Друзья с привилегиями или возлюбленные?

Когда Шэнь Цинцю и Му Цинфан вернулись с миссии по сбору лекарственных трав, в секте поползли новые слухи, и впервые за последние месяцы они касались не депрессии Шэнь Цинцю после потери ученика на последней конференции — потери Ло Бинхэ — и не недавней поездки на отдых, которую Шэнь Цинцю и Шан Цинхуа совершили в начале прошлого месяца. Этот новый слух был не менее тревожным, чем первый, и, несомненно, затмил аргументы последнего. Якобы лорд пика Ань Дин, Шан Цинхуа, отравился загадочным цветком во время «уединённой прогулки», которую он совершил на прошлой неделе. Шэнь Цинцю был уверен, что в этой прогулке участвовал некий ледяной демон, который постоянно зазывал его на встречи, нетребующие присутствия лорда пика Ань Дин. Единственным лекарством от отравления был папапа, конечно, поэтому в качестве «сопровождающего» он выбрал Лю Цинге. Лю Цинге, как и Му Цинфан с Шэнь Цинцю, в это время не находился ни на одном из двенадцати пиков, а выполнял незапланированную одиночную миссию. Однако Шан Цинхуа настоял на своём и послал гонцов, чтобы те выследили, где их шишу ведёт свою охоту. Юэ Цинъюань нехотя согласился, предложив себя, как вариант, но его быстро отвергли. Юэ Цинъюань заявил, что отправляться в погоню за Лю Цинге будет более обременительно, и предложил позвать на помощь Му Цинфана, а не Лю Цинге. Шан Цинхуа снова отказался. Он утверждал, что они как братья и он не может… это сделать с ним. Му Цинфан был милым, добрым, но чисто как обеспокоенный младший брат. Юэ Цинъюань же до жути напоминал ему встревоженного старшего брата. Юэ Цинъюань согласился с этой идеей, удивился и, подумав несколько мгновений, вздрогнул. Выражение его лица стало серьёзным, созерцательным и совершенно удручённым. И, поколебавшись, он предложил лорда пика Цин Цзин. Шан Цинхуа и Шэнь Цинцю были близки, в прошлом месяце они даже куда-то ездили вместе и никому не рассказывали, куда уходили и что делали. Шан Цинхуа не стал спорить о Шэнь Цинцю; в этой части слухи противоречили друг другу: одни говорили, что Шан Цинхуа смеялся с ужасом и презрением, другие утверждали, что он сказал, что лорд пика Цин Цзин никогда не согласится. Но все они сходились на том, что впоследствии он повторил имя Лю Цинге. Слухи твердили: если не он, то никто. Но лорд пика Бай Чжань находился далеко, почти в лесах северного царства. Потребовалось несколько дней, чтобы найти его, и все это время Шан Цинхуа ждал. Он чуть не умер. Если бы Лю Цинге не оказался достаточно быстрым, если бы он не сломал одну из сильнейших защит пика Ань Дин, Шан Цинхуа, скорее всего, бы умер. Мёртв. Потому что он ждал своего возлюбленного. Вместо того чтобы позвать Шэнь Цинцю, который находился в соседнем городе, где менее чем через два часа он мог прилететь на пик и помочь. Помочь… Шэнь Цинцю содрогнулся от мысли, что добровольно вступит в интимную связь с Самолётом (впрочем, большее опасение вызывала мысль о том, что он сам инициирует контакт; секс с Самолётом не был проблемой), но он бы это сделал. Если бы его позвали. По слухам, Шан Цинхуа и Лю Цинге были любовниками. Что Шан Цинхуа считал всех в секте своими братьями и сёстрами, кроме Лю Цинге, и это не могло быть правдой. В «отпускной» поездке, которую они совершили вместе, Шэнь Цинцю захотел исследовать прекрасные земли, о которых, как он помнил, читал в «Пути Гордого Бессмертного Демона», и потащил за собой Шан Цинхуа, оправдываясь тем, что ему, как автору, легче его направлять. И это действительно было так. Может, у Самолёта и не очень хорошая память из-за возраста, в котором он пришёл в этот мир, но он невероятно хорошо разбирался в путях. Он с поразительной лёгкостью читал карты и запоминал кратчайшие пути, поражая Шэнь Цинцю, который использовал это как предлог, чтобы оторвать друга от его вездесущей работы. Шан Цинхуа постоянно находился в напряжении, заваленный стопками свитков и документов, которые нельзя было перепоручить ученикам. Шэнь Цинцю увидел возможность исследовать и прихватить с собой лорда пика Ань Дина, чем и воспользовался. Юэ Цинъюань, прекрасно зная, что Шэнь Цинцю пойдёт с разрешением или без него, согласился. Хорошо, что у Сяо Цзю был друг. Друзья. Они были братанами. Не братья. Шан Цинхуа не считал его братом, как он утверждал в отношении других лордов пиков, и Шэнь Цинцю был в этом уверен. Не было никаких причин рисковать жизнью, ожидая Лю Цинге, вместо того чтобы позвать Шэнь Цинцю, который находился в соседнем городе. Раз или два за время «поездок» они целовались. Грубые, неловкие поцелуи, инициированные Шэнь Цинцю, который каждый раз был слишком расстроен, чтобы думать о том, что он делает, и мог думать только о том, как Шан Цинхуа кажется меньше в его объятиях, удобно прижимаясь к его шее и обнимая за талию. Это было не то, что делают братья. Это было что-то… между братанами. Конечно, Шэнь Цинцю поцеловал его в первый раз только для того, чтобы доказать свою правоту. Даже оказавшись в ловушке посредственной сянься-романтики Самолёта, Шан Цинхуа всё равно пытался писать. Это были рассказы, основанные на уже существующих в их общем оригинальном мире произведениях, поэтому Шэнь Юань не возражал против их чтения. Но время от времени, в определённых моментах, всё становилось плохо. «Интимные моменты» были ничуть не лучше, чем раньше: всегда слишком влажные, слишком долгие, слишком грязные, слишком много языка, слишком много слюны; даже простой поцелуй был до смешного плохо прописан. Казалось, что Шан Цинхуа никогда ни с кем не целовался, как будто он был совершенно неопытен на протяжении всей своей жизни. Шан Цинхуа не умел целоваться, и поэтому его сцены с поцелуями были ужасны — по крайней мере, так полагал Шэнь Цинцю. На самом же деле, было удивительно, что Шан Цинхуа так хорошо целовался, так умело владел руками и телом, но при этом писал такие ужасные, дилетантские сцены. Спустившись с меча и убрав его в ножны, Шэнь Цинцю тряхнул головой, пытаясь прогнать эти нечистые мысли. Он попытался выровнять дыхание и провёл рукой по волосам, чтобы привести их в порядок. — Ты что, был на грани смерти? — спросил Шэнь Цинцю, ворвавшись в открытую дверь кабинета Шан Цинхуа. Лорд пика Ань Дин сидел в своём обычном высоком кресле за захламлённым столом, перед ним лежала стопка бумаг и свитков, скрывавшая его маленькую, бледную фигуру и лицо. Почти незаметно, но под глазами появились тёмные глубокие мешки, а по шее разбежались следы любви, настолько «неприметные», что даже высокий жёлтый воротничок не мог их скрыть. По его виду Шэнь Цинцю мог бы предположить, что лорд пика Ань Дина последние несколько дней развлекался в каком-нибудь борделе в нижнем городе, а не сидел в одиночестве в собственном доме отдыха, а предыдущую ночь провёл в компании Лю Цинге. Бог Войны был тем человеком, которого вызвали, чтобы исцелить почти смертельное отравление Самолёта. Если бы не он, Шан Цинхуа был бы мёртв. — Почему ты позвал его, а не этого мастера? — поинтересовался Шэнь Цинцю. — Ч-что? — заикаясь, проговорил Шан Цинхуа, выражая чистое недоумение, что только еще больше раздражало второго лорда. — Почему ты не позвал меня? — повторил он, приподняв одну бровь. Ты что, не доверяешь мне, Самолёт? — Почему Лю Цинге? Он был на другом конце света, ему потребовалось пять дней, чтобы добраться сюда, а этот мастер был прямо здесь. Час пути, Самолёт, всего час. Вот сколько времени занимает путь от туда до сюда на мече! Ты мог бы вылечиться гораздо раньше, если бы позвал меня. Почему Шан Цинхуа по глупости страдал несколько дней, чуть не умер, а вместо того, чтобы позвать Шэнь Цинцю, решил подождать, пока не станет слишком поздно? Шэнь Цинцю даже не уверен, что эти двое друзья. Он никогда не был свидетелем какого-либо диалога между ними и заметил, что во время собраний лордов, хотя они еженедельно сидели лицом друг к другу, они не обменялись ни единым взглядом. Точнее, Лю Цинге часто встречался с Шан Цинхуа гневным взглядом, но Шан Цинхуа никогда не выказывал ничего, кроме страха и опасения, иногда вздрагивал от неловкости и делал вид, что ничего не замечает. Казалось, ему никогда не было интересно заводить разговор с Лю Цинге, и он никогда не упоминал его имени во время совместных чаепитий. Шэнь Цинцю позволил себе встревоженно взглянуть на Шан Цинхуа, и на его лбу образовалась глубокая морщина. Он даже не потрудился раскрыть веер, лежащий в его собственном рукаве, подумывая о том, чтобы швырнуть его в лорда пика Ань Дин и отправиться обратно на свой собственный пик. То, что он пришёл сюда, начинало казаться ошибкой. Он должен быть рад, что его друг жив. И не расстраиваться из-за того, что его не позвали на помощь. С другой стороны, если бы это был он, Шэнь Цинцю позвал бы Самолёта. Он никогда не признавался в этом вслух, но другой пиковый лорд был бы его первым выбором, не задумываясь об этом. Из всех них он был ближе всего к нему, остальные ему, конечно, нравились, но звать их было как-то неправильно. Юэ Цинъюаню нравился Шэнь Цзю, но не Шэнь Юань. Му Цинфан был мил, но он напоминал ему родителей, поэтому для него это было слишком. Что касается Лю Цинге, то он был хорошим, застенчивым и грубоватым, но не более чем хорошим другом. Остальные пиковые лорды не утруждали себя разговорами с ним, поэтому они даже не рассматривались. Было обидно, что первым выбором Шэнь Цинцю был Шан Цинхуа, но не он был его. Что если бы не Лю Цинге, Шэнь Юань вернулся бы в Цан Цюн и обнаружил, что его лучший друг мёртв, потому что тот решил не звать его. — Дело не в этом, а-Юань, — сказал Шан Цинхуа после долгого молчания. У Шэнь Цинцю зачесалось горло от желания сказать что-нибудь, хоть что-нибудь. Ему не следовало называть своё настоящее имя Самолёту, если бы он знал, что тот будет произносить его таким тоном. Шан Цинхуа вздохнул и поднялся из-за стола, подойдя к Шэнь Цинцю. Он ворвался в кабинет, но находился не слишком далеко от закрытой двери. Шэнь Цинцю было бы очень легко сделать нелепый рывок к его пику, сбежав. Остановившись перед Шэнь Цинцю, Шан Цинхуа сказал: — С тобой бы ничего не вышло. — Почему? — выражение лица Шэнь Цинцю стало кислым, и он скрестил руки на груди. Конечно, это сработало бы; они были друзьями, верно? — Не приставай ко мне с этими разговорами о том, что «вижу в тебе брата», когда твой язык недавно был у меня во рту, Самолёт. Уши Шэнь Цинцю горели, возможно, очень сильно покраснели, но он не сдавался, сосредоточившись на том, чтобы смотреть на Самолёта с самым возмущённым выражением, на какое только был способен. К счастью, функция ООC была выключена, потому что в тот момент Шэнь Юань был совершенно не в нужном характере. Его грудь слегка вздрагивала, дыхание почти прерывалось от самоконтроля, который он прилагал, чтобы не закричать. Самолёт видел в Лю Цинге братана, но разве Шэнь Цинцю не был им? Или, что ещё хуже, действительно ли Лю Цинге был любовником Шан Цинхуа? Были ли слухи верны в первый раз? Шэнь Цинцю замер, сморщив нос при мысли о правдивости сплетен. Было ли это просто платоническое чувство? Было ли оно взаимным? Ходили слухи, что даже после «лечения» Лю Цинге целых два дня ухаживал за Шан Цинхуа, не отходя от него ни на минуту с момента их возвращения. Неужели они недавно стали любовниками? Нет. Этого не может быть. Миссия Му Цинфана и Шэнь Цинцю длилась всего две недели. В ночь перед отъездом Шэнь Цинцю проходил через Ань Дин, чтобы лично передать отчёт, и во время чаепития с другом они немного поговорили. Самолёт был откровенно болтлив, часто уходил в разговоры по касательной и не умел хранить секреты — удивительно, что он никогда никому не раскрыл себя, как шпиона. Шан Цинхуа было практически невозможно не проболтаться, что у него с Лю Цинге романтические отношения. Возможно, это просто физическая связь, подумал Шэнь Цинцю, и его лицо ожесточилось, когда он посмотрел на дрожащего перед ним лорда пика Ань Дина с подозрительным румянцем на мягких щеках. Если бы это было физически, Шан Цинхуа не поделился бы этой информацией. Однако Шэнь Цинцю не хотел этого представлять. Он не хотел представлять, как Лю Цинге целует его друга так, как он целовал его, раздевает его, прикасается к его коже таким интимным и непристойным образом, которому позавидовал бы даже Ло Бинхэ. Неужели Самолёт научился у Лю Цинге целоваться? Шэнь Цинцю хотел спросить, но то, что слетело с его губ, было: — Почему это не сработало бы? — Потому что это просто не помогло бы. — Это не ответ, Самолёт. Почему это не сработало бы? Шэнь Цинцю крепко сжал веер в правой руке, чувствуя, как внутри него циркулирует ци. Шан Цинхуа всегда много говорил. Почему он сейчас такой тихий? — Он тебе больший друг, чем я? — спросил Шэнь Цинцю, и веер со щелчком раскрылся, закрывая его лицо, чтобы скрыть смущение от своих слов. Как правило, партнёры по папапа не демонстрировали фаворитизма по отношению к участникам, и мысль о том, что быть любимым человеком было обязательным требованием, вызывала у Шэнь Цинцю беспокойство. Это было неудобно, потому что, если таково было условие, то огорчало то, что Шан Цинхуа даже не рассматривал возможность обратиться за помощью к Шэнь Цинцю вместо Лю Цинге, особенно после их последнего путешествия. Таким образом, было разумнее думать, что условием была дружеская связь с Самолётом. — Что? Нет, конечно, нет. — Он действительно твой любовник? С каких пор? Это было до нас… или после? — тихо прошептал Шэнь Цинцю, сглатывая комок в горле и чувствуя легкое головокружение. Надо было попросить кого-нибудь из учеников принести ему чашку чая. — И ты не сказал мне? — Чувак? Откуда у тебя вообще такая идея? — Об этом все говорят, а-Хуа, вся секта говорит об этом. — И с каких это пор ты веришь слухам? — Большинство из них не имеют смысла, Самолёт, но ты не можешь отрицать, что ты… ну, знаешь, с Лю Цинге. Ты даже не удосужился скрыть эти следы на шее. Мог бы хотя бы сходить на пик Цянь Цао, у них есть, чем это исправить, — возмутился Шэнь Цинцю. Как Шан Цинхуа смеет смотреть на него такими растерянными, широко раскрытыми глазами, когда он лжёт сквозь зубы? — Вокруг были только ученики; и я бы не позволил им увидеть это, если бы они вошли, чувак. — Значит, дать мне посмотреть — это не проблема? — Шэнь Цинцю с силой раскрыл веер, создав громкий шум, от которого даже сам испугался. Он не осознавал, что направляет ци в этот предмет, пока не заметил сильный порыв ветра, от которого некоторые бумаги из высоких стопок полетели на землю. К счастью, Шан Цинхуа не обернулся, чтобы посмотреть на этот небольшой беспорядок. Озадаченный, он уставился на Шэнь Цинцю, и выражение досады, постоянно скрываемое от всех, теперь проявилось. — Почему это тебя так беспокоит, Огурец-бро? раздражённо спросил Цинхуа. Он слегка оттянул воротник, обнажив ещё больше красно-фиолетовых пятен на шее, которые можно было принять за синяки или любовные укусы. Шэнь Цинцю помахал веером перед его лицом. — Они могут подумать, что тебя кто-то душил. — Следы от удушья выглядят совсем по-другому, приятель, знаешь ведь. Шан Цинхуа многозначительно поднял бровь. Как будто мыслей о Лю Цинге с Шан Цинхуа было недостаточно, теперь Шэнь Цинцю вспоминал обо всех тех случаях, когда Шан Цинхуа возвращался в секту со следами пальцев на шее. Следы агрессии от того проклятого ледяного демона, который оказался «типом» Самолёта. Отдавать предпочтение суровым мужчинам должно быть свойственно Самолёту. — Тебе не стоит выставлять эти отметины напоказ. Слухи только усилятся, — сказал Шэнь Цинцю, отводя взгляд на странную вазу, стоящую в углу. Такая краска стоила недёшево и доставалась далеко не каждому; он готов был поспорить на свой лучший чай, что это подарок Лю Цинге, ведь тот был достаточно богат, чтобы позволить себе такое. — Почему эти слухи так беспокоят тебя? Шэнь Цинцю молчал и лишь смотрел на лорда пика Ань Дина, но тот не отступал и продолжал болтать. — Те, что были раньше, касались нас двоих, и ты не сделал ни одного замечания по этому поводу. Так почему же эти тебя так беспокоят? Они даже не о тебе. — Кто сказал, что они меня беспокоят? — Ты только что вернулся с двухнедельной командировки, и, судя по твоему лицу, ты почти не спал и не ел. И первое, что ты сделал, это пришёл сюда, в мой кабинет, чтобы поспорить со мной за то, что я позвал Лю Цинге вместо тебя, чтобы помочь в том, на что ты всегда жалуешься, в чём я, должно быть, ужасен. — Это было глупое решение с твоей стороны. — Нет. Это не так. — Если он действительно не твой любовник, ты мог бы позвать меня! Было бы гораздо лучше, если бы это был я, — надулся Шэнь Цинцю, как маленький ребёнок, не понимая, как сильно потемнели его уши от такого предложения. Он практически предлагал себя на блюдечке своему другу, обнажая себя полностью. В глубине души он втайне надеялся, что тот согласится. Конечно, не то чтобы Шан Цинхуа нуждался в исцелении, в предложении Лю Цингэ не было никаких скрытых мотивов. Просто чтобы спасти гордость Шэнь Цинцю, естественно, ни по каким другим причинам. Стоявший перед ним Шан Цинхуа издал слабый и совершенно недоверчивый смешок, делая шаг вперёд, всегда сокращая расстояние между ними. Мозолистые руки Шан Цинхуа схватили воротник одежды Шэнь Цинцю, притягивая его ближе и соединяя их рты быстрым движением. Шэнь Цинцю сначала напрягся, удивлённый и раздражённый тем, что Самолёт пытается отвлечь его, но его паралич длился недолго. Было трудно оставаться сердитым, когда губы Шан Цинхуа прижимались к его губам. Больно признавать, что поцеловать Шан Цинхуа было всё равно что вернуться домой. Именно в такие моменты Шэнь Юань не испытывал грусти от того, что умер и очнулся в этом мире. Губы Шан Цинхуа были прохладными, немного потрескавшимися и несли на себе солёный привкус семечек, которые тот часто ел, но это не было проблемой. Тем более что этот вкус становился одним из любимых у Шэнь Цинцю. Шан Цинхуа отступил назад, дрожа, его лицо окрасилось в тёмно-красный цвет, а руки всё ещё сжимали ткань одежды Шэнь Цинцю. — Это не мог быть ты, потому что я был отравлен Черной Каладиумой, которая растёт в Северном Королевстве, — поспешил сказать он. Шэнь Цинцю нахмурился, переваривая эту новую информацию. Жаль, что веер попал ему в руку во время поцелуя, иначе он бы прямо сейчас ударил Самолёта по голове за то, что тот не раскрыл это раньше. — Каладиума… — повторил он. Где он слышал эти слова раньше? Его нос слегка дёрнулся, когда в голове что-то щелкнуло, и он с тревогой посмотрел на другого лорда. — Неразделённая любовь… Ты… — Шэнь Цинцю глубоко вздохнул, переваривая информацию. — Ты создал цветок, который отравил жену 243, вызвав её… чтобы присоединиться к гарему. Они обе были влюблены в одного и того же человека. — Да. — О! — воскликнул Шэнь Цинцю, его глаза на мгновение затуманились, когда он вспомнил эту главу. Это была одна из ранних глав, ещё на заре ПГБД. Жена 243 была полностью влюблена в Ло Бинхэ, который поначалу не проявлял к ней никакого интереса. Они поженились по политическим мотивам, чтобы захватить трон небольшой человеческой деревни на окраине Северного Королевства, и после ночи, проведённой в браке, он больше не проводил с ней ночей. Жена 243 отравилась цветком, когда её везли из Северного Королевства во дворец цзюншаня. Она бросилась к Ло Бинхэ, который после неудачи папапа с полукровкой передал её самой доверенной жене во дворце — Нин Иньин. Она была набожной и верной, не любила красть жён и пытаться от неё избавиться. Эта глава вызвала наибольшее количество комментариев, так как заканчивалась она тем, что все трое лежали вместе в постели, и в ней были очень откровенные и плохо написанные описания их совместной жизни. Шэнь Юань пролистал её, ища участие Ло Бинхэ, ведь он был главным героем. В центре внимания должен был быть он, а не жена, которая больше не появлялась. Обдумав эту информацию, Шэнь Цинцю поймал себя на том, что дрожит. Его глаза жгло, а в горле пересохло. Шан Цинхуа и Лю Цинге нравился один и тот же человек? Это… Многое объясняет. У Шэнь Цинцю не было причин вмешиваться в это дело; он никак не мог помочь в этой ситуации. — Вам… нравится Бинхэ? Даже когда он выберется из Бездны через три года, он всё равно будет слишком молод для вас обоих. Он будет просто маленьким белым ягнёнком, а ты моего возраста. Я знаю, что здесь это не имеет значения, но это было бы не очень уместно, — спокойно сказал он, стараясь не обращать внимания на колотящуюся в груди боль. Дискомфорт от сложившейся ситуации. Он не думал, что может принять это. Ничего страшного, если Лю Цинге нравится Ло Бинхэ; в конце концов, он главный герой, со своим ореолом и харизмой. Возможно, немного не так, потому что в тот единственный раз, когда они встретились, Бинхэ было шестнадцать, но кто за этим следит? Если Ло Бинхэ сумел расположить к себе сестру Лю Цинге, то почему бы и брата тоже? Кого это волнует? Однако… Шан Цинхуа? Автор? Человек, чему Шэнь Цинцю был свидетелем того, как Шан Цинхуа называл Бинхэ своим «белым и непорочным маленьким ягнёнком» больше, чем кто-либо другой? На самом деле, он единственный человек, который слышал, как тот отзывался о Бинхэ. Шэнь Цинцю столько раз видел, как тот называл Бинхе «мой главный герой сын» в ответ на его вопросы, что почти забыл, что на самом деле они не связаны, что он почти забыл, что ореол должен работать и на Самолёте. Самолёт знает о судьбе Бинхэ, и его должно привлекать это, во многом подобно тому, что чувствовал Шэнь Цинцю перед тем, как войти в этот мир и сблизиться с Цинхуа. Глаза Шан Цинхуа сузились почти до щёлочек, когда ему снова удалось изобразить слабую игривую улыбку. — Ты невероятен, братан, — сказал Шан Цинхуа. Шэнь Цинцю чувствовал, как дрожат руки Шан Цинхуа на его коже. Руки, которые всё ещё мяли его одежду. Руки, которые недавно притянули его к себе для поцелуя. А. А. — Значит, тебе не нужно любить Ло Бинхэ, чтобы цветок сработал. В воздухе висело напряжение, молчание между ними было тяжёлым, но не дискомфортным. Они стояли на пороге, в этот момент все могло измениться. Шэнь Цинцю чувствовал, как сердце быстро, почти болезненно бьётся о рёбра, и всё, что он ощущал, находясь рядом с Шан Цинхуа, выходило на поверхность. Проклятье. Он ведь расстроился не из-за того, что его друг позвал Лю Цинге, а не его? — И, я… нравлюсь ли я Лю Цинге? — тихо спросил он в замешательстве. Эти слова не имели для него смысла. Лю Цинге не мог нравиться злодей-мерзавец, даже если в него вселилась душа а-Юаня. Многолетняя вражда закончилась только потому, что Шэнь Цинцю спас его от отклонения ци? Этого не может быть. Глаза Шэнь Цинцю слегка расширились, а Шан Цинхуа кивнул в знак подтверждения. Если он нравился Лю Цинге, то… Шан Цинхуа слегка покраснел, но глаза его не дрогнули. В этот момент они словно находились в своем собственном мире, не замечая ничего вокруг. — Да, — честно ответил Шан Цинхуа, его лицо стало ещё краснее, чем прежде. Не разрывая зрительного контакта, Шан Цинхуа снова придвинулся и прижался губами к губам Шэнь Цинцю в страстном поцелуе. Шэнь Юань обхватил руками плечи Самолёта, крепко обнял его и прижал их тела друг к другу. Возможно, они не были друзьями, как думал Шэнь Цинцю. Они обменялись ещё несколькими поцелуями, после чего Самолёт отстранился и улыбнулся. — Это ответ на твой вопрос? — игриво спросил он. — Пока да, — ответил Шэнь Цинцю, чувствуя, как теплеет его лицо. Его взгляд смягчился, но тут же превратился в кинжалы, которые устремились на его друга. Он хотел кое-что спросить, но не был уверен, что захочет услышать ответ. — Самолёт… — Да? — Это был твой первый раз с Лю Цинге? Шан Цинхуа замер, его руки непроизвольно отпустили одежды Шэнь Цинцю, и он почти сделал шаг назад. «Почти» — потому что Шэнь Цинцю крепко схватил его за плечи, удерживая на месте. Шан Цинхуа заметно нервничал и смущался. Он заикался, отвечая на неожиданный вопрос Шэнь Цинцю. — Бро, что…? — удивлённо пробормотал он, не в силах удержать зрительный контакт с лицом Шэнь Цинцю. Вместо этого его взгляд устремился на пол, где у его ног были разбросаны упавшие бумаги. Он задался вопросом, как эти бумаги оказались там. Шэнь Цинцю притворился непринуждённым, затем отвернул лицо в сторону и притянул Шан Цинхуа ближе. — Просто любопытно, — сказал он. На мгновение между ними воцарилась тишина, и Шан Цинхуа, прижавшись к братану, глубоко вздохнул, прислонившись головой к зелёным одеждам. — Огурец, — прошептал он, положив конец этому разговору, и его тело исчезло под руками другого господина. Казалось, они были созданы для того, чтобы так прилегать друг к другу. Шэнь Цинцю постарался не поднимать эту тему в тот момент. Однако позже он планировал найти ответ, тем более что Шан Цинхуа выглядел таким обеспокоенным этим вопросом, словно что-то скрывал.