Ловкость рук и немного цветов

Странник не любит людные места просто по определению. Если быть честным, людей он тоже не слишком любит — алчные, жадные, лицемерные они в большинстве своем не пробуждали в нем ничего, кроме отвращения. Но он был куклой, а куклы всегда хорошо прятали свои эмоции за фарфоровыми масками — так и он с безэмоциональным лицом благодарил за свежий кофе, кивал на замечания прохожих, когда случайно задевал их в толпе, и делал много-много других вещей, с все тем же отсутствующим лицом. В конце концов, зачем тратить на смертные куски мяса время и силы? За грубое слово, брошенное в слову, они так и так расплатятся, например — поэтому что это Странник не хочет марать руки, а вот какой-нибудь уставший работяга с радостью полезет в драку, и неважно, что после этого грозит суд во главе с самим месье Невиллетом. (он как мог обходил судью, чтобы не пересечься с ним, потому что что-то подсказывало, что такой высокопоставленный… дракон не будет рад встретить марионетку другого архонта на своей территории) Но Сумеру, ставший родным за все то время, что он провел там, остался временно позади — привыкший странствовать по миру под именем «Сказитель», Странник не мог надолго оставаться в одном месте. Что-то внутри подгоняло его двигаться вперед, и дорога лежала либо в Ли Юэ, либо в Фонтейн. По слухам, в Ли Юэ по рабочий вопросам гостил Чайлд — а с ним не хотелось пересекаться, хоть он бы его сейчас и не узнал. Но рыжий драчливый мальчишка был неприятным напоминанием о прошлом, груз которого продолжал давить на плечи. Поэтому выбор пал на Фонтейн. (неиронично, что Чайльд оказался именно здесь — правда, его быстро упекли за решетку) Поэтому Странник все же смог спокойно прогуливаться по улицам Кур-де-Фонтейна, рядом с которыми и рядом не стояли тесные улочки Сумеру, на которых было так легко затеряться, ежедневно пить горький кофе (почему этот бариста смотрел на него с такой жалостью?) и помогать с автоматизацией кузнечного дела в местной кузнице, которой заведовала удивительно словоохотливая девушка — с которой было удобно просто молчать и работать, благо его навыков для этого хватало. И только Бездна знает, чего ему не хватало в такой уютной рутине — но, увидев на доске объявлений пеструю вывеску о шоу иллюзионистов, которое будет в эту субботу в Эпиклезе, он не смог пройти мимо. Скорее всего, там будет и «господин верховный дракон», конечно же. Но никто не мешал взять ему место подальше, спрятаться за охочими до развлечений людьми, где-нибудь ближе к выходу, и посмотреть так старательно рекламируемое шоу — прогулявшись по городу на следующий день, он нашел еще с десяток таких же объявлений, расклеенных по всему городу. Даже билеты не были излишне дорогими, хоть их и разобрали довольно быстро — но себе место он успел взять, и поэтому доживал до окончания недели без лишнего разочарования от упущенных возможностей. Все еще продолжал помогать в кузне, пить очаровательно горький кофе, по ночам избегать автоматонов и гладить заснувших в домиках собак. Один раз он залез наверх здания, чтобы посмотреть на Сумеру, но было видно только то-самое-дерево, чье название он посчитал излишним запоминать. (он определенно не скучал, что за чушь) Но все равно просидел на холодном ветре до рассвета — благо его кукольное тело не было таким чувствительным к температуре. (что за акт сентиментальности) Ожидаемая дата наступила быстро — и вот он уже в театре, самый заметный среди местных, потому что не хотел менять привычную одежду на местную, а не из-за шляпы, которую, на самом деле, довольно легко рассеять на элементальную энергию. Но про него быстро забывали, проходя на свои места — а он оставался в самом конце зала, более никем не замечаемый. А потом выступление началось — и он видел все фокусы, мысленно разбирая их на этапы, осознавая кристально четко — все местное чудо заключается только в харизме местного фокусника и ловкости рук, ничего такого. Он узнал истину — и можно уходить, все равно ничего интересного больше не будет. (но почему-то он остался) (хуже — когда начали аплодировать, он присоединился к этому) Странник выходил из Эпиклеза в каком-то слишком благодушном для себя настроении. Он все еще не давал эмоциям проявляться на своем лице, но шарнирными пальцами продолжал повторять воображаемые фокусы, все больше убеждаясь, что в них нет ничего особенного. Неужели его зацепил сам иллюзионист? Исключено — в Фонтейне слишком неприятные ему люди, и единственный, кому он бы пожал руку, был начальником тюрьмы, в которую упрятали его бывшего соратника. В конце концов, удержать Чайльда от драки — дело сложное и неблагодарное, а нет же — и тюрьма вроде еще целая, и сам его светлость герцог иногда появляется на поверхности, по вечерам прогуливаясь вдоль набережной вместе с тем-самым-судьей. Он гостит в Фонтейне еще несколько недель, и почему-то исправно ходит на представления в театр, где талантливые двойняшки перед неосведомленными раскрывали целый волшебный мир, где вся магия исходила от них, а не от круглых побрякушек. И людям это чертовски нравилось — иначе бы не был забит весь зал. (…и Страннику, по какой-то насмешке судьбы, тоже нравилось, судя по всему — он не любил заниматься пустым самообманом и быстро признался хотя бы себе, что да, чертов иллюзионист его чем-то зацепил) Лини — на каждом постере яркой надписью и красочной иллюстрацией с котом, на каждом выступлении — непременно в самом начале и по окончании — он также встречал и на улице вблизи одной из приятных кафе. Там знаменитый фокусник развлекал детей и непринужденно флиртовал с проходящими мимо девушками, пока сестра не уволакивала его силком куда-то по делам. Из-за удобного расположения кафе, Странник частенько становился свидетелем этих выступлений — невероятным появлением цветов на чужой одежде, монеток за ушами и еще много-много чем. Он пил восхитительно крепкий, невероятно горький кофе, и думал, что издалека Лини похож на самую сладкую карамель, бело-красную, с прокрашенными завитками. Он не любил сладости. И не любил в том числе карамель. В бездну карамель, она оседала противным сладким налетом на зубах, а он определенно не хотел искать мастера, который мог бы заменить ему ставшие непригодными зубы — он не так марионетка, которой Баал с радостью поменяет любую часть тела. Кусанали — возможно… Но он не будет обращаться к ней с такой мелочью. И, возможно, он слишком сильно ушел в себя, раз позволил кому-то постороннему подсесть к себе за столик. Ах, то самый фокусник. Возможно, этого следовало ожидать. — Привет, загадочный наблюдатель из далекой страны. Странник недоверчиво кивнул, отпивая кофе. Помимо некоторой степени мизантропии, он также не был фанатом случайных знакомств, и стоило бы по-хорошему прогнать самоуверенного мальчишку, чтобы не мешал наслаждаться любимой горечью своим приторным видом, да как-то не срослось. И даже не выделишь чего-то конкретного, что же ему помешало — смешинки в чужих светлых глазах или хитрая улыбка. В любом случае, он не собирался поддерживать разговор. Авось Лини отстанет, если его будут игнорировать. (проблема в том, что он не любил, когда его игнорировали) Вот только потом фокусник, видно поняв, в чем дело, начал все так же улыбаясь показывать маленькие фокусы, за которыми Странник невольно наблюдал — и анализировал в чем суть. (он не хотел так пристально наблюдать. тешить чье-то эго? нет, спасибо, они сейчас не на официальном выступлении, где его взгляд спрятан за сотней других) Лини доволен, и от этой улыбки хочется содрать слой сахара вместе с эмалью с зубов. Странник отставляет кофе в сторону и молчаливым жестом просит колоду, и Лини удивлен, но спокойно подчиняется. За столь долгую жизнь можно научиться многим вещам, зачастую бесполезным, но сейчас навык обращения с колодой явно идет Страннику только в плюс — он, не отрывая взгляд от чужих светлых глаз, в чем-то похожих на его, ловко перемешивает колоду, проворачивает зрелищные махинации с ней, а после почти идеально повторяет трюк Лини, наблюдая за чужими эмоциями. (надо же, в этом есть какая-то своя прелесть) (он бы поблагодарил Чайльда за то, что когда-то в прошлой жизни со скуки научил его и Капитано игре в самые обычные карты, да как бы уже не за что) (да и вообще, благодарить его за что-то? ни за что) Ему стоило бы признать, что чужое восхищение тешит его самолюбие, но на самом деле ему самую малость плевать — он просто хотел показать, что подобные фокусы не так сложно повторить. Но Лини заказал себе латте с какой-то сладкой выпечкой (какая мерзость), и они продолжили дальше сидеть в молчании, буравя друг друга взглядами и изредка развлекаясь фокусами. Но когда настало время уходить, Лини показал ему кое-что напоследок — а после словно испарился. Странник оглядел себя, чтобы рядом с глазом бога обнаружить одинокую герберу. (вот как… ну, он же все равно не станет поддерживать это общение. люди слишком недолговечны, а он объективно не готов всю жизнь проторчать в Фонтейне, который по слухам скоро затопит…) После следующего выступления он «случайно» пересекается со знаменитым иллюзионистом, который в это время общался со своей сестрой. (Лини снимает со шляпы вечернюю примулу, вертит в руках, и довольно улыбается) (цветок отправляется на сушку между страницами одной из книг) Они пересекаются все чаще во время прогулок по городу. Василек. Цикломен. Белая фиалка. Петуния. Монстера. Так у Странника в его комнатке собирается понемногу целых букет, и он клянет его всеми известными бездне словами, но выкинуть рука не поднимается. Кусанали наверное понимающе погладила бы его по голове, сказала бы что-то в духе «не все люди плохие, не бойся заводить друзей», подарила бы ему самый спокойный сон из всех. На утро бы забежал Кавех перед очередной своей командировкой, снял бы любимую шляпу и растрепал бы волосы, как он любил это делать, после он бы пересекся с отстраненным Аль-Хайтамом, с которым они бы помолчали в библиотеке. Возможно, он бы пересекся с Нилу в городе — она была приятной, никогда не лезла не в свое дело и ненавязчиво пахла персиками. Но сейчас в Фонтейне он был один, а потому решать что-то нужно было уже сейчас. Он не хотел заводить новых знакомств, но этот фокусник каким-то необъяснимым образом успел его чем-то зацепить. А может он слишком уработался? Могут ли марионетки перерабатывать? Или от чего у него мозг потек настолько, что он правда хочет сблизиться с кем-то, кто не является его семьей? (Баал и ее ободранная лисица не в счет, они идут в бездну автоматически) Он решается все-таки вернуться на время в Сумеру. (и все происходит именно так, как он и предполагал) И все же, когда он снова пребывает в Фонтейн и первым делом берет билеты на будущее представление, его берет некоторый мандраж. Странник не любил людей. И уж точно не умел с ними знакомиться или как-то отвечать на очевидные ухаживания. Но удивление в чужих глазах и та самая улыбка, наверное, стоили того, чтобы все же попытаться.