Аксиома

# 14 — Правда Куникида считал честность залогом добродетельности в любом человеке и сам старался быть очень честным по отношению, как к самому себе, так и к другим людям. Пока не возникла Сома. Нет, он не стал ей врать. Не стал обманывать или притворяться. Доппо не был никогда лгуном и не считал правильным обижать девушку ложью. Но сказать правду, что она ему сильно симпатична, было не в его власти. Иногда правда стоила того, чтобы оставаться в тени. По крайней мере, временно. # 15 — Ревность (# 1 — Аксиома) Ревность к Тайи — ещё одна аксиома, которую никак нельзя объяснить. Она существует, как данность, как-то, что нельзя изменить. И Куникида знает, что ревновать могут только люди неуверенные, а он себя к таким не относит. Но сердце всё равно противно стучит, когда к девушке пристает мужчина. А вдвойне противно, когда это делает Дазай. Доппо всегда хочется порвать Осаму, как тряпку бельевую, когда он лезет к девушке с очередной шуткой про суицид или, когда он назло Куникиде специально устроил дурацку сцену в поезде, игнорируя то, что полчаса назад девушка зарядила ему ногой по колену. Холод, с которым Тайя общается с Осаму и другими мужчинами, и то, как ласково она относится к нему — единственное, что помогает переживать эти неприятные моменты, даруя… какую-то надежду. Ведь ему невыносимо представить, не то, что подумать, что в какой-то момент времени, у девушки, действительно, может, кто-то появиться. # 16 — Состоятельность В идеальных пунктах отточенного на внешний вид идеалиста Доппо стояло незаметным пунктом, чтобы избранная им дама сердца имела финансовую независимость, но не была опорочена богатством. Ведь прекрасно знал, да и видел, что в лице богатой молодёжи, что в зажиточных клиентах, что приходили к ним, треся своим статусом и деньгами, как сильно… Людей портит доступность к большим средствам. И иметь такого человека рядом с собой ему уж точно не хотелось. Знакомство с Тайей казалось ему удивительным, показывающим, насколько можно быть трудолюбивой девушкой, живя при этом по средствам. Кажется, в этот пункт, девушка попадала безоговорочно. Пока он не узнал, что Сома довольно состоятельная личность, имея родственников: один из которых владеет достаточно успешным в прибыли кафе, а вторая занимается актёрской деятельностью, что уже даёт им солидности, решительно выделяя Тайю из круга «житейского класса». С такими связями, как говорил Осаму — «можно купаться в шоколаде». А ведь он, действительно, был в чём-то прав. И оттого Куникида решительно не понимал, почему Сома, имеющая доступ к большим деньгам, жила в съёмной квартире, ходила в кафе возле дома и закупалась в магазине, как самый обычный гражданин, не упуская случая взять что-то по акции. А ещё… почти никто особо не знал, кем работает её бабушка. Девушка о своём звёздном статусе «внучки актрисы» распространяться отчего-то не спешила. «До чего же всë равно странная», — думал Доппо, царапая ручкой пункт о финансовой независимости будущей избранницы, — «но она решительно опровергает мои мысли о том, что все богатые люди повёрнуты на своём статусе, положение и деньгах. В этом она точно схожа с моим идеалом…», — и с этими мыслями решительно обводит пункт в круг, как бы убеждаясь в его изначальной правильности. # 17 — Твердыня Сому все считали крепостью. И были правы. Девушка сама возвела стены вокруг себя, став неприступной твердынью, к которой нет хода. Тайя знала, что её поведение многих отталкивает. Она не собиралась кому-то нравится и не хотела никого видеть подле себя. Всегда одна, всегда ни с кем. Как крепкое сооружение, которое никому не преодолеть. Правда, Сома забыла, что твердыня — это не всегда то, что стоит нерушимо — это возможность на защиту и тепло. И все видели в ней ту самую тёплую искру, отмечали, что чувствуют себя защищённее, когда она рядом. — Они, как дети, — ругалась на подчинённых Сома в трубку Куникиде, шагая по вечерней улице, — вроде взрослые все люди, а как что, так сразу «Со-кун» нужна. Детский сад, получается… — Нет. Просто ты для них опора. Как бы не была тяжела их дорога, они всегда знают, что найдут в тебе спасительный оплот, — Доппо благоразумно не добавлял, что и сам видел в девушке своё успокоение. Он и не знал, что эта речь заставила Тайю застыть на месте, покрывая бледные доселе щёки неловким румянцем от нежных слов, — не сердись на них за это. Потому что твердыня — это ещё и оплот, умение быть опорой кому-то. И Сома была такой твердыней. # 18 — Учитель Работать учителем математики всегда казалось Доппо достойной, похвальной профессией. Это та работа, о которой можно с гордостью рассказывать внукам и радоваться тому, что подобный статус, ты смог пронести через всю свою жизнь, игнорируя то, насколько бывали порой гадки, мелочны и мстительны дети. Особенно подростки. Но, в конце концов, это оказалось не его и дорога Куникиды ушла на не менее важную и ответственную тропу, как быть детективом в Вооружённом Детективном Агентстве. Правда, старые путы педагога всё равно не отпускали Доппо до конца. И потому, немного походя вокруг да около возле дверей одной из ближайших к его работе школ, Куникида решительно взял небольшую подработку в помощь нехватки учителям. Репетиторство пришло следом, как уже подмога отстающим. Был, конечно, период в жизни Доппо, когда он забросил школьную работу, но по окончанию всех армагеддонов, юноша вновь вернулся, наверное, к своему любимому делу. Спасать людей, как и их учить, вот, что было отдушиной в его непростой судьбе. — Я тоже хочу быть учителем, когда вырасту, — призналась ему Судзуки Юкико на одном из занятий, — правда, мне говорят, что из-за моей пугливости, я не смогу противостоять нападкам учеников и советуют отставить эту идею. — Это глупость. Никто не может решать за тебя, кем ты хочешь быть, — уверенно проговорил Доппо, поправляя очки. Кажется, он нашёл доверительные точки во взаимодействиях с Юкико, что значало, что его идеальный подход к детям — сработал. — Вы сейчас, как тётя Со говорите, — Куникида вздрагивает от этих слов. Почему-то. Странно, — спасибо вам. Доппо кивает. И думает, что было бы неплохо, окажись Сома по профессии учительницей, запоздало понимая мотив своих мыслей. Это… смущает его. Вгоняя в краску. # 19 — Фарфор Тайя знала: фарфор хрупкий. Он бьётся, оставляя за собой осколки, что были острее самого острого ножа на свете. Когда-то давно… Сома считала, что её жизнь просто сказка, как фарфоровый сервиз, в котором нет предела идеальности. Плавные линии, аккуратная отделка, всё сияет белизной и… Хрупкостью. Куникида вздрагивает, слыша хриплый горький смешок девушки, когда они проходят мимо ругающейся молодой пары, возле которой неловко, словно пришибленный котёнок, жмётся их ребёнок. В светлых детских очах тревога и боль. Колыхаемое чувство вины, будто он виноват, что родители так резво повышают голос друг на друга. Доппо останавливается, понимая, что так не правильно. Но не успевает среагировать должным образом, дабы образумить ругающих, что пугают своим поведением ребёнка, как ледяной яростью послышалось: — Вы родители вообще или инфантильные подростки? — ссорящиеся замерли, впрочем, как и ни с кем не скандалящий Куникида. Ему, от полного мрачности взгляда Сомы, что казалось был хуже радиации, выжигая весь кислород в радиусе паре метров, неожиданно и резко захотелось стать меньше в росте. Сантиметров так на тридцать, чтобы взор Тайи совсем не касался его, — у вас ребёнок сейчас расплачется, думая, что он в чём-то виноват. Его в руки и на аттракционы, сладкую вату поедать. Проблемы решите за закрытыми дверьми, — и, кажется, отец неизвестного семейства собирался уже высказать незнакомой девице о её остром языке и неумение просто пройти мимо, но… Видимо, смотрела Тайя очень грозно, под стать своему тяжёлому имени, отчего в воздухе повисла свинцовая тишина, давящая так, будто все они были под куполом. И неизвестно, что могло произойти далее, пока не послышалось шмыганье детского носа и гнусавый тон, просящий родителей не ругаться. Сома отвернулась, не стремясь досматривать семейную мелодраму. А вот Куникида замешкался, с трудом отрывая взора от воссоединения семьи, что на удивление примирилась в мгновение ока. Увидев улыбки на лице семейства, Доппо мог со спокойной душой оставить их, догоняя ушедшую изрядно вперёд девушку. — Ты молодец, — бросает он, как бы поддерживая её, но… Натыкается лишь на ледяное безразличие и хмыканье в ответ, говорящее о нежелание развивать тему. Это заставляет его примолкнуть, неловко замолчать и вообще почувствовать себя некомфортно. Тайя же понимает, что это грубость. Наглая и беспросветная. После такого с человеком не то, что разговаривать не хочется, а вообще общаться. Она это знает. И всё равно поступает столь высокомерно с налётом лицемерия. Ведь как сказать, что при виде ругающихся семей, в её душе остатками стекла от фарфорового сервиза бьются воспоминания о скандальном разводе родителей? Вот именно, что никак. # 20 — Характер Себя трудно переломать. Практически невозможно. Куникида это знал, видя, как вешаются от него коллеги. Слепцом он не был, чтобы не понять, насколько всех припекают его нравоучения о порядке, дисциплине и достойном поведение сотрудника Агентства. Доппо же ответственно считал, что раз никто не ведёт об этом речь, значит, он возьмёт на себя эту непосильную ношу. В конце концов, выполнять организаторские обязанности было не так уж и весело, как могло многим казаться. Правда… Характер упрямого идеалиста преследовал парня везде. С соседями контакт не находился. В школе другие педагоги тоже держались с ним отстранено, лишь строя вежливые улыбки на его возмущение учениками, не понимая суть того, что знания должны притягивать, а не быть насильно вскормлены их системой обучения. Это было невыносимо. А так хотелось… Кого-то, кому будет плевать, что он ворчит всю дорогу, постоянно высказывается о несовершенстве мира и хмурит брови, будто ему что-то не по нраву. Ведь это всё — просто его характер. — У меня тяжёлый характер, да? — неожиданным вопросом Доппо прервал разговор с Сомой по телефону. Сам же он обжаривал себе скумбрию, прислушиваясь к приятному треску сковороды, чувствуя, как Тайя примолкла по ту сторону трубки, явно озадаченная вопросом. Ибо неожиданным казалось спрашивать нечто подобное у неё. Вот у кого точно характер был не сахар. — У меня тяжелее будет, — насмешливо отозвалась она, — ты просто очень серьезный. И это нормально. Но не все к этому готовы, чтобы так легко воспринимать. Не знаю… но мне вот нравится твой характер, — Куникида вздрогнул, нелепо забормотав что-то и совершенно не глядя потянулся к сковороде, стараясь сохранять мнимое спокойствие. Он резко дёрнул рукой, отбрасывая сковороду в сторону, пока ладонь горела, словно в огне. Сома, услышавшая что-то схожее между хрипом и криком, взволнованно трубила в телефон вопросами наподобие «что случилось?», а Куникида в это время тихо и мирно хотел провалиться сквозь землю, одновременно сгорая со стыда. Ведь, как ему сказать девушке, что из-за её слов, он впал в растерянность и обжëг себе руку об горящую сковородку. Но обоженная рука, которую Йосано, узнав о ранении коллеги, на радостях излечит следующим утром, стоила того, чтобы узнать… Что его характер не столь так и отвратителен, а просто специфичен. На любителя. На Сому. # 21 — Целеустремлённость Если кто-то спросил бы Куникиду считает ли он себя целеустремлённым человеком, то они услышали бы положительный ответ. Если кто-то спросил бы его, знает ли Доппо ещё кого-то, кто полон стремления достигнуть поставленных целей, то он назвал бы им Сому. Ведь Тайя была девушкой, что ставя себе цели, всегда достигала их. Доппо хорошо запомнил один из моментов их общения, когда случайно бросив взгляд на открытый блокнот девушки на столе, увидел галочки возле каждого выполненного дела, которые она выписывала себе в течение недели. И это невольно вызывало уважение, выражалось в восхищение ей и внутреннего поклона в сторону девушки. Целей Сома добивалась и целеустремлённой была до жути-жуткой, отчего Куникида даже несколько замирал рядом с ней. Ведь свою цель — «сделать Соме комплимент и пригласить её в кино, дабы сделать шаг в сторону ухаживания за ней» — он пока, так выполнить и не смог. # 22 — Чары — Ты не понимаешь, Куникида, она захватила меня, — говорил ему Катай, когда был ещё по уши очарован красотой мафиозной леди, что по счастливому или не очень стечению обстоятельств, оказалась сестрой одного из самых опасных преступников Йокогамы, — это женские чары, не испытавший их на себе, ты ничего не поймёшь! Да, да… Доппо на тот момент просто качал головой, соглашаясь со страданиями друга и думая, что это бесосветная глупость, считать себя очарованным женской красотой. В конце концов, в них всего лишь говорят, сдидящте внутри эстеты, что тянутся к тому, что считают, действительно прекрасным для себя. В общем, если быть кратким, то Куникида просто не верил, что может попасть под эффект так называемых «женских чар». И как же сильно ему пришлось пожалеть о собственных мыслях, когда на его жизненном пути возникла Сома. Вернее, когда девушка позволяла себе в компании с ним утончённую плавную улыбку на уставшем от работы лице. Когда в игривом настроении прикрывала губы аристократично тонкими и нежными пальцами. Когда с необычайным спокойствием поворачивала взгляд в его сторону… Воздух заканчивался в тот момент. Сердце отбивало самбо. А Доппо едва мог стоять на ногах. Его определение красоты в отличие от Катая ушло довольно далеко в лице Сомы, но не этим она притягивала к себе. Кажется, именно тогда, Доппо и понял, что попал и что слова Катая больше не казались глупостью. Чары… определённо были. И сколько Куникида, обдумывая сей момент, не пытался понять, как такое вообще происходит с ним при виде Сомы, ответ на этот вопрос пока не спешил находится. Видимо, затерялся где-то в пути. А с происшествием времени Доппо всё чаще ловил себя на том, что и не нуждается в ответе на вопрос. Ведь улыбка Сомы, что приводила юношу в сладостной очарование, на самом деле дарила покой в его столь сумасбродной, идеалами заброшенной, судьбе. «Я же всё равно не могу сопротивляться её чарам. Нет смыла», — думал Доппо, вновь скребя ногтем большого пальца выведенные от пасты синей ручки, йероглифы номера девушки с оставленными снизу её инициалами. Даже почерк Сомы его отчего-то очаровывает. # 23 — Шум Судьба Куникиды была такова, что он довольно много раз мог пересечься с Сомой после столь странного и непродолжительного знакомства в дождь. Но по избалованной иронии фортуны, они никак не сходились в новой встрече. Хотя, в какой-то из моментов своей жизни, были довольно близки к данному происшествию. Но Тайя из-за своей довольно равнодушной ко всему натуре, так и не вспомнит этот день, когда они с Уотани и её родственником, приехавшим после долгой учёбы в другой стране, прогуливались по солнечной Йокогаме. На удивление, тогда погода была столь благодатна, что даже морской ветер, идущий с Порта, привносил приятное чувство прохлады за собой. Они шли по одной из оживлённых улиц, как послышался шум. Раздались крики, резко загудели машины, остановившись разом. Вакханалия резала уши и где-то недалеко слышались громкие речи: — Ловите её! — верещал женский голос, напомнившей Тайе о соседке с квартиры напротив. Разве она сейчас не на работе? Наверное, просто схожий глас. — Я не дам обидеть мою ямато-надэсико! — следом раздался пронзительный визг, из-за которого Сома с Уотаней не сразу соображают, что громкоголосящий является мужчиной. Ух ты, это что же — любовная драма? — Катай! А ну стой, защитник! Ты себе сейчас что-нибудь сломаешь так бежишь! — а это, видимо, очень заботливый друг. Из-за его грубого баритона, что раздаётся очень отчётливо, кажется, будто события происходят где-то недалеко отсюда. Шика тихо шепчет, о красоте данного голоса, представляя, какая там внешность на такой баритон, пока Тайя пренебрежительно ведёт плечами в ответ. Может, глас у мужчины и красивый, но уж слишком грубый и громкий. — Я уничтожу это исчадие ада! — А ну перестаньте её пугать! Она сейчас скроется! — о, это уже новенький голосок в компании и довольно юный, судя по звонкому тембру. Интересно, а это, случайно, не за его девушкой там великую погоню устраивают, из-за которой столько шума? Но отчего-то крики быстро стихли и разочарованные граждане, что остановились послушать за разгорающейся любовной мелодрамой, вынужденно были печально топать по своим делам дальше. Аудиокнига в режиме реального времени дала свой своевременный сбой, даруя сладостную тишину. Сома с кислой миной от произошедшего спектакля скосила взгляд на лучезарно улыбающуюся подругу и её родственника, что несдержанно хлопнул в ладоши, радостно произнеся: — На родине всегда так интересней, оказывается! Это заставило дам издать одновременный смешок, а через пару часов под интересные рассказы о культуре другой страны, и вовсе забыть об истории с несчастной девушкой и её преследователями. А ведь вспомни Сома об этом, кому-то в будущем было бы не избежать смущения. # 24 — Щедро Умение делиться — навык, что показывает в тебе благородную личность. Даже, когда ты делишься конфетами или домашними заданиями, которые выполнил, то моментально попадаешь в касту «щедрых людей». Умение проявлять щедрость — величайшее испытание в жизни. Ведь с каждым новым этапом делиться становилось всё сложнее и труднее. Делиться эмоциями, что ты испытывашь, переживаниями и… болью. Умение дарить эмоции в ответ на чужие — тоже дар. Куникида уже давно закрылся в себе. Статус в Агентстве, не менее тяжкий груз прошлого за спиной, вечный подлом его хрупких идеалов — всё это давало о себе знать. Не давать слабину, не показывать боль — привычная жадность, с которой он теперь жил. Пока не встретил ещё более замкнутую личность. Девушку, чья жизнь была овеяна мглой, покрытой тайнами, в которой не было ни капли света и казалось, что нечем дышать. Её щедрость явно закончилась ещё раньше него, не спеша вновь явиться на свет. Но… Почему-то именно тогда броня парня треснула. И с каждым разом их диалоги стали выходить более эмоциональными. Закрытая Сома при общении открывалась совсем по-другому. Его эмоции стали получать ответ. Хриплый голос, сорванный эмоциональным рассказом, в ответ же подергивание рукава рубашки, словно в знак поддержки. Неловкое бурчание — нежная улыбка. Порывистые объятья с шёпотом не совершать больше глупостей — не менее трепетное обещание быть аккуратней и едва заметный след ногтей, оставшийся на его шее. Ведь проявляя щедрость всегда возможно получить её в ответ. # 25 — Элегантность Во все времена всегда был один мужчина в жизни Сомы, которым девушка стремилась восхищаться. Нет. Это был не отец. Ючи казался простоват на внешность, вечно приходил к ней в спутанном галстуке с неправильно застегнутыми нижними пуговицами, приводя родную маму в шок. С появлением Мегу, это проблема ушла незаметно сама по себе. Нет. Им так же не был и Ичиносе, к которому девушка пусть и питала тёплые чувства, наподобие дочери к отцу, но его довольно байкерский стиль, смешанный с уж очень своевольной нерешлявостью, был совсем не её. Пускай сама девушка тоже выглядела довольно дерзко во все времена, но она тем самым просто поддерживала свой отточенный образ, в котором даже лёгкая нотка небрежности имела место быть. Нет. Всё это было не то. Ведь… Тайя восхищалась именно дедушкой. Его элегантностью. Поставленной речью с аристократическими манерами. Строгостью образа. Одетый всегда с иголочки, рядом с ним казалось запретным даже дышать, дабы не испортить будничный костюм старика на работу. Сома понимала, что таких мужчин, поддерживающих столь трепетно свой образ, наверное, особо-то и не осталось. Никто и не цеплял её взгляд, схожей, как у деда, элегантностью, А вот типичный на деле клерский наряд Куникиды с его уважительной манерой общения, отчего-то привлёк внимание Сомы. И Тайя, словно наяву увидела, как трепетно Куникида готовит свои вещи к завтрашнему дню, как проглаживает складки на рубашке, дабы всё было идеально, как поправляет штаны, как складывает одежду, положив ещё рядом свой горьковатый флакон с духами. Впрочем всё то, что делал её дедушка по происшествии стольких лет, сияя элегантностью и утончённостью, как никогда. Да. Кажется, кто-то её взгляд всё-таки цеплял… # 26 — Юность — В юности все совершали ошибки, — ответила как-то в разговоре Сома, когда они с Куникидой беседовали о совершаемых глупостях молодого поколения, сидя каждый в своём укромном жилищном уголке и радуясь спокойному вечеру. И не менее приятному собеседнику по ту сторону телефона. — Не уверен, ты вот не похожа на ту, кто совершал бы безрассудные вещи в подростковом возрасте, — отозвался Доппо, не понимая, чего Тайя так снисходительна к погрешностям молодняка, подавившись от следующего монолога: — Конечно, ведь по чистой случайности устроить взрыв в кабинете химии — это разумно? Или испугать бабушку тем, что не успела за собой прибраться, а она тем временем прочла стихотворение по теме готической субкультуры, подумав, что я хочу свести концы с жизнью? — Сома усмехнулась, будто празднуя победу своих глупых поступков в слух, — или, может, тебе поведать о желании преподавательского состава меня отчислить из-за саботажа на экзамене? — Доппо в ответ молчал. Этот словесный поединок был явно не за ним, ибо вскорости мягким тоном послышалось, — поэтому все совершают в юности ошибки, но не все в них хотят признаваться после. Куникида согласно кивает, радуясь, что его согласия с ней, Сома совсем не видит. Ведь она права. У него тоже были ошибки юности, связанные с его неудачным приглашением на свидание или с историей, когда Катай упал в яму и его пришлось вытаскивать, застряв по итогу вместе с ним, или когда они с Тоямой пешком шли до другого города, в конце концов, потерявшись так, что их уже нашла местная полиция, а они тем временем напугали, испуганных пропажей детей, родителей до чертиков, получив каждый у себя по ремню со словами: «совсем голову потерял». Да. Никто из них не без греха. Но… — Подожди… А что там за история со стихотворением из готической культуры? Ты этим увлекалась что ли? А что за саботаж на экзамене? Ты вообще без приключений не жила никогда? Сома-сан, не смейся, было бы над чем смеяться! # 27 — Ягоды Ему с детства нравился запах ягод. Это был запах его детства, когда отец отправлялся в столичный город, приезжая оттуда с бьющим нос ароматом ягод, от которого сводило нутро и рот мгновенно наполнялся слюной. Доппо помнил, как смеялась мать, когда он торопливо, набив в себе в рот все сорта ягод, ходил с довольным выражением лица и разукрашенными губами, словно цирковой артист. Потом эта радость сошла на нет, а от приглушённого запаха начинало невольно тошнить, напоминая о том, как печально завершилось его детство, забрав любовь родителей из-за проклятого дара. Правда… Кое-кто заставил ароматом собственных духов позабыть о том ненастном периоде в прошлом и вновь полюбить этот запах. Запах пряных ягод. Аромат дикости, свободы и приятной сладости на губах, отдающих редкой горечью. Это было описание Сомы словно. Она отдавала этим ароматом и тем самы безусловно притягивала к себе, заставляя цепляться за неё. Рядом с ней хотелось дышать чаще. Хотелось уткнуться в макушку, где этот запах был скоплен больше всего и просто вдыхать натуру девушки через сладостный аромат. Тайю хотелось касаться, чтобы и в нос били её духи, заставляющие жить по-новому. А ещë, на глубине росла мечта, что хоть и вмещалась в бюджет идеалиста, но не помещалась в его смелость, а именно: закупиться до отвала ягод и съесть их вместе с девушкой, чтобы вновь вспомнить детство. Затмить эти ощущения новыми и… Сильно стараться не смотреть на покрасневшие от ягод губы, думая о том, что таким образом, он ягоды ещё никогда не пробовал. Возможно, он исполнит эти мысли позже. А пока будет поедать ягоды в одиночестве, одновременно опуская нос в тарелку, пока в голове неспешным вальсом крутился образ дорогого ему человека. Куникида никогда не забудет Сому, ведь она пахнет не просто запахом пряных ягод, она… Пахнет его ароматом детства, приносящим за собой, то чувство умиротворения, что хочется жить. И любить.