***
Из оружия у двух братьев была только святая вода, — я точно видел, в фильмах ею защищались, Джеймс! — в графине, который Нэйтен прижимал к себе, словно последнее спасение в зомби-апокалипсис, и бейсбольная бита в руках Джеймса, которую несколько минут назад старший выудил из-под своей кровати. И пока младший брат удивлённо рассматривал оружие, тот объяснял, что самозащита — главное. Мало ли, когда придут бандиты, инопланетяне или любители тяжёлого металла, а он сладко спит на своей кроватке кверху задом. Вот тут-то бита и поможет! Джеймсу не хватало у виска покрутить, чтобы не только глазами выразить своё мнение о ситуации — он так не сделал. Святую воду из большой бутылки уверенно переливал тоже Нэйтен, естественно. Согнувшись в три погибели и напевая «Лондонский мост падает падает», вызывая у Джеймса хихиканье. — Так... — Джеймс поудобнее перехватил биту рукой, занося в боевую готовность ещё не окрепшими подростковыми руками, — Кто откроет дверь? Перед ними была самая обычная, ничем не примечательная дверь, ведущая в подвал. Придерживаясь каждый своей теории, они совсем забыли, что не имеет значения, воры там были или приведение — дверь должен открывать кто-то один. Играть игрушками, которыми когда-то играл твой старший брат, это одно, но делить открывание подвальной двери, уже достаточно повзрослев — другое, уж поверьте. — Давай ты! — Нэйт улыбается брату и трусливо прячется за его спину, будто не замечая приличную разницу в росте. Целых десять сантиметров, — Ты же умный, ты что-нибудь придумаешь. — Ум не поможет, — Джеймс поворачивается к брату, опуская биту и опираясь на неё, — Тут нужна храбрость, ты больше подходишь, разве нет? — Всмысле?! — возмущённо шипит Нэйт, — Почему больше?! — Ты говорил, что приведения совсем не испугался. — Это другое! Оба брата погрузились в молчание, отчаянно придумывая план-перехват непонятного обитателя подвала. Хоть звуков сейчас оттуда и не доносилось, Нэйтен был уверен — полтергейст там, и просто ждёт, пока Бронкс спустится в подвал, чтобы загробастать в свои лапы и долго мучить какими-нибудь пытками вроде поедания брокколи или десятичасовым видео с фразой «Семья — это не просто список, кто кого родил» из того сериала. Неважно, кто из семьи Бронкс зашёл бы в подвал. — Я дома. К несчастью обоих братьев, дверь в подвал находилась как раз рядом с парадной дверью, поэтому, хочешь не хочешь, но их точно засекли. Точнее засек. Голос было трудно не узнать. — Что вы делаете? Уильям Бронкс был самым старшим из братьев, и явно заслуженно, ведь был старше Нэйта на целых два, — так мало, но боги, какая пропасть! — года. В любой конфликтной ситуации он всегда выступал холодным разумом. Нэйтен на данное заявление показал бы язвительную мордашку, а Джеймс бы спокойно объяснил, что холодным умом Уильям был потому, что в взаимоотношениях между людьми понимал ровно столько, сколько средний брат в квантовой физике, и в настоящих, не семейных, конфликтах никогда не бывал. Поэтому отношения между старшим и средним были натянутыми, а младший справедливо признавал ум Уильяма, и начитанность с манерами. Примером для себя Джеймс ставил старшего в конкретной сфере жизни — в учёбе и знаниях. Нэйтен Уильямом дорожил. Но под дулом пистолета этого не сказал бы, впрочем, как и старший. Уильям учился на втором курсе Университета Саутерн-Мэн, на факультете биологии. Несмотря на отсутствующие отношения с одногруппниками, парень действительно получал много грамот и похвалы от преподавателей, а за семейным ужином его всегда ставили в пример младшим детям. В основном — Нэйтену. Ведь Джеймс, второй год учащийся в старшей школе, тоже преуспевал в оценках. Внешний вид двух всклоченных младших братьев явно не говорил ничего хорошего. Джеймс в чёрном жилете, натянутом на чисто-белую футболку, — домашний внешний вид, — но при этом держащий биту со съехавшими на нос очками — что-то новое. Нэйтен в слишком короткой футболке с изображением какой-то очередной группы, — Уильям готов дать руку на отсечение, что группа американская, — и рваных джинсах это, конечно, не нонсенс. Но за такой внешний вид вкупе с подведенными глазами и чёрными ногтями можно было неплохо отхватить от преподавателей в школе. Зачем ему графин с водой? Уильям устало вздыхает. — Мы... — Нэйтен отчаянно ищет выход из ситуации, — Джейми делает исследование для своего проекта, с какой скоростью бита разобьёт графин с водой! Уилли, поддержи начинания братика! Уильям скептично поднимает бровь, прекрасно понимая, что верить Нэйтену — это тоже самое, что верить в плоскую землю или в то, что Пол Маккартни действительно умер в 1966 году. Старший брат переводит взгляд на Джеймса, зная — тот не соврëт. — Да, — Джеймс убирает биту за спину, поправляя очки, — Это для моего проекта. — Странные темы для проекта, конечно, вам теперь дают... —Уильям приподнимает очки и трëт переносицу. После дня в университете он жутко устал, а возиться с младшими и их странными задумками в планы не входило. Конечно, он им не верил, — В общем, делайте свои исследования на заднем дворе. Осколки могут поцарапать паркет. Джеймс делает вид, что к нему приходит озарение, хлопает себя по лбу и утаскивает Нэйтена за рукав к задней двери под усталый взгляд Уильяма. Бита и графин остаются на тумбочке в прихожей заднего выхода. — Нужен другой план. Нэйтен, покачиваемый братом, сидел на качеле, что заботливо была поставлена на заднем дворе дома ещё двенадцать лет назад. Джеймс ничего не говорил, лишь молчаливо смотрел куда-то вдаль, где за деревьями и дорогой виднелась бухта. Пожалуй, такая родная Клифтон-стрит сейчас действовала успокоительным для парня. Вскоре прохладный ветерок, привычный для их города, загнал братьев обратно в дом. Оба, посмотрев друг на друга с надеждой, ждали новых идей, остановившись в коридоре второго этажа. — Надо идти ночью, — твёрдо выдаёт Джеймс, хлопая кулаком по ладошке, — Тогда нам никто не помешает. — Какая ночь? Сбрендил!? — Нэйтен, контролируемый возмущением от головы до ног, даёт волю эмоциям, — Ужастиков не смотрел? Какие идиоты потащатся в подвал ночью?! — Мы, — спокойно отвечает, — Мы потащимся, Нэйт. Читая в глазах напротив странный гнев и даже страх, Бронкс-младший вздыхает, понимающе качая головой. — Знаю, кажется, что идея глупая, но, — Джеймс кладёт ладонь на плечо брата, — Поверь мне. Так нас никто не заметит и мы сможем выяснить, что произошло или происходит в подвале. — Джо говорит, что я слишком доверчивый и добрый. — Побольше Джо слушай, — Джеймс тянет улыбку, отходя к двери своей комнаты и шутливо закатывает глаза, — Тогда до ночи? На лестнице слышатся чьи-то быстрые шаги, и вскоре в коридоре появляется Уильям. Парень застывает на месте, а в его взгляде так и читается удивление и усталость от младших. Сколько можно заставать его во всех местах дома, при этом выглядя так, будто только что видели призрака? Младшие и до этого дня общались, иногда проводя время вместе, но не настолько же, чтобы пытаться разбить графин битой, а потом стоять на втором этаже так, словно придумывают план апокалипсиса?! Старший брат складывает руки на груди, грозно глядя то на одного брата, замершего рядом со своей комнатой, то на другого, ухмыляющегося и явно не испытывающего никакого смятения. — Вы оба, — Уильям подходит чуть ближе, — Преследуете меня или собираетесь свести с ума? — Уже уходим! — Нэйтен ныряет в дверь своей комнаты, слишком резво оказываясь перед ней, — Джейми, до встречи. И, подмигнув младшему, прикрывает за собой дверь. — Мне тоже пора, — Джеймс неловко улыбается старшему брату, от стыда перед авторитетом испытывая острое желание стукнуть себя чем-нибудь и не приходить в себя пару дней, — Проект писать. Оставшись в пустом коридоре, Уильям снова потирает переносицу под очками и ненароком чертыхается, когда вспоминает, куда шёл.***
Тихий скрип разносится по всему коридору мимолëтным, но в то же время слишком громким, чтобы не заметить, звуком. В свете Луны Джеймс улавливает уничтожительный взгляд Нэйтена и тихо выдыхает, переступая через скрипучую часть паркета. — Я не понимаю, почему мы крадёмся, — шепчет младший, аккуратно ступая ступней в обычном белом носке на ступеньку, — Разве так важно быть тихими, когда на кону безопасность и не только наша? — Во-первых, нас могут накрыть родители. Нэйт одëргивает верхнюю часть пижамы с рисунком какой-то психоделической, — по мнению Джеймса, — радуги, наблюдая с высоты своего роста, как в темноте следуют движениям широкие штанины той же пижамы. Сейчас встреча с родителями казалась меньшим из зол. Наверное, домашний арест лучше, чем быть сожранным какой-нибудь нечистью. — Они из своей спальни не услышат, — уверенно произносит Джеймс, всё так же потихоньку спускаясь по лестнице и изредка оборачиваясь, проверяя, спускается ли брат, — Да и в ночь на субботу они наверняка хотят отоспаться после работы. — Для этого и есть во-вторых, — Нэйтен, когда они оказываются на первом этаже, хватает заранее перепрятанный вчера за тахту графин с всё той же святой водой, — Во-вторых, призраки могут тоже нас услышать. Джеймс только качает головой, на секунду отворачиваясь за битой. Когда же он, обезопасив себя и брата на ближайшие полчаса более действенным методом чем вода, поворачивается, его привыкшие к темноте глаза ослепляет яркий свет фонарика. Но фонарик не ручной. Он висит точно на лбу Нэйтена, широко улыбающегося и явно ожидающего восхищения этой идеей. — Зачем? — обречённо закатывает глаза младший. — Думаю, так будет удобнее. Не будь занудой! Ну вот и финишная прямая. Сейчас-то они и заглянут в подвал, перебьют всех противников и выйдут победителями! Жаль, думает Нэйтен, что об этом подвиге не рассказать родителям. Зато Джо можно! Тот обалдеет от такого экшена, а через лет пятьдесят, когда Нэйтен будет уже в ином мире после красивой жизни где-нибудь в Лас-Вегасе, напишет о нём книгу. Уже стоя около подвальной двери, братья отсчитывают секунды до своего штурма на воров и приведений. Отсчёт только начинается, как сзади что-то двигается и в миг обернувшийся Нэйт освещает фонариком на лбу озадаченное лицо Уильяма. На мгновение все трое замирают, глядя друг на друга, как в любимом меме среднего брата, где три человека паука, примерно также как они, переглядываются. Старший, словно за секунду свыкнувшись с мыслью, что это нормально, когда твои братья шарятся то тут, то там с битой и графином, зевает и медленно плетётся к лестнице наверх, не сказав ни слова. Бурчит что-то под нос сонным и хриплым голосом так, что не разобрать, а у Джеймса с души падает камень. Он то думал, что старший брат сейчас отправит их спать, а на утро доложит о ночном рандеву родителям. Так было бы... Более педагогично? Уильям лунатил, что-ли? — Я, кажется, хватанул сердечный приступ! — спустя минуту после ухода Уильяма, и до сих пор в неподвижности, слишком громко изрекает Нэйтен. За подвальной дверью слышатся размеренные шаги по лестнице, ведущей к ним, наверх. Старший хватает Джеймса за белую спальную футболку свободной от графина рукой и смотрит в глаза взглядом, который говорит сам за себя. Пора валить! Джеймс не особо любил физкультуру, особенно бег. Но сейчас бежал к лестнице как в последний раз, не отставая от Нэйтена. Казалось, сзади обоим приделали крылья, так что по ступенькам они мчались быстро и практически бесшумно. Удивительно, как Нэйт не разлил воду из графина по всему проделанному пути? — Твою мать! — наконец изрекает Нэйтен, оказываясь вместе с братом в комнате. Первой попавшейся комнатой была комната Джеймса. — Не выражай... Младший замолкает, когда Нэйт начинает жадно глотать воду из графина. Того же самого графина, с которым они собирались отгонять постояльца их подвала. Джеймс тихо смеётся, когда замечает непонимающий взгляд брата, а после вмиг расширившиеся в осознании глаза. Он начинает смеяться громче.***
Утро Нэйтен проводит, сидя за обеденным столом на кухне, молясь всем высшим силам, чтобы его не стошнило. Вчерашняя выпитая вода будто бы была отравлена, от чего парню нездоровилось с пяти утра. Чëрт бы побрал этот графин со святой водой! И пока остальное семейство только просыпается, нежась в кроватках, Нэйт вынужден находится как можно ближе к туалету на первом этаже. Кто знает, когда его организм сделает залп. Сейчас все будут завтракать, а он, бедолага, будет смотреть на это с завистью. Или повезёт, и сегодняшний завтрак пройдёт в столовой, а он останется никем не тронутый, — особенно запахом еды, от которого он бы точно прослезился, — на кухне? — Доброе утро, Нэйтен. Отец семейства, Бенджамин Бронкс, подхватывая утреннюю газету, отправляется в столовую. Субботним утром мужчина выглядит расслабленно и по-домашнему хорошо — на нём мягкий халат, подаренный как-то раз на Рождество их мамой. Нэйтен с облегчением выдыхает, проследив взглядом за отцом. Завтрак не затронет его временную обитель за маленьким столом на кухне. — Доброе утро, дорогой. Мама, Эддисон Бронкс, быстро приготовив завтрак на всю семью, вскоре тоже пропадает из кухни, прихватив тарелки для себя и для мужа. На последок она чмокает Нэйтена в макушку, так и не заметив, кажется, его бледности. А ведь всё так циклично... Получается, что каждое субботнее утро похоже, каждую неделю они делают одно и то же, но единственное, что изменилось сегодня — отравленный высшими силами Нэйтен, который по обыкновению в субботу спал, раскинувшись на кровати звëздочкой. Мир так... — Нэйтен, чего завис? Доброе утро, говорю. Джеймс пару раз щëлкает перед лицом брата пальцами и, дождавшись реакции, — Нэйтен дëргается, — отходит к плите, чтобы взять завтрак. Омлет с беконом звучит очень хорошо. Младший улавливает, как Нэйт жмурится, когда тарелка с аппетитным блюдом оказывается на столе рядом с ним. — Что-то стряслось? — отправляя кусочек омлета в рот, спрашивает Джеймс, — Тебе плохо? — С пяти утра, — хрипит старший, — Меня будто полощет в шторм на корабле. А ведь всё вода! — Серьёзно? — младший издаëт смешок, запивая его апельсиновым соком из прозрачного стакана, — Думаешь, это из-за неё? — А из-за чего ещё! Я вчера гулять не ходил, значит ели мы с тобой всё одно и то же, — от безысходности Нэйт обречено стонет, — Вот только воду ту ты не пи-ил. Нэйтен падает головой на стол. Джеймс сочувствующе смотрит на брата, отодвигая в сторону завтрак. В руках оказывается всё тот же стакан с соком. И что же им теперь делать?... На кухню, придерживая книгу, заходит Уильям. Он выглядит намного лучше Нэйтена, которому до предела оставалось только позеленеть, и даже намного лучше Джеймса, всё ещё одетого в пижаму и не причëсанного. Но вообще-то сегодня суббота, они имеют право на лохматость! Это у старшего брата, видимо, в голове галочка на постоянно идеальные рубашки, галстуки, жилеты и всё-всё-всё, что Нэйтен бы и в жизни не надел. Сжег бы, но не надел. Но всё же в глазах Уильяма Джеймс улавливает обиду и разозлённость. В голову приходит отрывок ночи, когда они с Нэйтеном снова повстречали брата в самый неудачный момент своей карьеры ловцов призраков. Как же неловко! — Доброе утро, Уилли, — стонет Нэйтен, лëжа головой на столе, — Выглядишь прямо таки по-королевски. Начальная «r» в последнем слове у Нэйта выходит как-то рычаще, и он подрывается с места по дороге в ванную комнату. Кажется, моряк всё же не выдержал шторма. — Вы, два идиота, — тихо шипит Уильям Джеймсу, всё ещё сидящему за столом, — Хватит творить сущий бред по ночам с бейсбольной битой и графином! Что за чертовщина у вас в головах?! — И тебе доброе утро, — внутренне Джеймс откровенно злится на брата, но говорит спокойно, не теряя лица, — Спасибо, что спросил, что с Нэйтеном. Он отравился святой водой. — Ему полезно, — фыркает старший, намекая на бесовское начало в среднем брате, — Постарайтесь больше не создавать проблем. Хорошего дня. Старший брат скрывается за дверью столовой, явно собираясь провести остаток утра там за завтраком и книгой, а вместе с тем уносит с собой атмосферу гнетущего высокомерия. Джеймс определённо любил обоих братьев, но оба иногда вели себя как полные придурки. Дождавшись, когда Уильям уйдёт с концами, младший вскакивает со стула и быстро оказывается перед дверью ванной комнаты. Нэйтен, несомненно, мучается сейчас там от приступов рвоты на поклоне у белого друга. Им срочно нужно обсудить ночное приключение. — Эй, Нэйт, — костяшки тонких пальцев звонко стучат в дверь, — Как ты там? Дверь распахивается и на свет является Нэйтен, вытирающий недавно умытое лицо полотенцем. Глаза его горят огнями тысячи костров, несмотря на всё ещё полную бледность лица. Если бы не контекст этого взгляда, Джеймс бы подумал, что старший собирается, как в боевиках, расправиться со всеми врагами при помощи только коробка спичек, пафосно уходя от взрывов на заднем плане. — Мы идём в этот несчастный подвал, чего бы мне это не стоило.***
В нос ударяет запахом сырости. Хоть подвал и был отремонтирован, как и весь дом, перед переездом, но всё же что-то от тех самых жутких подвалов из фильмов в нëм оставалось. Вряд-ли в фильмах ужасов в подвалах стоит теннисный стол, скейт и много других вещей, в которые обычно рубятся подростки, но прочувствуйте эту атмосферу страха! Впереди шёл Джеймс, надеясь в случае чего защитить старшего брата, который только отошёл от утреннего забега с тошниловкой. В руке неизменно бита, а до цепочки, включающей свет, довольно далеко. Чувство, как Нэйт опасливо цепляется руками за жилет, который Джеймс надел вместо пижамы, никуда не пропадало, даже когда младший пытался стряхнуть его. В темноте слух обостряется и откуда-то со стороны угла слышится шорох. Нэйт начинает ощутимо дрожать, но всё же выскакивает впереди брата, загораживая его, и в темноту храбро вскрикивает, жмурясь: — Стой, где стоишь! Джеймс пользуется очевидным замешательством незваного никаким словом постояльца их подвала и подскакивает к цепочке, наконец включая свет. Лучи лампочки освещают удивлённое лицо Бенджамина Бронкса, держащего в опущенной руке наждачку. Весь внешний вид его кажется непривычным — рукава домашней рубашки закатаны, а на штанах отчётливо видно непонятного рода пыль. — Папа?! — одновременно выкрикивают братья, вызывая у Бенджамина нервный смешок. — Дети, — отец семейства откладывает наждачку и отряхивает руки. Его взгляд, полный непонимая, останавливается на бите в руках Джеймса, которую тот сразу прячет за спину, — Нэйтен, Джеймс, вы тут какими судьбами? — Это ты тут, — Нэйт, ни разу в жизни не видевший в руках отца инструменты, ошарашенно смотрит на него, — Какими судьбами? — Делаю кое-что для вашей мамы, — он смущённо трëт заднюю часть шеи, — Долгая история. — Мы никуда не торопимся, — Джеймс улыбается, — Рассказывай, нам интересно. Тем более... Ты сильно напугал нас шумом из подвала, пап. Бенджамин Бронкс всю жизнь был примерным семьянином. С самого детства мальчика с темно-русыми волосами и синими глазами, воспитывали как настоящего джентльмена. Консервативная семья, несомненно, давала свои плоды, и в будущем у Бенджамина возникало много проблем, но одно в жизни он знал точно — ему несомненно повезло с женой. Возможно, сами ангелы послали ему прекрасную Эддисон, — тогда ещё с фамилией родителей, — Макграт. Девушку из обычной семьи, в которой было всего две дочери-близняшки, но девушку, покорившую его сердце. Впервые увидев её в библиотеке университета, где они оба обучались, Бенджамин потерял дар речи. Она была словно лёгкий ветер в знойное лето, словно капля воды в пустыне, а её прекрасные пшеничные волосы искрились словно золото, затмевая всё вокруг и заставляя идти за собой, любить и быть. И сколько бы они не прошли вместе, сколько невзгод бы не свалилось на хрупкие плечи Эддисон, Бенджамин всегда был готов помогать и защищать, нежно смотря в зелёные глаза, цвет которых унаследует их старший сын — Уильям. Вскоре семья стала больше, на свет родился такой же златовласый, как мама и старший брат, Нэйтен. Квартира с двумя комнатками быстро сменилась частным домом, когда старшему Уильяму только исполнилось пять, а в семье появился третий сын. Бенджамин отрастил короткую, но стильную бороду, начал усерднее работать в офисе. Никогда руки мужчины не были задействованы в таких вещах, как ремонт или собирание чего-либо. Но Эддисон любила его, и никогда не упрекала мужа в отсутствии мозолей на руках и самодельной полки для обуви. И вот теперь Бенжамин Бронкс стоит перед своими сыновьями, весь в пыли и с мозолями на руках. А также занозами. Сотней, наверное. — Ваша тётя Лиззи... «Тётя Лиззи» в семье Бронкс — своеобразный сигнал «беги» или «дальше будет что-то невыносимое». В детстве тëтушку, мамину сестру-близняшку, обожали все три брата — она охотно приезжала по выходным, привозя с собой кучу сладостей и интересных историй с работы. Но всему есть свой конец и тут он наступил слишком скоро, о чём и Нэйтен, и Джеймс, и даже Уильям, наверняка, жалели. У Элизабет Макграт появился муж. И, наверное, это было отправной точкой. Теперь каждый приезд когда-то горячо любимой тёти ассоциировался с концом света, не менее, а её слова били по самым больным точкам. «Как же, Уильям, у тебя до сих пор нет девушки?». «Нэйтен, сладкий, зачем тебе так наряжаться, ты что, девочка?». «Джеймс, ты не старший брат, уймись». — Ваша тётя Лиззи, — снова начинает отец, — Начала хвастаться вашей маме о том, какой у неё замечательный муж. Мастер на все руки, чуть ли не дом ей соорудил сам, представляете! И живут они для себя, и он постоянно что-то для неё делает своими руками, и... Бенджамин одним шагом оказывается рядом с Джеймсом, закрывая ему уши и говорит теперь только Нэйтену. — И там, — одним взглядом ниже ремня объясняет, — У него мол всё ого-го. Так и у нас проблем с этим нет, я не пойму! И пока Нэйт сдерживает смех, Джеймс, грозно насупившись из-за того, что не слышал, что же там говорил отец, поправляет чуть съехавшие очки. — Ваша мама замечательная, — мечтательно вздыхает Бенджамин, — И я действительно хочу её порадовать, раз она хочет... Поэтому решил попробовать сделать для неё кое-что. Спустя пару минут, которые отец тратит на выдвигание «кое-чего» из-за ширмы, поставленной явно для защиты подарка от чужих глаз, братья с восторгом рассматривают самодельный туалетный столик. Нэйтен даже подбегает к нему, ощупывая словно искусно выточенные бока и столешницу. — Это круто! — выдыхает средний сын, — Тебе кто-то помогал выбирать материал? Материал действительно был хорош — светлое дерево, практически белое, отлично подходящее для Эддисон. — Да, — Бенджамин снова трёт заднюю часть шеи, — Ваш старший брат помогал искать подходящее дерево. А после посоветовал работать либо когда вашей мамы нет дома, либо когда она спит. Джеймс смеётся, посматривая на Нэйтена. Теперь-то понятно, почему Уильям так злился, когда заставал их около подвальной двери. Он просто боялся, что они случайно узнают о сюрпризе для мамы! — Нэйтен, — Бенджамина вдруг словно осенило, когда он обводил сыновей взглядом, — Что за внешний вид? Ты и в школу так ходишь? На Нэйтене была укороченная чёрная футболка со странными рисунком, рваные широкие джинсы и куча украшений, словно так и кричащих «вот я, посмотрите и вспомните моих примерных родителей». С ужасом Бенджамин представляет, как соседи оборачиваются вслед среднему сыну, который также не пренебрегал чёрным лаком для ногтей и даже карандашом для глаз! Да хоть бы причесался! — Э... Да, — Нэйт поднимается от рассматривания туалетного столика, неловко улыбаясь. — Тебя, кстати, в школу вызывают.***
— Слушай, Джейми. А если бы мы каждый день рисковали и спасали жизни другим людям... Ты бы жертвовал собой ради меня? Нэйтен спрашивает это, развалившись на кровати, ногами к изголовью, у Джеймса в комнате. Младший в свою очередь аккуратно примостился у изножья всё той же кровати, держа в руках книгу. Он усмехается на вопрос старшего, поднимая на него взгляд. — Да, Нэйтен, я бы жертвовал собой ради тебя. Я готов спасти тебя когда угодно и от чего угодно.