Моя любовь станет твоей Смертью...

Сергушина задумчиво подбросила в воздух красное яблоко, с ядовитой ухмылкой уставившись в ледяные глаза стоящего перед ней на коленях Валерки, чьи руки серебряными цепями крепко связаны за спиной, а бледные губы исказил хищный оскал лютой ненависти. Она знала, что победила, ведь в бесчувственных, хладных руках покоилось тёплое, налитое терпким соком свежей любви сердце наследного принца Империи, и ей достаточно сделать один малюсенький укус, с жадностью впиваясь в спелую мякоть, чтобы этот недоумок сгинул в небытие. Лагунов усмехнулся, будто читая мысли. — Я сейчас сотру твою ублюдскую усмешку раз и навсегда! — ведьма гневно пнула тонким каблуком в грудную клетку, так что Лер упал на спину, не прекращая хохотать. — Мразь, да что с тобой не так? — она нагнулась, хватая парня за грудки и всматриваясь в подёрнутые пеленой безумия лазурные льдинки на мраморном лике. — Который раз ты пытаешься провернуть этот фокус? — отозвался Валерка, с злорадным наслаждением плюнув в лицо закипающей от негодования Насте, ради которой он когда-то пожертвовал своим сердцем, чтобы она жила, а взамен раз за разом платил по счетам любви, обернувшейся Смертью. — Неужели жизнь ничему тебя не учит? — острый взгляд сочился жалостью и лёгкой брезгливостью. — Ты так хотела сделать меня никчёмным, испить моей боли, отыгрываясь на подаренном мною доверии, что напрочь забыла, с кем имеешь дело. Ты жалка в своём эгоизме, ангелочек. То, что в твоей руке — игрушка, — и в подтверждение своих слов Валера ловко выгнулся, хватая зубами несчастное яблоко и отгрызая большой кусок, откидывая остатки в сторону. Его взор полон насмешки, а грудь снова сотряслась от беззвучного смеха. — Ты зациклилась на одном известном тебе способе, Анастасийка. Первый раз ты едва не убила меня, но лишь потому что я любил тебя и не ждал смерти от твоей руки. Но теперь, — он повернул голову и с тёмной нежностью мурлыкнул. — Моя любовь станет твоей Смертью, — послышался тихий хруст. Настя отшатнулась, поворачивая голову. Остекленевший взгляд вцепился в стоящего у стены парня, что с удовольствием смаковал сочное, пропитанное горчащей сладостью предвкушения несбывшегося счастья и жажды власти, поселившейся в гнилом сердце с появлением Глеба, затуманившего хрупкое сознание и подчинившего волю, напев о безграничной власти над бестолковыми людьми и ждущей великую королеву любви, простирающейся в вечность, твёрдое, как камень, зелёное яблоко, и его острые клыки вонзались с такой силой, словно намеревались достать кончиками до самой начинающей тлеть сердцевины. Лёва, слегка поморщившись от кислоты, отбросил отвратительное яблоко, и оно, тихо ударившись об пол, медленно растаяло, обращаясь в пепел. — Прости, дорогая, — обойдя вокруг замершей неподвижной статуей девушки, Лёва шепнул на ухо. — Но ритуал пошёл по пизде, — красивые уста изогнулись в жалостливо-торжествующей улыбке. Она умирала, видя перед собой Валерку в надёжных объятиях человека, любящего и ответно любимого. Она умирала, следя, как молочная кожа сливалась с персиково-розовой, создавая нежно-сладкий, щемяще-горячий поцелуй, скрепляющий вечный любовный союз. Она умирала, сознавая, что Глеб никогда бы не пришёл за ней, потому что не любил людей, не имеющих и капли собственного достоинства. Она умирала в волнах своего невежественного эгоизма, так и не познав силу искренней любви.

В моей душе горит огонь Он освещает путь домой Я потерял твою ладонь, Когда я падал за тобой...