Чай, кофе..?

Ну, они начали встречаться, и что с того? Ничего не изменилось, только Хайтам теперь целует его в лоб перед сном.  И на этом все. Кавеху не хватало ученого до зуда в пальцах. Ночью ему хотелось спать вместе с ним, утром хотелось обнимать его, пока он готовил завтрак, и досыпать у него на спине, днем, за работой, хотелось вспоминать его прикосновения, но вспоминать было особо нечего, а вечером хотелось бурно радоваться встрече после долгого рабочего дня.  Хайтам как читал книгу целый день, так и читает. Кавех приходит домой, Хайтам поднимает глаза, кивает ему "Здравствуй, дорогой, как прошел твой день?" - и, не интересуясь больше ничем, кроме букв, снова с головой уходит в книгу, которую Кавеху хочется испепелить. Потом, на протяжении всего вечера, Кавех отпускает двусмысленные замечания, бросает многозначительные и весьма однозначные взгляды на сожителя, если задралась случайно одежда - ни в коем случае не поправляет, а если не задралась - задирает сам, как будто она сама.  Хайтам будил в архитекторе страсть и раздражение. Он был всегда спокойным, а Кавех в состоянии покоя не находился никогда - и ученый немало этому способствовал. Ходил утром по дому обнаженный по пояс, и архитектор пытался утихомирить сердце и перестать тупо пялиться на его пресс. А вечером, проходя мимо в свою и только свою спальню, клал руку в перчатке на бледную щеку и нежно целовал в лоб, иногда в нос, иногда в висок, но в губы - никогда. Единственный их поцелуй был тогда, когда Кавех не выдержал напряжения, копившегося в нем месяцами и во время ссоры (началась она из-за того, что Кавех после работы запил свою любовь к ученому вином и заснул на столе), в ответ на "Зачем ты пил вино, Кавех? Оно из мои личных запасов!" крикнул ему: "Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, ПРИДУРОК!". Тогда его красные глаза наполнились слезами и он отвернулся. А Хайтам разом успокоился, с минуту постоял без звука и движения, приходя в себя после такого неожиданного заявления, после чего, растерянно улыбаясь, подошел к Кавеху со спины, обнял его за плечи и прошептал: "Я тоже люблю тебя, Кави, не плачь" и его губы, касаясь шеи, оставляли после себя мурашки, а Кавех не выдержал снова и, развернувшись, поцеловал его. Ученый без возражений принял поцелуй, ответил на него, погладил плечи архитектора... Кавех думал, что теперь, когда он будет возвращаться домой, его будут встречать горячие обьятия не менее горячего мужчины, а ночью... тоже кое-что горячее. Но когда Хайтам отстранился и пошел в спальню, и Кавех пошел за ним, намереваясь спать в его кровати, дверь опочивальни учёного захлопнулась у него перед носом, и пока он стоял перед ней в шоке, Хайтам снова вышел со словами "Я забыл пожелать тебе спокойной ночи, дорогой. Сладких тебе снов" и мягко поцеловал его в лоб.  А потом Кавех снова остался один. Он немного постоял в ступоре, потом вздохнул и пошел к себе.  *** "Не все так просто, нужно его завоевать" — думал Кавех, сидя в субботу в своей комнате. Как может мужчина завоевать мужчину?  В голове вертелась дико приставучая песня, он услышал ее только вчера, она ему не особо понравилась, но слова он запомнил. Попробуй муа! муа! Попробуй джага-джага! Попробуй ммм~ ммм~! Мне это надо, надо! Кавеха осенило: "Сегодня попробую муа, если не получится - попробую джага-джага, если и так не выйдет... ну, тогда придется выводить его на ммм~" Он никогда не откладывал дел в долгий ящик. По крайней мере, дел, касающихся его отношений.  Он вышел в гостиную через маленький коридор. Аль-Хайтам сидел спиной к нему в своем любимом кресле, в руках, как понял Кавех, подойдя к нему ближе, неизменная книга. На столе чашка чая и закладка. Ничего лишнего и ничего интересного.  Архитектор сел на подлокотник кресла ученого и поцеловал последнего в щеку. Замер, ожидая реакции. Ее не последовало и Кавех повторил жест, сразу же целуя шею, местечко под ухом, выпирающую косточку подбородка и снова шею, щеки, нос, быстрее, мягче!    — Кави, — Хайтам закрыл глаз с той стороны, где сидел архитектор и слегка отклонил от него голову, — ты мне немного мешаешь.  Архитектор оторопел; его глаза расширились и лицо приобрело несколько обиженное выражение. Хайтам посмотрел на него и спросил:   — Что-то хорошее случилось, дорогой?  "МНЕ ПРОСТО ХОЧЕТСЯ, ЧТОБЫ ТЫ ОБРАТИЛ НА МЕНЯ ВНИМАНИЕ, ПРИДУРОК!!" Кавех вздохнул.    — Да... сегодня меня не послали, а сказали, что подумают.  Хайтам приподнял уголки губ:   — Вот как. Что ж, я рад за тебя.  Хайтам погладил его по руке и продолжил читать.  Кавех возмутится и поцеловал его в ухо. Хайтам сказал уже куда менее мягко:   — Кавех. Я же попросил, перестань.  Архитектор молча встал и ушел. Хайтам слегка удивленно поглядел ему вслед, но ничего не сказал и уткнулся в книгу.  Кавех сидел на кровати и дулся. Хайтам что, вообще не хочет прикосновений? Ему его книжки нужнее его, Кавеха? Зачем он тогда начал эти отношения... но Кавех не был бы Кавехом, если бы сдался.  На следующий же день он так же сел к ученому, только теперь он не отвлекал его быстрым мельтешением, как вчера, а просто положил голову на плечо. Полежал так немного, Хайтам не возражал, даже склонил свою голову ближе к его, так что Кавех, балдея от запаха его волос, чуть не забыл о цели своего прихода. Он скосил глаза в сторону возлюбленного и тихо позвал:    — Хайтаааам. Возлюбленный не шевельнулся, только вопросительно промычал:   — Мм?    — Ты не мог бы отвлечься на минутку? Я хочу тебя кое о чем попросить.  Аль-Хайтам отложил томик стихов и, сложив руки в замок, взглянул на поднявшего голову Кавеха, показывая, что слушает.    — О чем? Юноша глубоко вдохнул воздух.    — Давай танцевать.  Ученый пару раз моргнул, потом переспросил:   — Танцевать?..   — Да, танцевать! Или ты не умеешь, — Кавех уже подумывал над предложением поучить его танцам, но Хайтам покачал головой:   — Умею, но... зачем?   — Хочу.  Быть настойчивым Кавех умел всегда, и скоро Хайтам уже тянулся за телефоном и колонкой.  Он включил медленную музыку и они встали в пару посреди комнаты. Хайтам обвил рукой тонкую талию Кавеха и взял его руку в свою. Кавех положил руку на его плечо и почувствовал желание его поцеловать, его губы были так близко и одновременно так далеко, где-то по ту сторону музыки... Хайтам плавно кружил его, наклоняя к нему голову, но не смотря ему в глаза, двигался он безупречно и изящно. Кавех был его тенью, он предугадывал каждое следующее движение партнера. Они жили музыкой, переплетались с ней в танце, растворялись в щемящем чувстве непривычной близости, Кавех сильнее сжимал сухие прохладные пальцы аль-Хайтама, касался пальцами его теплой шеи, Хайтам же крепче обхватывал его талию, подчинял, властвовал.  Музыка кончилась. Кавех словно вынырнул на поверхность, огорчился, но тут же чуть не умер от шока: нежные губы ученого аккуратно сминали его собственные, светло-зеленые глаза прикрыты, а руки медленно скользнули вверх и обвили шею архитектора. Кавех умер уже от любви к этому совершенно нетактильному человеку и, закрывая глаза и обнимая его в ответ, ответил на этот столь неожиданный, но не становившийся от этого менее приятным поцелуй. Идиллия продлилась недолго. Хайтам отстранился и с легкой улыбкой сказал:   — Это было великолепно. Надо танцевать почаще. Спасибо, Кави.  Теплые обьятия были так же, как поцелуй, разорваны и аль-Хайтам воссоединился со стихами. Кавех, улыбаясь, как идиот, ушел к себе, не раздеваясь, бухнулся в кровать и сияющими глазами уставился в потолок.  Он пронял его!! ПОЛУЧИЛОСЬ! Вот его слабая сторона - танцы! Любовь будет утолена, но что делать с жаждой?.. стриптиз ему, что ли, станцевать... Вечером скрипнула дверь, вошел Хайтам. Кавех сел на кровати, отложил чертежи, приветствуя его удивленной улыбкой: за все - довольно длительное, между прочим - время его проживания здесь, Хайтам только один раз заходил сюда, когда показывал Кавеху его комнату.  Ученый сел к нему на кровать и, наклонившись к нему, поцеловал в лоб; Кавех обнял его и прохладные пальцы зарылись в его светлые волосы.  "Сейчас он предложит мне разделить с ним сон," — довольно подумал Кавех и плотнее прижался к широкой груди.    — Спокойной ночи, дорогой Кави.  Кольцо рук разомкнулось и Хайтам, поднявшись на ноги, ушел.  Архитектор огорошенно смотрел, как осторожно прикрывается дверь. Потом, когда до его мозга добралась мысль, что его снова оставили одного, он упал лицом в подушку и взвыл.  *** Всю неделю Кавех думал, как же подбить сдержанного, самодостаточного мужчину к ммм~. Муа и джага-джага не помогли нисколько. Муа Хайтаму было просто не нужно, а про джага-джага ученый не вспоминал. Сидел, читал книгу за книгой, поглощая страницы тысячами. А Кавех сидел на пороге гостиной, глядел на него и тосковал. Все вечера напролет смотрел на широкие плечи, сильные руки, длинные, стройные ноги, узкий таз и.. лицо. К лицу не получалось подобрать эпитетов, оно выше слов.  В груди архитектора мало-помалу накапливалась злость. На Хайтама - неужели вообще ничего не видит и не замечает, что Кавех теперь уходит в свою комнату раньше, чем он его поцелует, и закрывает дверь на ключ. Они всю неделю не касались друг друга. Архитектор хотел таким образом взволновать сожителя, но этого сделать не получилось. Хайтам был поистине непробиваем. А вот Кавеху не хватало той иллюзии близости, которую давал вечерний, по-детски короткий и в то же время целомудренный поцелуй в щечку. Кавех злился также на себя - разве он так слаб, настолько, настолько втрескался в этого скучного ученого, что теперь и думать ни о ком и ни о чем не хочет, так еще и его любви добиться не может. И по вечерам за закрытой на ключ дверью проливались слезы злости и бессилия. А Хайтам, ничего не замечая, ложился и спокойно засыпал, видел безмятежные сны и просыпался в обычном безмятежном настроении.  Снова вечер пятницы. Архитектор едет в автобусе и от скуки листает мемы. Это неинтересно, смешные попадаются редко. Так еще рядом сидит какая-то бабушка и неодобрительно посматривает на соседа, сидящего в телефоне и на его одежду.  Вот уж на что Кавеху было плевать, так на то, что о нем подумают бабушки.  "Художнику палитра, ну а мне пол-литра." Не заслуживает внимания, хотя... Кавех вздохнул. Означенный объём ему бы не помешал.  Парочка элементов ерунды про испорченный телефон. Пролёт.  "Истул Христул, 1986 моры" На помойку.  "Чай, кофе, поебёмся? Как видишь, чашки пусты))" "У меня термос)))))" Сердце екнуло. Картинки вызвали бы яркий, заливистый смех, не будь Кавех в таком подавленном состоянии. Но теперь эти картинки вызвали идею.  Домой он пошел только после того, как зашел в пару магазинов. Кавех вернулся позднее обычного; к чести Хайтама следует сказать, что он беспокоился, встречал юношу в коридоре. Но не объятиями, куда там. Он просто успокоенно выдохнул, улыбнулся ему и сказал обычное "Здравствуй, дорогой, как прошел день?" А потом прибавил: "Обычно ты возвращаешься раньше, я волновался. В следующий раз предупреждай меня о том, что задержишься, договорились?" Кавех ткнулся носом в его щеку, пробормотал "Извини, неотложное дело..." и ушел к себе. Запершись в комнате, он взглянул в зеркало глазами Хайтама и принялся добавлять своему внешнему виду эротичности. Он оглядел ожерелье и снял его. Это лишнее. Серьги.. ладно, пускай будут. Сверху кроме рубашки все снять. Плечи оголить, спустив мягкую ткань рубашки с вырезами на спине и шее до уровня пояса, оставив ее болтаться на локтях. Штаны... с этим позже. Разуться.  Он еще раз придирчиво осмотрел себя.  Настало время штанов.  Он снял их, снял белье, достал из пакета анальную пробку с пушистым лисьим хвостом на основании и бутылочку смазки. Окунул в прохладную жидкость два пальца и завел их за спину. Нащупал колечко мышц, прикусил губу, зажмурился и ввел один.    — Шшшшш чёрт, — выругался он и, стараясь игнорировать и болевые, и приятные ощущения, принялся тщательно растягивать себя. Три пальца вызвали короткий стон сквозь зубы. Кавех недовольно рыкнул и вытащил пальцы. Взял пробку за хвост, перехватил поудобнее, приставил к смазанному анусу и, холодея, надавил.    — Мммммх.  Пробка была больше пальцев, это чувствовалось очень хорошо. Но, что самое главное, она не доставала до простаты и от этого желание забурлило внутри.  Кавех попробовал пройтись. От каждого шага пробка надавливала на тугие стенки и голос срывался на глухие стоны. Архитектор взглянул в зеркало - о боже, он покраснел, и щеки, и уши заливал румянец. Меж стройных ног болтался хвост, член твердеет, соски напряглись.  Надо еще поработать с лицом.  Кавех вытащил из пакета прозрачный блеск для губ, покусал губы, чтобы они немного опухли и покраснели. После покрыл их тонким слоем блеска.  После всех этих махинаций он обмотал бедра газовой шалью.  Кавех снова смотрел в зеркало, скользил взглядом по своему молодому телу, беззастенчиво разглядывал то, что было скрыто белой тканью, грудь, живот, плечи. Задержавшись взглядом на них, решил, что одно плечо надо все-таки спрятать тканью рубашки, чтобы Хайтам захотел обнажить и его. После вышел из комнаты, как был, без обуви и остановился в дверном проеме.  Хайтам - желанный, горячий, недосягаемый - сидел к нему спиной, не замечая Кавеха, стоящего сзади.    — Хайтаам.  Ученый не услышал.  Кавех повысил голос:   — Дорогой! Чай, кофе, поебёмся? Аль-Хайтам спокойно сказал:   — Чай я только что пил, кофе не очень люблю, а... Он резко замолчал, когда повернулся и посмотрел на юношу, боком прислонившегося к дверному косяку.  Его дыхание, всегда ровное, вне зависимости от рода занятий и времени года, сбилось.  Кавеху хватило одного взгляда Хайтама, чтобы понять: сейчас будет ммм~.  *** Кавех проснулся в своей кровати, он был полностью раздет, тщательно укрыт и по всему телу заметил следы зубов и маленькие фиолетовые пятнышки. Он вздохнул обиженно, встал, и, ленясь одеваться, пошел к Хайтаму так, завернувшись только в покрывало.  Он пытался. Он сделал всё. Не получилось. Он был выбит из колеи - как вообще так? Оригинально - трахнуть, отнести в кровать, укрыть его безжизненное после трех оргазмов и часа секса тело и уйти к себе. Нельзя было к себе его принести... Морщась - все тело болело - он прошел по коридору и, не стучась, вошел в светлую, в зеленых и светло-коричневых тонах спальню сожителя. Последний уже не спал, а читал, и, когда вошел архитектор, удивленно перевел взгляд на него.    — Кави? Доброе утро, что-то случилось?  Кавех молча залез к нему в кровать и, обнимая его напряженное тело обеими руками, уткнулся лицом ему в грудь.    — Кави...   — Почему ты положил меня в мою кровать?    — Мм? — аль-Хайтам был неподдельно удивлен. — Потому что ты устал и заснул, а что я должен был...   — Нет. Ты не понял. Почему ты положил меня в мою кровать? Почему не к себе?  Хайтам был в замешательстве.    — Но... у тебя же есть своя кровать?  Хайтам... невыносим. Смотрит так удивленно, в глазах - таких красивых... - нет ни капли понимания. Только недоумение.  Кавех выдыхает и закатывает глаза.    — Придурок.  Хайтам убирает книгу на тумбочку и слегка склоняет голову на бок.    — Почему на этот раз?  Эта реплика осталась без ответа. Архитектор не понимал, как вообще можно настолько не интересоваться ничем, кроме книг. Он как-то поник, опустил плечи, голову, выдохнул.    — Ты правда не понимаешь?    — Мм... возможно, тебе нравится это слово, но тебе некого больше так назвать, ведь тут только я? В таком случае, я удивлен. Надо же было прийти ко мне только за тем, чтобы назвать меня придурком... Кавех не знал, плакать ему или смеяться. Этот человек был мега умным, но только не в отношениях между людьми. В этом он был совершеннейшим ребенком. И сейчас он говорил серьезно...    —Ты любишь меня, Хайтам? — устало спрашивает Кавех и безнадежно глядит в красивые зеленые глаза сожителя.    — Мм? — тонкая бровь взлетела вверх, прячась под челкой. — С чего вдруг такие вопросы, Кави? Ты во мне сомневаешься?  Теплая рука гладит сквозь покрывало ногу архитектора и случайно отодвигает ткань, обнажая бледную кожу.    — Честно - иногда да.    — Ка... что? — лицо ученого перестало быть бесстрастным. — Кави, милый, я очень люблю тебя. Верь мне. Я еще никогда не был настолько серьезен, — это смешно звучало, так как на его лице почти впервые было видно что-то, помимо абсолютного спокойствия.    — Я хочу это чувствовать! Я хочу, чтобы ты уделял мне больше внимания, я хочу больше прикосновений! Я вообще не замечаю твоей любви, Хайтам! — секундная истерика, и он снова сник. — Просто... замечай меня почаще, целуй, обнимай. Позволяй делать это с собой. Или тебе противно? — Кавех отвернулся, горестно вздыхая.    — Ах, Кави, — Хайтам, виновато улыбаясь, сжал его руку в своей. — Почему же ты сказал только сейчас? Кавех молчал; трудно было сказать, что ему просто неудобно было просить Хайтама поступиться своими холостяцкими привычками ради него.    — Не знаю, — тихо говорит он, когда понимает, что это был не риторический вопрос, так как пауза затянулась: Хайтам ждал ответа.    — Что еще мне нужно делать, Кави? Или это всё?   — Ты... позволишь мне спать в твоей постели? Хайтам снова приподнимает бровь.    — Ты хочешь поменяться кроватями? Кавех бурно возмущается:   — Не издевайся! Я хочу спать вместе с тобой.    — Хорошо, — ученый притянул сожителя к себе и Кавех прикусил губу от ощущения соприкосновения кожи. — Что еще?   — А сам подумай.    — Ммм... повторять вчерашнее? Кстати, как ты? Ничего не болит? — он ласково погладил Кавеха по животу.  Архитектор вздрогнул и покачал головой.    — Нет, все хорошо... да, ты прав, только лучше понежнее.    — Сам виноват, — шепнул аль-Хайтам в самое ухо юноши, после касаясь шеи губами, — ты видел себя тогда вообще?    — Конечно, — архитектор самодовольно ухмыльнулся, — тебе понравилось?   — Да. Ты такой красивый, — лёгкий укус за мочку уха, Кавеху пришлось задержать дыхание. — Так ты веришь, что я люблю тебя?    — Да, Хайтам. Так верю, — Кавех слабо улыбнулся. — А как мне показать тебе, что я люблю тебя тоже?   — Мне хватает просто тебя рядом, дорогой...   — То есть, то, что я тебя терплю - это и есть любовь в твоем понимании?! Архитектор заразительно засмеялся, откидывая голову на плечо ученого.    — Можешь, если хочешь, иногда приность мне утром чай в постель.    — Я подумаю, — сказал Кавех и закрыл глаза, задремывая у Хайтама на плече. Видя это, аль-Хайтам стянул с него покрывало и укрыл своим одеялом. Потом устроился поудобнее, обнял Кави за талию и открыл книгу.