Kisses.

Казалось, они целовались практически постоянно. Достаточно было лишь пересечься взглядами и они уже впивались в друг друга, как голодные звери. Они делали это в колледже, в туалете, в раздевалке, на задних сидениях кинотеатра и прямо посередине класса, когда немногочисленным однокурсникам вдруг понадобится хоть на минуту отвернуться или, не дай бог, уйти. Это было странно. Необьяснимо и без какой либо возможности сопротивляться. Эррор совсем не мог понять, что это такое. Он никогда не мог понять тех кто зациклен на любви, отношениях и физической близости. Ему казалось, будто он совершенно от этого далёк, будто взрыв подростковых гормонов с самого начала обошёл его стороной, оставляя его наедине лишь со своими любимыми играми и изредка со спицами в руках. До тех пор, пока в его жизни резко не обьявилась одна мразь с пятном на щеке. То есть этого придурка то он знает давно..Можно даже сказать, если постараться, что они заклятые друзья. Однако кое чего Эррор явно не знал об этом друге. Как минимум факта того, что тот так классно целуется. Да кто вообще может подумать, что Инк в принципе умеет целоваться?! Он же выглядит, как глупый ребёнок, который верит, что все дети в этом мире появляются из капусты!.. Но все представления о Чернильном, как и в принципе обо всей это околоромантичной мишуре были разбиты в дребезги. Впервые они на спор поцеловались ещё в школе, потом, после долгих непонятных переглядываний и бессмысленного разговора, поцеловались на очередной общей вечеринке, устроенной Фрешем. Со вренем это само по себе стало происходить всё чаще и ярче, всё желаннее и жарче, пока в один прекрасный день они не умудрились засосаться у Глюка на кухне, прямо за спиной у ничего не подозревающего Гено. А после у самого Эррора в комнате за закрытой дверью.. Как бы Ошибка не паниковал каждый раз, когда Художник приближался и начинал целовать его, со временем это стало походить на нездоровую зависимость от этого ощущения. Прикосновения, губы, дыхание, адреналин – стоило Инку посмотреть в глаза Эррора зрачками в виде сердечка, как тот сразу оставался безоружен, и они снова прижимались друг к другу, прислоняясь к стене, запуская руки под футболку, задыхаясь и целуясь чуть ли не до потери сознания. Боже! Эррор иногда не мог понять, кто из них более отбитый извращенец: Инк, который лез обниматься и целоваться каждые 5 секунд, или он сам, который только и мог, что гейски запаниковать, напрячь все свои кости и тупо позволять Художнику делать всё, что тот захочет. Хотя чего уж тут скрывать, Ошибка и сам хочет. Это радужная мразь умудрилась заставить гаптофоба чувствовать тактильный голод – вот, что действительно ненормально! А что ещё более нездорово, так это обжиматься на кровати Гено, пока того нет дома. Эррору до сих пор до чёртиков стыдно. "Грёбаный Инк во всем виноват! " – Думает Глюк и в очередной раз закрывает злое донельзя смущённое лицо. Как вообще тогда дошло до этого? А всё очень просто! Знал ведь, нельзя.. нельзя недооценивать Инка! Ошибке достаточно было отвлечься на секунду, так тот уже буквально оседлал его и обхватил всеми возможными конечностями, не собираясь даже думать о том, чья это блять комната. — Какого хрена ты делаешь, вообще ебанулся?! — Моментально зардев, возмутился Эррор, в то время, как Инк, наоборот, невозмутимо улёгся у него на груди и, подперев щеку рукой, довольно смотрел сверху вниз. — Здесь мы ещё не целовались.— Совершенно спокойно и улыбчиво протянул Чернильный. — Конечно блять, ты вообще понимаешь, что будет, если Гено придёт? Слезь с меня, иначе я тебя са- — Глючного моментально заткнули поцелуем, пока ещё невинным, но кости сразу же покрылись мелкими лагами. Он упёрся в руками в чернильницу, пытаясь как-то отодвинуть его от себя, но честно говоря, уже спустя минуту, его руки сместились на чужую грудную клетку, а поцелуй стал глубже и требовательней. И снова они попали в эту ловушку! Снова прижимаются друг к другу, горячо целуются, пока им хватает воздуха, а после отстраняются и целуются опять. Разум Чернокостного был затуманен очень быстро, однако его вдруг возмутило то, как нагло Радужный сводит его с ума, поэтому он нахмурился и резко уложил того на спину, забирая в свои руки весь контроль. Не успел Инк даже и среагировать, как Эррор распахнл его кофту и вцепился в оголёные шейные позвонки начиная кусаться и облизываться. — Стой- пффхах, перестань это щекотно! — Беззаботно смеялся Художник, но возмущенный и разгоряченный Эррор только упорнее продолжал вжимать того в чужую постель, уже спустившись ниже и оставляя метку на светлой татуированной ключице. Однако только-только ему удалось заставить Инка жарко вздохнуть и слегка покраснеть, как вдруг послышался звук повёрнутой дверной ручки. Эррор отдёрнулся от Инка, как ошпаренный, но повернувшись в сторону двери застыл, не в силах пошевелиться. Пытавшийся отдышаться Чернильный же, с любопытством приподнялся на локтях, и улыбнулся, даже не стараясь прикрыть оголённые части рёбер. — Ой, привет, Гено! Стоит ли говорить о том, что у старшего Афтера в этот момент буквально отсох язык? Возвращаясь домой с подработки и открывая дверь в СВОЮ комнату, он явно не ожидал увидеть там Эррора, прижимающего к кровати запыхавшегося полураздетого Инка. Поэтому на лице его отразилась высшая степень ужаса или чистейший культурный шок, а слова просто застряли в горле, не позволяя даже слова подобрать, чтобы описать ТАКОЕ. Художник же сквозь столь неловкое молчание тихо хитровато усмехнулся показал на Глюка пальцем. — Между прочим, это он меня раздевать начал.. В тот вечер Гено ещё долго возмущённо читал им нотации периодически попивая корвалол. А Эррор долго материл Инка и ещё месяц, кажется, не мог нормально смотреть старшему брату в глаза, ведь тот каждый раз смотрел на них двоих, как на последних бесстыжих грешников и всё пил, пил и пил валерьянку. К слову, это не помешало Ошибке тогда поцеловать Радужного у подъезда, а потом проводить и поцеловать его у дома, а потом в общем зайти к нему на чай и целоваться уже там, ну и в итоге ночевать у него остался, чего мелочиться? Всё таки Эррор просто не мог отказаться от поцелуев перед сном.