По следу дьявола

Иван отрешённо смотрел в своё мутное, еле различимое отражение на гладкой тёмной поверхности стола. Вот уже несколько минут генерал-майор милиции рассказывает ему о деле, за которое Брагинский отчаянно не хотел браться. Нет, он не из робкого десятка, на его счету много самых сложных дел, но сейчас ситуация была иной. — Генерал-майор, неужели кроме меня больше некому поехать в Волгоград? — Иван поднял полные надежды глаза, но ни одна жилка на лице собеседника не дрогнула. Холодный взгляд пронзил душу следователя. — Полковник Брагинский, что это за неподчинение? — Николай откинулся на спинку массивного стула и сложил руки на груди. Густые светлые брови были сдвинуты, создавая ещё больше морщинок на уже немолодом лице, делая его вид более грозным. — Уже год какой-то нелюдь там девушек потрошит и никто его поймать не может, а вы нос воротите. Вы лучше всего подходите для расследования, так что собирайте вещи и в ближайшие дни чтобы были в Волгограде! В подборе кадров даю вам полную свободу. Говорил Николай Владимирович всегда ровно и властно, а голос его так пропитан силой и непоколебимостью, что мало кто осмеливался ему перечить. Но Ивану смелости хватало, и генерал-майор об этом знал. Только полковник хотел открыть рот и предложить на своё место кого-то другого, как его попытку спастись прервали: — Возражения не принимаются! — Мужчина хлопнул обеими ладонями по столу, резко поднялся и подошёл к окну, показывая, что разговор окончен. Подпоясанный серо-синий китель подчёркивал крепкое телосложение, а высокий рост и всегда серьёзное выражение лица и вовсе составляло о нём впечатление, как о могучем человеке. Руки, заложенные за спиной, идеальная осанка, словно вместо позвоночника у него металлический прут, расправленные широкие плечи, глубокий проницательный взгляд точно вперёд — всё в нём так и кричало об уверенности и твёрдости духа. Николая боялись многие, но уважали все. Как и самого Ивана, нередко сравнивая его с генерал-майором. Брагинский молча встал и направился к выходу из кабинета, но на полпути его снова прервал грубый бас, отскакивающий от светлых стен и врезавшийся в грудь Ивана: — Будьте осторожны, Иван Николаевич, это особое дело. Возвращайтесь, как только закончите. Следователь остановился и задумался о чём-то на несколько секунд, словно размышляя над ответом на такие простые слова. — Так точно, — бесстрастный голос завершил разговор, и мужчина вышел в коридор, аккуратно закрывая дверь с табличкой «Заместитель министра внутренних дел Брагинский Н.В.». ********** Атмосфера на железнодорожном вокзале Волгоград-1 показалась Ивану давящей, даже несколько затхлой. Это шло вразрез с его воспоминаниями. Перед глазами всплыл образ большого светлого зала, красивых лакированных деревянных кресел, стоящих ровными рядами, а сейчас всё выглядит так, словно прошло не шесть лет со дня отъезда, а пара десятков. Хотя в тот день счастью молодого мужчины не было предела — его приняли в Москву на должность старшего следователя. Может поэтому он запомнил всё гораздо ярче и приятнее? Ещё раз окинув взглядом помещение, он приметил в разных точках нескольких женщин лёгкого поведения и парочку бездомных. Возможно, простые пассажиры и не замечали ни тех, ни других, думая лишь о предстоящей поездке и проблемах насущных, но профессия надрессировала следователя смотреть на мир через её призму. Одни из первых, к кому можно обратиться за информацией, это «хозяева» подворотен. Покинув здание, Брагинский поднял взгляд на тёмное небо, затянутое серыми тучами, подставляя лицо прохладному осеннему ветерку. Уже вечерело, но мужчина решил не терять времени зря и заехать в УВД за материалами дела, пока рабочий день не окончился. Знакомые бесцветные улицы навевали чувство ностальгии, отчего брови то и дело сдвигались к переносице, а нос морщился, будто в отвращении. Избегая наплывающих воспоминаний о прошлом многолетней давности, он прокрутил в памяти разговор в кабинете генерал-майора. Слишком официальная манера общения отца вызывала недовольство. Даже к другим своим коллегам он мог обращаться на «ты» в рабочее время, но только не к родному сыну. Служебная «Волга» останавливается у большого кирпичного здания, и Брагинский направляется к нему. Внутри Иван примечает невысокого парня в форме старшего лейтенанта. Прямоугольные очки без оправы и прямо остриженная светлая чёлка почему-то вызвали у следователя лёгкое чувство отвращения, что было для него не свойственно. На мгновение в голове пронеслась мысль «Выглядит как крыса или шестёрка», но мужчина тут же её прогнал. Лейтенант заметил вошедшего, но не подошёл, раздумывая о чём-то несколько секунд. Помявшись, он всё же направился к нему. — Извините, скоро рабочий день закончится, — парень окинул Ивана опасливым взглядом и сделал еле заметный шаг назад, сжимая в руках ручку небольшого портфеля. Уже домой собрался. — Возвращайтесь завтра, если у вас есть какое-то дело. Брови следователя слегка дёрнулись в удивлении, но его лицо почти сразу приняло оскорблённый вид, что было лишь актёрской игрой. Иван решил проучить халатного сотрудника. — Ещё ведь сорок минут до закрытия! А если у меня есть информация о преступнике, который тут орудует? — Он решил не уточнять, о каком преступнике идёт речь, ведь это и так было очевидно. Лейтенант только нахмурился, а в его тоне проскользнула тень недовольства. — Значит, вернётесь завтра. Эта процедура не пять минут делается, никто не станет сидеть с вами после окончания рабочего дня. Брагинский опешил от такого отношения. У них тут уже год потрошат женщин, нет ни единой зацепки, а они возможных свидетелей выгоняют? Конечно, Иван и сам не любил задерживаться на работе, но сотрудник правоохранительных органов должен понимать специфику и важность своей профессии. Это не канцелярский магазин, тут каждая мелочь может спасти чью-то жизнь. — Так, а теперь серьёзно. Следователь по особо важным делам Генпрокуратуры полковник Брагинский Иван Николаевич, — холодный грубый голос заставил лейтенанта сжаться, а озвученное положение человека перед ним и вовсе согнало всю надменность с лица, заменяя её тревогой и страхом. — Прислали из Москвы для расследования серии убийств. — С-старший лейтенант милиции Эдуард фон Бок, помощник следователя, — как бы парень не старался, подрагивающий голос выдал с головой его волнение. — П-прошу прощения, не узнал вас. Вы не по форме. Эдик, как его уже мысленно прозвал Иван, осторожно оглядел мужчину с ног до головы, словно доказывая себе, что его вины в этой ошибке нет, это сам Брагинский пришёл в штатском и ввёл бедного лейтенанта в заблуждение. Чёрные ботинки, похожие на военные, такие же чёрные брюки и тонкий длинный плащ, а под ним белая рубашка с галстуком. Выглядел представительно, но разве распознаешь в нём следователя, тем более полковника? — Хорош помощник, — на мгновение глаза следователя сузились, а верхняя губа слегка искривилась, выказывая отвращение. — Да вы так ещё десять лет преступника ловить будете. У вас так много зацепок, что ты за сорок минут до закрытия людей гонишь? Меньше бы на пороге трещал, а быстрее показания записывал, тогда б и уложился. Иван крайне редко разговаривал с незнакомыми людьми в таком пренебрежительном тоне, но отношение этого паренька к работе в данных обстоятельствах вызывало в нём мерзкое липкое чувство тревоги. А вдруг, какой-то свидетель видел убийцу, но боялся рассказать, а тут решился? Его гонят в шею, а на следующий день ещё один труп. Ведь можно было бы спасти, но никто не хотел слушать. Прокрутив данный сценарий в голове, Брагинский ещё больше разочаровался в юноше перед ним. Не дожидаясь ответа, полковник сделал уверенный шаг вперёд, показывая Эдику, что более тут стоять не собирается и им пора встретиться с местным руководством по данному делу. Помощник нервно кивнул сам себе и пошёл вглубь коридора, ведя москвича к нужному кабинету. Когда они прибыли, лейтенант коротко постучал и не дожидаясь ответа открыл дверь, молча пропуская «гостя» вперёд. За вытянутым массивным столом в мягком кресле сидел молодой мужчина, немного старше Ивана. Каштановые волосы аккуратно зачёсаны назад, лишь пара прядок спадает на светлое сосредоточенное лицо. Янтарные глаза внимательно что-то вычитывают из листов бумаги, хаотично расположенных на гладкой поверхности. За работой он даже не услышал, что в кабинет кто-то вошёл. Брагинский очень ценил трудолюбие в людях, поэтому впечатление об этом человеке уже складывалось хорошее. — Полковник Мишич, прибыл следователь из Москвы, — голос Эдуарда заставил сидящего вздрогнуть и поднять голову на вошедших. Пару секунд его лицо оставалось хмурым, словно по инерции, но он тут же добродушно улыбнулся и встал из-за стола. Брагинский отметил, что мужчина почти на голову ниже, значит рост около ста восьмидесяти. Телосложение крепкое, явно не только в кабинете отсиживается. В целом, симпатичный, ухоженный, точно не старше сорока пяти. — Рад приветствовать коллегу! Причина знакомства, конечно, не самая приятная, но опустим этот момент, — полковник хохотнул и резво протянул руку для рукопожатия, которое Иван сразу же принял. Крепкая хватка, жмёт от души. — Начальник уголовного розыска ГУВД Волгоградской области, полковник милиции Вук Мишич. — Очень приятно, старший следователь по особо важным делам, полковник Брагинский Иван Николаевич, — следователь искренне улыбнулся. Этот Мишич нравился ему всё больше и больше. — Приём у вас, конечно, тёплый. Брагинский недвусмысленно покосился на молча стоящего рядом лейтенанта, который тут же опустил глаза в пол. Серб проследил за взглядом нового коллеги и грозно посмотрел на подчинённого. — Опять ты раздолбайничаешь? Иди в архив, займись делом! — Голос полковника звучал словно гром, заставляя Эдуарда чуть ли не подпрыгнуть и с быстрым «Так точно!» выскочить из кабинета. — Говорил я, серьёзнее быть надо, а ему лишь бы слинять побыстрей. Эдик у нас не один такой. Может, поэтому и пришлось Москве нам своих отправлять? Этот риторический вопрос прозвучал так безнадёжно и разочаровано, что Ивану стало искренне жаль коллегу. Он прекрасно знал это чувство, когда ты трудишься не покладая рук, а люди вокруг только замедляют расследование своей некомпетентностью или ленью. Но Мишич не стал долго грустить. Улыбнувшись, он лёгким жестом руки пригласил мужчину за стол. Садясь на прежнее место, полковник немного смутился, глядя на неаккуратно разбросанные листы бумаги. — Вы извините за такой бардак. Сами понимаете, дело у нас из ряда вон, про порядок как-то забывается, — Вук неловко поёрзал на стуле и потёр ладони. — Конечно, я понимаю, — Брагинский поспешил успокоить его. — Скажу честно, вы произвели приятное впечатление. После встречи с Эдуардом я был рад увидеть, что кто-то здесь всё-таки действительно работает. На щеках полковника милиции проступил лёгкий румянец, и он смущённо улыбнулся. Иван подумал, что этот мужчина явно из тех простых добродушных людей, чьи чувства можно прочесть у них на лице. — На самом деле, я наслышан о вас, Иван Николаевич. Самый молодой полковник, как-никак. К тому же, так быстро получили старшего следователя. Сколько вам лет? Кажется, около двадцати шести? — Мишич, наклонился вперёд, складывая руки перед собой в замок и опираясь на них подбородком, явно заинтересованный в разговоре с коллегой из Москвы. — Тридцать два. Двадцать шесть было, когда меня назначили старшим следователем. Полковника я получил год назад, — Брагинского немного удивило такое внимание со стороны местного начальства, но ему и самому было интересно побеседовать с этим человеком. — Поразительно! Я вот тоже полковника в прошлом году получил, хотя мне сорок один! — Серб беззлобно рассмеялся. — Слыхал, вы у нас в Волгограде проживали? Этого вопроса Иван явно не ожидал. Врать Мишичу не хотелось, да и бессмысленно это, но ворошить прошлое тоже было неприятно. Его брови на мгновение дернулись к переносице. — Жил и учился я в Москве, а сюда на каникулы приезжал к дедушке. Потом три года работал младшим следователем всё там же, в Москве, но здесь бывал так же часто. Как старшим следователем назначили, больше не возвращался. Времени не было, — Брагинский отвечал сухо, желая, чтобы эта тема была закрыта. Полковник явно всё понял и допытываться не стал. Он откинулся на спинку кресла, укладывая руки на подлокотники. — Вон оно как… Ну, местность вы, наверное помните. Работу это нам облегчит, — шатен поддерживающе улыбнулся. — Да, кое-что я помню, — в голове следователя пронеслась череда картинок с волгоградскими улицами, где он прожил счастливую часть своей молодости. — Кстати о работе. Я как раз приехал за материалами дела. Могу я получить копии, чтобы изучить их сегодня и уже завтра включиться в расследование? — Конечно, один момент. Дам вам эти, а себе потом копии возьму, — серб подался вперёд и принялся торопливо собирать бумаги в одну стопку. Его движения были слишком резкими и суетливыми, отчего несколько листов слетели на пол. Это немного развеселило Ивана, и с лёгкой улыбкой он помог коллеге собрать материалы. — Ох, спасибо, Иван Николаевич! Что-то сегодня всё из рук валится, — брови полковника изогнулись домиком в неловком выражении. — Всё в порядке, вы, наверное, весь день работали, — забирая собранные материалы сказал Брагинский. — Да уж, обстоятельства требуют… — слова Вука прозвучали несколько устало, но он тут же взял себя в руки, продолжая более весёлым тоном. — Гостиницу вам выделили хорошую. Ездить далеко не придётся: район Советский, тут и комитет наш, и убийца чаще орудует. Конечно, уже в каждом районе этот демон отметился, но в основном Советский и Кировский под его нож попадают. Так что по ночам гулять я бы не советовал… Мало ли. — Я вроде на девушку не похож, — Иван хохотнул, но звучало это совсем не весело. — Да и вряд ли кто-то осмелиться напасть на здорового мужика. — Это верно, но осторожность не повредит. Кстати, хотел спросить, а где ваши оперативники? Мне доложили, что вас будет четверо. — Всё верно, но моя группа сможет приехать только завтра вечером. Случились некоторые накладки, — Брагинский решил, что задерживаться в комитете смысла нет, так как рабочий день почти окончен. Он пробежал глазами по копиям материалов и кивнул коллеге, как бы говоря «До свидания». — Ну, пора мне ехать. — Конечно-конечно, вы устали с дороги, — Вук засуетился и подхватил свой плащ с вешалки, неаккуратно накидывая себе на плечи. — Давайте я вас провожу. По дороге к машине местный полковник успел рассказать пару интересных историй из рабочей жизни. Иван впервые встретил человека его профессии, с которым так легко находился общий язык. Казалось, будто они знакомы не полчаса, а несколько лет. Может дело в простоте и добродушии Мишича, чем мало кто мог похвастаться в их стезе. Прикидывая объём предстоящей работы и обдумывая возможные методы расследования, мужчина не заметил, как автомобиль подъехал к трёхэтажному белокаменному зданию. Оно мало чем отличалось от привычных серых многоэтажек, разве что имело украшенное крыльцо с навесом и резную дверь с табличкой. Внутри помещение выглядело приятнее: не новая, но ещё в хорошем состоянии мебель тёмных тонов, бежевые обои с неброскими узорами и несколько напольных ваз с цветами. Из-за стойки регистрации выглядывала молодая симпатичная девушка, которая явно была низковата для комфортной работы за этим столом. — Добрый вечер, — следователю казалось, что эту леди легко напугать, поэтому решил сделать свой голос как можно мягче и приветливее. — Иван Брагинский. — О, да, помню ваше имя! — Девушка начала резко листать лежащую перед ней большую тетрадь с твёрдой обложкой. Она явно чувствовала себя так неловко, что забыла поприветствовать гостя. — Точно, комната 54, вот ваш ключ. Ой, я поздороваться забыла! Добрый вечер! Простите, я здесь второй день работаю… Протянутый ключ выскользнул из маленькой ладошки и заскочил прямо под стойку, благо не далеко. Портье снова принялась извиняться, и хотела было обойти стол, чтобы достать предмет самостоятельно, но Иван её опередил, наклонившись и вытянув его за бирку с номером. Не в характере Брагинского было ругаться с персоналом, тем более по пустякам, поэтому он успокоил сотрудницу, сказав «Всё в порядке» и отправился на поиски комнаты. Куда идти неопытная сотрудница тоже забыла объяснить, а возвращаться желания не было. Удача сегодня на стороне следователя, и ему хотелось думать, что так будет и дальше. Сразу найдя нужную дверь, он вошёл в свои владения на неопределённый срок. На полу постелен мягкий ковёр с узорами в коричневых тонах, кресло в углу рядом с небольшим чайным столиком, одноместная кровать, застеленная цветастым одеялом, массивный шкаф с зеркалом на дверце, пара картин на стенах и самое главное — большой рабочий стол с полками и выдвижными ящиками, стоящий перед окном. Справа нашлась ещё одна комнатка, в которой было не развернуться, но ванна, раковина и приличный туалет радовали. В целом, место вполне уютное. Не пять звёзд конечно, но и Иван человек не привередливый. Кинув походную сумку на пол, Брагинский сел в кресло и достал из дипломата материалы дела, с которым предстоит работать. Папка была толстая и увесистая, так что спать мужчина ляжет не скоро. После нескольких часов изучения деталей следователь выписал в свой блокнот основные моменты. «Первое убийство совершено 26 декабря 1985 года. Ананьева Елена Сергеевна, 30 лет, рост 158, среднего телосложения. Было найдено в Кировском лесопарке. На теле обнаружено 16 ножевых ранений в область живота, 12 ножевых в грудь, глазные яблоки неаккуратно вырезаны, язык также отсутствовал. Улик не обнаружено. Третье убийство совершено 1 декабря 1985 года. Луконенко Виоллета Андреевна, 22 года, рост 159, среднее телосложение. Найдена в Советском районе, 36 ножевых в области груди и живота, глаза и язык вырезаны. Улик не обнаружено. Шестое убийство совершено 18 марта 1986 года. Лесова Юлия Алексеевна, 19 лет, рост 164, среднее телосложение. Найдена в Советском районе в переулке недалеко от парка победы. По всему телу 43 ножевых, в основном в область груди, живота и лица. Глаза и язык отсутствовали. Улик не обнаружено.» Иван не мог не заметить, что с каждым убийством маньяк будто становится всё злее и злее, а нанесённые им удары сильнее и точнее. Стало мерзко от осознания того, что этот зверь с такой жестокостью лишил жизней молодых девушек, у которых всё было впереди. В голове промелькнула мысль «А среди них могла оказаться и Элизабет…». Мужчину будто током прошибло. Нет, все убитые были невысокими, светловолосыми и зеленоглазыми, а Хедервари высокая шатенка. И зеленоглазая… «Да может она вообще давно уехала из Волгограда» мысленно успокаивал себя Брагинский. Завтра предстоит тяжёлый день, а время уже за полночь. Сменив брюки на спальные штаны, мужчина откинул тёплое одеяло с постели и лёг на спину, потирая лицо ладонями. Погрузившись в воспоминания, Иван провалился в беспокойный сон. ********** Март 1986 года в Волгограде выдался довольно прохладным, что Брагинский вчера полностью на себе прочувствовал, выйдя из поезда в тонком плаще. Он, конечно, не мерзляк, но местные ветра заставляют морщиться и кутаться в верхнюю одежду. Сегодня надо явиться в следственный комитет по форме. Белая рубашка с чёрным галстуком аккуратно заправлена в серо-голубые брюки, а те, в свою очередь, в грубые ботинки. Сверху подпоясанный китель в цвет штанов и фуражка с кокардой, на которой изображён неизменный символ единства рабочих и крестьян. При взгляде на себя в зеркало вспомнились слова отца, когда Иван только окончил Академию и получил форму лейтенанта. На выпуск сына Николай взял выходной и провёл весь день с ним, гладя по спине или хлопая по плечу, приговаривая «Какой красивый у меня мальчишка вырос, ну прямо оловянный солдатик!». Сколько гордости было в его глазах. Брагинский младший назвал бы тот день лучшим в своей жизни: казалось, вечно серьёзный отец тогда улыбался больше, чем за всю жизнь до этого. С тех пор звёзд на погонах следователя прибавилось, но такого восторга от родителя Иван больше не замечал. На улице холодный ветер словно вдувал в сознание Ивана тревогу, будто сегодня должно произойти что-то плохое. Чутье никогда его не подводило, поэтому с самого утра следователь напрягся и решил не терять бдительность. На этой работе он вывел для себя правило, действующее, на его взгляд, в ста процентах случаев — если кажется, что что-то не так, значит так оно и есть. Не в лучшем расположении духа полковник добрался до места работы, приметив, что утром в этом городе не так многолюдно, как в столице. Дело в меньшем населении или же местный потрошитель так запугал народ? В комитете прямо с порога Брагинского встретил полюбившийся ему полковник Мишич, на лице которого уже сияла искренняя улыбка. Ивану казалось, что этот человек всегда пребывает в прекрасном настроении, либо же очень искусно делает вид, что это так. Почему-то больше верилось в первый вариант. — Ну полковник Брагинский, каков красавец, аж смотреть приятно! — сжимая руку коллеги в приветственном жесте, серб сделал небольшой шаг назад, рассматривая его с ног до головы. Он явно впечатлился образом следователя в форме. — Знаете, на статуэтку вы похожи, фарфоровую! — Почему же на статуэтку? Да ещё и фарфоровую? — Хохотнул Иван. От простодушного Вука получать комплименты было очень приятно. Есть в нём что-то такое очаровательно-притягательное, чего нет в других людях. — А вы весь такой белый-белый, глаза вон какие необычные. Да и здоровенный какой, как с плакатов, — он будто с гордостью похлопал москвича по спине. Активно беседуя, мужчины почти дошли до кабинета, но в паре метров от двери их остановил подскочивший сзади Эдуард. — Чего ты тут носишься? — Вся приветливость в секунду сошла с лица серба, как только он увидел подчинённого. — Разобрался с архивом как я велел? Или опять балду пинаешь? — Полковник Мишич, нам сообщили о ещё одной жертве. Снова в парке победы, по всем признакам наш маньяк, — лейтенант явно оскорбился упрёкам начальства, но судя по лицу, он действительно «пинал балду», как выразилось то самое начальство. — Вот и доброе утро… — Вук несколько сник, но тут же взял себя в руки, обращаясь к приезжему коллеге. — Ну что, Иван Николаевич, пора нам за работу. Дорога не заняла много времени, так как тело найдено в Советском районе, где и находился комитет. Парк уже был ограждён, а все посетители опрашивались сотрудниками милиции. Следственную группу провели к месту преступления, недалеко от которого стоял гражданский и давал показания: — Иду я, значится, по дорожке, никого не трогаю. Ну, думаю, чёй-то тихо так, ни людей, ни животинок, не к добру это. Смотрю, туда вон… — мужчина показывает сотруднику на кусты, где уже ведётся работа над трупом. — А там ноги торчат! Женские такие ботиночки с каблучком, ну, думаю, пьяная чтоль? Подхожу, в кусты заглядываю, а там в кровище всё! Баба перекорёженная вся, глаз нет, чё внутри быть должно — оно снаружи! Ну мне как плохо стало, я сразу побежал на помощь звать! — Видели кого-нибудь? Может кто подозрительный ошивался рядом? — По сморщенному лицу было очевидно, что слушать этого человека неприятно. — Да если б видел, сразу бы сказал, товарищ начальник! — Мужчина почесал затылок, от чего кожаная кепка нелепо съехала набок. — Всё понятно, пройдёмте со мной, — с мученическим видом, сотрудник повёл гражданина в сторону служебного авто. Выслушав показания человека, нашедшего труп, Брагинский направился к самому телу, где его уже ждал полковник Мишич. Всё, как и говорил тот гражданин: вокруг все в крови, живот и грудь словно через мясорубку прокрутили, глаза вырезаны, а судя по открытому рту, языка тоже нет, как и у прошлых жертв. Очевидно, это дело рук того самого маньяка. — Следов сексуального насилия, кажется, нет. Борьбы тоже не было: листва вокруг не взъерошена, ногти целы, — Брагинский присел на корточки рядом с головой убитой. — Серьги всё ещё в ушах, золотая цепь на шее. Всё как и в прошлые разы — убийство не ради наживы или сексуальной связи. Хотя это видно и по увечьям. Хотел бы просто избавиться — задушил бы или горло перерезал. — Это явно какой-то псих, обиженный на женщин, — Вук сел рядом с коллегой, внимательно осматривая тело. — Нормальный бы такое не сотворил. Работа на месте преступления плодов не дала — улик как всегда не обнаружено, прохожие ничего не видели. По заключениям экспертов установлено, что женщина была убита в ночь с 25 на 26 марта в два-три часа. Мишич и Брагинский уже второй час сидели над материалами всех убийств, пытаясь найти, что же они упускают. Ну не призрак же это, в конце концов. Должна быть какая-то подсказка. — Нам бы хоть понять в каком направлении двигаться, — Вук устало потёр глаза, откладывая в сторону очередной лист. — Вообще ничего нет. Иван откинулся на спинку стула, сложив руки на груди. В его голове пролетали десятки возможных стратегий, но для каждой из них нужна хоть какая-то зацепка. Следователь попросил чистый лист бумаги и маркер. — Смотрите, надо составить список тех, кто больше подходит на роль нашего маньяка, — москвич жестом пригласил серба сесть поближе. — Пройдёмся по профессиям. Он явно не медицинский работник и не мясник, судя по неаккуратности действий. Это уже седьмое убийство, а улик нет. Это может значить, что он знает как ведётся следственная работа, поэтому умело заметает следы. Соответственно, либо он сам работает в правоохранительных органах, либо как-то с этим связан. Иван сделал запись на листе «Сотрудник прав. орг.». — Все убийства совершены в пределах города, чаще всего в Советском и Кировском районах. Вероятно, он живёт где-то поблизости, машины не имеет. Выглядит так, будто он совершает преступления спонтанно, просто выйдя на улицу и увидев подходящую женщину. Не исключено, что он мог быть на учёте в психиатрической клинике. К тому же, все его жертвы похожи: рост, волосы, глаза, — Вук посмотрел в окно, которое было защищено решёткой со стороны улицы. —Возможно находился в заключении. Всё же маловероятно, что он сразу начал с преступлений такого масштаба. Если он псих, то должен был попасться на чём-то. Выслушав предположения коллеги, Брагинский сделал ещё две пометки: «Душевнобольной», «Находился в з/к», «Нет машины (?)». — Только вот мы уже проверяли клиники и бывших заключённых, ничего не нашли, — обречённо сказал серб. — Значит, пока займёмся сотрудниками, — Иван постучал маркером по столу, будто это помогает ему думать. — Я знаю одного человека, который мог бы нам помочь. Конечно, если он всё ещё здесь работает. — Да ладно? Я думал самый умный следователь к нам с Москвы приехал, — настроение Вука снова вернулось в своё обычное состояние, и на его лице вновь появилась милая улыбка. — Этот человек не следователь, а психиатр. Он работает преподавателем в местном университете, — ситуация была серьёзная, но от комплимента коллеги губы русского сами поползли вверх, словно говоря «Спасибо». — Ну, поехали тогда к вашему другу, — Мишич встал из-за стола, накинул китель и приоткрыл дверь кабинета, с ожиданием глядя на коллегу. Первую половину дороги мужчины ехали в тишине, обдумывая всю имеющуюся информацию и пытаясь выцепить то, что могло быть упущено. Спустя время, Вук всё же начал диалог, так как мысли ни к чему дельному его не привели, а судя по лицу Ивана — его тоже. — А что это за товарищ у вас? — Серб говорил непринуждённо, будто они едут не по работе, а куда-нибудь на природу. — Мы с ним познакомились лет 10 назад. Он тогда только начал преподавать психиатрию в вузе, а я заканчивал Академию. Сейчас ему 37, эксперт в своём деле, — Брагинский начал строить в голове образ друга, думая, как он мог измениться. — Не виделись с ним три года из-за работы, хотя переписываемся. Он сварливый, но в помощи не откажет. — А как познакомились то? — Мишич заметно оживился, когда коллега охотно поделился информацией о своей жизни. Ему явно хотелось узнать его поближе. Иван задумался, вспоминая историю десятилетней давности. Образы и голоса закружились вихрем в мыслях мужчины, заставляя снова пережить тот день. Это было бы приятно, если бы не одна девушка. Поразмыслив, следователь решил опустить некоторые детали в рассказе. — Как я сказал, я тогда выпускался из Академии. Первый день отмечал с семьёй, всё же отец у меня генерал, дед генералом был, да и прадед… В общем, для папы важно это было, так что с друзьями я гулял на следующий день. Позвал самых близких, но кутёж затянулся, там уже стали просто приятели приходить, и в итоге один мой товарищ позвал своего знакомого, которым и был мой нынешний друг. Мне тогда 22 всего было, а ему 27. Оба молодые, горячие, напились и пошли вдвоём по ночному городу гулять. Там слово за слово, поговорили по душам. Благо не буянили. Говорил мужчина так, будто ему немного стыдно. Это была его единственная пьянка в жизни, ведь к алкоголю он относился довольно негативно — следил за здоровьем, фигурой, и главное, за поведением. Тогда к выпивке его уговорили товарищи, ведь повод был действительно грандиозный. Хотя если бы он вернулся в тот день, то всё равно напился, ведь именно пьяная прогулка стала началом крепкой дружбы. — Ого, как сближает водка, — серба, кажется, история совсем не смутила, а наоборот повеселила. — Надо и нам с вами как-нибудь выпить! Такое предложение было неожиданным, но лестным. Видимо, местный полковник действительно настроен на хорошие отношения, раз пригласил выпить на второй день знакомства. Перед приездом в Волгоград Иван ожидал холодный приём, ведь московских следователей в областях не жалуют, но теперь он понимает, что зря себя накручивал. — Думаю, пара рюмок нам не повредит, — Брагинский выдал самую дружелюбную улыбку, на которую был способен. От разговора мужчин отвлёк грубый голос водителя, оповестившего их о достижении пункта назначения. Видно было лишь заднюю часть здания университета, так как машина остановилась на верхней парковке. Войдя во внутренний двор, засаженный различной зеленью, следователи прошли через пропускной пункт в корпусе Г, показав документы охране. Миновав широкую лестницу и сделав пару поворотов в коридорах, оба остановились перед дверью кафедры психологии. Два лёгких удара по деревянной поверхности и вот полковники стоят перед недовольными вторжением женщинами. Стукнув по столу кружкой с недопитым чаем и вернув сушку на тарелку, крупная дама лет пятидесяти предприняла попытку выгнать вошедших, даже не дав им поздороваться: — А вас кто сюда пустил? Вообще-то здесь храм знаний, нечего тут разгуливать! Ещё и форму опять на себя нацепили! Клоунада! Мало вам в прошлый раз за пожарных было? Говорите группу и имена, сейчас на вас жалобу в деканат напишу! — Женщина в розовой атласной блузке резко достала откуда-то из стола белый лист и ручку и с видом победительницы уставилась на следователей. Иван, в отличие от Вука, не растерялся и решил подыграть. Смеху не время, конечно, но сейчас удержаться было невозможно. — Брагинский Иван Николаевич и Вук Мишич, — полковник улыбнулся уголком губ на недоумевающий взгляд коллеги. Работница кафедры вписала имена «провинившихся студентов» и снова посмотрела на них, кажется, теряя терпение: — Группу называйте! — Оперативно-розыскная, — москвич самодовольно улыбнулся, когда услышал сбоку плохо подавленный смешок. — Шутить мне тут вздумали?! — Женщина просто задыхалась от возмущения, пока её подруга осуждающе сверлила мужчин взглядом. Брагинский молча достал документы. Обе дамы оторопело глядели то на полковников, то друг на друга, пока Вук пытался не засмеяться в голос. — Ой, да мы ж не знали! Вы знаете, как студенты бывает чудат! На прошлой неделе вон в костюмах пожарных пришли! — Хамившая ранее женщина, теперь говорила будто с самыми уважаемыми людьми в университете, предлагая им присесть. — Мы только хотели спросить, где можно найти Артура Кёрклэнда, — Иван придал своему лицу максимально серьёзный вид, хотя после разыгранной сцены веселье ещё не сошло. — А он виноват в чём-то? — Молчавшая до этого дама наконец подала голос. — Не волнуйтесь, вас это не коснётся, — Мишич вежливо дал понять, что это не их ума дело и нужно лишь сообщить местоположение преподавателя. — У него должна быть лекция в 4-13Г… — Главная защитница храма знаний немного осела. — Спасибо за сотрудничество, — отчеканил серб и потащил коллегу из кабинета. Как только дверь захлопнулась, и они отошли на пару метров, он расхохотался. — Ну Иван, ну даёшь! Такой серьёзный, как только сам не рассмеялся? — Представляешь, как хорошо мы сохранились, раз за молодёжь приняли, — Брагинский разделил настроение коллеги, наконец позволив себе посмеяться. — Ох, как мне приятно стало! — Немного успокоившись, вытер проступающие слезинки Вук. — Фух, ну пошли на лекцию, студент? — Идём. Нам на четвёртый этаж, если я правильно понял, — Иван повёл коллегу к нужной аудитории, хотя сам не был точно уверен в выбранном направлении. Удача, как и вчера в гостинице, была на его стороне, и нужная дверь нашлась быстро. Стало немного волнительно. Всё же, Брагинский не видел друга целых три года, а сейчас без предупреждения сорвёт его лекцию. Наверняка ворчливый англичанин будет недоволен, может даже скажет пару ласковых слов. Выбора не было, следователь приехал сюда не просто так. Два удара, и следователь давит на ручку, входя в большое помещение забитое студентами. С посещаемостью проблем явно нет. У лекционного стола стоит знакомая фигура, застывшая с приподнятыми руками. Преподаватель явно был взят врасплох. Зелёные глаза распахнулись и уставились на вошедшего следователя. Аудитория погрузилась в тишину на десять секунд, которые сейчас казались минутами. — Мистер Кёрклэнд, позвольте вас отвлечь, — Брагинский от неловкости не смог даже вежливо улыбнуться. Ему стало немного стыдно, хотя он сам не мог понять почему. Студенты тут же начали шептаться, гадая, кто же этот человек в форме и зачем ему их лектор. Отойдя от оцепенения, блондин молча подошёл к полковнику, недоумённо глядя ему в глаза, и после секундной заминки, вышел в коридор. Иван направился за ним, аккуратно закрывая за собой дверь. Видя неловкое напряжение между старыми друзьями, разглядывающий стенды серб отошёл ещё дальше, создавая вид полной заинтересованности расписанием юристов на второй семестр. — И давно ты приехал? — После недолгого молчания начал Кёрклэнд. — Что-то не припомню, чтобы ты писал мне о визите в Волгоград. Или это сюрприз такой? Голос англичанина звучал так разочаровано и обижено, что стыд, накативший на Брагинского ещё в аудитории, схватил его с новой силой. Он не писал Артуру последние два месяца, о чём сейчас сильно пожалел. Всё же стоило делать это хотя бы ночью после работы. Оправдываться не хотелось, но и молчать было бы глупо. Надо сказать всё как есть. — Прости, был жуткий завал на работе. Честно скажу, время найти мог, чтобы пару строк написать, просто сил не было, — следователь смотрел другу прямо в глаза, пытаясь отследить его настроение. — Я вчера только приехал, дело местного маньяка расследовать. — Вот оно как… — Выдохнул психиатр. — Вообще-то я слышал чем ты занимался. Людоеда в Москве поймал? Ещё что-то с педофилом-насильником было? — Ну да, и людоеда поймал, и насильника… — Иван не понимал, откуда его волгоградский товарищ знает о последних расследованиях. В газетах вряд ли о таком писали бы. — Молодец… От общих знакомых новости собираю, кто в Москву ездил, кто с твоими приятелями общался, — увидев недоумение полковника, объяснился Кёрклэнд. — Ладно, мне ли не знать, как может утомиться человек? По дружески, конечно, немного обидно, но забудем об этом. Судя по форме и наличии компании, ты ко мне не поздороваться заехал? И снова Ивану неловко, ведь он действительно приехал сюда по работе. Посмотрев на стоящего в стороне Вука и кивнув, Брагинский пригласил его подойти. — Добрый день, товарищ. Полковник Мишич, приятно познакомиться, — серб протянул англичанину руку, которую тот пожал без особого энтузиазма. Кажется, Артур стал ещё менее общительным, чем Иван его запомнил три года назад. Представившись, преподаватель снова повернулся к москвичу. — Артур, я бы хотел попросить тебя о помощи в расследовании, — предвидев замешательство психиатра, Иван спешно продолжил. — Надо составить психологический портрет преступника по имеющимся данным. Для нашей профессии данных мало, а вот тебе может хватить, чтобы мы хотя бы могли сузить круг поиска и понять, в каком направлении работать. И снова тяжёлое молчание. Следователи дали мужчине время подумать, всё же просьба не самая простая, но Брагинский был уверен, что Кёрклэнд согласится. — Разве я имею право работать с материалами этого дела? Надо всё оформить официально… — Артур не мог отказать другу, тем более в сложившейся ситуации. Этот маньяк действительно держит город в страхе уже целый год. — Не переживай, с этим я разберусь. Устроим тебя в это дело, ещё награду получишь, — Брагинский хотел приободрить товарища, явно не очень довольного обстоятельствам. Психиатр устало улыбнулся. Договорившись о встрече, мужчины разошлись — Кёрклэнд обратно в аудиторию, а Вук с Иваном в следственный комитет. До назначенного времени было ещё четыре часа, поэтому следователи решили заняться архивом, так как способностям Эдика серб не доверял. Помещение с документами было большим, но заставленным стеллажами с увесистыми папками. Поставив стопку таких документов на стол, Иван принялся искать подобные случаи в Волгоградской области. Внимание привлекло дело Лоринайтиса. Брагинский лично занимался расследованием его преступлений, но по какой-то причине даже не вспомнил о нём, хотя история одна из самых жутких в его практике. Торис Лоринайтис, литовец по национальности, работал учителем младших классов, а также вожатым летнего лагеря «Соколёнок» в небольшом городке Волгоградской области. Для детей он был любимым наставником, а для их родителей — уважаемым и надёжным воспитателем. Никто и не заподозрил его, когда летом восемьдесят второго года начали пропадать дети, а после находиться их изувеченные тела с признаками сексуального насилия. Только спустя два года дотошный Иван поймает волка в овечьей шкуре всего за три месяца работы. После этого громкого дела и началась слава Брагинского в кругах правоохранительных органах, как следователя «с большой буквы», ведь до него больше полутора года никто не мог поймать преступника. На самом деле причина такого быстрого раскрытия дела заключалась в недоверии, как считал сам Брагинский. Он, как приезжий издалека сотрудник, не имел симпатии к лучшему учителю и вожатому, поэтому почти сразу же начал проверять его. Как выяснилось, не зря. Прошло два года, а маньяк до сих пор ждёт расстрела. Бумажная волокита, суды и прочее сильно оттягивает момент казни, к большому сожалению общественности. Отложив дело Волка отдельно от остальных, москвич продолжил поиски, но безуспешно. Маньяков, насильников, похитителей и прочих было не мало, но ничего подходящего не нашлось. — Как прогресс, полковник? — С надеждой спросил Иван, высматривая затерявшегося среди стеллажей коллегу. — А? Да ничего, как и ожидалось, — где-то в конце комнаты послышались звуки шелеста бумаг и приглушённый голос серба. — Куча знакомых имён, но помочь их дела нам не могут… Немного поразмыслив, уже порядком уставший Брагинский предложил полковнику выпить по чашке чая перед приходом Кёрклэнда. Запрос на присоединение довольно известного в медицинских кругах психиатра к делу о расследовании волгоградского потрошителя уже давно отправлен, осталось дождаться ответа, что случится не ранее завтрашнего дня. Аромат свежезаваренного Цейлонского чая, подаренного Мишичу кем-то из подчинённых, заполнял кабинет неким спокойствием, позволяя следователям немного расслабиться и освободить голову от тяжёлых мыслей. Горячая жидкость обжигала горло, придавая энергии и настроя для дальнейшей работы. Царившая тишина была не тягостной, а умиротворённой, что было редкостью для Ивана в компании практически незнакомого человека. Как только Вук собрался начать разговор, его прервал короткий стук в дверь. — Снова здравствуйте, господа, — участливо сказал вошедший Кёрклэнд. — Приём у вас конечно… — Я этому Эдику… — Не став договаривать угрозу снова провинившемуся подчинённому, серб любезно пригласил профессора за стол. Тот, сняв плащ и повесив его на спинку, сел напротив старого друга, ожидающе смотря ему в глаза. — Мы отправили запрос в Москву, ждём ответ, а пока хотим обсудить с тобой дело неофициально. Всё же в одобрении начальством твоей кандидатуры мы не сомневаемся, — от внимательного взгляда Артура Ивану было немного не по себе, он всё ещё чувствовал себя виноватым. Надо будет им поговорить наедине. — Ну, сделаю для вас всё, что в моих силах, — Кёрклэнд не отводил взгляд от аметистовых глаз. В его словах будто пряталась фраза «Я делаю это ради тебя», но сейчас Ивану не хотелось думать о том, какой у него хороший друг, ведь тогда он рисковал окунуться в самокопание из-за его отношения к Артуру в последние два месяца. — Тогда слушайте… — в разговор вступил полковник Мишич, начав долгий рассказ по их делу, стараясь не опустить никаких деталей, коих было и без того мало. Внимательно слушая следователя, профессор делал какие-то пометки на предоставленном ему листе бумаги. Когда речь серба подошла к концу, Артур оценивающе осмотрел свои записи. — Ну что я могу сказать… Заранее предупреждаю, что сделанные мною предположения могут не подтвердиться, ведь работа с человеческой психикой дело непредсказуемое и не всегда объясняемое наукой, — психиатр тяжело вздохнул, положив лист на стол и взяв в руки предоставленную ему кружку с чаем. — Вероятно, преступления совершались в состоянии аффекта, стимулом которого могли быть жертвы, а точнее их внешний вид и, возможно, поведение. Вы наверняка заметили, что все девушки светловолосые, зеленоглазые и невыского роста. Как я понял по их описанию от близких, почти все они имели сложный, грубый, а иногда холодный характер. Возможно, в его жизни была женская фигура, которая оказывала на него сильное влияние. Судя по его отношению к девушкам такого типажа, опыт был негативный. Это могла быть бабушка, мать, сестра, возлюбленная… В общем, кто угодно, кто имел для него значение. Профессор отпил немного чая, и, поразмыслив, продолжил говорить, не обращая внимания на недоумённый взгляд Вука. — Половым бессилием не страдает, раз сексуального воздействия на жертв с его стороны не было. Может быть он даже популярен среди женщин, либо же достаточно обеспечен, чтобы пользоваться услугами «жриц любви». По моим наблюдениям подобные преступления совершают после тридцатилетия, я бы сказал, что убийце лет 30-40. Вполне возможно, что маньяк страдает психическим заболеванием. В таком случае, в детские годы его могли поймать на пиромании, издевательстве над животными или воровстве. Допив чай и со стуком поставив кружку на стол, профессор снова пробежал глазами по своему листу. Густые брови дёрнулись к переносице. Следователи молча ждали заключения, не отвлекая психиатра. — Ну и самое неутешительное… — мужчина выпрямился и сложил руки в замок, устремив взгляд прямо на Ивана. — Вы ни за что не найдёте его среди толпы и никогда не заподозрите. Это человек, в обычной жизни обаятельный, располагающий к себе. Возможно, даже имеет какие-либо заслуги перед обществом. Он легко может заболтать кого-то, не вызывая у жертвы подозрений. Этого они и боялись. В умах людей маньяк — это скрытный, злой, грубый и страшный человек, которого видно издалека, но это абсолютно неверно. Такие люди могут совершить единичное преступление и будут сразу пойманы, а вот серийники настоящие мастера перевоплощений. Брагинскому сразу вспомнился Лоринайтис. Всеми любимый учитель, которому родители без сомнений доверяли своих детей. Иван был единственным, кто решил его проверить. Только вот тогда следователь вполне понимал, где нужно искать, чего не скажешь о нынешней ситуации. — Интересный портрет получается… — подытожил Мишич. — Вы сказали, что убивает он в состоянии аффекта… Но ведь жертвы не сопротивлялись, хотя найдены тела их там же, где, по заключению экспертиз, были убиты, а это в основном кусты или переулки, где люди и не ходят. Он не перетаскивал их уже мёртвыми, а заводил ещё живыми. То есть, в доверие втирался. Значит, мыслил вполне здраво, если можно так сказать… — Да, вы правы, заводил жертв он намеренно, но не факт, что для совершения убийства. Либо же он планировал убить, но что-то в их поведении или словах служило спусковым крючком, как раз и вызывая состояние аффекта. Отсюда и особая жестокость. — Вон оно как… — задумался Мишич. — Иван, предлагаю завтра ещё раз поискать что-нибудь по клиникам и тюрьмам области. — Да, пожалуй, пока это всё, что мы можем сделать, — Брагинский был неудовлетворён полученной информацией. Всё же, она имела бы больший вес, если бы зацепки уже имелись, но в итоге круг поисков не сильно то и сузился. Неужели им придётся ждать следующего преступления и молиться, что в этот раз убийца оступится? Тяжесть мыслей отразилась на лице Ивана, что не ускользнуло от следившего за ним Кёрклэнда, но профессор решил промолчать. — Благодарим за помощь, мистер Кёрклэнд, — полковник Мишич пожал руку Артуру и схватил со спинки стула свой китель, быстро натягивая его на себя. — Полагаю, на сегодня мы закончили. Вы извините, я обещал приехать к сестре на ужин. — Отлично, тогда продолжим завтра, — москвич встал из-за стола, не глядя на друга, и собрал сумку. Попрощавшись с коллегой на крыльце комитета, Брагинский оказался наедине с Кёрклэндом. Хотелось что-то сказать, но нужные слова в голову не приходили. — Ваня… — первым разговор начал Артур. Говорил он тихо и будто осторожно. — Не хочешь выпить за встречу? У меня дома есть хороший коньяк, на день рождения из-за границы привезли. Русскому показалось забавным, что за один день его дважды пригласили выпить, хотя он в этом городе всего сутки. Для него это было прекрасным шансом наладить отношения с обоими мужчинами: перед другом извиниться, а с коллегой подружиться. — Поехали, — следователь улыбнулся и сделал шаг в сторону служебного авто. — Только давай на автобусе, нехорошо водителя по личным делам гонять. Отпустив шофёра домой, Иван озадаченно остановился, вспоминая, в какой стороне остановка. Заметив напряжённый мыслительный процесс товарища, психиатр сам повёл его в нужном направлении, попутно делясь последними новостями. За шесть лет многое изменилось: большинство знакомых женились или вышли замуж, завели детей и живут самую обычную нормальную жизнь. Конечно, не всем так повезло, кто-то успел и в тюрьму загреметь, кто-то спился, а кто-то как и Брагинский с Кёрклэндом остались холостяками и живут работой. Единственной, о ком умолчал Артур, была Элизабет. С одной стороны хотелось узнать как она сейчас поживает, обзавелась ли семьёй, а с другой не хотелось оставить её в прошлом насовсем. Всё же он сам принял решение оставить её, чего теперь то переживать? — Вот и пришли, — Артур открыл деревянную подъездную дверь, приглашая друга вперёд. Подъезд пятиэтажки был довольно ухоженным, кое-где даже стояли вазы с цветами, а на стенах висели небольшие картины в рамках. Откуда-то доносился аромат свежей выпечки, и Иван понял, насколько он голоден. За весь день он съел пару котлет с пюре, да выпил две кружки чая, что было совсем мало для мужчины его габаритов. Как назло было поздно для похода в магазин за продуктами и оставалось надеяться лишь на хозяйственность товарища. Хотя, вспоминая готовку англичанина, хотелось думать, что у него найдутся продукты, из которых Брагинский приготовит ужин. — Проходи, — Кёрклэнд пропустил Ивана в прихожую, после чего зашёл сам и закрыл дверь на ключ. Вообще, в Союзе редко кто-то запирается, но в связи с последними событиями неудивительно, что люди начали это делать. — Ничего не изменилось за шесть лет, — следователь прошёл вглубь квартиры. — Разве что ковёр поменял в зале. Русский усмехнулся. Всё те же жёлтые обои с цветочками, светлая старая мебель и бежевые занавески. Убранство казалось таким простым, но уютным. Вспоминались их встречи и долгие ночи за разговорами о насущных делах и проблемах. — А где твои мальцы? — В воспоминаниях москвича резко всплыл образ голубоглазых мальчишек, один из которых вечно кружил вокруг него и прыгал на спину, а второй скромно дёргал за штанину и лез на руки. Особенно хорошо младшие братья Кёрклэнда запомнились в возрасте лет десяти, а потом они начали колесить по лагерям и конкурсам и встречи стали совсем редкими. — Помню, один шустрый был мальчишка, а второй скромняга такой. Им лет пятнадцать было, когда я уезжал? Сейчас, наверное, взрослые стали совсем. Ты так редко о них писал… — Ну… Двадцать один им стукнуло. Учатся здесь в юридическом, Ал на оперативно-розыскной, а Мэтт на адвоката, — Повесив верхнюю одежду в шкаф, Кёрклэнд направился на кухню, попутно рассказывая о братьях. — Ал же тобой так восхищался, вот и пошёл по твоим стопам, представляешь? Учится вроде неплохо, но такой болван. На месте вообще не сидит, не слушает, что ему говорят, постоянно шумит и нервы мне треплет. Я надеялся, что с возрастом с ним станет легче, а выходит наоборот… Только Мэтти меня радует: так и остался спокойным пареньком, помогает по дому, никаких сцен не устраивает. Отношения с одним из младших близнецов у психиатра были явно сложные. Брагинский вспоминал те редкие письма, в которых Артур упоминал своих воспитанников. Англичанину всегда было проще вести разговор лично, чем письменно, поэтому поделиться всеми переживаниями на бумаге он не мог. — Мэтти в комнате должен быть, а Ал, наверное, шляется где-то как обычно, — мужчина тяжело вздохнул, накладывая в тарелки заботливо оставленный на плите ужин. Судя по рассказу Артура, готовил, вероятнее всего, Мэттью. — Ты присаживайся, сейчас поедим. Наверняка весь день голодный со своей работой. Кёрклэнд был прав, следователь действительно жутко голоден. На стол перед ним опустилась тарелка с гречкой и печенью с томатно-овощной подливой. Довольно просто, но очень вкусно. Сам Артур ел без особого наслаждения, будто делая это потому что надо. — Слушай, Арти, мне правда очень жаль… — Иван решил обойтись без долгих вступлений и сказать то, о чём думал весь вечер. — Я поступил совсем не по-дружески. Не писал целых два месяца, ещё и о приезде не предупредил. В общем, я виноват перед тобой. Прости, пожалуйста. Несколько секунд блондин молчал, словно решая: прощать или не прощать? На самом же деле, он изначально не злился. На светлом лице появилась немного уставшая, но искренняя улыбка. Он встал со своего места и подошёл к другу со спины, обнимая за плечи и прислоняясь щекой к мягким платиновым волосам. — Я всё прекрасно понимаю. Работа у тебя не сахар, удивительно, как ты раньше держался. Мне было грустно не получать от тебя весточки, но я знал, что ты не со зла, что ты меня не забудешь, — его руки сильнее сжали крепкие плечи товарища. Казалось, будто Артур копил в себе нечто тяжёлое и волнующее, что сейчас просто не сдержится и расплачется прежде, чем они успеют открыть бутылку коньяка. — Я так по тебе скучал, правда. Не могу злиться на тебя. Давай просто забудем всё плохое и побудем, наконец, вместе. Так, как было раньше. Иван был удивлён такому изменению настроения товарища. Кёрклэнд всегда был немного грубоватым, слишком серьёзным. Нежности с его стороны были сродни снегу в августе. Но вот он стоит и прижимается к спине друга словно ребёнок. Это означало, что Брагинский всё также ему дорог, между ними не образовалась пропасть, они всё ещё родные друг для друга. Проигнорировать этот чувственный жест было невозможно, поэтому следователь немного опрокинул голову назад, прижимаясь к мужчине в ответ и кладя ладонь на сжимающую его плечо руку. Он хотел сказать, что тоже безумно скучал по нему и мечтал поскорее вновь сесть за стол и рассказать всё, что случилось с ним за время разлуки, но его внимание отвлекла фигура в дверном проёме. Артур тоже заметил вторженца и выпрямился, не убирая рук с плеч товарища. Следователь почувствовал себя так, будто его застукали за чем-то неприличным, но виду не подал. — Садись ужинать, Ал, — Кёрклэнд кивнул головой в сторону плиты. — Иван приехал вчера в Волгоград. Не забыл, как он выглядит? Артур усмехнулся, смотря на обескураженного брата. Тот будто не верил своим глазам. Было не ясно, что он испытывает в данный момент, на юном лице застыла гримаса удивления. Он так и стоял несколько секунд, пока голос Брагинского не вывел его из состояния транса. — Да ладно, неужели не помнишь? Ты же большенький был, когда мы виделись, — следователь хохотнул. — Ну садись с нами, рассказывай как жизнь у тебя. Джонс дергано прошёл в кухню и наложил себе порцию ужина. Он неловко сел напротив мужчин, и начал крутить в руках ложку, что не прошло мимо внимания старшего брата. — З-здравствуйте, дядя Ваня… — голос парня дрогнул и он тут же замолчал под хохот Артура. — Здороваться ещё в проходе надо было! — Похлопав по плечу друга, зеленоглазый всё же отпустил его и принялся заваривать чай. — Извините, я просто… не ожидал, — казалось бы достаточно взрослый парень сейчас выглядел словно тот самый мальчишка лет пятнадцати: смущённо краснел, немного заикался и перебирал пальцами предметы, попавшие под руку. Увиденное вообще не сходилось с рассказом Артура о своём взбалмошном братце. — Вы изменились. — Ну конечно, столько лет прошло, я уже дядя Ваня, — оба мужчины рассмеялись. Конечно, близнецы и шесть лет назад называли его так, но сейчас, когда им уже за двадцать, такое обращение говорит о уже не юном возрасте. Тридцать два, конечно, не старик, но и точно не мальчишка. — И ты вырос, Алик. Невеста есть? Иван знал, как молодёжь не любит такие вопросы, да и сам он подобное не жаловал, но краснеющее лицо Альфреда мотивировало его перейти в режим «приехавший к папе взрослый дядька, который помнит тебя маленьким» и немного повеселиться. Артур сразу смекнул что к чему и явно оценил выбранную русским стратегию. — Да нет, я просто… Ну, учусь там… Вот, — язык Джонса заплетался, что, кажется, удивляло его самого. — Ага, заучился весь, — упрекнул его старший брат, на что парень опустил глаза в тарелку. — Ну чего ты, Арти, смущаешь паренька! — Иван, уже который раз за вечер рассмеялся, вытянул руку и потрепал юношу по волосам. Тот раскраснелся ещё больше и вдавил голову в шею. — Нравится тебе направление? Не жалеешь? — Нет, я очень рад, что поступил туда! Когда-нибудь я стану таким же профессионалом как вы! — В этот раз речь Джонса была чёткой, громкой и без заиканий, он явно говорил с душой. Артур демонстративно закатил глаза, а Брагинский ободряюще улыбнулся. Полковнику льстило такое восхищение его персоной со стороны молодого поколения. — Знаете, а нам про вас даже в вузе рассказывали! Как вы поймали Волка! А ещё про Новокузнецкого маньяка, которого вы на живца ловили! Ну, то есть на себя… В смысле под прикрытием работали! Наш куратор работал с вами в те годы — Равиль Аджманов. — Альфред, давай не будем говорить о таких вещах за столом. Уверен, Ивану на работе этого предостаточно, — поставив на стол три чашки чая и увидев, что брат закончил с трапезой, Кёрклэнд поспешил спровадить его из кухни. — Поел? Вот бери чай и иди к себе, а мы с твоим «кумиром» поговорим по душам. Бери чай. — По душам? У тебя такой не найдется, — бросив последний взгляд на гостя, парень схватил кружку и спешно покинул кухню прежде, чем Артур что-то ему ответит. — Вот это да… — поразился Иван. Забавный смущающийся юноша в одно мгновенье превратился в «пубертатную язву», как прошипел себе под нос Кёрклэнд. — Ага, вот так вот мы и общаемся. Честно, не знаю что с ним делать, — мужчина обречённо выдохнул и достал из навесного шкафа бутылку коньяка. — К чёрту этот чай. Брагинский ничего не ответил, смотря, как англичанин аккуратно разливает жидкость по стаканам. — Хочу напиться. Ты ведь у нас не любитель спиртного. Потерпишь меня сегодня? — Артур рассмеялся, но весельем от него больше не веяло. — Конечно, дружище.