Это война!

—Лин, мож ну его, а? — Влад проскальзывает вглубь квартиры, усаживаясь на самый край дивана, и разливает вино по фужерам. —Не, за вечер я всеми руками и ногами за. Ток не за романтик. Ленка узнает - загрызет. — без преувеличений. Женщина, которой затмевает взгляд ревность, похожа больше на один большой комок змей, а не на привычную любимую и нежную вторую половинку. —Да брось. Вы ещё даже вместе не живёте. Тем более мы не тебе этот "романтик" устраиваем, а Олегу и Диме. — Лина быстрым движением поправляет сбившиеся волосы и приглушает свет в комнате. Красиво. По ту сторону окна кружится снег, что оттеняет уличный фонарь. До этих окон не долетает свет от ярко украшенный новогодней Москвы. Вот она красота столичных многоэтажек. Сумрак, снег, медленно падающий на землю. Эх... Чудо какое-то! В такую погоду только вальс танцевать и целоваться где-нибудь в тёмном уголочке. И чтобы зубами биться, греть щеки горячим дыханием и держаться за руки. Всё равно, что замёрзнут пальцы. Хочется, чтобы влюблённость глупая была. Чтобы до дрожи в коленях любить, согревать, обнимать. И чувства искренние, настоящие... Лина что-то решает, многозначительно улыбаясь. Эти двое точно сегодня будут танцевать вальс. Уж она то это устроит. —Много не пьём. Так что, Влад, убирай свое пойло, — Владислав протяжно выдыхает. —ну, или давай что-то менее градусное. —Да что ты понимаешь! Это же искусство! Бодяжку свою пить собрались. Три градуса - не позволю! — Череватый насупился, показывая всем своим видом, что сегодня он планировал конкретно так наклюкаться. Почему подруга помешала его грандиозному плану? Расслабились бы по-человечески. Может и у Димы с Олегом всё срослось. Но нет, у них теперь сухой закон. Настроение сразу падает на дно. А Череватый всем своим видом выказывает негодование к действиям подруги. Делать нечего. Влад с тяжёлым сердцем меняет бутылки с вином на менее крепкие, мысленно прощаясь со своим таким же, как и сам Влад, гениальным планом. —Ну и шо ты придумала, шоб этих чудиков свести? — Череватый вздергивает правую бровь и откидывается на спинку дивана. —Я ничего не придумывала. Этим двоим просто нужен подходящий настрой. Сейчас мы им романтик организуем, а завтра они уже под ручку ходить будут. Им просто признаться друг другу нужно и всё. —Джебисашвили по обыкновению разводит руками, расслабляя плечи и закрывая глаза. —Они уже друг друга любят. Им просто пинок под жопу нужен, чтоб поняли наконец всё. — Лина усаживается на диван рядом с Владом, посматривая на настенные часы. Вот где их черти носят? Договорились же, что встречаются ровно в шесть вечера, в то время как на циферблате чётко читается половина седьмого. Вот куда они могли деться? —Ой, да может их на работе задержали. Димку так вообще припахали на курсы шестнадцатилеток тату-мастерингу обучать. Щас явятся твои ненаглядные. — Влад легонько толкает подругу в плечо, замечая её обеспокоенный взгляд. У Матвеева сто процентов только рабочий день закончился, если ещё и курсы учитывать. Придёт как выжитый лимон, дай Бог, чтобы на диване не заснул, пока они выпивать будут. Олег должно быть на подходе. Он вроде даже обещался по раньше зайти. Что-то к столу докупить... —Может позвонить? — Лина все ещё беспокоится, но набрать заученный цифренный ряд не позволяет трель звонка. Нашлась пропажа. На пороге стоял запыхавшийся Олег. С мокрыми от снега волосами и пакетом продуктов в правой руке. Светлые глаза тут же забегали по квартире, не наблюдая знакомую черную макушку. Обидно даже. Так торопился, а по итогу Матвеева ещё и в помине нет. Лина быстро выхватывает из рук Олега сумку, здоровается и так же быстро уносится в сторону кухни, оставляя Шепса на попечение Влада. —Здоров, Олеж. А ты чего без Димки? — Череватый приветливо улыбается и с силой сжимает протянутую ладонь. —Я то думал вы, как всегда, вместе придёте, голубки. — весёлая улыбка мелькает на лице, заставляя Олега смутиться, проглотить приветствие и лишь мимолетно улыбнуться, пока внутри все клокочет от непоняток. Неужели заметили симпатию к Диме? —Ты проходи. Щас этого чёрта дождёмся и отдыхать начнем. За то недолгое время, что Олег стал полноправным членом компании, общение из зажатого превратилось в более открытое, простое. Ребята, действительно, вызывали доверие. С ними можно было поделиться мыслями, чувствами, собственным мнением и не бояться, что тебя осудят. С этими людьми легко, спокойно... Дима доползает до квартиры подруги ближе к семи часам. Вымученный попытками научить на курсах туту-местерингу и выходками молодых девушек, что пытались стрельнуть пару раз номер телефона. Глаза покраснели, так и норовили закрыться, окунув Матвеева в сладостные объятия сна. Хорошо, что он сел ближе к Олегу. Тот всякий раз встряхивал его за плечо, приводя в чувства. Дима и сам старался сопротивляться, только вот плечо Олега казалось таким теплым, что не опереться на него и не закрыть глаза было бы сродни убийству. —Давайте-ка подвигаемся. Иначе, чувствую, Дима у нас скоро в отрубе лежать будет. — Лина вскакивает с нагретого места на диване, включая первую попавшуюся песню и залпом опустошает бокал вина. Мелодия спокойная. Медленная, немного тихая. Под такую только спать сильнее хочется, а не двигаться. Но даже так Джебисашвили не торопится её выключать. Наоборот, она протягивает руку зазевавшемуся Владу, вытягивая того на танец. Череватый не сопротивляется только из-за того, что это вроде как часть плана Лины. —Олег, давайте вы с Димой тоже подключайтесь. Хоть немножко его растормошишь. —Губы растягиваются в хитрой улыбке. Шепс чуть тормошит Матвеева, поднимаясь на ноги. Кто он такой, чтобы отказываться от возможности быть чуть ближе к Диме? Матвеев облепляет руками Олега, отдаваясь полностью музыке и чувствам. Скользит взглядом по ровном носу, шраму в уголке верхней губы и снова закрывает глаза не в силах совладать с усталостью. Сейчас он может позволить небольшую слабость. Пока рядом Олег и он может слышать, как гулко бьётся собственное сердце. Шепс обнимает, заставляя окунуться в манящую волну удовольствия. Их танец больше похож на топтание на одном месте, но даже если так, это не отменяет всего тепла и нежности, что Дима испытывает, ощущая горячие ладони на своей спине. Олег в какой-то момент перестаёт дышать. Жизнь замедляет свой ход, оставляя позади Шепса. Это точно реальность? Если это шутка, то самая злая и бесчеловечная за всю его жизнь. —Какой вечер классный, — на выдохе произносит Матвеев, выбирая в себя чуть больше воздуха. —да и музыка хорошая. Обворожительная улыбка появляется на лице, как по волшебству и в очередной раз за весь вечер заставляет потерять дар речи. Невозможно быть таким! Просто невозможно быть добрым, красивым, талантливым. Не может человек столько в себя включать. А значит Дима всё же плод воображения Олега. Другого объяснения Матвееву просто не может существовать. Ладони горят огнём. От Димы исходит неимоверный жар, что, кажется, способен согреть любого своим теплом, сжечь. Шепс сгорел в тот момент, когда окончательно понял, что влюбился. В темные глаза, чернильные полосы на теле и слегка пухлые губы. В эту дурацкую привычку опаздывать, говорить бред по пьяни и в резкий тактильный голод. —Это да. Ребят, а погулять не хотите? — Олег встряхивает головой, приводя все мысли в порядок. Вино делает свое дело, путая ощущения и движения. Приходится отойти от Димы - велик шанс завалиться на бок. —Вот вы вдвоём и идите. Владу давно к невесте пора, а мне на работу завтра рано. Поэтому... — Череватый хочет возразить. Глазами сверкает, посматривая в сторону двери, но все шансы на весёлое время провождение обрывает нога Лины, что активно старается отдавить большой палец Владу. —Да... Идите... — Череватый поджимает губы, провожая взглядом до двери мечтательного Олега и счастливого Диму. Похоже, что Джебисашвили перестаралась и всё-таки отдавила ему большой палец. Как только сдерживаться, чтобы не заорать благим матом. Нельзя портить атмосферу. Сейчас Олег и Дима в паре шагов от того, чтобы признаться друг другу. Дверь с силой хлопает, а Лина наконец отлипает от Влада, протяжно выдыхая. —Ну, теперь дело за малым. Общую атмосферу мы задали. Остаётся надеяться на решительность Олежи. — Джебисашвили разливает остатки вина в бутылке по бокалам, тут же протягивая один Череватому. Удачное завершение мероприятия следует отметить. —Ну... Или Димки. — бортики стеклянных фужеров дзинькают друг о друга. —За счастливую личную жизнь!

***

Белые хлопья аккуратно ложились на тёмные волосы и пуховик. Холодный воздух пробирался под толстую подкладку куртки, пытаясь заморозить кожу. Погода раззаровалась, сильнее усыпая снегом на плечи. Зато красиво. Рядом с Димой всё красиво. —Ты прости. Тебя ещё и танцевать со мной заставили. — Матвеев проходит по завьюженной улице чуть дальше Олега и падает на первую попавшуюся скамейку. — Я если что не причём. Нужно идти спрашивать с этих двоих. —А кто сказал, что меня заставляли с тобой танцевать? Всё по моему искреннему желанию. — Шепс подсаживается к Диме, посматривая на него боковым зрением. Может пора всё-таки признаться? Вот когда ещё выпадет такой шанс. И снежок сыпет, и градус алкоголя в крови позволяет совершить храбрый поступок. —Ой, мне хоть не ври. Я видел какое у тебя было лицо. — Дима волнуется. С силой сжимает край пуховика из-за чего белеют костяшки. Боится, что Олег может уйти? Неправильно понять или что Шепсу было "противно"? Возможно. Только Олег в момент их танца просто отключился от мира. Он любовался Димой, забыв при этом выразить своим каменным лицом хоть единственную эмоцию. Не каждый день вальсируешь в обнимку с человеком, которого любишь. —Ну, я могу доказать, что ты не прав. Вставай. — Олег командует и сам вскакивает на ноги, протягивая ладонь недоумевающему Матвееву. —Людей нет, оглянись. Давай, просто потанцуем. Олег улыбается, а Дима окончательно ломается. Это одновременно самый сумасшедший и счастливый день в его жизни. Ну, либо он умер и Господь теперь награждает его за все тяготы жизни. Но факт остаётся фактом. Сейчас Шепс пригласил его сам. Олег обхватывает Матвеева широкими ладонями и укладывается их на его спину. Два тела смыкаются в объятиях и Дима снова даёт себе волю расслабиться. Слегка опускает плечи, задирает голову, высматривая выражение лица Олега. Скользит взглядом по густым бровям, угловатому носу и губам. Этому дурацкому шраму в уголке рта, который очень хочется поцеловать. Встать на носочки и чмокнуть. Нельзя... Олег ведёт, а у самого умирает последняя нервная клетка. Все границы, что он с таким трудом выстраивал разрушаются. И идея признаться не кажется такой не правильной. Была не была… Шепс останавливается на месте мёртвой глыбой. Голубые глаза изучают бледное лицо, тёмные брови, а рука сама тянется провести ладонью по чёрной макушке. Он об этом ещё успеет пожалеть. Но точно не сегодня. Сейчас он слишком счастлив, чтобы думать о чем-то, кроме Матвеева. —Дим, а я люблю тебя походу... —Молчи уже... — Дима сам тянется к Олегу и, при встав на носочки, целует в уголок губ. —Знаю я всё. Тоже, понимаешь… Олег цепляется пальцами за чужой пуховик, притягивая в объятия Матвеева. Он счастливый, по-настоящему счастлив сегодня. Прямо сейчас. По-другому объяснить дурацкую улыбку на лице невозможно. Снег порошит крупными хлопьями землю. Холод пробирает до костей. И только двоим в этот вечер тепло. Тем, кто теперь надолго рядом. Тем, кто любит.