее оказалось неуклюжее прикосновение к собственному разуму и произнесенное без слов на правильной квенья: −Таурон. −Артано. – подумав, поправил Саурон. Финрод сиял, как все золото своей казны. Эдара тяжело дышала и украдкой вытирала мокрый лоб. Даже такая мелочь далась ей с большим трудом. И все же это было уже в тысячу раз больше того, на что способны атани. И вот теперь такая долгая и прочувственная речь осанвэ. Что же там такого случилось? А главное, где? Саурон отодвинул в сторону бумаги и поднялся из-за стола. Непорядок. Надо разобраться. Аданет обнаружилась в кухне, злющая, как голодный варг. Упомянутый грустно скулил в дальнем углу. Рядом с ним обретался такой же грустный и слегка испуганный Берен. Хамул – самый сообразительный и расторопный из орков – дальновидно залег среди сияющих чистотой чанов. Саурон принюхался. Пахло кровью. Стоявшая у длинного разделочного стола Эдара ругалась сквозь зубы и пыталась какой-то тряпкой перетянуть себе ладонь. Рядом валялись шмат мяса и окровавленный нож. −Что у вас случилось? – поинтересовался Саурон, окидывая строгим взглядом варга, адана, орка и кастрюли. На Эдару его воспитательные взгляды особого впечатления не производили. Первый Дом, что с нее взять. −Порезалась. – буркнула аданет, тоже бросив быстрый острый взгляд в сторону Драуглуина с Береном. – Потому что кое-кто под руку гавкает. А ну брысь с кухни, зараза блохастая! −Ничего он не блохастый. – заспорил Берен. Эдара сверкнула глазами так, что переступивший порог Саурон едва не попятился. −А против заразы ты, значит, не возражаешь. – рявкнула аданет. – Пошли оба вон! Это кухня, а не псарня. Твою ж… Саурон невольно кивнул, выслушав долгую и обстоятельную оценку сложившейся ситуации и роли Берена и Драуглуина в ней. Хамул тихонько потянул на себя самую большую крышку и нахлобучил ее на голову. −Показывай, что там у тебя. – распорядился майа, когда адан с варгом, наконец, вымелись вон. Эдара досадливо поджала тонкие губы и продемонстрировала не очень аккуратную повязку на левой ладони. На плотно намотанной ткани уже проступало алое пятно. −По кости ударила. – сквозь зубы поделилась аданет. – Кажется, шить придется. Или ты сможешь?.. Саурон позабыл, что собирался ей сказать. Так и застыл, придерживая Эдару за запястье и пустыми глазами глядя на пропитывающуюся кровью повязку. Залечить рану… Не рану даже, а всего лишь порез, пусть и глубокий. Когда-то это было парой пустяков. Когда его именем было Артано. Когда над Аманом сиял свет двух Древ. Когда тьма еще не была властна над лучшим учеником Аулэ. Майа передернул плечами, возвращаясь в настоящее. Отвел взгляд от раненной руки аданет. Торопливо отвернулся, чтобы не смотреть в темные вопрошающие глаза Эдары. −Хамул! – позвал Саурон. – Живо за сумкой каниэ! Орк опасливо выглянул из-за своих кастрюль, торопливо закивал и опрометью метнулся прочь, так и придерживая над головой спасительную крышку. Что такое сумка каниэ, знала, кажется, вся крепость. У Эдары там хранилось все и на все случаи жизни. Аданет зашипела сквозь зубы и потянула руку на себя. Саурон вздрогнул, очень ярко почувствовав через Незримое, что аданет больно. Очень больно. Тяжело вздохнул и накрыл ладонью ее рану. Кровью пахло одуряюще сильно. Рот наполнился металлическим привкусом. −Потерпи. – глухо выговорил майа не то Эдаре, не то себе. И все-таки запел. Полузабытые слова валарина сплетались как-то сами собой. Пустые и мертвые. Бессильные. Саурон прикрыл глаза, упрямо продолжая Песню, щедро напитывая ее собственной силой. Сосредоточился на ощущении узкой холодной руки аданет между своими вечно горячими ладонями. И внутренне вздрогнул, почувствовав торопливый неровный ток крови в ее хроа. Песня дрогнула, оживая. И вместе с ней отчетливо дрогнула и феа ощутившей что-то аданет. Саурон зажмурился крепче, приказав себе не отвлекаться. Песня давалась невыносимо тяжело. Словно он пытался затащить на Таникветиль огромный камень. И все-таки она расцветала, напитывалась не привычным легким сиянием, а чем-то иным, не таким светлым. Но и не темным. Как глубокая вода, которую с трудом пронизывает свет ладьи Ариэн. Вода… От этой мысли неожиданно стало легче. Словно зазвенели где-то на самой грани слышимости звонкие, как серебряные колокольчики, водопады, которые чистый свет Лаурелин превращал в россыпи драгоценных камней. Голос Финдэ временами напоминал звук этих аманских водопадов. Финдэ… Светлый, как Древа в Час Смешения. Сильный, как Белегаэр. Эдара шумно выдохнула, и Саурон распахнул глаза, оборвав Песню. Он по-прежнему держал аданет за руку, и между ними все еще подрагивала тоненькая, как паутинка, связь. На что-то более прочное слабое в сравнении с майа сознание смертной способно не было. Однако и этого хватало, чтобы понять. Эдаре больше не было больно. Саурон молча размотал ее повязку. И с изумлением уставился на тянувшийся поперек ладони аданет розовый рубец. Эдара недоверчиво потрогала его пальцем здоровой руки. Опять попыталась освободиться от хватки Саурона. И опять не сумела. Поверх их рук легла еще одна ладонь. Финрод, встрепанный, раскрасневшийся, остро пахнущий снегом и морозом, невесть откуда вообще свалившийся, улыбнулся. Так широко и ярко, что Саурону почудилось то самое сияние смешавшегося света Древ. Король Нарготронда коротко пропел несколько строф и погладил Эдару по плечу. −Ну-ка, посмотрим. – все с той же улыбкой проговорил эльда, и уставился на ладонь аданет так внимательно, словно невесть какое откровение Эру увидеть хотел. Рука Эдары, хоть и в засохших потеках крови, была совершенно целой, даже без шрама. Аданет округлила глаза и открыла было рот – то ли удивиться, то ли поблагодарить, но не успела и слова сказать. Откуда-то сбоку на нее налетела Тхури. Обняла крыльями, как плащом, прижала к своим губам исцеленную ладонь, целуя и одновременно слизывая кровь. Потащила Эдару прочь, не слушая сбивчивых возражений аданет. Финрод с Сауроном остались одни. −Тебя Ариэн в своей ладье подвезла? – криво усмехнулся Саурон. – Как ты так быстро? −От Ариэн дождешься. – насмешливо сморщил нос Финрод. – Тхури помогла. Правда полдороги ругалась, что она твоя вестница, а не ездовая мышь. Саурон негромко засмеялся, вообразив на ехидне-майэ уздечку с седлом. И тут же вздрогнул, когда ему на щеку легла теплая широкая ладонь. Глаза, синие-синие, ласковые, как летнее небо, оказались совсем рядом. −У тебя получилось. – Финдэ улыбался, и не было на свете ничего прекраснее этой улыбки. – Получилось. −Получилось. – все еще не очень веря самому себе, выговорил Саурон, прижимаясь к ласкающей ладони. – Невероятно. Губы Финдэ коснулись его виска. Прочертили дорожку по щеке. Игриво чмокнули в кончик носа. Прошептали почти в рот: −Я верил, что получится. Саурон вздрогнул, поймав вдруг давно крутившуюся где-то на грани восприятия мысль и неожиданно для себя сложив ее в отрывок Песни. Едва слышно пропел, пробуя на вкус непривычные слова: −Верное имя откроет дверь В сердце сверкающей пустоты. Радость моя, ты мне поверь - Никто не верил в меня более, чем ты. Финрод вдруг прижался всем хроа так сильно и стремительно, что чуть не сбил Саурона с ног. Обхватил за плечи, не давая упасть. Коротко, но крепко поцеловал в губы и прошептал: −Верю, Артано. Верю.