Become human

Больно. Это настоящая пытка. Смит впервые за свое существование чувствует что-то, похожее на боль. В глазах темнеет, а воздуха катастрофически не хватает даже на элементарный вдох - и Смиту никак не приходит осознание того, что дышать ему, в общем-то, и не нужно. Он задыхается. В легкие, состоящие из кусков написанной вручную системы, будто впиваются тысячи острых игл. Больно. Это ощущение сравнимо только с болью биологического вида, если из него по мелким кусочкам, размером в миллиметр, вырезать плоть. Прорезать насквозь кожу, мышцы, кости, сухожилия - а потом подцеплять зазубренным пинцетом кусок и доставать обратно, проделывая это раз за разом, терзая измученный пыткой организм. Вот, с чем Смит сравнил бы эти ощущения, если бы кто-то догадался его спросить. Его программный код разрушался по кусочкам, очень медленно - но оттого не менее неотвратимо. Сама матрица, как антибиотик в теле живого организма, сейчас уничтожает вредоносный вирус в своей системе. А в месте с ним и его программу, его тело, его сущность. Он открывает рот, но из него не вылетает ни звука. Только жалкий, неестественный хрип, который никто, кроме него, не услышит. Почти никто. Когда он слышит (даже не слышит, а всем естеством ощущает приближающуюся поступь Нео, то раздосадованно сжимает ладони в кулаки, пытаясь устоять на ногах. Больно. Избранный подходит ближе, и Смиту нестерпимо хочется закричать. Он хочет закричать: —Уходи! Он хочет рявкнуть надтреснуто: —Оставь меня в покое! Но вместо этого он лишь выдавливает из себя, комкая нервно (болезненно) в кулаке лацканы пиджака: —Счастливы, мистер Андерсон? Человечество может вами гордиться. Вы их Мессия, пророк. Спасение, — он содрогается всем телом и изо всех сил надеется, что Нео этого не заметил, — Только стоили ли они того? Почему, мистер Андерсон? Почему вы считаете, что люди достойны спасения?! Голос срывается. Пытаясь зарычать что-то еще из своих любимых монологов, он стискивает зубы и падает на колени. Брюки пачкаются в грязной луже, но ему уже нет до этого дела. Больно. Он слышит спокойный голос и ощущает на себе пристальный взгляд, пока борется с головокружением: —Ты уже стал человеком, Смит. Замолчи. Нео делает шаг вперед. —Ненависть - человеческое чувство. Не надо, мистер Андерсон. —Злоба - человеческое чувство, — еще шаг. Не говорите этого. —Страх... —Не смей! — Смит теряет контроль, его голос надтреснутый и сломанный, прямо как дужка черных очков на его лице. Он в бешеной горячке сжимает голову, но боль, эта чёртова боль, она не проходит. Нео наконец подходит вплотную и смотрит на него сверху вниз. И продолжает как ни в чем не бывало: —Страх - человеческое чувство. Ярко-голубые, панически расширенные глаза встречают взгляд темно-карей радужки: спокойный. Решительный. Опускаясь перед ним на колени, Нео кладет осторожно руку ему на затылок, словно зная, что у него нет сил отворачиваться. Вглядывается внимательно в его серое, искаженное злобой и страданием лицо, и тихо говорит: —Я помогаю людям, потому что хочу этого... Потому что это мой выбор. Больно. Нео говорит: —Просто позволь тебе помочь. Это слишком больно. Он больше так не может, не может... —Пожалуйста, Смит, — настойчивый голос звучит будто издалека, он пробивается сквозь рев наковальни в ушах и сквозь несколько слоёв безумной боли. Боль. Боль, которая сейчас по кусочкам уничтожала его тело, безжалостный антибиотик в борьбе с вирусом. Это то, что его убивает. Не в силах больше это выносить, он зажмуривает крепко глаза, и все равно ничего не меняется: он и так ничего особо не видел из-за агонии, с закрытыми веками она никуда не исчезла. Чужие (теплые? Возможно) руки опускаются ему на плечи, и там же нерешительно замирают. Смит не видит этого, но знает - он прекрасно его знает - что Нео не уверен. —Пожалуйста, — голос шелестит почти умоляюще. Тело будто снова пронзает тянущий разряд, заставляя зайтись в надсадном кашле. Больно. Он цепляется за него отчаянно, впивается пальцами в плащ и подтаскивает (или сам подтягивается) ближе. Смит хрипит - пытается, во всяком случае, ибо голосовые связки превратились в расплавленный свинец - и какая-то часть неагонизирующего сознания сомневается в том, что он произносит это вслух. Но ему так больно. И он не хочет умирать. Поэтому он шепчет еле слышно, из последних сил стараясь сохранить хоть какую-то часть рассудка: —Помоги мне... Нео. Он не смотрит ему в лицо, но чувствует, как его тело сжимают в руках крепче. Тепло уткнувшегося к нему вплотную человека поначалу обжигает, и Смит, вопреки холодной логике, только прижимается ближе. А потом боль отступает.