Rebel girl

Кира       Утро добрым не бывает, поэтому подрываюсь за пол часа до выхода и начинаю собираться в универ. Живу я на съемной квартире со своей Сучкой. Сучка — моя кошка, я просто гений, когда дело доходит до кличек.        Ставлю чайник, насыпаю Сучке корм, меняю воду в поилке и бегу в душ.        Целую Сучку в носик и вылетаю из квартиры. По пути набираю Кира.        Мой заклятый друг сегодня по гороскопу прогульщик, поэтому страдать мне на парах придётся одной. По пятницам еще и расписание отвратное, две пары английского и физра.        Забегаю в аудиторию, чудом не опоздав. Пробегаю в конец и сажусь рядом с девочками из моей группы. Обычно мы с Тамарой(Киром) ходим парой, но я человек общительный и социально гиперактивный, так что силы пережить этот день я нахожу в себе довольно быстро.        К середине второй пары понимаю, что завтракать одним кофе — идея сомнительная, но я стараюсь придерживаться стопроцентной посещаемости, так что физру пропускать не планирую.        Дети мои, запомните великую китайскую мудрость: плохой рацион и невольная суточная голодовка до добра не доводят!        На физру одной идти не хочется совсем. Почему? Потому что гении, составлявшие расписание второму курсу, поставили нас и группу Лисы вместе. Пересиливаю себя, в надежде на возможность отсидеться на лавке, но моим мечтам сбыться не суждено. Последнее, что я вижу — уже переодетая Лиса, сидящая напротив и ее слегка напуганный взгляд... Алиса        День сегодня какой-то подозрительно спокойный и единственное, что нарушает моё душевное равновесие — пара по физре с группой Киры и Кира.        Забегаю в раздевалку и одеваюсь в спортивную форму. До начала пары еще минут десять, так что остаюсь на месте и зависаю в телефон.        От чтения сообщений меня отвлекает голая спина Киры прямо передо мной. Эта женщина презирает лифчики и топы, и это подрывает мой душевный покой. Подвисаю на пару секунд, а она уже переоделась и смотрит на меня какими-то уставшими глазами. В этот момент я вижу, как она начинает методично сползать по стенке в обморок.        В охуевозе подрываюсь и не даю ей упасть, кладу на лавочку и отправляю девочек из ее группы за нашатырём.        Вернувшись в сознание, но не в адекват, Кот бормочет что-то нечленораздельное. — Скажи Киру, чтоб он позаботился о моей Сучке, когда я умру... — выдает она сдавленным голосом.        Все вокруг ржут, а я охуеваю. В душе не чаю, кто эта сучка, но почему-то ее наличие в жизни Киры меня жутко злит.        Дергаю ее за локоть, чтоб села, но не рассчитываю силы. Кот, не до конца пришедшая в себя, впечатывается в стену башкой. — Бляяя, Кис, прости, — я хватаю ее за ушибленное место и приобнимаю. Не сразу до меня доходит, как я ее назвала, а эта женщина уже поднимает на меня глаза, в которых читается немой вопрос.        Резко отстраняюсь, а люди вокруг начинают справляться о самочувствии Киры, поэтому на мой ебантизм никто не обращает внимания. Быстро кидаю свои вещи в сумку и Кирины в ее рюкзак и вытаскиваю ее из раздевалки. По пути вылавливаю свою старосту, говорю ей фамилию Киры и прошу передать, что нас не будет на паре.        Все еще не пришедшая в себя Кира смиренно тащится за мной до ближайшей пятёрочки. — Ты сегодня нормально ела? — интересуюсь, чтобы понять причину обморока. — Не совсем... — тянет она, и я кидаю в ее сторону злобный взгляд, от чего Кира вся сжимается и почему-то краснеет.        Покупаю ей шоколадку и горячий чай в автомате у выхода. — Подожди, я тебе переведу, — робко бормочет она, сидя на лавочке и дожёвывая шоколадку. — Не выдумывай, — бросаю, умиляясь тому, как она болтает ногами. — Можешь меня до дома проводить?— вдруг спрашивает она, а я удивляюсь. — А твоя Сучка против не будет?— спрашиваю едко. — А она у меня людей любит, — этот ответ звучит странновато, но я соглашаюсь. — Окей, как ее зовут то? — надо ведь знать, как к человеку обращаться. — В смысле? Так и зовут — Сучка, — Кира пожимает плечами. — Как человека могут так звать?— сижу и ахуеваю. — Почему человека? Это моя кошка. — Ты. Назвала. Кошку. Сучкой? — цежу я. Сама не знаю: плакать или смеяться. — Ну да, — отвечает Кира, улыбаясь, и начинает смеяться.        И тут я вижу это. — КИС, ТЫ ЕБАНУЛАСЬ ЖЕЛЕЗКУ В РОТ ПИХАТЬ?— циркуляр на зубах виден только когда она улыбается так же широко, как сейчас. — Вытащи эту хуйню, эмаль похеришь! — Ничего я не похерю, че ты такая агрессивная? — отвечает Кира, но продолжает улыбаться и показывает мне язык.        Я конечно знала, что мы давно не общались, но не ожидала, что она успеет наделать столько проколов за это время. В языке тоже серьга, но она, в отличии от смайла(смайла ведь?), мне не кажется угрозой для зубов. — Секси... — тихо выдаю я. — Чего? — Сейчас же сними херь с зубов, я говорю! — сама не понимаю, как это вырвалось... Кира        Лиса очень странно себя ведет, я ожидала от нее отвращения или полного игнора, но никак не агрессии и помощи. Она психанула из-за прокола уздечки во рту, так что по пути ко мне мы покупаем латексные перчатки — чтоб вытащить было проще. Вы не подумайте, мне не настолько важно ее мнение, как человека. Скорее я рассматриваю это, как совет от будущего стоматолога. — Привет, Сучка!— ору, входя в квартиру. Чёрное нечто выплывает нам навстречу, по-хозяйски осматривая Лису. — Приве-е-е-ет, — тянет она с неожиданной нежностью и явным намерением затискать мою кошку. — Ладно, вы тут знакомьтесь, а я пока переоденусь,— никакой реакции не следует, так что я оставляю их в прихожей и начинаю переодеваться. Алиса — Какая ты хорошенькая, ну как можно было такую прелесть Сучкой назвать? — животных, в отличии от людей, я люблю. Эта кошка и правда очень красивая: гладкая, абсолютно черная шёрстка и внимательные зелёные глаза завораживают.        Кира начинает переодеваться, и я понимаю сразу несколько вещей.        Во-первых, она совершенно лишена комплексов, ведь переодевается она в блядски короткие плюшевые шорты и спортивный топик, причем прямо при мне. Живет она в студии, поэтому выбора у нее и не было, но я все равно стою в шоке.        Во-вторых, она не изменяет своей любви к упоротым элементам одежды. Топик украшают картинка со Шреком и надпись «shrexy»(с которой сложно не согласиться), а огромные тапочки сделаны в форме Пикачу.        И, в-третьих, она набила татуировку. Огромную. С лисой. На бедре. В этот момент меня уже можно откачивать от предобморочного состояния, но я предпочитаю не комментировать это великолепие и просто в наглую разглядываю Киру. А тату реально шикарное — японская лиса(кицуне?) со странной маской, где-то около лица, хвост лисы же уходит куда-то под шорты, и мне дико хочется увидеть тату полностью и прикоснуться, но Кира мне такого шанса естественно не дает.        Все это совершенно не сочетается и выглядит инфантильно, но почему-то она в этом выглядит такой родной и комфортной, что у меня сердце ёкает. Сразу возникает стойкое желание прикоснуться, прижать к себе и никогда больше не отпускать, но я подавляю в себе этот прорыв. — Мой руки и иди сюда,— говорит она.        Кира уже достала латексные перчатки, Хлоргексидин и салфетки, которые мы купили по дороге. — Я лягу на диван, а ты вытаскивай — я сама не смогу, пробовала уже, — командует она, ложась на спину. — Дай перчатки, — почему-то выдаю более агрессивно, чем хотелось бы, а Кира смотрит на меня со страхом. Не могу ее за это винить, учитывая, что я сейчас буду ковыряться у нее во рту. — Сейчас протру салфеткой,— комментирую, наклоняясь над ее лицом,— Че ты такая дёрганая? — спрашиваю, когда она начинает мелко трястись, — я пока ничего не вытаскиваю, просто протираю. Ты как вообще пережила столько проколов и татуировку, если боишься? — мне конечно интересно, но когда она пытается ответить, я легонько шлепаю ее по плечу, чтоб молчала, — Потом поделишься, дай эту хуйню сначала вынуть.        Кира наконец-то закрывает глаза и ждет, с настороженностью, но уже спокойнее. Я же, вытаскивая изо рта Киры железку, наконец нахожусь близко к ней в относительно мирной обстановке, так что имею возможность почувствовать ее запах.        А пахнет она просто нереально... У нее все с явной вишневой отдушкой: жвачка, духи, даже сигареты, судя по всему. Вишня — мой личный наркотик, так что я тихо млею, слегка забывая, зачем я здесь. — Всо хоошо? — смешно тянет она, стараясь не закрывать рот, а я спохватываюсь и заканчиваю начатое. — Все, можешь идти и полоскать.— я говорю это, а затем не даю ей встать, ведь замечаю новую деталь, которая совсем меня добивает. Пока она лежала, из-под топа выглянула подвеска на тоненькой длинной цепочке.        В последний пришедшийся на период нашего общения новый год, мы обменялись подвесками. Это было что-то вроде парных кулонов дружбы, только для нас чуть более символичными. Я подарила ей эту подвеску с лисичкой, а она мне — с котом. Я со своей никогда не расстаюсь, но на подобное от Киры я не рассчитывала. — Ты до сих пор ее носишь? — выдаю с дрожью в голосе, — Я думала, что ты от нее избавилась, как только мы поссорились... — Издеваешься? Конечно ношу, она мне дорога, как память, — она явно говорит это с сарказмом, но у меня аж слезы на глазах наворачиваются.        Я достаю свою кошку из-под футболки и показываю Кире, которая в явном ахуе и не понимает, как на это реагировать, а я начинаю плакать. Кира        Мне бы хотелось уловить в Алисином внешнем виде какие-нибудь изменения, понять, что поменялось, пока мы не общались. Она все так же носит базовые шмотки, совсем без отличительных черт: простая черная, слегка мешковатая футболка и темно синие широкие джинсы. Только волосы. Ее волосы никогда не давали ни мне, ни ей покоя. Они у нее от природы кудрявые, причем кудряшки мелкие и красивые, а не редкие странные волны. Я всегда от них балдела, а она называла их мочалкой и постоянно выпрямляла. К концу нашего общения она вроде поборола этот комплекс, но сейчас волосы снова идеально прямые и гладкие. И в этот момент она начинает говорить что-то про кулон и плакать. Алиса плачет. Я такого лет с 10 не видела, поэтому сижу в шоке и не понимаю, как мне реагировать. Она достает свой дрожащими руками, а у меня внутри все сжимается и все злобные фразочки, которые я готовила эти пару лет, резко забываются, а я обнимаю Лису.