Это война!

Лина с силой хлопает по поверхности стола, заставляя ложки в чашках с чаем дзинькнуть о бортик и нависает над другом грозной тучей. Давит на него всем своим негодованием, пока Дима словно школьник опускает глаза в пол и ёрзает на стуле. Перед лицом мелькает яркий экран телефона и Матвеев замечает кружочек отправленный им ещё вчера Владу. Там он ехидно смеётся над стараниями соседа, который пытается и машину помыть, и рвотные позывы унять. Зрелище, конечно, не для слабонервных, ну или для жалостливых. —Чего молчим? Ты нахера ему машину испортил? — Лина всё ещё грознее тучи, хмурит брови и падает на рядом стоящий стул, устало вздыхая. Вот что за обалдуй? Съездила к родителям на две недельки, а тут без неё целая война разразилась. Ещё и Димка в главных антагонистах. Шик просто! —Долго молчать будем, Дим? —Это за дело, Линочка,— Матвеев совершенно невозмутим. Старается своим голосом утихомирить разбушевавшуюся девушку. — Он мне дверь тухлыми яйцами залил! Я себе все руки сжёг, пока пытался эту вонь уничтожить. — и в доказательства показывает пальцы правой руки, — Лин, три дня уже прошло с моей подлянки с машиной, а он ничего так и не предпринял. Значит всё, мир дружба! —Тебе так сложно с ним помириться? Взять и наладить отношения, подружиться, нет? — бесполезно спорить с Джебисашвили. Эта девушка не терпит ссор и конфликтов, Дима знает, поэтому тяжко вздыхает. Доигрался, блять.. Теперь его так просто не оставят. Матвеев пускает в ход оленьи глазки и надеется, что его не заставят идти к соседу за перемирием. — И не смотри на меня так! Дим, ну правда. —Нет.. Я столько времени на него угробил, здоровый сон и нервы! А ты предлагаешь мне пустить всё это коту под, извините, хвост! Я мадам, крайне этого не хочу! —Какой галантный выискался. Дим, ради меня, — складывает руки на груди девушка. Сердце не на месте. Ой, ничем хорошим это не закончится. Лина ощущает это на вселенском уровне, всегда чувствует неладное. — Сходи и поговори с ним. Я видела его и не сказала, чтоб бы он таким плохим был! —Это Олег только со стороны такой,— Дима недовольно хмыкает на слова подруги и откидывается на спинку стула. — Не пойду. Не я первый начинал, значит и заканчивать не мне. —Дим.. — теперь взгляд у девушки становится грустным, даже сочувствующим. — Ну, пожалуйста, ради меня.. — Джебисашвили поднимается со своего места и, перегибаясь через край стола прижимает парня к себе. —Ну чего ты? Мы переубивали друг друга? Нет, вон Олег даже почти отмылся от зелёных пятен на лице, а иномарку свою ещё вчера вылизал до блеска. Подумаешь повоевать немного. Лин.. — девушка, кажется, даже шмыгает носом. От чего Диму перекашивает. Заглядывает себе на плечо, где краем глаза замечает собирающиеся капли на глазах подруги. Довёл до слез бедную девушку. Тяжело вздыхает и начинает поглаживать Лину по спине, поправлять волосы, собранные в низкий хвост. —Ничего из этого хорошего не выйдет! — она в очередной раз хлюпает носом, пока Матвеев шепчет глупости на ухо подруге. —Ну? Лина вытягивает руки и внимательно смотрит на друга. Выжидает ответа, стирая оставшиеся капли с глаз. Не позволит, чтобы Димка себя и других калечил, как ментально, так и физически. —Если ты так просишь.. — тушуется Матвеев под зорким взглядом Джебисашвили. Куда деваться, если надо? Так просто от него не отстанут, а теперь хотя бы отсрочил собственные унижения. Лина налетает на него с новой порцией объятий. Прижимает к себе что есть силы, пытаясь показать всю гордость за друга, радость, что тот послушал её. —Лин.. Задушишь.. — притворно хрипит Дима, подавая знаки о помощи. Руками машет, одной ногой болтает - вырваться пытается. Не хотя, но всё же, Лина его отпускает, а Матвеев улепетывает к шкафчикам в поисках чего-нибудь съестного. Суетится, стаптывает пушистые тапки и зачесывает мешающие волосы на макушку. —Дим.. —М-м-м? — на распев откликается Матвеев, пока рыщет по полкам в холодильнике. —А он ничего такой.. Симпатичный— хитро улыбаясь, замечает Джебисашвили и внимательно смотрит на торчащего из холодильника парня. —Ну сосед твой. —Чего? В смысле?! Блять.. — шипит, ударяясь о верхнюю полку головой и тут же хватается за неё. Ещё одна сваха подъехала. Мало ему было соседкой бабули тёти Зины с её "замечательной" внучкой, на тебе. С соседом, да ещё каким! Брюнет осуждающе посматривает на подругу, а та лишь поднимает руки вверх, закрывая преспокойно глаза. Ей то что? Она просто сказала.. По итогу, найдя в хлебнице лишь дубовый батон, решает оставить эту затею с поисками вкусностей. Можно, конечно, из этого куска бетона сделать сухарики или гренки нажарить, но всё же не рискует. Не хватало ещё отравить себя и Лину. Тёмные глаза бегают по холодильнику в поисках альтернативы. Здесь картина не лучше.. Примерзшая к стенке холодильника банка с огурцами-явный свидетелей того, что Дима туда почти не заглядывает. —Дим, не мучайся. Я вареники мамины принесла с вишней. Она их тебе передала. Сказала, чтоб я тебе здесь откармливала худой ведь такой — и машет увесистым пакетом с вишневыми варениками. Жаль под рукой не было телефона и Лина не засняла этот детский восторг в глазах Димы. — Ставь воду, сейчас кормиться будем. —Ты знаешь, что офигенная или да? —Знаю, есть давай..

***

Дима, попрощавшись с подругой, закрывает дверь и щёлкает замком. Прикрывает уставшие за весь день глаза, прислоняясь к железному покрытию затылком. Ему нужно поспать. Срочно, желательно до будильника на работу и проснуться ни секундой раньше, ни секундой позже. И пусть сосед только попробует его потревожить. Он за себя не ручается, может и убить. Страшно видеть человека в гневе, Диму же - в разы страшнее. Поглядывает на часы в прихожей, присвистывает увидев, что часовая стрелка указывает на шесть часов вечера. Хорошо они встретились пообедать и поболтать. И не заметили как время пролетело. Зато вдоволь утолили тоску по близкому человеку. Наболтались, насмеялись и успели пару раз поругаться. От холодной двери совершенно не хочется отрываться. Прохлада, что на макушке ощущается как спасительный дар. Может у него жар? Тоже вариант, но это не освободит его от завтрашнего рабочего дня. Матвеев всё же шлёпает по паркету в сторону кухни, пытаясь найти телефон. Вдруг клиент запись отменил, а он как дурак раньше положенного прилепетает завтра в салон. Дима лучше это время проведёт в кровати, в обнимку с тёплой подушкой, а не в душном салоне. Как бы сильно не любил свою работу, но желание поспать дольше заглушало в нем всё. Дима плюхается на стул рядом за столом и, не найдя телефон, взглядом буравит оставленный им же бетонный батон. —И что с ним делать теперь? — хотелось бы с пользой использовать. Может соседу на голову скинуть? Нет, велик шанс, что проломит ему голову. Уж больно жёстким кажется хлеб. О! А интересно, если в окно им зарядить, то разобьется ли окно? Батон, в прямом смысле бетонный. Его ни разрезать, ни руками разломить. И куда он его.. От созерцания белого хлеба Диму отрывает трель звонка. Не дверной, а телефона.. —О чем я только думаю..Батоном окно разбить.. — говорит сам себе Матвеев и быстрым шагом идёт в спальню. Там среди вороха подушек мелькает свет дисплея, а Дима судорожно ищет его по всей кровати. Лень заправить было утром, теперь вот сам себя ругает. Экран гаснет, а это значит, что абонент бросил попытку до него дозвониться. Раздражённо встряхивает пододеяльник, отправляя гаджет в свободный полет, наконец высвободив телефон из плена. Следом раздается второй громкий сигнал о том, что он, видимо, кому-то очень сильно нужен. На экране незнакомый номер, что настойчиво пытается до него добиться. Он же и звонил первый раз. Брать не брать? Сомнения всё же одолевают Диму и он пару секунд медлит. Если возьмёт ничего же не случится? Мошенники - не страшно, кредиторы - кредита у него нет, а вот если это кто-то из родных.. —Алло?—по ту сторону экрана молчат и только с лёгкой хрипотцой дышат. Тяжело и загнанно, будто человек несколько десятков минут подряд бежал. Дима замирает и прислушивается. В один миг обостряются все ощущения. Слышно плохо, что ему уже не нравится. —Через три дня.. — на хрипе оживает голос, повторяя фразу два раза, а Дима перестаёт дышать. Сердце падает куда-то вниз, совершает кульбит. Неизвестность поглощает и накрывает тревогой. До чего три дня? Наебалово очередное, но всё же.. —Не расслабляйся.. Ты следующий — и человек по ту сторону заливисто смеётся. Эффект на Диму пытается наложить, заставить боятся. Отработанная схема, вымогатели. —Извините, вы куда звоните?—сердце грохочет, но Дима свое всё же ляпает. Ему не ему, а слушать угрозы, которые адресованы другому смысла не видит. Розыгрыш? Дима очень хочет в это верить, поэтому и спрашивает. Не нужно бояться того, чего нет. Это просто тупой, идиотский прикол, шутка. Не больше. —Как это куда? Тебе, Димочка, тебе, — голос всё ещё смеётся, издевается.— Говорю, не расслабляйся. Ещё увидимся — и на таком же хрипе завершает разговор. Всё это шутки. Дебильные и дурацкие. Наверняка Влад постарался. Да ведь? Это же Влад?! Решил над другом поржать, это же очевидно! Вон как запарился. Специально голос в программе изменил, чтобы Дима не догадался. Чудик тот ещё! Это же он, правда.. Матвеев старается верить в то, что сам себе надумал, пока мозги переваривают всё, что ему сказали. Мысли лезут из самых потаенных уголков сознания, а голова предательски кружится от внезапного перенапряжения. О сне на сегодня придётся забыть. В таком состоянии Дима рад, что может хотя бы понимать происходящее. В момент стены начинают давить, а сердце ботать о грудную клетку. "Надо покурить" — вот единственно, что вертится в ворохе мыслей. Зря бросал получается. Целый месяц на леденцах сидел, чтобы из-за одного звонка вернуться к тому, от чего уползал. В поисках пачки заодно достаёт листы бумаги, черновики. Выплеснет в рисунки. Подумаешь всякие идиоты названивают, прикалываются. Это же просто шутки, так? Утро Дима встречает красными и широко раскрытыми от удивления глазами. Это же всё ещё розыгрыш? На выходе из квартиры, прямо на коврике Матвеев обнаруживает пентаграмму из соли и.. Крови? Нечто красное сверху багровыми пятнами залегло на солевые крупинки. Ему нестрашно. У него друг в случаи чего подклад организует, но вот сердце предательски бьёт его о ребра. Он не боится, а переживает, что может во время не оказаться дома. Раз пошла такая пьянка, то может действительно взять больничный? Лучше быть готовым ко всему, но у себя в квартире, а не ходить домой, оглядываясь за спину и ждать, когда прилетит перо в бок. Брюнет ещё раз обводит хмурым взглядом произведение оккультического искусства и берётся за телефон, делая пару фотографий. Скинет чуть позже Владу и проконсультируется, а пока он даже и не притронется к этой соли. Не хватало ещё на себя черноту нагнать. Аккуратно проскальзывает к лифту, тут же зажимая кнопку вызова. Ему бы быстрее смотаться на работу и затеряться там среди клиентов. Сейчас на открытой площадке среди квартир ему максимально некомфортно. Небезопасно.

***

Последующие три дня Дима ходит, как на иголках и всё же берет парочку отгулов. Нервы не к черту, шалят из-за недосыпа и нервотрёпки. В таких условиях бить людям тату просто невозможно. Постоянные звонки с этим странным голосом, махинации с солью, кровью, землёй и восковыми куклами по несколько раз на день. Как оказалось - липовыми. Влад дал оценочной суждение каждой херне сделанной Диме под дверь. А главное эти стуки и ночные шорохи у многострадальной входной баррикады. Матвеев уже думал, что с ума сходит, но всё же отчаянно верит, что это та самая тварь, которая не даёт ему жизни. Уже дежурит возле входной огромной двери. Выжидает, что будет. Потому что сегодня последний день. Сегодня Матвеев должен стать следующим. Дима укутанный в плед сидит возле порога, а наготове держит биту. Влад передал, сказав в случаи чего звонить. От помощи же его Матвеев отказался. Хоть и очень не хотелось, но.. Ближе к трём ночи возле двери послышались привычные ширканья и скрипы. Дима замер, понимая, что сегодня точно что-то иначе. Более громко, резко что-ли? Заглядывает в глазок, отмечая, что наконец в подъезде появились лампочки. А вот мерзавца под дверь не видно, но он точно там. Что-то шаманит, волшебник херов. Дима наготове стоит целый час. Уже думает, как и с какой силой ударит битой этого инвалида. В дверь настойчиво стучат, когда часы отбивают четыре утра. Значит пора. Скидывает плед и резвым шагом шагает в пустоту сумрачного подъезда, открывая тяжёлый засов железной двери. Естественно, замахиваясь битой. Деревянное оружие летит вниз, когда на него сверху льётся холодная вода, а человек пытается незаметно ускользнуть. Пятится назад, собирается броситься вниз прямо по ступеням. Уже разворачивается, когда на него со всего маху налетает Матвеев. Отправляет в полет злостного хулигана, оказываясь на его животе. Смотрит внимательно, пытаясь хоть немного сфокусировать зрение, разлепляя мокрые ресницы. Сдергивает с человека капюшон и понимает, что прекрасно знает, кто такой умный доводит его до смертельных доз выкуренных сигарет за день. Сука, пол года как бросил. Злости не хватает. Ярость застилает глаза. В этот раз он своего драгоценного соседа, Олега Олеговича, не пожалеет. Всё выскажет, всё выбьет. —Дмитрий Андреевич?! А Вы что в такое позднее время здесь делаете? — у Олега всё ещё шутки. Для него это ничего такого и не было. Подумаешь чуть серьёзней шутки использовал. Да, совесть есть. Да, Диму жалко и каждый раз его сжирала вина. Но не может он по-другому. Не Олег же первым начал эту ненависть растягивать на неделю? —Смешно тебе? А? Смешно?! — Матвеев треплет его за сжатую в собственных пальцах толстовку. Цедит слова сквозь плотно сомкнутые челюсти. Ему нихера не смешно, его разыгравшаяся тахикардия и превратившееся в белый холст лицо - наглядно показывают весь стресс пережитый им за все эти дни. — Граничь то, что ты делаешь! Угрозы мне кидаешь, оккультные пародии на обряды проводишь. Я все эти дни думал, что через пару дней сдохну! А ты, придурок, торжествовал! Или ты меня настолько ненавидишь, что этого и ждал?! — на глазах Димы выступает едва заметная влага, а голос срывает в новых возмущениях и криках, — Ты, блять, знаешь, что я чувствовал?! Я за все это время, хотя бы на секунду глаз сомкнул? Нет, конечно! Я думал, что кукухой поехал и всё ещё не думал на тебя! Мириться хотел перед смертью! — Дима весь мокрый, окаченный ледяной водой, в одной футболке. Да и даже сейчас вжимает Олега в лужу, пока сам трепет того за грудки. — У меня ещё и тахикардия раньше положенной старости началась. Думал сегодня моя последняя ночь! С битой вышел, друзьям, брату предсмертные смс-ки оставил. А тебе смешно! Чего молчишь, сказать нечего?!—с чёрных прядей капает вода, а глаза полностью чёрные одолевает ярость со смесью страшного внутреннего огня. —Я.. Мы можем поговорить? , — в Шепсе будто что-то ломается, когда в таких глубоких чёрных глазах видит жгучую ненависть и злобу. Не этого он хотел. Переборщил, а как и когда.. В порыве злости за машину или зеленку? Не знает. Само вылилось вот в это. —Не о чем нам с тобой разговаривать. Видеть тебя не хочу..— это последнее, что слышит Олег, пока сердце бьётся где-то в глотке, а глаза провожают озябшую Димину фигуру, которая скрывается в темноте соседкой квартиры. Медленно закрывается дверь, на душе тихо и паршиво. Вставать из лужи холодной воды Олег не собирает. Остаётся полежать в ней на подольше. Шепс анализирует всё, что только может. О Боже.. Какую хуйню он натворил..