Это война!

      Дима был из тех людей, которые на предложение съехаться отвечает чаще отказом, чем согласием. Безусловно, хотелось домашнего уюта, тепла, чтобы кто-то ждал дома и он ждал точно также кого-то в ответ. Хотелось ласки, любви с примесью хлопот по дому, совместного просмотра телевизора после тяжёлого рабочего дня. Единственное, что его так или иначе останавливало был страх, что отношения скоро закончатся: вдруг расстанутся или надоедят друг другу? Может, их, наоборот, съест рутина и находиться рядом с человеком, которого горячо любил будет невозможно?       Оказалось, что совместная жизнь не так уж и страшна. Олег не был ужасным тираном, занудой или неряхой. Нет, он не скидывал все домашние дела на Матвеева, старался делить хлопоты на двоих, что немало подкупало. Дима убирался - Олег готовил, Матвеев ходил в магазин - Шепс выгребал все ненужное из холодильника и выбрасывал всю тухлятину в мусорку. Олег был другим: ласковым, милым, домашним. С ним было приятно жить, а точнее комфортно. С ним хотелось остаться навсегда.       —Дим, вставай! — хриплый голос послышался из недр квартиры. —Димка, у тебя клиент скоро! Дим. —Олег пару раз мешает вареники в кастрюле с кипящей водой, дзынькает ложкой о её бортики. В квартире тишина. На зов Олега отзывается лишь непонятная возня в спальне - Дима так и не поднялся с постели.       —Дим! — Олег ширкает босыми ногами по полу и со стуком открывает дверь в спальню - человек, завернутый в одеяло никак не отреагировал. —С тобой все хорошо? — кокон из одеяла на кровати зашевелился и перед Шепсом наконец показалось сонное существо с красными, слезящимися глазами. Дима пару раз шмыгает заложенным носом и открывает рот в попытке хоть что-то сказать: —Оле-кх.. — голос срывается и Матвеев заходится в диком кашле. Горячую черепушку не получается оторвать от подушки. Мозги кипят, кажется, что ещё пару минут и они превратятся в разваренный кисель. Тело болит и отчаянно ломит кости, выворачивая все суставы наружу. Ощущения отвратительные.       —Дим... Температура есть? — Олег быстрым движением перемахивает через порожек и плюхается рядом с Матвеевым на кровать. Тут же хватает Диму за щеки и касается губами чужого лба. Шепс хмурит брови. Говорил же, что так и будет. Говорил, что ходить на работу без куртки и шапки ещё рано. Знал, что именно так Дима заболеет, будет лежать с температурой и перекатываться с одного бока, на другой, пытаясь унять лихорадочную дрожь во всем теле. —Давай, ложись. Сейчас градусник тебе принесу и чай с лимоном. Сегодня на работу я тебя не пущу. — Дима приподнялся на локтях, пытаясь достучаться до парня пантомимой. Мол, надо идти. Не хочется хорошее место терять, где дают волю творчеству. Руки поднимаются то вверх, то вниз, но походит это больше на попытки тонущего выбраться из воды.       —Я сказал, что на работу ты не идёшь. — Олег старался выглядеть серьёзным и не показывать переживаний. Иначе он бы сдался под натиском чернющих глаз, не решаясь сказать даже слова против. —Дим, отлежишься пару дней ничего с твоим салоном не случится, ну? — Олег ещё раз чмокнул парня напротив в лоб, подмечая, что температура стала только выше.       Серые глаза бегали по бледному больному лицу. От слезящихся глаз, до пересохших и потрескавшихся губ. Весь вид Матвеева кричал о помощи, которую Олег был просто обязан оказать.       Дима ещё хотел что-то сказать, возразить. Однако Олег смылся с глаз долой на кухню врачевать знакомые с детства снадобья. Сначала чай с лимоном и малиной — очевидно, украденной у Лины — которые разварились в кипятке и плавали на поверхности, делая чай только вкуснее: в детстве бабушка давала нечто подобное. Матвеев хорошо помнил. Олег тоже хорошо помнил все, что когда-то в детстве спасало его от ужаснейшей простуды. Помнил, как мама варила куриный бульон и как ругала за то, что Олег, будучи ярым противником любых супов, подсовывал все это Саше, который по доброте душевной ел этот бульон, а Олегу заваривал какой-то лечебный отвар. Вкусный. Лучше, чем всякие бульоны и лекарства. Помнил, как отец натирал его водкой и вонючий запах потом ещё неделю преследовал его. Помнил, как ему подкладывали грелку под ноги и как он отмокал в тазе с горчицей. Все он помнил и все мог применить...

***

      М-да... А ведь весна - это пора любви и счастья, тепла и нежности, взаимной ласки... Даже здесь Дима решил выделиться и заболеть. Да ещё и так, что сумел всего за день перетерпеть самых разных лечебных практик от энтузиаста Олега Шепса. Начиная от куриного бульона, признаться, очень вкусного, и заканчивая отвратительным тёплым молоком с плавленым маслом и мёдом. Вот эту фигню Дима с детства не терпел. Ненавидел всей своей душой, потому как масло отвратительно скользило по горлу и оставалось пленочкой в желудке. Ненавидел болеть.       Дима приоткрыл глаза. Голова стала чуть легче, однако её все так же было тяжело поднять. Тепло окутывало тело, что было для Матвеева странно. Одело явно лежало позади него... Заторможенный после перегрева мозг только спустя пару мгновений наконец понял, что источник тепла - живой человек. Олег лежал на самом краю кровати, обвив длинными руками Диму и выводил на спине больного незамысловатые узоры. Шепс лежал неподвижно, прикрыв глаза и боялся сделать лишнее движение. Видимо думал, что Дима спит. Матвеев не мог не засмотреться на длинные ресницы, прямой нос. Не мог не обратить внимания на то, как мило Олег хмурил брови во сне, сдвигая их к переносице. В груди снова что-то зашевелилось, заставляя Диму буквально мурлыкать от счастья. Руки сами собой обхватывают торс парня напротив. Матвеев утыкается куда-то в грудь Олегу, пытаясь скрыть глупую улыбку. Глупую, влюбленную улыбку.       —Дим... Ты как? Температура спала? — слегка сонный голос донёсся до ушей Матвеева. —Горло как? Получше? Ну ты чего молчишь, или голоса опять нет? — беспокойство чувствовалось в каждом новом вопросе.       Дима сильнее вжимается в грудь парня и мотает головой. Нет, Олег не должен видеть полные слез глаза, дрожащие плечи и подрагивающие губы. Он любит, он ценит. Дима видит эти влюблённые глаза, чужую тревогу. Каждое слово, сказанное Олегом отдаётся где-то глубоко внутри. Он больше не один. Это то, что так долго искало искалеченное сердце и душа Димы. Только при виде Олега все волнения отпускают и Матвеев становится свободным от забот. С Олегом комфортно, с ним не страшно. С Олегом хочется любить.       Олег что-то мурлычет Диме на ухо, целует в макушку и улыбается. Матвеев лишь вздрагивает в его руках, впервые наслаждаясь весной и теплом вокруг себя. Лучами за окном, пением птиц, что доносится из приоткрытой форточки и Олегом. Таким теплым, домашним, любимым.       —Поспи, Дим. Поспи...       —Спасибо.