Посреди ночи (позови меня по имени)

      Холодный пот. Учащённое сердцебиение. Дрожащие пальцы. Кенши пытается поймать ртом воздух между короткими поверхностными вдохами, одной рукой держится за грудь, в то время как другая отчаянно стискивает ткань одеяла.       Он понятия не имеет, который час. Может лишь предполагать, что сейчас ночь, поскольку по левую сторону от него слышится храп Кунг Лао. Их группа ненадолго остановилась в Живом Лесу, чтобы отдохнуть перед дальнейшим путешествием. Кроме того, Лю Кану требуется новая стратегия ради обеспечения их безопасности.       Он медленно встаёт, опираясь на Сенто. Едва не падает обратно из-за конечностей, ставших ватными. Похоже, к регулярным кошмарам стоит привыкать. Не исключено, что его разум испытывает поистине садистское наслаждение от причинения страданий во время сна. Одно и то же каждый раз. Происшествие, ставшее для него роковым.       Иногда ему снится Милина, смотрящая обезумевшим взглядом и бросающаяся вперёд со своим оружием. Иногда — зверства, которые он вынужден был совершать, будучи членом якудза. А иногда сновидение представляет из себя кромешную тьму и ужасающую тишину.       Последнее мучило его сегодня, доведя до странного приступа.       Эта тревога, связанная с попытками отыскать выход из сплошной темноты, бесконечна. Такой теперь будет его жизнь до конца дней? Путь в никуда. Чёрная дыра, медленно поглощающая его нутро. Он потерял зрение, но рискует лишиться и собственной личности. Без зрения он никто.       Он просто сломан. И сломлен.       Кенши делает выдох, пробираясь через густую растительность и достигая, как ему кажется, места, максимально отдалённого от остальных (он не хочет нарушать покой товарищей и демонстрировать слабость). Опирается о ближайшее дерево, утыкаясь лбом во влажную древесину. Снова окружённый тишиной и тьмой, прямо как во снах.       Может быть, он даже засыпает. Нынче особенно сложно отличить реальность от вымысла. Всё ощущается одинаково. Он незрячий. Слепой. Бесполезный. Одинокий.       С тем же успехом мог бы умереть. Какая, к чёрту, разница?       Он шумно выдыхает. Чувствует резь в глазах. Считается ли эта боль своеобразным их «криком»?       — Как глупо, — срывается с его губ.       — В чём дело? — позади раздаётся голос. В любой другой ситуации Сенто уже пронзил бы сердце незнакомца, однако этот голос лишь вызывает улыбку. — Решил включить режим эмо? — Джонни оказывается рядом. Кенши ощущает тепло его тела.       — Нет… Неважно.       — Ясно. Типичный Кенши Такахаши. Весь из себя загадочный и всё такое. Знаешь, из тебя получился бы отличный актёр драмы. Ослепший, с трагичной историей. Ну, ты понял, — Джонни рассмеялся. Как правило, в такие моменты общение перерастает в обмен колкостями, но сегодня Кенши чувствует себя слишком уязвимым. И Джонни это, конечно же, замечает. Тон его голоса мгновенно приобретает серьёзность:       — А если без шуток, что случилось?       — Ничего.       — Да хорош заливать, чел. Рассказывай, — ладонь Джонни опускается ему на плечо и слегка сжимает. — Уж мне-то ты можешь доверять.       Кенши напрягается. Чужое прикосновение будто прожгло слои одежды и пробралось под кожу. Пожалуй, он действительно может доверять Джонни. Тот без колебаний приходил на помощь множество раз. И быстро занял особое место в его жизни. Но Кенши не может заставить себя просто так открыться даже ему. Возможно, причина кроется в чрезмерной тревоге, а, может быть, дело в смущении. Не очень-то здорово выставлять себя слабаком перед другим мужчиной. Кенши точно не хочет выполнять роль юноши в беде. Он сильный. Должен быть сильным. Должен ведь?       — Кенши…       — Ладно. Я чувствую себя абсолютно бесполезным, — признаётся он. — Я будто балласт, тянущий всех ко дну. Я всем вам мешаю. Это не то же самое, что потерять руку. Я больше не вижу! Как с этим дальше жить? Никак. Я сдаюсь. И прошу оставить меня здесь.       Внезапно в его плечи вцепляются сразу две руки.       — Эй! Ну уж нет! Нетушки. Нет, нет и ещё раз нет. Прекращай это. Хватит ненавидеть себя. Ты совсем головой поехал? Забыл, что вытворял с Сенто в руках? Да ты охренительно потрясающий!       Кенши поворачивает голову, как если бы мог посмотреть на Джонни. Он прав, Сенто придал ему сил, вот только это не отменяет роли главной обузы в команде. Даже сейчас он предпочёл бы в одиночестве заблудиться где-нибудь в лесу и никогда не отыскать выход (в глубине души он к тому и стремится).       — Ты мне жизнь спас, Кенши.       В его сердце ощущается трепет после этих слов. И Кенши не выдерживает:       — Мне снился кошмар. Вокруг темнота. Ни единого звука. Я пытался найти хоть кого-то из вас, но не смог. И впал в отчаяние, — от нахлынувших воспоминаний перехватывает дыхание. — Но что, если это не просто сон, а отражение реальности? Я навечно застрял в ловушке тьмы. И однажды потеряюсь окончательно, — голос предательски дрожит. — Ты, наверное, идиотом меня считаешь. Ною из-за надуманной ерунды.       Джонни берёт его левую руку и прижимает к своей груди. Там, где бьётся сердце. Первым рефлексом Кенши становится желание немедленно отстраниться, однако он остаётся на месте.       — Чувствуешь? Это я. Моё сердце. Я рядом и никуда не уйду. Никогда, ясно тебе? — Джонни и не думает отпускать его руку. — Если тебе покажется, что ты вот-вот заблудишься, просто позови меня по имени. И я сразу приду на помощь. Договорились?       Джонни отпускает его. Сердце Кенши колотится как бешеное, но совсем не от страха. Тогда он осторожно поднимает обе руки и прикасается к чужому лицу. Ощущает.       — Джонни, — линия подбородка прямая, но мягкая.       — Джонни, — щёки немного впалые.       — Джонни, — нос с небольшой горбинкой.       — Джонни, — его глаза закрыты. Он позволяет дотрагиваться до себя.       Кенши чувствует его дыхание. Чувствует, как открываются чужие глаза и прожигают насквозь. Чувствует, что никогда прежде не находился под такой защитой.       Руками обвивает шею Джонни, медленно притягивая к себе. И не встречает сопротивления.       — Кенши, — горячо шепчет тот.       И только спустя несколько секунд Кенши осознаёт, что они целуются. Противиться он не намерен. Наоборот, позволяет себе отпустить тревогу, забыть о слепоте, сосредоточиться на тёплых губах Джонни. Чужие руки скользят по талии, поглаживают спину. Всё тело Кенши бьёт мелкая дрожь. Но в то же время он чувствует себя так хорошо. Больше не потерян.       Губы Джонни спускаются к подбородку, затем дорожкой из нежных поцелуев покрывает шею. По спине Кенши бегут мурашки, он издаёт судорожный вздох. Чужие руки перемещаются вперёд, одна поглаживает грудь, а другая исследует живот, постепенно устремляясь вниз… Нервы Кенши оказываются на пределе.       — С-стой! Это перебор, — сконфуженно бормочет он. И слышит смешок.       — Малыш Кенши у нас такой недотрога?       — Заткнись, — усмехается Кенши.       — Заставь меня, — и они снова целуются.       На этот раз медленнее, чувственнее. Джонни обхватывает его лицо руками, кончиками пальцев обводит контур повязки. Кенши и вправду ощущает себя в безопасности рядом с ним. Прямо сейчас ему не нужны способности Сенто. Джонни Кейджа более чем достаточно.       Они отстраняются друг от друга.       — Ты для меня очень важен, — говорит Джонни, обнимая его, — не смей сомневаться в себе.       — Ты… тоже имеешь для меня значение, — отвечает Кенши. Прячет лицо между шеей и плечом Джонни. Обхватывает руками его спину. — Обещаю больше не говорить о себе в негативном ключе.       Третий поцелуй становится быстрым и последним.       — Нам пора возвращаться. Помочь?       Кенши берёт Джонни за руку, зная, что тот не отпустит.       Так они добираются до лагеря.       — Вы где были? Уже утро! Нам ещё нужно встретиться с Лю Каном. Судя по всему, Шан Цунг доставит нам немало проблем, — произнёс Кунг Лао, подходя к ним.       — Мы просто… поговорили, — отзывается Кенши, освобождая свою ладонь из хватки Джонни.       — Ладно… — решает не комментировать увиденное Кунг Лао.       — Они пришли? Завтрак готов! — кричит Рейден издалека.       — Пришли! — отвечает Кунг Лао. — Кстати, с тебя пятнадцать баксов!       Джонни смеётся и кладёт руку на плечо Кенши. Сам он счастливо улыбается.       Возможно, он вовсе не терял себя.