в маленькой комнате

Лёжа на огромной куче не самых мягких одеял, сваленных на полу, Куай Лян старался лишний раз не дышать, не двигаться и определённо не смотреть на рядом лежащего мужчину, что был горячее огня Скорпиона из Преисподней. Комната была маленькой, душной, но казалась самым безопасным местом, куда можно было определить омегу, у которого вот-вот начнется течка посреди миссии. На лице Смоука пылает яркий румянец, красиво ложащийся на едва загорелую кожу, дымчатые глаза поблёскивают от влаги, а нижняя губа трогательно дрожит. Он прижимается горячей щекой к плечу Куай Ляна и трётся об него, в надежде остудить собственное тело. Но жар никак не отступает и мужчина откидывает голову на смятые одеяла, трётся о них затылком и шеей, явно пытаясь унять зуд на запаховых желёзах. В воздухе узнаётся запах разочарования и недовольства, который вполне оправдан неудавшейся миссией. А Саб-Зиро сглатывает, собравшуюся во рту от такого чудесного зрелища, слюну и старается спрятать выступающие клыки, что по неосторожности хозяина, царапают холодные губы до крови. Недовольство тоже чувствуется в морозной прохладе, но он старается держать себя в руках и не усугублять имеющуюся ситуацию. — Куай, — осторожно начинает Томаш, обхватывая горячими руками предплечье друга и приваливается к нему ближе, — ты злишься? Я не хотел, правда! — отрывается от удобного плеча и пытается заглянуть в холодные глаза, пытаясь доказать свою невиновность, — Я не знал, что так выйдет… Запах портится ещё сильнее и дымный запах прорезает грусть, что крепко въедается в обоняние криоманта. Если он вернёт Томаша в клан в расстроенном состоянии, Би-Хан убьёт его, даже не смотря на то, что сам гонял эненру на тренировках в далёком прошлом. Связь между омегами неясна, но любой дурак поймёт, что старший из братьев криомантов покровительствует несносному другу младшего брата. Ох, Куай Лян уверен, что Би-Хан собственноручно заморозит его, а затем разобьёт его хладную скульптуру без тени сожаления. Возможно, даже не один, а со своей альфой, что близко сдружилась со Смоуком из-за демонической природы. — Нет, — только и выдаёт Саб-Зиро, оставив неприятную картину его убийства, — Но я не пойму, почему ты так рьяно лез со мной на миссию, если скоро должен бы-, — его прерывают недовольным стоном, что въедается в стены комнатушки. Воин дыма закатывает глаза, снова приваливается щекой к холодному плечу и скашивает глаза в совершенно противоположную сторону от товарища. — Я, значит, хотел сходить с ним как в старые добрые времена на миссию, а он вот как ко мне, — омега дуется, несколько мгновений думает, а затем убирает руки с предплечья криоманта, отлипает от крепкой подушки и, наконец, поворачивается спиной к другу, — И я, так-то, не знал, что так произойдет. Тело после смерти не имело никаких функционирующих систем, так что о таком можно было и не думать… Запах в комнате становится настолько подавленным и обиженным, что Куайю становится стыдно, что он так обидел друга. Вздохнув тяжёлый запах раз-второй, он поворачивается вслед за другом, прижимаясь к его спине и обхватывая его поперёк живота. Смоук напрягается, даже кажется, что перестаёт дышать. Он застывает каменной скульптурой, но упорно продолжает смотреть в пустую стену, всем своим видом показывая обиду. — Я не злюсь, Томаш, правда, — Саб-Зиро говорит аккуратно, стараясь не расстроить друга ещё сильнее, — Просто сильно волнуюсь, что с тобой что-то произойдёт, — и на пробу легонько бадает горячее плечо омеги лбом. Когда они были младше, этот жест всегда заставлял и Би-Ханя, и Томаша забыть свои обиды на Куайя, так что он надеется, что это сработает ещё раз. И, кажется, правда работает. Уши товарища алеют так сильно, что сразу притягивают взгляд. От омеги пахнет застенчивостью и доверием, что криомант сам начинает чувствовать, как теплеют его щёки и скулы. У Томаша течка, он одновременно злой-мягкий от жара и пахнущий так, что дыхание перехватывает и сердце стучит в груди с удвоенной силой. Осознание добивает Куайя, как пламя, которое не раз с убийственным намерением было выпущено в него из самой Преисподней. Его друг настолько великолепен, что никакие слова больше не складываются в мозгу. — Томаш, — легко зовёт он другого и получает в ответ лишь мычание, показывающее, что его слушают, — Как на счёт сходить на другую миссию? — криомант уже слышит возмущённый и обиженный вздох, но спешит пресечь его, наклоняясь к уху Смоука, — Я и ты, может быть какое-то лёгкое задание, которое мы выполним за пару часов, — серая макушка слегка разворачивается так, что теперь было видно пару заинтересованных дымчатых глаз, — А затем потратим оставшееся время, развлекая себя чем-нибудь? Тело в объятиях расслабляется, тёплая спина жмётся к груди Саб-Зиро и тот довольно опирается на подставившееся плечо. Атмосфера настолько приятна от осознания того, что он смог перенаправить мысли неугомонного эненра в другую сторону, что даже клонит в сон. Томаш всё ещё лежит к нему спиной, смотрит в стену, но пахнет он спокойствием и удовольствием. — Как на счёт кино? — на грани сна спрашивает омега, слегка поворачивая голову, чтобы взглянуть в сторону друга. В его взгляде плещется столько вопросов, но самый глупый из них спас их приятную атмосферу. Куай мычит, обдумывая идею. — Всё, что пожелаешь, Томаш, — и комнатушку заполняет тихое довольное урчание.