Житие святых и нечестивых

Канонисса Мацумото вознесла молитву Императору, тщательно очистила и покрыла священными маслами болтер, какое-то время посвятила уходу за доспехом… Во время ухода за доспехом полагалось молиться и думать об Императоре, но у Мацумото не получалось. Ее занимали обыденные проблемы, которых оказалось куда больше, чем можно было представить. Она едва приняла сан канониссы. Ей было только двадцать четыре. Как справляться с аббатством — она не знала, а подсказать некому. Экклезиарх Ямада-сама полагал, что она компетентна и не нуждается в подсказках, сестер-диалогус рядом не было — обещали скоро прислать, а Император прекрасно понимал, что ей требуется совет, но молчал. Конечно, можно спросить что-нибудь у младших по званию, но… они разбирались в управлении еще меньше. Как многие юные Сестры Битвы, Мацумото видела свою миссию в героической — непременно героической — защите собора-крепости но Сеймару Бара от подлых еретиков, колдунов и ксеносов, не менее героической защите многоуважаемого сэнсея Ямада-сама, буде ему начнут грозить упомянутые еретики, колдуны и ксеносы, а между подвигами — маршировать по крепости, молиться, поститься, ухаживать за священным оружием и проводить время в благочестивых упражнениях и стрельбе. Она никак не ожидала, что, когда ей поручат охрану восстановленного храма-крепости, придется иметь дело с отчетами, оплатой счетов, поставками продовольствия, докладами о мелких нарушениях дисциплины и прочей маетой. Да еще сестра-бухгалтер Мидори-сан, не имея большого опыта, опять напутала в квартальном отчете… — Шиматта, — процедила сквозь зубы канонисса и тут же принялась каяться в неподобающем сквернословии. Мир Камакура когда-то процветал, затем его разрушили — по одним сведениям, ксеносы, то ли орки, то ли альдари, по другим еретики, а двести лет спустя молодой честолюбивый экклезиарх Ямада-сама решил восстановить поселение, превратив его в храмовый мир. Теперь Ямада-сама был уже далеко не молод и мог обозревать плды своих трудов — как надеялась Мацумото, с удовлетворением. Но вновь созданному подразделению Сестер Битвы похвастаться пока нечем. На Камакуру собрали новичков, фицелина не нюхавших. И Мацумото очень боялась, что из-за отсутствия опыта они не сумеют распознать ересь у себя под носом. На стол к ней лег еще один доклад — от ночного дозора. От чрезмерного усердия Мацумото ввела ночное патрулирование в Якане — поселении вокруг собора. Пока что собору-крепости но Сеймару Бара ровным счетом ничего не угрожало. Но такая же усердная сестра Масако (Мацумото пометила себе, что надо бы похвалить ее за рвение) в докладе сообщила, что ей не нравятся настроения мирян. Во-первых, один из них выкрикнул патрулю в спину «ама»*. Собственно, когда монахиню называют монахиней, это еще не ересь, но он выкрикнул с оскорбительной интонацией. Масако сочла это первым ростком ереси. Во-вторых, Масако смущали дети мирян. Они казались ей странными. Она видела немало детей — сперва у себя дома, поскольку росла в многодетной семье, а затем в схоле, и ни у одного ребенка не бывало таких глаз. Пустые, холодные, совершенно безжизненные. По выражению Масако — «насекомые». Ей бы гимны для Экклезиархии писать, поморщилась канонисса Мацумото. Уронила голову на руки. Вот еще ей с глазами каких-то детей вошкаться… Но из числа этих детей должно набираться пополнение для Сестер Битвы. А какая Сестра получится из ребенка с мертвыми глазами? Поэтому вопрос заслуживал рассмотрения. И Мацумото припомнила, что дети в Якане слишком быстро растут. Она и ее товарки, когда воспитывались в схоле, не росли с такой скоростью. И вообще ребенок примерно до года должен быть младенцем. Сидеть у мамы или папы на руках, гулить и все такое. Однако у многих прихожанок дети вставали на ножки, едва родившись. В соборе они вели себя… ну, как все дети. Или не как все? Не бегали, не орали, не шалили. Молча стояли рядом с родителями, выказывавшими фанатичную любовь к своим отпрыскам. Мацумото казалось, что это хорошо и угодно Императору. А пустые глаза у детей в соборе — ну так они маленькие, что они понимают? Уже смеркалось. Скоро отбой, подумала Мацумото. Успею пройтись немного… Она вышла на улицы Яканы. Без доспеха, в одной гимнастерке, но с оружием. По ее мнению, со священным оружием нельзя расставаться: вдруг война, а она без болтера. Встретилась с ночным дозором — сегодня старшим в патруле была сестра Иноэ, прошла мимо нескольких человек, видимо, возвращавшихся с работы. Эти люди выглядели совершенно мирными. Поклонились ей, проходя мимо собора, осенили себя знаком аквилы. Никаких странных детей со странными глазами… ах да, вот и мужчина с ребенком. Мацумото улыбнулась ему. — Здравствуй, малыш, — сказала она, присев на корточки и заглядывая крохе в лицо, — Император защищает тебя. Ребенок не отвечал. Он стоял неподвижно и, казалось, даже не дышал. Мацумото выпрямилась, сделала знак аквилы. Мужчина совершил то же самое и поклонился. Обычный благочестивый гражданин… Когда они отошли друг от друга довольно далеко, до Мацумото донеслись его слова, обращенные к ребенку: — Видишь, Император Четырехрукий с нами. Четырехрукий? Мацумото отлично знала, что на каждом мире есть свои секты и культы, которые Экклезиархия признает допустимыми. Однако на Камакуре никогда не было секты Императора Четырехрукого, разрешенной Экклезиархией! Она резко развернулась и поспешила к себе в покои. От волнения у нее все в груди сжалось. На минуту, не больше, канонисса остановилась. Рядом с ней стоял ребенок. Чуть побольше того, с которым она заговорила, но маленький. Стоял и молчал, глядя в пустоту безжизненными глазами. Мацумото открыла рот, чтобы спросить, почему это дитя бродит одно в сумерках, как вдруг заметила рядом еще одного ребенка. И еще. И еще… Они окружили ее, и с ужасом канонисса поняла, что это кольцо сжимается. Кольцо пустых глаз, ни одни из которых не смотрели на нее, недетски бесстрастных лиц… — Юрэй**, — прошептала она, снова складывая руки в аквилу. У настоящих юрэй из легенд вроде бы не имелось ног, но мало ли какую чушь рассказывали легенды? Мацумото знала, чувствовала, видела, что перед ней — никакие не дети, а жуткая нежить… Она выхватила болтер. Выстрелила в воздух. Дети не испугались, лишь придвинулись к ней еще на шажок. Канонисса растерялась. Открывать огонь по безоружным детям — потом отчетности и бумаг не оберешься, к тому же как объяснить сэнсею Ямада-сама, что произошло? Ведь эти дети выглядят почти как обычные… И тогда Мацумото решилась. Растолкала ближайших к ней детей и бросилась бегом к себе, задыхаясь и держа болтер наготове. — Император, — бормотала она под нос, поспешно включая когитатор. — Император Четырехрукий… Можно было, конечно, обратиться к магосу Тетсу-сан, чтобы тот сделал запрос в ноосферу. Он бы нашел быстрее. Но признаться, что канонисса! Сестер Битвы! испугалась каких-то детишек! — было превыше ее сил. Мацумото, не сходя с места, наложила на себя епитимью за гордыню. Всмотрелась в экран, по которому наконец-то поползли строки… Сползла со стула, упала на колени перед иконой Императора и бессловесно взвыла. *** — Уведомление с храмового мира Камакура, — Каппа смотрела в глаза капитану Марцию, держа в руке листок — расшифровку астропатического сообщения. — Что там? — Подозрение на культ генокрадов. — Только подозрение? Инквизитор Каппа пожала плечами. — Это захолустный храмовый мир, — объяснила она, — цитадель Сестер Битвы там только-только построена, гарнизон маленький, канонисса совсем девчонка. Поэтому перестраховывается. — Но это же хорошо, что она сочла нужным поставить в известность Инквизицию, — сказал Марций. — Запрашивают ли они помощь Караула Смерти? — Нет, только уведомляют. Считают, что справятся своими силами. В конце концов, для этого они тренируются. — Ах, вот как. Это похвально. Марций помолчал. — Но я бы тоже перестраховался и направился на Камакуру, — наконец заявил он. Его глубокий голос разнесся по тесным покоям инквизитора. — Если гарнизон маленький, им может потребоваться помощь. Уж лучше сформировать боевой кулак и сработать на опережение, пока эти негодяи не призвали своих «звездных владык». В конце концов, — космодесантник заглянул в лицо инквизитору без тени улыбки и проникновенно продолжил: — для этого мы тренируемся. К чувству юмора астартес Каппа никак не могла привыкнуть. — Я тоже так решила. Для начала, — осторожно произнесла она, — необходимо провести разведку боем. Я придаю вам еще двух боевых братьев — огнеметчика и Черного Щита. — О, — Марций сделал паузу. — А у Черного Щита какая специализация? — Гибкая, капитан Марций. — Брат Бенгт Скальд будет рад. — Возможно, — Каппа усмехнулась. — Но, пожалуйста, капитан Марций, без самодеятельности. Я все понимаю, однако на сей раз нужно точно следовать инструкциям. — Мы всегда следуем инструкциям, — запротестовал капитан Марций, выпрямляясь и будто становясь больше. Спорить с Ультрамарином, когда у него этак развернуты плечи, голубые глаза мечут молнии, а на лице — твердокаменная уверенность в дословном следовании Кодексу Астартес и приказам вышестоящих, пожалуй, что и невозможно, и Каппа проглотила десятки случаев, которые стяжали отделению кодовое название «Хулиганы». В конце концов, капитан Марций действительно следует инструкциям. А то, что у него в отделении есть еще капитан Бенгт Скальд — Космический Волк, этим все сказано, и сержант Карвен с его приступами великодушия в самые неподходящие моменты, и этот капитан Ардарик с его снайперской винтовкой, не говоря уж о сварливом технодесантнике Горсааре и невыносимом Сабраиле… В случае «Хулиганов» речь идет не о самодеятельности, а скорее о самоуправстве! И двумя часами позже Каппа представила «Хулиганам» новых участников, предварительно отозвав Марция в сторону и напомнив, что за огнеметчиком нужен глаз да глаз. На случай порчи… Услышав о Черном Щите, Бенгт Скальд, для друзей — просто Бенка, действительно очень обрадовался, так как у них уже был опыт сотрудничества с Черным Щитом. Конечно, никто не задавал ему вопросы, из какого он ордена и как его настоящее имя. Благо оно красовалось на его черном наплечнике рядом с амулетами и руническими надписями, а сам Черный Щит при виде Бенки заорал: «Фенрис хьолда! Тебя ли я вижу, Бенка, щенок!» Потом Бенка рассказал, что этот десантник — его брат и старый товарищ, Одинокий Волк, чья стая погибла в боях с тиранидами. Так что Бенка надеялся снова повстречать его в этот раз. Однако просчитался. Один из новичков оказался массивным парнягой в шлеме причудливой формы и росписью в виде драконов и языков пламени на огнемете. Судя по наплечнику ордена, их новый огнеметчик был из Черных Драконов. — Братка! — воскликнул Карвен, заключая огнеметчика в объятия. Тот рассмеялся: — Впервые вижу, чтобы Саламандра — и рад Черному Дракону! — Мы оба сыны Вулкана, — Карвен простодушно развел руки в стороны. — Здесь, среди астартес из прочих орденов, это особенно ценно… Брат Фаренгар, как он представился, снял шлем, и Марций озадаченно заморгал, старательно делая вид, что все идет по плану. Шлем у ценного брата был не причудливым. Он соответствовал форме головы — бугристой и увенчанной двумя парами рогов, побольше и поменьше. — Как интересно, — бесстрастно прогудел брат Горсаар и устремился к новичку. — Для чего эта аугментика, кузен? Что она тебе дает? Фаренгар машинально пощупал свои рога, заодно продемонстрировав роговые выросты на смуглом предплечье. — Это… не аугментика, — сказал он и ощетинился. — Это мое! — Типа как у нас пепельная слепота, а у Имперских Кулаков — неработающая железа Батчера, — внес ясность Ардарик. — Ну ладно. — Мутант, — процедил Сабраил. — И тот маленький человечек у Темных Ангелов, — жизнерадостно добавил Бенка. — При чем тут Смотрящий во Тьме? — Сабраил тут же вспылил. Бенка ухитрялся выводить его из себя на счет раз-два, притом, что не раз спасал ему жизнь и прикрывал спину. По апокрифам, у святых примархов Льва Эль’Джонсона и Лемана Русса были похожие отношения. — Маленький человечек? Пепельная слепота? Ух ты! — восхитился Фаренгар. — Чушь какая-то, — перебил его мелодичный голос. Все обернулись. Если Черный Щит хотел появиться эффектно, то ему это удалось. Бенка разочарованно вздохнул, но его натура скальда тут же испытала прилив вдохновения. Черный Щит определенно годился ему в музы. Он был необычно изящен для космодесантника, с лучистыми голубыми глазами, тонкими чертами лица, длинными волосами, такими светлыми, что, казалось, вокруг его головы сиял нимб, и точеным профилем. Новичок грациозно поклонился присутствующим. — Если ты хочешь напомнить мне о ереси Кристоса, кузен, — сурово произнес Горсаар, — то у вас была ересь Аркио. — У нас? — новичок озадаченно уставился на Железнорукого. Назревала дуэль. — Ну, ну, не ссорьтесь, — перебил Марций. — Кровавые Ангелы — благороднейший орден Первого Основания, как и Железные Руки, все трудности уже в прошлом. Давайте знакомиться, кузены. — Но я не Кровавый Ангел, — растерянно проговорил Черный Щит. — Я Ракицио. — Ну, и все потомки Сангвиния благороднейшие астартес, — нашелся Марций. «Небось Расчленитель, или, того хуже, Кровопийца, — подумал он. — А то и вообще Рыцарь Крови! Потому и в Черные Щиты подался…» Ракицио с любопытством оглядел новых товарищей, задержавшись взглядом на каждом так, будто хотел спросить о чем-то. Однако на ближайшей тренировке и Ракицио, и Фаренгар проявили себя с лучшей стороны, и Марций решил, что оба — отменные бойцы, и это главное. А проблемы с геносеменем — это не важно, раз их допустили сражаться в Карауле Смерти. *** Канонисса встречала подкрепление на взлетной площадке. Ветер трепал ее волосы. Броня, с необычайным тщанием начищенная с вечера, уже припылилась. Мацумото приложила латную перчатку к щекам, горевшим от волнения. Корабль Инквизиции уже здесь. Уже здесь… Когда-нибудь Мацумото и самой придется сражаться за Ордо Еретикус, но сегодня она встречалась с Инквизицией впервые. До этого ей пришлось выдержать изрядную выволочку от экклезиарха Ямады. — Зачем нам тогда гарнизон Сестер Битвы, если за каждым пустяком мы вызываем Ангелов Императора? — кипятился он. Мацумото покорно склонила голову, не смея и подумать о том, чтобы перечить сэнсею. И вдруг выпалила: — Это же просто исследовательская миссия по сбору образцов, Ямада-сама. Они не будут сражаться. Это мы будем сражаться. — Ангелы Императора собирают образцы? Мацумото-сан, вы меня разыгры… — и вдруг он осекся. Видимо, до него дошло, что за астартес могут собирать образцы. — Ордосы? Вы хотите сказать, что вызвали сюда Ордо Ксенос? — Не вызвала, а только сообщила. А они решили провести исследования. Почему ее поступок вызвал у Ямады-сама такой гнев, канонисса не представляла. Может, раздумывала она, ему не нравится, когда что-то делают без его санкции? — Надеюсь, это не отвадит паломников от нашего мира, — наконец фыркнул он. — Вы, Мацумото-сан, не представляете, сколько организационных сложностей это может принести! Мацумото смиренно поклонилась, сложив руки лодочкой, и осенила себя аквилой, принося извинения. Она и правда не представляла. — Как можно было не заметить, что в храмовом мире, посвященном Императору, свила гнездо ксеноересь, — брюзжал Ямада. — Для чего вы тогда здесь вообще? С тем же успехом он мог задать этот вопрос самому себе и прочим священникам, постоянно общавшимся с паствой. Они видели, что женщины, едва облачившись в платья для беременных, уже появляются с детьми на руках; видели странных детей, стремительно выраставших из пеленок; слышали молитвы Императору Четырехрукому — и все это в то время, как Сестры Битвы несли службу по охране собора-крепости и усердно тренировались. Однако Мацумото не посмела допустить эту мысль до сознания. — Я… у меня не хватает опыта, — покаянно прошептала она. — Простите, Ямада-сама. «Аквила» приземлилась, из нее выбрался человек в черном с ярко-синим шевроном на плече. На шевроне виднелась Ультима; сам человек был невероятно — особенно для Камакуры — высок, широкоплеч, могуч, в то же время двигался легко и пластично, как танцор театра Кано, а его светлые волосы и ярко-синие глаза совершенно заворожили непривычную Мацумото. «Астартес! Это же астартес! И так похож на человека! Трон, я думала, они роботы, — думала Мацумото. — Какие же огромные эти Ангелы Императора!» Марций оценивающе оглядел делегацию низеньких черноволосых людей с узкими раскосыми глазами, которые встречали его в космопорту. Покрупнее ратлингов, решил он, но мелковаты, ручки-ножки тоненькие — где им справиться с генокрадами. Канонисса и впрямь еще девчонка… А этот лысый толстяк с брюзгливыми складками на оплывшем лице и пузиком — наверняка здешний экклезиарх, господин Ямада. — Капитан Марций, Караул Смерти, — представился он, мазнув взглядом по бейджикам на тех, на ком они были. — Канонисса, господин Ямада, господин Окада… Может быть, он ожидал, что остальных священников и Сестер Битвы ему представят? — Уважаемый Механикус, — добавил он, узрев Тетсу-сан. — Примечание: магос Тетсу Ро-пять-семнадцать всецело готов к полноценному и всестороннему сотрудничеству в рамках служения Омниссии, — проскрипел магос. Марций чуть усмехнулся, встретившись глазами с Мацумото. «Она тоже заметила, что шестереночник выдал эту тираду, лишь бы заявить, что он — магос?» — Это радует. — Позвольте пригласить вас на приветственный пир, — волнуясь, начал казначей Экклезиархии Окада-сан. — Мы перекусили на корабле, — отрезал Марций. — А теперь я хочу увидеть собранные вами доказательства. Священники дружно уставились на канониссу. — Марций-тайчо***, — пролепетала она, чувствуя, что безнадежно краснеет, — это я послала то астропатическое сообщение. Я опасаюсь, что могла произой… вкрасться… ошибка… может быть, я сделала неверные выводы… Марций отступил, чтобы подать руку Каппе. За ней выскочили инфосавант Лея, дознаватель Сирин и все остальные «Хулиганы». От Марция не укрылось, что некоторые священники буквально в ярости из-за их прибытия, зато Мацумото по-детски восхищенно обозревает астартес. И Горсаара с его серворуками, и Карвена с горящими глазами, и стремительного Ардарика, и Волка с рыжими косицами. У них тут, наверное, никогда не видели веснушек, усмехнулся про себя Марций. А красавчик из наследников Сангвиния и вовсе заставил ее потерять дар речи. Черный Дракон с огнеметом вылез последним. — Если что, — сказал он вместо «здрасте», — сразу по ним вжарю! Бенка протянул Мацумото лапищу. — Привет, — сказал он. — Можно просто Бенка. — Рада познакомиться, Бенка… — она замялась. — Бенка-сэмпай? Бенка не разбирался в принятых на Камакуре гонорификах, поэтому согласно кивнул. Они расположились в большом холле цитадели, который предназначался для торжественных сборов. Масако, сжимая и разжимая руки, пересказывала свой доклад канониссе. Иноэ кое-что добавила. Однажды она видела человека с необычно утолщенным черепом, и он показался ей псайкером, причем смутно знакомым. Однако никаких несанкционированных псайкеров на храмовом мире быть не могло, поэтому она и не доложила, решив, что ей просто показалось. Еще одна сестра, Хинамори, поведала, что под собором-крепостью есть обширные подвалы, и, по ее наблюдениям, в этих подвалах обитают синантропные животные. Остальные Сестры с упреком уставились на нее. На лицах у них так и читалось «зачем ты отвлекаешь Ангелов Императора и инквизицию россказнями о безвредной ксенофауне», но Мацумото напряглась. — А на что они похожи, Хинамори-кун? — Ну, на обычных помоечных зверьков, — ответила та. — Нэдзуми, цутигумо, каппа. Но я теперь думаю, что некоторые только похожи на цутигумо. Такие, — пояснила она Караульным, — вроде двуногих не то пресмыкающихся, не то тараканов. Шесть лапок, башка вроде луковицы. Но цутигумо маленькие, с ладонь, а эти покрупнее. Побольше человека! Нэдзуми и каппа я уж давно не видела, — добавила она, подумав. — Предложение: пусть эту информацию обработает магос биологис, — не сдержался Тетсу. — Вы уже обработали, — сердито рыкнул Сабраил. — Полное сходство с человеком — это третье и четвертое поколения генокрадов. Третье и четвертое! Это куда же надо было смотреть? Мацумото понурилась, подумав, что сейчас ее снова будут ругать, но Караульные Смерти по большей части возмущались недосмотром священников и лично Ямады-сама. — Думаю, — заметил Ардарик, — сыграло свою роль сходство местной фауны. Ведь эти «цутигумо», как их тут называют, очень похожи по описанию на генокрадов, только мелкие! — Когда, вы говорили, начали появляться крупные цутигумо? — спросил Марций. — И когда вы в последний раз видели других зверьков в подвалах? — добавил Карвен. Инфосавант Лея передала каждому из Караульных по инфопланшету. Бенка вздохнул. Лея была очень пожилой, на вид хрупкой, но на самом деле жилистой особой с аккуратно выбритыми висками, на которых виднелись порты, и при этом необычайно дотошной. Если в докладе Сестры Битвы упоминались синантропные виды местных животных — значит, астартес получат подробное описание этих животных с пиктами и схемами строения. — Вот так нарисовали, — поморщился Сабраил при виде схем. — Главное, не показывайте брату Ракицио, у них в Арс Ангелика, говорят, за такие рисунки епитимью накладывают. — Я никогда не бывал в Арс Ангелика, — кротко поправил Ракицио. «Точно Рыцарь Крови», — подумал Марций. — Какая разница, насколько это эстетично, — возразил Горсаар, — зато понятно. Так это и есть цутигумо? Мелкий и абсолютно безобидный зверек с виду действительно напоминал генокрада. Правда, судя по словам Сестер, обитатели помоек и в подвалах собора-крепости, и города Яканы в последние несколько месяцев исчезли… — А когда вы видели того человека с утолщенным черепом, сестра? — спросил Фаренгар. Иноэ добросовестно наморщила лоб, припоминая. — С месяц назад, наверное. Мацумото чувствовала себя виноватой по гроб жизни. — Мы даже подумать не могли, что на храмовом мире, в оплоте благочестия, могут быть эти твари, — сказала она, сжав руки. — И они так похожи на людей и на животных… — По вашему оплоту благочестия уже около месяца разгуливает генокрадский магус, — заметил Карвен. Девушки сжались при виде его пылающих глаз. — Но хорошо, что вы заметили неладное и сообщили нам! — А теперь давайте распланируем операцию, — произнес Марций. Он обернулся: служители Экклезиархии переминались с ноги на ногу поодаль, под стеночкой, не решаясь ничего сказать и сильно страдая от голода. Все они очень рассчитывали на пир, который собирались закатить Караульным Смерти, и жестоко просчитались. — Вы можете идти, граждане. Благодарю вас. Господин, — он приподнял брови, давая ответственному за жилищные коммуникации представиться. — Отец Мисима, с вашего позволения… — Очень хорошо, отец Мисима. Будьте добры предоставить нам схемы подземных коммуникаций Яканы и собора-крепости. — Сей же час, астартес-доно, сию же секунду, — отец Мисима немедленно ринулся за дверь, на ходу отдавая какие-то распоряжения по воксу. От Марция не укрылось, что Ямада попытался его остановить. Но мелочное самолюбие настоятеля собора можно было вынести за скобки, как и обычно в таких случаях. «Хулиганам» не раз и не два доводилось схлестнуться с культами генокрадов, и больше всего раздражало не умение тварей маскироваться, а то, что из-за их привычки жить среди людей приходилось иметь дело, собственно, с людьми. Почему Ямада так недоволен их прибытием? — боится, что распугают паломников, с которых Экклезиархия имеет существенный доход. А почему Окада недоволен? — потому что придется оторвать афедрон от уютного кресла и озаботиться размещением и предоставлением необходимого оборудования для Караульных. Никак до них не доходит, что, во-первых, они в смертельной опасности, а во-вторых, отслеживание таких вещей, как еретические, ксенолюбские и прочие бесовские культы, — это их епархия. Кстати, насчет оборудования… — Мы вернемся на «Аквилу» и облачимся в доспехи, — озвучил Марций свои намерения. — А затем, пожалуйста, передайте отцу Окаде, что нам нужен транспорт. — Может, поедем на наших «Носорогах»? У нас их целых три, — пискнула Мацумото. — Пусть он тоже поработает! — Если он будет саботировать работу и мешать Караулу Смерти, — важно сказал Карвен, указывая на Черного Щита, — мы скормим его сыну Сангвиния. Так и передайте. Сестры Битвы переглянулись, и сначала Иноэ, а затем и Масако расплылись в неуверенных улыбках. Ракицио потряс инфопланшетом: он просматривал данные о культуре Камакуры. — Я сделаю из него сашими, — пообещал он. — Хоть я и не сын Сангвиния. *** — Я же говорил, что придется сразу им вжарить, — шепнул Черный Дракон, готовя огнемет. С ним никто и не спорил. — Глядите в оба, — предостерег Марций. — Я активировал дополнительную пару глаз, — заверил Горсаар. Он задумался. — Брат Фаренгар, а если придется вступить в ближний бой, ты сможешь бодаться своими рогами? — Бодаться? — Фаренгар застыл с раскрытым ртом, наконец, выдохнул. — Я не пробовал. — Только не говори, что ты и выростами на руках не пользуешься. — Но… но эти выросты… они как бы подтверждение, что я действительно Черный Дракон, они для этого… — Ну, и зачем такое бесполезное подтверждение? — фыркнул Железнорукий. — Зато как круто будет звучать в саге о сегодняшней операции: «В разгаре сраженья парой рогов вражеских львов бодни. Не рог отпрянет от их брони — отпрянут сами они…» — вмешался Бенка и снова погрузился в себя, сочиняя вступление. — Эх, железная твоя душа, брат Горсаар, — вздохнул Ардарик. — Отказ от украшений — это наше, воронячье, во имя скрытности и тайности, а такие, как сыны Вулкана, идут в бой открыто, понимаешь? У них и на шлемах блистают рога! «Носорог» Сестер Битвы, выделенный для «Хулиганов», оказался тесным. Горсаара в него еле-еле втиснули, и как он будет выбираться, никто не хотел думать, а рослому Карвену пришлось просто упереться макушкой в потолок, чтобы не стучаться в него шлемом. Еще более рослый Фаренгар просто склонил голову, явно испытывая свой доспех на гибкость. Из опросов, которые успели провести Лея и дознаватель Сирин, явствовало, что в торговых и промышленных кварталах Яканы не обнаружилось ничего подозрительного. Однако на свалках ни Лея, ни Сирин не заметили зверьков, которых до недавнего времени здесь водилось во множестве. Местные жители даже радовались этому: мало кому нравились зверьки, которые могли укусить, растаскивали мусор по улицам и переносили всякую заразу. Никто не видел ничего угрожающего в их исчезновении. — И вы не думали, что этих зверьков могли вытеснить более опасные хищники? — не сдержался Сирин. — Ну что вы, какие хищники, ученый-сан, — мелко кланяясь по местному обычаю, отвечал гражданский. — На Камакуре нет опасных животных. Это же не Катачан. Вот там, я слыхал, один зверь страшней другого… Обсуждать природу Катачана Сирин не был расположен. — А гигантские цутигумо? Гражданский — средних лет дядька, видимо, работник местной консервной фабрики, судя по шеврону на комбинезоне, — задумался. — Я слыхал, их видели по вечерам на окраине — той, что поближе к собору но Сеймару Бара и базилике Кабасикуи, — наконец произнес он, — но это же только слухи? Ученый-сан, сожалею, но таких животных не бывает. У нас им и питаться-то нечем. В итоге Сирин доложил Каппе, что гнездо ксеносов, по-видимому, находится именно в подвалах собора. Ему удалось установить, где чаще всего встречались странные тени выше человеческого роста и похожие на цутигумо, и после обследования стен и служебных входов собора но Сеймару Бара с той стороны они с Леей примерно предположили, откуда выходят ксеносы. Засечь, правда, ни одного им не удалось. Не сохранилось ни пиктов — камеры наружного наблюдения не сохранили кадры с тварями, ни даже уверенных свидетельств: местные жители уверяли как один, что «увидел — и решил бросить пить». Это и неудивительно: в этой части Камакуры стояла поздняя весна, световой день длился долго, и в сумерках, когда только и выходили генокрады, люди возвращались домой уже после того, как пропустят стаканчик-другой дешевого амасека в фабричной забегаловке. Каппа постановила привлечь к операции, которую по предложению Бенки окрестили «Дави жучару!», местные СПО. — Но, — мямлил отец Ямамото, ответственный за охрану порядка на мире, — это же простые смертные, инквизитор-сама, они не могут… — Это храбрые мужчины и женщины, они должны быть готовы к защите своего мира, — перебила Каппа. И снова Марцию показалось, что что-то здесь не так. И он даже догадался, что именно: Ямамото, как и Ямада, и Окада, нечист на руку. На бумаге СПО существовали, снабжались обмундированием, боеприпасами и провиантом, велись тренировки и регулярные учения. А что на деле? Сколько денег, якобы освоенных руководством СПО, осело в карманах «святых отцов»? Эх, недаром лорд Жиллиман их не жалует! — Красивые у них тут названия, — заметил Ракицио. — Я посмотрел перевод. Собор Священной Розы, Благоуханная базилика. — Их впору переименовать, — буркнул Сабраил. — В собор Оскверненной Розы. — Тогда уж Сорняка Скверны, — предложил Бенка. — Хьолда, сорняк ксеноскверны — это же отличный кенинг! — Я бы хотел почитать твою сагу, когда ты ее закончишь, кузен, — произнес Ракицио. — Кажется, она будет великолепна. Но, если судить по отрывкам… ты использовал касыдную строфу? Караульные переглянулись. — Именно, — Бенка расплылся в улыбке. — Вот, вот что значит сын примарха — знатока искусств! Остальные даже не заметили. Наши бы заметили, наверное, но не все, — вздохнул он. — В поэзию нужно вносить свежую струю… А лорд Сангвиний, что он создавал? Или он только покровительствовал искусствам? — Понятия не имею, — смутился Ракицио. — И у вас не осталось никаких саг и записей? Ракицио покраснел и покачал головой. — У нас даже о нашем собственном легионе почти ничего не сохранилось, — признался он. — Где уж о Девятом еще что-то помнить… Марций успел удивиться — какой легион? И почему Рыцарь Крови или кто он там говорит о Девятом как о чужом? Но удивляться было некогда: «Носорог» остановился напротив служебного входа. Ямада уже был здесь в сопровождении Окады и пары иерархов пониже рангов, и все они истошно причитали: — Вы не пройдете! Видите, какие узкие двери? Вы там все поломаете! Там хранятся священные реликвии! Там упокоились лучшие из Экклезиархии! Не смейте нарушать покой святых праведников! Осторожно, там хрупкие перекрытия! Не шумите! Не заденьте проводку! Уберите этого достопочтенного Ангела с огнеметом! Ох, разве ж это ангел — с рогами-то? Это же демон во плоти! Это же демоническая ересь — сжигать священный собор-крепость Бога-Императора! Смотрите, не повредите водоснабжение! Ох, хоть бы канализацию не прорвало! — Я им покажу демона, — обиделся Фаренгар. — Спорим, у них там проводка и трубы в самом паршивом состоянии? Вот и не хотят, чтобы увидели! — Покрали небось, — фыркнул Карвен. — Сколько мы сталкивались с Экклезиархией, у них вечно все не слава Трону: то казенные деньги разворуют, то имущество храма присвоят! — Как вы смеете? — заголосил Ямада на самой высокой ноте. — Я пойду с вами, — вызвался Ямамото. Марций проследил за взглядами, которыми он обменялся с Ямадой. Это не спонтанное предложении, понял он. — Буду проводником. Там, знаете, такие запутанные катакомбы… Он явно никогда не слышал о навигаторах в авточувствах доспеха. Впрочем, вряд ли он вообще имел представление о программном обеспечении доспеха астартес. Подъехали два «Носорога» с Сестрами Битвы во главе с канониссой Мацумото, еще чуть погодя — гражданские грузовики, из которых выскочили отряды СПО, немедля взявшие участок собора в оцепление, и операция «Дави жучару!» началась. *** Ямамото лавировал по переходам с самым уверенным видом. Состояние подземных коммуникаций и впрямь было аховым, несмотря на то, что собор выстроили относительно недавно. Люмены под потолками в большинстве своем не работали, с вентиляцией швах; в коридорах витал отвратительный запашок — видимо, канализацию прорвало и без их экспедиции. Тепло и сырость способствовали разрастанию плесени, покрывавшей стены, но никак не сохранности электропроводки, а под ногами хлюпала грязь. — Кэп, — шепотом окликнул Марция Бенка, поравнявшись с ним и немного отстав. — Тебе не кажется, что он нас от чего-то уводит? — Досточтимые Ангелы Императора, — Ямамото закивал головой, кланяясь на ходу, — коммуникации не в лучшем состоянии. Эээ… гоменасай… то есть, я хотел сказал, меа кульпа, — он произносил «кульпа» как «курьпа». — Что поделать, мы не самый богатый храмовый мир, на своевременный ремонт не всегда имеются средства… Ушлый ты казнокрад, подумал Марций. — Марций-тайчо, — прошептала Мацумото, — разрешите мне и моим сестрам проверить те участки, на которых повреждены коммуникации? Вдруг там… — Канонисса Мацумото, — ледяным тоном произнес Ямамото, — ваша задача сопровождать Ангелов Императора. Бенка переключился на закрытый канал. — А хороший слух у святого отца, не находишь, кэп? Он ведь довольно далеко от нас. Иной смертный бы не расслышал! — Меня другое смущает, — пробасил Фаренгар. — Помните, тот льстивый тип, Мисима? Вам еще он не понравился. — Да не то чтобы, — вяло возразил Марций, хотя угодливость Мисимы ему и впрямь не пришлась по душе. — Это трансчеловеческий ужас, кузены. Нормальная реакция. Почему его не испытывают ни Ямада, ни Ямамото? И почему он не разрешил Мацумото обследовать участок? — Я предполагаю, что они пытаются скрыть хищения имущества Экклезиархии в неслыханных размерах, — сказал Марций. — А крайней сделают, конечно, нашу начинающую канониссу — не уследила! — А ужас-то, ужас? — Точно, — поддержал Ардарик. — Вор должен бы, наоборот, больше бояться. Знаешь что, кэп? Что, если я тайком прокрадусь туда, откуда он нас так ловко уводит? — Действуй, — согласился Марций. Люмен мигнул, а когда снова вспыхнул, в его тусклом свете уже не было одного из Караульных. Авточувства доспехов внятно говорили: Ардарик здесь, рядом, хотя и быстро удаляется, — а глаза утверждали обратное. К счастью, Ямамото стоял спиной к Гвардейцу Ворона и не видел, как он исчез. — Как видите, досточтимые Ангелы Императора, — проскрипел он, — здесь нет никакой зловредной фауны, не говоря уж о ксеносах. Если бы сюда прибыли ксеносы, мы бы знали. Мы бы сразу сообщили! Мацумото-кун ошиблась… От «кун» Мацумото дернулась. Она тут же напомнила себе, что гордыня — грех, а Ямамото уже настолько пожилой, что, наверное, от него можно бы и «тян» стерпеть. — Мацумото-нэе-сан не ошиблась, — очень ровным голосом произнес Ракицио, указывая на длинные царапины на стене и на Фаренгара. Тот уже взял на изготовку огнемет. — Брат Фаренгар распознает такие следы безошибочно. Инквизитор Каппа пригласила его именно потому, что он — крупнейший в Карауле Смерти специалист по генокрадам. И ни одному ксеносу не удастся нас обмануть, — он послал Ямамото проникновенный взгляд красивых голубых глаз, точно пытаясь заглянуть ему в самую душу. Марций невольно улыбнулся. Подобные театральные эффекты — часть работы со смертными, но Ракицио, видимо, являлся специалистом именно по ним. Эта мысль застряла у него в голове и расплавилась там, тормозя реакции, чувства и даже эмоции. Колени заболели, дыхание отяжелело. Мигом расхотелось куда-то идти. С трудом Марций сделал несколько шагов на ватных ногах — и остановился. Рядом с ним упала на колени сестра Иноэ. — Хьолда! Врешь, с-скотина, — прорычал Бенка, откашливаясь. — Держитесь! Это малефик! Держитесь все! — Слушаюсь, Бенка-сэмпай, — отозвалась Мацумото. — Сестры! Повторяйте за мной! «Господи Святый Император, иже еси на Золотом Троне, да святится имя Твое, да наступит царствие Твое…» — Царствие Твое, — задыхаясь, пролепетала Иноэ. — Силу духа аки хлеб насущный дай нам днесь, — октавой выше пропищала Хинамори. Голоса их крепли, руки тверже перехватывали болтеры и цепные мечи. Иноэ поднялась с колен. Караульные Смерти тоже расправили плечи, стряхивая псайкерское воздействие. Но рано они вздохнули с облегчением: следующая волна накатила на них с удвоенной силой. В коридорах не осталось и капли теплой сырости — невыносимый холод пробирал даже сквозь доспехи, студя кровь в жилах. Горсаар, сперва менее других поддавшийся влиянию, теперь застыл, не в силах пошевельнуться. — Магус, — прохрипел Фаренгар. — Сейчас… я доберусь… до тебя… Он поднял огнемет, даже нажал спусковой крючок, но его заклинило. Марций ощутил некоторое облегчение — проклятый магус сконцентрировался на Фаренгаре, а это значило, что можно его атаковать, пока он отвлекся. Вот только жуткая слабость и головокружение мешали ему сосредоточиться. Как атаковать? Выстрелить? Ударить мечом? А может быть, рукой? Лорд Жиллиман, пошли мне ответ… Меткий выстрел сбил с головы Ямамото тиару Экклезиархии и разнес его голову, как гнилой плод. Куски лысого деформированного черепа разлетелись во все стороны, так что стала видна пористая консистенция костей, на богатое облачение выплеснулось вперемешку с кровью сероватое вязкое содержимое головы. Несколько секунд Ямамото стоял, покачиваясь, лицо у него оплывало, превращаясь в месиво, и наконец повалился на колени — и ничком. — Уф, — отдуваясь, сказал Сабраил. — Как ты вовремя, брат Ардарик. — Я был по колено в дерьме в прямом смысле, а вы, кузены, в переносном, — констатировал Гвардеец Ворона, держа в руках снайперскую винтовку. — Значит, магуса мы убрали. А где остальной выводок? Фаренгар проверил огнемет. — Ангелы Императора, — прошептала Мацумото и осеклась. В лабиринтах подземных коммуникаций легче было заблудиться, чем разобраться. Их протяженные коридоры, шедшие через несколько уровней, больше напоминали виртуальную симуляцию или нарочно построенный тренажер для ориентировки в подулье, к тому же плохо освещенный. — Как я понимаю, наш дражайший проводник — все? — весело осведомился Ардарик. — А я-то хотел поставить ему на вид, что у них канализация ни к черту! — Хоть бы один магус использовал свои способности для пользы дела, — пробурчал Горсаар, проверяя серворуки. — Моя бы воля, я бы все тут починил! — Может, он нас сюда нарочно завел, чтобы мы потратили время впустую? — предположил Карвен. — А тут и нет ничего? Бенка сбросил шлем и принюхался. — Канализация, — напомнил Сабраил. — Не только, — возразил Бенка. — Нам туда… — он задумался. В правильности направления он не сомневался, вот только как пройти в этом направлении? Три коридора разветвлялись и отходили в разные стороны. — Карту бы, — буркнул Карвен. — Или… брат Ракицио, а говорят, что у вас, наследников Сангвиния, лучшая омофагия? Тут как раз свежие мозги подъехали… — Но я не наследник Сангвиния, — запротестовал Ракицио, помотал головой и с обреченным видом поплелся к магусу, всем своим видом выражая омерзение. Сабраил, не слишком надеясь на омофагию, активировал авточувства доспеха и попытался найти хотя бы искру жизни, и вдруг женский вскрик разнесся по подземелью: — Ой, кто это? Это же не генокрад? Кавай-йи! — Это его маленький человечек, — заявил Ардарик, кивнув на Сабраила. — Не вздумай стрелять, брат Сабраил за него кому хочешь голову снимет. Фаренгар и Ракицио очень заинтересовались происходящим, — они впервые видели Смотрящего во Тьме, но Сабраил и Марций заторопили всех: — Скорее, скорее, он нас ждать не будет! — Смотрящий-тян, — окликнула Мацумото, — а куда ты нас ведешь? Смотрящий во Тьме обернулся, и красные глаза лукаво блеснули. Что-то почудилось в этих глазах канониссе… предупреждение? Если оно и было, то запоздало. Они выбежали в просторный холл, видимо, предназначенный для каких-то узлов — то ли водопроводных, то ли канализационных. Но сейчас всю машинерию скрывала липкая паутина, в которой висели тяжелые округлые капсулы белесого цвета, и в них билась чуждая жизнь. С ужасом Мацумото заметила рядом с капсулами скрюченные человеческие тела. То были женщины Яканы, — но не успела Мацумото подумать, что ксеносы-людоеды питаются ими, как одна из женщин зашевелилась. С беспредельной нежностью наклонилась она к яйцу и тронула его ладонью, словно мать — младенца. Это и был ее младенец, поняла Мацумото. Смотрящий во Тьме привел их в святая святых генокрадов — родильное гнездо. А навстречу ей поднималось то, что она приняла за кучу арматуры. И такие же кучи жвал, хитина и лап, только поменьше, оживали вокруг, надвигаясь со всех сторон. — Цутигумо! Гигантский цутигумо! Господи Боже Император, защити этот город, — воскликнула Хинамори своим тоненьким голоском. — Канонисса-сама! Мацумото прошептала: — Марций-тайчо, что нам делать? — К выходу, — скомандовал Марций. — Чтоб ни одна тварь не прорвалась! — Фенрис хьолда! — взревел Бенка, обрушив топор генокраду на башку так, что она распалась на два куска, и, не останавливаясь, ринулся в кровавый вихрь битвы, разрубая ксеносов Карвен всадил рокочущий цепной меч в сочленения на туше генокрада и вгрызался в нее, налегая двумя руками. Ардарик, как обычно, держался позади всех, но его снайперская винтовка говорила сама за себя — то и дело лиловатые головы генокрадов, похожие на луковицы, взрывались и разбрызгивали клейкую синюшную плоть с полупрозрачной кровью. Один из особо крупных генокрадов накинулся на Сабраила, обрушив ему на наплечники верхние лапы с костными лезвиями, однако Темный Ангел ловко поднырнул под тварь и снизу вверх вспорол мечом ей брюхо. Другой ксенос атаковал Горсаара — тот перехватил его обеими руками и стиснул так, что из лопнувшего хитинового покрытия засочилась черноватая квозь. Это заняло время, за которое собрат погибшего ксеноса напал на Горсаара сзади — но Железнорукий не зря активировал аугментические глаза на затылке! Серворуки выстрелили — и пробили тушу генокрада, раздирая ее на куски. Марций и Ракицио оказались спина к спине, отбиваясь от наседающих генокрадов. Их когти то и дело скрежетали по керамиту — Караульные едва успевали парировать удары, и как только им удавалось сразить одну из тварей, как появлялась другая. Ракицио хладнокровно орудовал мечом и болтером, будто выполняя какую-то рутинную процедуру — рубанул по лапе с когтем, воткнул в грудинное сочленение между пластинами хитина, выстрелом из болтера разнес башку, превращая остатки чуждого мозга в кашу, — однако Марций понимал, что истребление солдат это задача номер два. Первым делом следовало уничтожить патриарха… — Кэп, разреши действовать по ситуации, — донесся до него голос Бенки в воксе. — Иди ты! Делай что можешь, — рыкнул Марций: ему было не до того. У Бенки же созрел план, которым он поспешил поделиться с Ардариком и Фаренгаром. — Скитна! Парни, надо брать патриарха, иначе швах. Давайте так: мы с Ардариком тайком подкрадемся к нему и отвлечем, а Фаренгар подбежит, пока он будет занят нами, и вжарит ему как следует! — Идет, — одобрил Ардарик. Фаренгар же усомнился: — По моему опыту, к нему просто так не подкрадешься. — Попробуем. Не выгорит — поищем другой путь, — сказал Ардарик. Фаренгар озадаченно наблюдал, как оба Караульных растворяются в тенях: Ардарик — без усилий и почти мгновенно, Бенка — с трудом, и полупрозрачный его силуэт остался виден, если присмотреться. Все трое надеялись, что в пылу боя присматриваться никто не станет. Авточувства доспеха по-прежнему фиксировали обоих. Однако выбора не было. Один из генокрадов бросился на Фаренгара; тот с легкостью разделался с ним, окатив пламенем, и едва отшвырнул от себя черные, бесформенные и смердящие паленым мясом останки, как в воксе послышался голос Ардарика: — Твой выход, кузен! Стремительные цепные клинки — незримый меч и едва уловимый топор — кромсали огромное чудовище. Резкий выдох в воксе — это патриарх попал по одному из Караульных. Слабый вскрик — досталось другому. Серповидный коготь воткнулся в тело, проскрежетав по керамиту, и из воздуха брызнула кровь. С другой стороны сразу три лапы всадило когти, вызвав хрип и задушенное «скитна, твою мать», — и тут же две из них упало, отсеченные топором. Патриарх издал отвратительный визг, к которому Фаренгар так и не привык за все время службы в Карауле Смерти, — нечто среднее между фальшивящей певицей, которую он однажды слушал, сопровождая инквизитора в оперу, и скрежетом клинка о клинок, — и развернулся всей тушей… Вперед! Волна пламени обрушилась на патриарха, черные струйки дыма побежали вверх, патриарх завизжал, теперь уже от боли, и завертелся, но Бенка и Ардарик были начеку и не давали ему сбежать, пока Фаренгар обращал тушу ксеноса в пепел… — Победа, — выдохнул Марций — и тут же острый коготь вонзился ему под нагрудник. Ультрамарин еще размахивал мечом, еще отсек несколько уродливых лап, вооруженных острейшими когтями, но кровь неумолимо вытекала из него. Пробито дополнительное сердце, отрешенно думал Марций. И одно из основных легких. Так, главное — утащить с собой побольше этой ксеномрази… Ракицио встал над ним. — Смерть врагам Императора! — вскричал он, разрубая генокрада надвое. Туша ксеноса распалась на две уродливые половинки, а Ракицио уже убивал второго, снося башку-луковицу, а за ним — третьего… Фаренгар яростно окатил пламенем еще одного ксеноса. Хитиновые убийцы под огнем съеживались, конечности их скрючивались в предсмертной муке, и Черный Дракон ревел от яростного торжества, — и вдруг все закончилось. Генокрад нависал над ним, а из огнемета не вырвалось даже маленького огонька. С бессловесным криком гнева Фаренгар бросился на тварь, нагнув голову, и с силой всадил рога ему в грудину — как раз туда, где сходились плотные защитные пластины, ударом руки отшвырнул коготь, перехватив его костными выростами на предплечье, выхватил гладий и воткнул его генокраду прямо в горло. — Вот это полезные штуки, — с удовлетворением прокомментировал Горсаар, удушив очередного генокрада серворуками. На флангах, охраняемых Сестрами Битвы, генокрады сдерживались с трудом. Молодые воительницы не позволяли называть себя необстрелянными — но дело-то обстояло именно так. Как ни отважно сражалась Хинамори, генокрад все же поверг ее, всю в крови, на пол. Иноэ тоже получила тяжелое ранение. Мацумото догадалась, что ксеносов не стоит подпускать к себе близко, и приказала делать основной упор на болтерный огонь. «Императору угодно, чтобы мы сражались мечом, — размышляла она, ловко выцеливая очередного врага, хотя ей уже разрубили нагрудник и пробили когтем бедро, — но также Ему угодно, чтобы мы сначала победили, а потом уж пали смертью храбрых!» Кровь противно сочилась по ноге, щекоча. Бедро онемело и мучительно болело, по всему телу разливалась слабость. «Прежде чем я умру от потери крови, я выполню приказ Ангела Императора», — решила Мацумото и крикнула: — Сестры, держим периметр! Ни сяку**** не отдадим подлым ксеносам! — Во имя Императора, — вразнобой откликнулись сестры. Ей бы хотелось, чтобы они отвечали слаженно и в унисон. Но можно ли требовать такого от израненных воительниц, у которых заканчиваются боеприпасы? — Огонь! — пронзительно закричала Мацумото. «Пусть лучше слаженно стреляют!» *** Каппа оглядела части СПО, стоящие в оцеплении. Руководство ими легло на оставшихся снаружи Сестер Битвы во главе с сестрой Мидори. Пухленькая девушка в очках, чьей обязанностью было вести бухгалтерию цитадели, не производила особого впечатления, — впрочем, как убедилась Каппа, командовала она толково. — По документам, — вполголоса сообщила инфосавант Лея, — на Камакуре должно быть не меньше трех тысяч ополченцев. — А поставлено под ружье не больше семисот, — с негодованием уточнил Сирин. — Капитан Марций полагает, что на этом мире происходят вопиющие случаи приписок и казнокрадства, — заметила Каппа. — В наши обязанности не входит борьба с административными злоупотреблениями… — Однако вследствие этих злоупотреблений наша операция оказалась под угрозой! — Лея, дорогая, «под угрозой» — это сильно сказано. Их задача — стеречь периметр, чтобы генокрады не прорвались, а затем уничтожить всех зараженных. К сожалению, спасти их невозможно, — Каппа возвысила голос, чтобы все ее слышали. — Поцелуй генокрада не оставляет никаких надежд. Но да, для зачистки нам нужно больше сил. Я поговорю с Ямадой… — Инквизитор-сан? — Ямада был тут как тут. Рядом с ним маячил Окада и еще несколько священников. Каппа машинально поискала глазами Мисиму — ведь это его стараниями удалось собрать немногочисленные отряды СПО, стоявшие здесь, — но почему-то не увидела. — Что вам угодно? — Это все СПО в Якане, или есть еще резервы? — сдерживаясь, спросила Каппа. — Ну, что вы, что вы! Конечно, есть! Я сию же минуту отдам приказ, — ответил Ямада, расплывшись в улыбке. — Пройдемте в здание… Раздраженная донельзя Каппа зашагала за ним, на ходу сочиняя обличительную речь о казнокрадстве, лживой информации в документах и небрежении, в котором находились силы планетарной обороны, — и вдруг Ямада с проворством, невероятным для его грузной и рыхлой старческой фигуры, обернулся и напрыгнул на нее. Едва успев увернуться, инквизитор выхватила «Гекатер» — и снова отшатнулась: к ней тянулось гибкое лиловатое щупальце, почти доставая до виска. Язык. Поцелуй генокрада. Каппа не была космодесантником, — она заорала благим матом от ужаса… и нажала на спусковой крючок. Оплывшая туша Ямады зашаталась, но не упала, хотя любой человек бы не удержался на ногах, получив выстрел из «Гекатера» в живот. — Больно, — пожаловался Ямада, выпрастывая раненую конечность из-под рясы. — Ты попала мне в руку! Бедная моя ручка! Две его руки по-прежнему тянулись к ее горлу. Третья рука, отрешенно подумала Каппа. Ну конечно. Две руки раскрывают объятия, а третья и язык, этот медоточивый язык, пытаются тебя убить. Как это похоже на Экклезиархию… вот только не все даже в этом сборище своекорыстных ворюг и ханжей служат ксеносам. И не все, черт побери, устраивают такие гадкие клоунады. — Мой верный сын уже готов позвать Звездных Владык, — прошипел Ямада, отбросив кривлянье. — И ты будешь первой, кого я им скормлю! — Почему вы все так любите патетические высказывания? — раздраженно осведомилась Каппа, и без того выведенная из себя. — Кто твой сын? Отвечай, ксеномразь! Ей показалось, что раненый генокрад уже не причинит ей зла. Она ошиблась. Комната перевернулась перед ее глазами, пол больно ударился в спину, плечо и бедро, а на шее сомкнулись потные, невозможно сильные для старика руки. Три. Все три. Язык извивался перед ее глазами, точно выбирая, куда бы ужалить. Каппа выстрелила — еще и еще, и еще, и, судя по тому, как дергался ксенос, попала, но он не отпускал ее. И вдруг все кончилось. Грянул еще один выстрел, на лицо ей брызнула липкая лиловатая кровь с тошнотворным запахом, и жижа мозгов, и куски черепа, и что-то еще, донельзя отвратительное, а сестра Мидори, уронив очки, заботливо спрашивала: — Вы живы, Каппа-сан? — Что? Что случилось? — загомонили снаружи. — Подлый ксенос прикинулся сэнсеем Ямада-сама! — завопила Мидори. — И сэнсеем Окада-сама! И сэнсеем Хирохито-сама! И сэнсеями Йоши-сама, Мураками-сама, Сачи-сама тоже! Скорее убейте их, они не настоящие! Сирин помог Каппе подняться. — К сожалению, сестра, — тихо проговорил он, — когда-то они были настоящими. И, переродившись в ксеносов, успели натворить немало бед… *** — Бенка-сэмпай, — робко проговорила Мацумото. Она передвигалась на костылях, но считала, что Император благоволит ей: ведь некоторые другие сестры, например, Иноэ, получили куда более серьезные ранения. — Это… подарок во имя дружбы, — и она смущенно, залившись краской, сунула Волку в руку маленького деревянного котика. — Что это? — Бенка с интересом оглядел фигурку. — Нэцке. — Красивая. У нас есть саги про Йольского кота, — начал Бенка, но Марций окликнул его, и он не успел дорассказать. Отделение «Хулиганы» отбывало на следующее задание, и сейчас они собрались в космопорту. — Марций-тайчо, — поклонилась Мацумото. — Прошу меня простить. Если бы у меня было больше опыта, я бы лучше сражалась под вашим командованием. — Когда моя служба в Карауле Смерти закончится, — сказал Карвен, — я испрошу разрешения немного пожить здесь и потренировать вас. Я ведь сержант Седьмой роты, у себя в ордене занимаюсь воспитанием скаутов. Не думаю, что юные Саламандры сильно отличаются от юных Сестер Битвы! Хотите? Мацумото, конечно же, хотела… Карвен мог бы порассказать ей еще кое-что про скаутов, и не только Саламандр, но времени на разговоры не осталось. У нее было еще много дел — следовало во главе Сестер Битвы и СПО зачистить мир от генокрадов, и Мацумото уже понимала, насколько тяжелой станет эта миссия. Она готова была стрелять в ужасающих ксеносов, — но в детей? Детей с пустыми глазами, в которых от человеческого ребенка только внешнее подобие… Мисима, принявший дела Ямады, ничуть не приобрел достоинства, разве что согнулся под грузом нежданно навалившегося множества забот. Он все так же подобострастно поклонился Каппе и ее команде, а затем почему-то начал многословно извиняться перед Черным Драконом за то, что Ямада назвал его «демоном». — Инквизиция действительно имеет к этому ордену вопросы, — вполголоса заметила Каппа Марцию. — О чем тут спрашивать? Отличные, верные Императору десантники… а рога — так видели, как он ими генокрадов бодал? Должно же остаться на записях с доспехов, — возразил Марций. Бенка в «Аквиле» сидел рядом с Ракицио и счел удобным прочесть первую часть своей саги — вторую и третью он еще не написал. Тот выслушал, а потом достал губную гармошку и на ходу начал что-то наигрывать. Остальные прекратили разговоры и вслушивались в бравурную мелодию. К саге Бенки она подходила превосходно. Ардарик — он оказался рядом с Каппой — шепнул: — А что против рогов нашего уважаемого брата Фаренгара имеет инквизиция? Ну, в самом деле? Умоляю, Каппа, напишите в отчетах, что он прекрасный огнеметчик! Кому мешают его рога? Вон, у брата Ракицио примарх-прародитель вообще с крыльями… Ракицио оторвался от гармошки. Достал инфопланшет. Что-то загрузил. На экране высветились причудливые существа: зонтик с одним глазом, бутылка на ножках, наконец, длинная змея с человеческой головой. Ракицио указал на змею и произнес: — Мой примарх-прародитель — после того, как сошел с ума, конечно — выглядел примерно вот так, только еще и с четырьмя руками. И фиолетовый. На лице у него было жалкое, отчаянное выражение. — Но ты-то лоялист? — спросил Марций. — Я — да! — А что, — вдруг заявил Горсаар, — четыре руки это логично, четыре руки это применимо в бою… Кстати, вы заметили, что у маленького человечка брата Сабраила теперь есть имя? И мы сможем обращаться к нему вежливо? — Какое? — обморочным голосом промямлил Сабраил. «Хулиганы» обернулись к нему и хором проорали: — Кавай!