***
Вскоре друзья дошли до заветной поляны. Их взорам открылась умиротворяющая картина. Озаряемая солнцем трава, примятая после чужих пикников, ждала новых гостей. Безмятежное озеро отражало ярко-голубое небо, кучевые облака и деревья с соседнего берега. Кое-где маленькими мазками были разбросаны цветы: ромашки; одуванчики и незабудки. Вдалеке щебетали птицы. Компания замерла, не веря своим глазам. — Это наше любимое место, — Теодора нарушила тишину и робко шагнула вперёд, будто спрашивая разрешение у природы. — Волшебно! — восхитилась Йоке. — Очень живописно! — согласно кивнул Лоуренс. Мужчины расстелили большой плед, а дамы стали выкладывать на него вкусности. Счастливый Бруно оставил газету и помчался к озеру. Он начал барабанить ладонями по водной глади, вызывая брызги, которые становились всё сильней и сильней с каждым ударом. Вскоре мальчик закончил баловство и вернулся к маме, которая разливала чай собственного приготовления. На Теодору нахлынули воспоминания о пикнике в Бельгии несколько лет назад. Как они сидели все вместе на лугу под закатным розовым небом, размышляя о том, когда же закончится война. И сейчас всё словно так же, как тогда, но нет той гнетущей обстановки, что, то и дело висела в воздухе, говоря: «В любой момент это небо станет серым от бомбёжки!». Теперь они в безопасности. И снова вместе, пусть и не в полном составе. Но не хватало одного элемента в этом пазле — Джона. — О Джоне так ничего и неизвестно? — спросила Йоке, смотря в глубину чашки, будто ответ где-то на дне. Теодора с Лоуренсом переглянулись, надеясь, что кто-то из их всё же нашёл хоть какую-то крупицу информации об исчезнувшем друге. Они секунду молчали и скорбно сказали: — Ничего. Совсем. — Так неожиданно у нас в больнице появился и так же неожиданно пропал… Не мог же он совсем сквозь землю провалиться? — А что, если его резко позвали лечить в другую горячую точку? — размышлял Фридрих. — Он очень спешил и н-ничего не сказал. — Тогда остались бы сведения, что он в другой больнице числится, — парировал Лоуренс. — А, м-может, он погиб по дороге и не осталось никаких сведений? Много же солдат после в-войны пропали без вести… вот врач тоже потерялся… Взорвали з-здание какое-то, где он был вместе с документами — и всё. Нет документов — нет и человека, — Фридрих грустно подытожил. — Да и газовое оружие могло так лицо разъесть, что возникли трудности с опознанием трупа, — мрачно дополнила Теодора и поморщилась, представляя это. Друзья задумались над их словами, не глядя друг на друга. Бруно тоже посерьёзнел от услышанного. Он подрос и уже прекрасно понимал, что происходит и о чём взрослые толкуют. — Страшно это всё… — прошептал он. — Всё это уже позади, малыш! — подбодрил его Лоуренс. — Я уверен, все страны усвоили урок, и такой кошмар больше никто из нас и наших детей не увидит! — Ой, кстати о детях! — Йоке заметно оживилась и, лукаво улыбнувшись, спросила: — Тео, а вы с Фридрихом не планируете их? Лоуренс сделал заинтересованную гримасу, подобно школьнице, подслушивающей чужие секреты. Теодора замерла от неожиданности, а Фридрих, казалось, чуть не выронил печенье. — Если для вас это неудобная тема, то можете не отвечать… Простите! Я не хотела… — Всё в порядке, Йоке! — успокоила подругу Теодора. — Было бы здорово оставить частичку друг друга в этом мире, но точно не сейчас. — Нам нужно, что называется, встать на ноги, понять, что всё с-стабильно… — присоединился Фридрих. — А потом и о детях думать можно. Йоке кивнула, удовлетворённая ответом. Бруно понял, что начались унылые взрослые разговоры, и пошёл гулять по поляне, разглядывая цветы. Между тем Лоуренс, кажется, вошёл в кураж и включил режим «журналиста-сплетника»: — А у вас как на личном, госпожа Ван дер Люссе? Пора бы вам баловать чаем и вкусными закусками не только нас, но и кого-то ещё более важного! — Никак, мистер Баркли, никак. Или вы хотите предложить мне свою кандидатуру? — отшутилась девушка. — Ох, вовсе нет! Мы бы не сошлись характерами! — А почему ты всё одна? — осторожно полюбопытствовала Теодора. — Ну, а когда мне бегать на свидания? — Йоке безразлично пожала плечами. — То дом, то работа, то дом, то работа — и так по кругу… А после того случая, сама знаешь, отношений на работе больше не хочу, — она вздохнула. — Когда Бруно станет чуть более самостоятельным, тогда подумаю над тем, чтобы найти кого-то. А пока меня всё устраивает. — И это главное, — улыбнулся Фридрих. — Идти на поводу у д-других и искать супруга только, чтобы был и решал п-проблемы — плохой план, на мой взгляд. Остальные согласно кивнули. Фридрих предложил разрядить обстановку музыкальной паузой, и все согласились. Он взял скрипку и, перед тем как начать извлекать из неё музыку, внимательно слушал пение птиц. С первыми нотами мелодия смолкла и после чириканья возобновилась. Фридрих придумал странный дуэт: музыкант и птицы. Однако по мере прослушивания это превращалось в диалог природы с человеком. Беседа, где всё казалось ясным без слов. Фридрих с особой внимательностью относился к ответам пернатых певцов и гармонично дополнял их. Теодору восхитило, насколько тонким слухом он обладал, чтобы создавать музыку из окружающего мира. Столь удивительный перформанс никого не оставил равнодушным. Даже аплодировать сначала не хотелось, чтобы не спугнуть птиц, которые, возможно, специально перелетели на деревья поближе.***
Вечерело. Поляну освещали свечи, которые девушки принесли с собой. Теодора сидела у озера, вдыхая приятный влажный воздух. Йоке сидела в венке из ромашек, который ей сплёл сын. Она помогала ему мастерить кораблики из газеты. Лоуренс же вальяжно растянулся под ивой и рассказывал анекдоты. Их он либо однажды вычитал где-то, либо сочинял сам — благо умения искромётно шутить мистеру Баркли было не занимать. Теодора услышала за своей спиной тихие шаги, а потом на её голову легло что-то лёгкое и немного шуршащее. Она коснулась рукой лба: на ней был венок. — Это т-тебе, — с любовью сказал Фридрих и подсел рядом, слегка приобняв её. — Меня Бруно научил. Не знаю, что это за вид цветов, но он подходит твоим глазам. Теодора наклонилась к воде и увидела нежно-голубые маленькие лепесточки. Пока она разглядывала себя в отражении, Фридрих поцеловал её в щёку. Она смущённо улыбнулась и поцеловала его в ответ, но уже в губы.***
— Я придумал игру! — торжественно заявил Бруно, пока все взрослые собирали вещи. — Мы с мамой кораблики сделали. Давайте их запустим? — Их лучше на речке запускать, родной, — прокомментировала Йоке, — чтобы уплыли далеко-далеко. Я думала ты их в океан отпустить, когда мы поплывём домой. Сын на мгновение задумался, но детская нетерпеливость взяла верх: — А мы их подпишем, и потом придут другие люди и будут знать, что мы тут были! Друзья переглянулись и согласились с его идеей. Мальчик захлопал в ладоши от радости и стал раздавать всем кораблики. — Лоуренс, а это не твоя статья тут? — спросил Фридрих, разглядывая кусочки текста. — Ну-ка… — тот заглянул ему за плечо и стал вчитываться. — О, действительно моя! Давай поменяемся? Это моё судно теперь будет. Лоуренс достал из внутреннего кармана пиджака ручку и вывел на боку бумажного судёнышка гордое: «им. Л. Баркли». После он передал её остальным. Когда компания уже была готова опустить кораблики на воду, Йоке предложила загадать желание. Теодора задумалась: «Чего же ещё можно желать?». Вот корабли мужчин уже поплыли по озеру. Следом матери и сына. Наконец Теодора завершила эту игру, загадав: «Хочу собираться так как можно чаще!».