Англия XXI век. Лондон, Вестминстер. Штаб-квартира Службы столичной полиции. Скотланд-Ярд.
26 сентября. 18:50. Юна Торнтон. Комната Скотланд-Ярда, в которой проводился повторный допрос, была куда уютней, чем в отделении Ньюхэм, потому сидя напротив Кики Юна уже не так сильно нервничала. Ей предложили чай и назвали это просто «беседой». Легкой и непринужденной. — Вы сказали, что между Кихал и Уильямом был конфликт. — Сейран медленно подошла к этой теме, разговаривая мелодичным тоном. — Был. Она столкнулась с ним и нарекла маньяком-педофилом. — Видимо с тем, что обстановка стала благоприятнее, у Торнтон развязался язык. — Тогда, как вы прокомментируете данный инцидент, если я скажу вам, что Уильяма, в указанные вами даты, в церкви не было? Юна нахмурилась. — Хотите сказать, я сумасшедшая? — Она сжала кулаки на своих коленях. — Разве я вас так называла? — Кики оставалась непоколебимой. Не дрогнул ни один мускул на ее лице. — Я же говорила вам, что мои слова могут подтвердить другие. — Голос Юны стал грубее. — Но вместо этого вы снова выдернули меня с работы. — В таком случае, как вы думаете, мог ли Уильям убить Кихал? — Уильям? — Юна уставилась на Кики. — Только из-за того, что она его обозвала? — Вряд ли бы она сделала это беспочвенно, так ведь? Кихал часто оглядывалась, подозревая, что ее преследуют, опасалась кого, а потом просто столкнулась с тем, кого так тщательно избегала, и назвала его сталкером. Юна задумалась. Вообще-то, это действительно выглядело странно, чтобы быть просто совпадением. — Хорошо, в таком случае, скажите пожалуйста, во сколько часов Уильям двадцать четвертого сентября покинул церковь? — Двадцать четвертого? Это когда убили Софию? — Пытаясь сориентироваться по датам, спросила Юна. Кики кивнула. — Так его в этот день вообще не было. — Ответила Юна. — Разве что только утром, потому что когда я пришла после смены в кофейне, его уже не было. — Во сколько вы ушли домой? — Кики перелистнула бумаги, просматривая задокументированный допрос Энтони. Очередная неувязка. — Поздно, где-то около часа ночи. — Задумавшись, ответила Юна. — Павел попросил меня присмотреть меня за церковью, пока он сам не вернется, так что я ждала его, а после меня забрал отец и я уехала домой. — Насколько мне известно, у вас плохие отношения с родными. — Подцепила Сейран. — У мамы был день рождения вчера. — Фыркнула Юна. Ей не нравилось то, что слухи про нее разлетались с бешеной скорость. — Поэтому я весь день вчера была с ними. Можете позвонить моему отцу или кому-то из друзей матери. Они все подтвердят. — Хорошо. В таком случае, у вас есть предположения, почему Энтони и Уильям сказали нам о том, что они оба были в церкви двадцать четвертого сентября до самой ночи? Торнтон помедлила, пытаясь в полной мере найтись с ответом для Кики, как вдруг резко дернулась. — Боже мой. — Она приложила ладонь к губам, превращаясь из надменной дамы, в зашуганную девочку. — Энтони просил меня прикрыть его перед Павлом. Ему нужно было куда-то отъехать. Я совсем про это забыла. — Юна снова уставилась на Сейран. — Энтони сказал, что предупредил Уильяма, и что мы останемся с ним вдвоем, но Уильям так и не появился. Кики что-то быстро начала писать на бумагах, стараясь не сильно выводить буквы, чтобы не тратить на это слишком много времени. — Значит ли это… — Юна в ужасе вцепилась пальцами в края стула, на котором сидела. — Не стоит спешить с выводами. — Попросила Кики, подхватывая ход мыслей Торнтон. — На этом пока все. Пройдите в соседний кабинет и не покидайте его до тех пор, пока лично я вас не отпущу. Торнтон еще пару минут сидела не двигаясь, после чего послушно встала, и в компании Шираюки перешла в нужный кабинет Энтони Оуэн. — Вы соврали. — Кики сразу начала сыпать обвинениями, пытаясь увести его в шоковое состояние намеренно. По ее опыту, это заставило бы Энтони отвечать быстро, не задумываясь. Вдобавок, это помогло бы им сэкономить кучу времени. — Потому что об этом не должны были знать лишние люди. За подобные махинации в церкви могут наказать. — Нас не сильно волнует положение дел на вашем досуге. Никто из сотрудников полицейского участка не стал никому рассказывать ничего подобного и вам об этом сказали, когда вели на допрос. Вместо того, чтобы говорить правду или в крайнем случае, договориться с сотрудником полиции о неразглашении конфиденциальной информации, что итак предоставляем нам устав, вы соврали, так еще и не просто соврали, чтобы прикрыть свою шкуру, а умышленно ввели следствие в заблуждение. — Кики оттачивала каждое слово. — Чем это? Энтони напрягся, неестественно выпрямляясь. Он не хотел, чтобы его, невинная по его мнению ложь, стала чем-то уголовно-наказуемым. — Вы привязали к своей лжи Уильма, дав ему ложное алиби. — Любезно разъяснила Сейран. — Но ведь он был на службе в пятницу. — Пальцы Энтони в беспорядке застучали по столу. — В пятницу вечером никого из священнослужителей, кроме Юны, в церкви не было. Только прихожане и несколько архиепископов. — Как не было? — Энтони совершенно не понимал, о чем говорит Кики. — Я лично договаривался с Уильямом о том, чтобы он остался двадцать четвертого числа. Он должен был остаться с Юной. — На его лбу выступила испарина. — Но не явился на службу вообще. — Кики интонацией поставила точку, продолжая давить на своего собеседника. Ей так же пришлось опустить информацию о том, что Уильям на службе был, но не долго. Оуэн только открывал и закрывал губы, пытаясь хоть что-то сказать, в свое оправдание, но ничего в голову не приходило. — Вы считаете, что это Уильям убил Ингрид и остальных? — По тому, каким голосом был задан этот вопрос, стало ясно — Энтони до чертиков разочаровался в жизни. Создалось впечатление, будто они с Уильямом были знакомы веками, и теперь, спустя столько лет дружбы, он вдруг предал самого близкого человека. — У нас все еще недостаточно доказательств. — Кики облокотилась локтями на стол. — Если сейчас вы подтвердите данную теорию, мы возьмем ордер на обыск и поедем обследовать его квартиру, чтобы суммировать улики. — В таком случае. — Энтони осекся, прикусывая язык. — Думаю, он могу быть убийцей.***
Англия. XVII век.
Деревня Хоксхед, Камбрия.
18 сентября. Поздняя ночь. Мириады звезд усыпали собой небесное полотно, разбавляя собой его черно-фиолетовые тона. Луна ярко светила, освещая собой влажную от росы траву, отражаясь в водной глади озера, которую едва заметно волновали порывы ветра. Было тепло и уютно. Хотелось раствориться в этой чарующей атмосфере, ровно до тех пор, пока звенящую тишину не прорвали юношеские слова. — Я тебя люблю. Глаза Авроры тут же наполнились слезами. Сердце галопом застучало в груди, отдаваясь острыми покалываниями в запястьях, там, где стучал пульс. Она так хотела услышать эти слова, но в тоже время надеялась никогда их не слышать. Они эхом отбивались о стенки ее головы, вынуждая хрупкое тело дрожать. — Нет, — Аврора сделала короткий шаг назад. Первая слеза скатилась по ее щеке. — Ян, ты не можешь. Отчаяние, злость, обида и безысходность сковывали ее. Она едва могла спокойно дышать. Она же просила его не привязываться к ней. Просила же держаться на расстоянии. Просила не любить ее. Ее нельзя было любить. Она отдана другому и ничего не сможет с этим сделать. Ян медленно протянул свою руку, касаясь девичьего запястья. Он печально улыбался, смотря за тем, как сотни звезд отражаются в ее стеклянных от слез глазах. Они были совершенными. Эти оливковые глаза, в свете луны сиявшие изумрудами были ему дороже всего на свете. Ян мог бы смотреть на них всю свою жизнь, не уставая. Они питали его жизнью, радостью и надеждой. — Давай убежим? — Одними губами предложил Ян, притягивая девушку ближе. Он аккуратно стер своим большим пальцем руки, катившиеся по ее щекам слезы, касаясь уголков глаз своими губами, пытаясь забрать страдания любимой себе. — Я не могу. — Отчаянно простонала Аврора, падая на колени. Ян тут же подхватил ее, смягчая падение. Ее голова опустилась на его грудь. Теперь она не просто плакала, она ревела, хватаясь ладошками за его рубаху. — Ну почему, — Между всхлипами спрашивала Аврора, легонько ударяя Яна по груди. — Почему ты полюбил меня. Почему, почему, почему? Ее тело дрожало от рыданий. Волосы в беспорядке разметались по плечам, собираясь легкими кудрями от ночной влажности. Аврора не могла понять, чем смогла зацепить Яна. Она же глупый, маленький, зашуганный ребенок. У нее были связаны руки — на спине она тащила больную сестру, которой все еще требовались лекарства, в то время как ее ноги были истерзаны розгами — заслуга отца. У нее были ассиметричные черты лица, огромные мешки под глазами. Она постоянно была перепачкана различными травами или землей. У нее отсутствовали манеры и культура. Аврора была больше похожа на одну из его овечек, нежели на девушку. Так почему же тогда он выбрал ее? Ян не отвечал. Он просто прижимал ее хрупкую спину к своей груди, гладя по волосам и невесомо целовал макушку, понимая, что его слова сейчас не имеют никакого значения. Аврора просто не услышит его. — Тебе нельзя. — Она совершенно внезапно отстранилась от него, хватая ладонями его щеки, и взглянула прямо в лазурные глаза. — Пожалуйста, не люби меня. — Взмолилась она. — Разлюби меня, забудь, тебе нельзя любить меня. — Как зачарованная продолжала она. Ян молча поджал губы, сворачивая их одной полоской и едва заметно покачал головой. Увидев это, Аврора зарыдала еще сильнее. — Дурак! Я же просила тебя! Разлюби меня! Разлюби и никогда больше не люби! Слышишь! — Она возвышалась над ним, продолжая держать ладошками его голову и плакать, пока Ян в безысходности смотрел на нее, не чувствуя, как слезы стекают теперь и по его щекам. Обратного пути уже не было. Он полюбил ее так сильно, что не смог бы от этой любви даже под предлогом смерти — настолько глубоко она проникла в его душу. Его ладони легли на ее талию, сжимая тонкую ткань ночной сорочки, доходящей до середины икр. Ткань приятно захрустела под его кожей, сливаясь с ее рыданиями. — Я тоже тебя сильно люблю. — Сдавленно завопила Аврора, сдаваясь своим собственным убеждениям. Ей не спастись. Не убежать. Не спрятать. Она должна была думать обо всем раньше, когда ее голова еще могла здраво соображать. Теперь уже слишком поздно. Уголки юношеских губ дрогнули в улыбке. Приподняв голову выше, так, чтобы светлые прядки волос упали с его лба назад, Ян коснулся ее губ. Аврора всхлипнула, прежде чем ответить на поцелуй. Она не могла отстраниться от него, не могла прогнать его, не могла сбежать сама. Их любовь была слишком крепкой, притягивая их двоих друг к другу настолько тесно, что если кто-то из них отойдет хотя бы на пару шагов, второй начнет задыхаться без возможности существовать. Их губы переплетались между собой, смешиваясь с соленными слезами. Разум уносился в другую вселенную, проецируя в голове то, что могло бы быть с ними в ином мире. Яну потребовалось около часа, чтобы суметь успокоить Аврору. Теперь они сидели на берегу озера, смотря, как ветер пускает рябь по его тонкой водной глади и как изображение полной луны размывается. Аврора понимала, что они не могут быть вместе. Как бы не повернулись звезды — ее отец все равно отдаст свою дочь кому-то другому. Почувствовав беспокойство, исходящее от Авроры, Ян коснулся рукой ее плеча, слегла на него надавливая, так, чтобы голова возлюбленной снова легла на его грудь. — Что будет, если мы вместе умрем? — Ее голос звучал совсем по-другому, не так, как в повседневной жизни. Он был уставшим и разбитым, тихим и таким обреченным, что хотелось кричать. — Будет тьма или мы родимся снова? Ян не понял, спрашивала ли она его, или просто говорила сама с собой, как это бывало обычно. Его беспокоили подобные вопросы, поэтому он наклонился ниже, заглядывая в ее опустевшие глаза. — Ты веришь в перерождение душ? — Спросила Аврора, с тревогой поджимая колени к своей груди. — Нет. — Ответил Ян и, кажется, свет в ее глазах совсем потух. — Почему ты спросила? — Он насторожился. Аврора некоторое время молчала, смотря за тем, как вода из-за ветра едва касается пальцев ее ног. — Я хочу, чтобы ты любил меня в следующей жизни.***
Англия XXI век.
Лондон, Вестминстер.
Штаб-квартира Службы столичной полиции.
Скотланд-Ярд.
26 сентября. 19:44. Сидя комнате вместе с Юной, Шираюки аккуратно, в одноразовых нитриловых перчатках, пролистывала дневник Софии. Торнтон была увлечена чем-то в своем телефоне, постоянно клацая по его экрану, потому Амбервиль могла с легкостью сосредоточиться на записях, выведенных рукой Маршман. До этого, Юна напала на нее с расспросами, заметив огромный синяк на ее щеке. Девушка сочувственно осмотрела гематому и даже поделилась контактами своего знакомого врача, чего от Торнтон Шираюки точно не могла ожидать. В дневниковых записях не было ничего особенно интересного. София описывала предстоящие встречи с различными людьми, писала вопросы, которые планировала задать на интервью и все в таком духе. Единственное, что смущало Шираюки, так это то, что в данном дневнике было уж слишком много информации о ней и ее отце. София знала о школе, в которой училась Амбервиль, о том, какие оценки у не были, какое прозвище она носила в средних классах, когда и почему переехала в Лондон. Тут были даже вклеены статьи о ее покойной матери. Все это поражало. София на физическом уровне была с ней на одной ступени. На некоторое время, Шираюки показалось, будто, если бы это дело расследовала бы сама Маршман, то уже давно бы поняла, кто убийца. Хотя, вообще-то так и вышло. София скорее всего видела человека, заставившего ее выпить яд. Видела, и, наверняка запомнила, если он все же был без маски. Посмотрев на лежащие рядом архивы данного расследования, Шираюки заглянула в графу Кихал. Тут значились все улики, касающиеся непосредственно Тогрул. Быстро по ним пробежавшись, Амбервиль задержала взгляд на одном, интересном для нее пункте. Телефон. Как им удалось проверить контакты ее мобильного без пароля? Как раз в этот момент в комнату зашла Кики. — Мисс Торнтон, вы можете быть свободны. — Сейран намерена была отпустить Юну. Больше спрашивать у нее было нечего. Подняв с пола свою сумочку, Юна моментально покинула пределы отделения. Следом за Торнтон, из отделения ушел и Энтони, потому, через пару минут в комнату вошел Зен, следивший до этого за Оуэном. — Мы подали запрос руководителю следственного органа на получения ордера на обыск. Ждем оформления ходатайства завтра. Сегодня они уже вряд ли успеют с этим разобраться. — Кики села за стол, укладывая бумаги стопками. — Ты чего зависла? Шираюки пропустила вопрос, адресованный ей мимо ушей, поворачиваясь лицом к Зену, на носу которого снова, спустя долгое время, были очки. Выглядел он в них невероятно привлекательно. — Ты вписал это? — Она тыкнула пальцем на улики, указанные в деле, желая получить ответ именно о данных мобильника Кихал. — Да. Мы проверили его в тот же день, что ты сообщила о смерти Кихал. — Зен навис над ней грозовой тучкой. — Как? — Она подняла голову, желая получить полный, развернутый ответ. — Откуда ты узнал пароль? — На нем не было пароля. — Зен пожал плечами. Он выглядел невозмутимо и отстраненно. Амбервиль понимала почему, и была благодарна ему за это, но в глубине души, ей хотелось сейчас его куснуть, хотя бы кончиком пальца. — Это невозможно. — Шираюки опустила голову вниз, снова всматриваясь в подписанные улики. — Ну уж у меня то точно нет мотивов тебе лгать. — Он достал из ящика банан, желая перекусить. — Почему ты так на этом зациклилась? — Кики словно разделила чувства Шираюки, задавая ей этот вопрос. — Когда Кихал училась в колледже, какой-то придурок стащил ее телефон и слил ее интимные фотографии в общий чат. — Амбервиль поморщилась, вспоминая данную историю. — С того момента Кихал максимально обезопасила доступ к своему телефону. Она меняла пароли каждый месяц и уж точно не убрала бы его совсем. Более того, она даже мне не говорила свой пароль. — Может ли быть, — Зен снова включился в разговор. — Что Кихал специально убрала пароль с телефона, чтобы мы смогли что-то в нем прочитать? — Но ты ведь ничего не нашел. — Вздохнула Шираюки. — Держи. — Кики хлопнула выдвижным ящиком, протягивая Амбервиль файлик, в который был замотан телефон. — Ты ведь знала Кихал лучше. Может сумеешь что-то найти. Шираюки, будучи все еще в перчатках, достала телефон, включая экран. На нем и правда не было пароля. Более того, на нем практически не было никаких приложений. Полазив по различным мессенджерам, Амбервиль заметила, что кроме рабочих чатов, больше не было никаких переписок. Только архив. Нажав на него, она увидела свое имя. Почему Кихал добавила ее в архив? Открыв диалог с собой, просто чтобы попытаться понять, что вынудило Тогрул это сделать, Амбервиль заметила галочку отложенного сообщения. Если я не удалю таймер с этого смс, значит когда ты его получишь, я буду уже мертва. Мы знакомы не так долго, но то время, что ты выслушивала мое нытье; помогала мне разбираться с мужиками, что неоднократно меня домогались; отстаивала мои права перед коллегами — необычайно ценно для меня. Клянусь, человека, лучше чем ты я не в этой жизни еще не встречала. Мне бы хотелось, видится с тобой чаще, как бы это не было странно слышать (ну, в твоем случае читать) от своей соседки, но я понимаю и уважаю твою работу, потому не хочу загружать тебя своей нудной болтовней лишний раз. Теперь перейду к основной сути этого письма. Я не хочу чтобы ты в чем-то винила себя. Когда все только началось, я думала, что смогу справиться со всем сама и защить тебя, хотя судя по всему, защищаться нужно было мне самой. В мой почтовый ящик дважды кидали письмами с угрозами в твой адрес. Сначала я думала что это шутка, пока не заметила, как кто-то за мной следит. Я не видела этого мужчину раньше и точно могу утверждать, что никогда с ним не сталкивалась и не пересекалась. Мне до сих пор кажется, что это все просто плод моего разыгравшегося воображения. В крайнем случае, ты совсем рядом — через стенку. Уверена, что смогу попросить твоей помощи, если что-то пойдет не так. На всякий случай оставлю фотографию, которую я смогла сделать, когда снова заметила того мужчину. Она смазана, но все же лучше, чем ничего. P.s. Надеюсь, что я удалю это сообщение, до того, как оно отправиться. Телефон выпал из рук Шираюки на стол, оглушая всех своим звуком. Амбервиль в ужасе посмотрела на Кики, потом на Зена. Где-то внутри нее застряли рыдания, но вместо слез, на лице отразилась печать злости. Да как он смел запугивать кого-то ее смертью? Неужели он настолько слаб, что у него хватает сил только на то, чтобы устраивать ночные драки? Шираюки стукнула кулаком по столу, впиваясь ногтями через резиновые перчатки, в кожу своей головы, намереваясь вырвать свои волосы. — Этот ублюдок! — Выкрикнула Амбервиль, чувствуя острый прилив гнева. Кики не стала расспрашивать свою новую напарницу о том, что так вывело ее на эмоции. Вместо этого она сама подняла со стола телефон, и вместе с Зеном, нависшим над ее головой, прочитала содержимое открытого смс. — Сходство с Уильямом практически восемьдесят процентов. — Вглядевшись в смазанное фото, сказала Кики. — Надо брать его, пока он не натворил чего-нибудь еще. — Выкидывая шкурку от банана, добавил Зен. — Разве они с Уильямом похожи? — Шираюки опустила руки на стол, печально вдыхая. Кажется ужас прошлого накрывал ее снова. — Мне кажется они не похожи. К тому же у нас все еще не достаточно косвенных улик для его задержания. — Похож. — Зен пропустил мимо ушей последнюю часть слов Амбервиль. — Тебе так кажется из-за качества фотографии. Шираюки предпочла промолчать. Что-то не давало ей согласится с его доводами. Пускай, пока все указывало именно на Уильяма, что-то в ее голове не сходилось, однако она в тупую не понимала, что именно.