Мой гитарист — виртуоз

Они выступали. Торжественно махали инструментами: Чернышев аккуратно пел в школьный дряхлый микрофон, Кирилл искусно бил своими ценными палочками барабаны, Александр выжимал клавиши на дорогущем электропианино, а Дмитриев, покоривший уже десятки девочек, идеально играл какой — то веселый бой. Их группа казалась особенной. Этот бойз бэнд, где все друг друга любят и уважают, а школьницы сходят от них с ума. Это красиво. В начале их пути было сложнее, ибо выходить из образов тихих мальчиков в главных любимчиков учительницы музыки и участников всех школьных мероприятий, достаточно трудно. Зато весело! Огромный путь, проделанный ими, влюблял. И Горелов тоже начал фанатеть по четырем мальчикам со сцены. Удобство этого всего было в том, что с Димой он в одном классе, и хоть тот, сидя на своей последней парте в синенькой кофте, никого к себе не подпускает, шансы познакомиться были велики. Сначала Леша просто невзначай спрашивал у него домашнее задание, позже просил списать, а дальше уже, поняв, что попытки пока безуспешны, решил действовать жестче. Если мечтаешь о дружбе, то приходится работать. Или, как Горелов, если есть мечты не только о дружбе, но и о новом занятии, приходится быть настойчивее.       Март. С завтрашнего дня начнутся выходные, посвященные женскому празднику, а сегодня надо постараться отучиться. Заодно, в планах юноши есть пункт о новом разговоре с Димой. Солнечные лучи прорезаются в полупустой, но все равно шумный класс. Все кажется таким ярким, желтым, но даже так симпатичным. Похоже на те самые картинки, как раз — таки олицетворяющие школу. Легкая приятная атмосфера, которая через пару минут заменится на противоположную, что каждого ученика скрючит. Шагнув за порог, Леша широко раскрыл глаза, уже выискивая в кабинете нужного юношу. Если начать с приветствия, как и в сотые разы до, может, получится сдружиться? — Дима! — Окликнул парня кареглазый, взмахнув рукой в знак приветствия. Постаравшись выглядеть тактичней, Дмитриев показал такой же жест, и приняв это за одобрение, младший подбежал к нему, сам не зная чего хотя. — Ой. — Горелов поднял брови к верху, таким образом выражая удивление. — У нас кофты почти одинаковые. Ухмыльнувшись, брюнет облокотился о спинку древесного стула. С такими словами к нему еще не проходили. — Это моего брата. — Старший прищурился, внимательно разглядывая кофту собеседника. Она у него того же цвета, с подобными надписями, но все же другая. — А эта моего дяди! — Он воскликнул так, что появилось ощущение о том, что он вот — вот радостно забьет в ладоши. Леша улыбался. Мыслилось, что в эти секунды он переродился в бога, ибо хоть и маленький, но запоминающийся диалог состоялся. Заходить дальше было уже страшнее, но достаточно легко, ибо будучи крайне хитрым и сообразительным, шатен понимал, что сделать. — Я могу сесть с тобой? — Неловко спросил Горелов, стесняясь смотреть на озадаченного таким вопросом собеседника. — Мои друзья не пришли сегодня. — Это очевидное вранье, потому что постоянный его сосед сидел не так далеко. Но ведь Диме до этого дела нет? Сомнение, но страх показаться осужденным, подвинул Диму согласиться. Он послал только короткий кивок, показывающий, что парню все равно. Наверное, так обоим будет веселее. Особенно кареглазому, который исполняет свои мечты. Младший бросил свой портфель рядом, светясь от счастья и наконец занял новое почетное место. Леша кажется необычным. Поэтому Дмитриев и зациклил разум только на нем в этот миг. Со стороны это похоже на сцену из Сумерек, где Каллен рассматривал Беллу, сидящую по соседству. Только если в том случае от Беллы просто съедобно пахло, то Алексей покоряет чем — то иным. Он смотрит на окружающий его мир так, будто видит красоту во всем. Его большие черные глаза цепляются за каждый миллиметр. Его дрожащие руки нервно ковыряют парту. Его растрепанная челка закрывает часть красивого лица. И если каждый из этих признаков можно найти в любом человеке, то все равно у шатена есть отличия. Или просто он симпатизирует больше других. — А что для тебя значит друг? — Кудрявый задал резкий вопрос, вдохновленный словами Леши ранее. Жмурясь и в голове отмечая черты внешности парня, он постарался отвести взгляд, чтобы не смущать собеседника. — Морской бой. — И даже его ответ был необычным. Странным, непонятным, но, спасибо господу богу, именно такие Дима обожает. Это лучше, чем аниме цитаты или интернет определения. — Типа, играть. Это многое значит. — А ты будешь учить меня играть? На самом деле кудрявый умел. Просто играл лишь раз, и достаточно давно, чтобы сделать правильный вид не умеющего игрока. Алексея от таких слов даже дергает. Сам факт того, что ему косвенно предлагает дружбу юноша, который всю школу сводит с ума, дурманит. — Да! — Он вскрикивает так, что это слышит весь класс, смотрящий на этих двоих с удивлением. Многие с Дмитриевым о дружбе мечтали, только дальше мыслей не заходило. Можно было поздороваться, дать ему пять, спросить как он себя чувствует, но не более. Он добродушный, но слишком задумчивый, чтобы открыть врата к себе. — И что мне дать тебе взамен? — Он улыбается, сверкая белоснежными зубами. Уже знает ответ, читает собеседника, но все равно дивится каждому слову. Это приятное чувство. Леша, залившись краскою, прикусывает губу, размышляет, и через секунды произносит желанное: — Научишь меня играть на гитаре? — А зачем это тебе? — Он выглядит насмехающимся, но на деле просто интересуется. — Я буду виртуозом. « — Удивительный. » — Проносится в мыслях голубоглазого, пораженного такой уверенностью. Он протягивает ладонь вперед, пожимая чужую. «Договор заключен». Радостный Горелов оставляет все свои счастливые крики на будущее, и пока вырывает из тетради два листа, один из которых протягивает новому другу. Кратко и понятно он постарался объяснить правила, часть объяснял уже в процессе, и параллельно, пока Дима гадал над чужим кораблем, младший вырисовывал свою яркую, от улыбки, рожицу. Теперь он уже косвенный гитарист, разве не так?       Игра прошла быстро. Дмитриеву оставалось до победы немного, но его опередили. Они дали друг другу кулачок, обменялись контактами и разошлись на следующий урок, больше не разговаривая. И вроде, день, совсем как иные другие. Обычный, солнечный, не такой сложный. Только теперь брюнет будет жить чужими черными, как смоль, глазами. Большая история, как начало его группы. Только кажется, что это еще более особенное.

***

Юноши списались сразу после уроков. Договорились встретиться в первый выходной день, чтобы Дмитриев исполнил данное им обещание. Так и случилось: они вышли гулять под вечер, прошлись по чужим дворам, а позже забрели в гости к Леше. Уже имея свой инструмент, и даже показав несколько переборов другу, шатен начал заниматься. Это трудно, но весело. Дима хватал приятеля за руки, показывал, как правильно ставить аккорды, рассказывал баллады про музыкальное величие, и несколько раз похвалил группу, в которой играет. — А понравлюсь ли я твоей группе? — Леша говорил не смотря на собеседника, он лишь ощущал себя гитарным глистом, вновь и вновь касаясь струн. И хоть вопрос этот для него ужасно важен, показывать этого не стоит. Неприлично, наверное. — В каком смысле? — Брюнет подбрасывал чужую расческу так, чтобы она крутилась в воздухе, а потом ловил ее раз за разом. — Ты добренький, вы бы нашли общий язык. Ответа не поступило. Они продолжали в тишине, разрушающейся только мелодией. Это казалось атмосферным. Все тихое и спокойное, до тех пор, пока Дмитриев с грохотом не встает с полу мертвого стула. Шагает, останавливаясь напротив удивленного Горелова, что — то рассматривает и подмечает у себя в голове, а потом громко твердит: — Ты держишь гитару неправильно. — Правильно! — Шатен выкрикнул писклявым голосом, видимо, явно обиженный такими словами. Его можно понять. — Иисус по воде не ходил, значит и гитара у тебя на поводу не пойдет. — Он резко показывает указательным пальцем наверх, становясь похожим на смайлик в очках. — Ты что вообще несешь? — Леша корчится, совершенно не понимая к чему клонит друг, но затыкается, когда тот начинает угрожающе на него глядеть. Наверное, Дима плохого не скажет. Но выглядит он очень постыдно. — Возможно реально не получается. — Младший замешкался, убрал гитару с колен, прислонив ту к кровати. Он делал максимально расслабленный вид, хоть в действительности был встревожен. — Но мне удобней держать руки так. « Даже сейчас ты выглядишь куда искренней, чем я. Ты, как — будто бы, и есть чувства. Я бы хотел испытывать то же, что и ты, Леша. » — Дерьмо бывает, расстраиваться нечего. — Дима кладет руку на чужое плечо, похлопывает и присаживается рядом, забирая инструмент себе. Делает акцент на том, как держит предмет, и видя кивающего рядом, мирится. — Если грустить, то красиво. — Он начинает перебирать струны, сочиняя что — то грустноватое на ходу. Человек и вправду сильнее времени, раз может делать своими руками такое. Еще, время никогда не сможет сочинять мелодию, чувствуя человека, а Дмитриев придумывает, подстраиваясь под тяжелое дыхание юноши рядом. Старается показать ему, что понимает все то, что лежит на душе у друга. И хоть старший плохо знаком с эмоциями, но почему — то у Леши каждую понимает. Мысли его тоже, будто бы читает, знает наперед, но даже так дивится, понимая все — все размышления. Он будто бы нашел ту самую часть себя, которая отвечает за эмоциональность, искренность, а еще олицетворяет яркое солнце. Парни провели остаток дня, продолжая учиться. Впереди ещё два выходных, и на каждый из них у парней есть планы. Главное, не быть съеденным ленью.

***

       Первые числа апреля. Со знакомства Дмитриева и Леши прошел лишь месяц, но они и вправду успели сблизиться. Дима еще не знакомил нового друга со своей группой напрямую, но бывало рассказывал им про этого вдохновляющего юношу, а те внимательно слушали. Кареглазый учился играть почти ежедневно, иногда у себя, иногда у друга. Получалось, если честно, не так уж и плохо. Появлялись мысли, что Горелов был рожден для этого. Как будто новая муза кудрявого — профессионал без крыльев. Удивительный парень! Он по — настоящему нравился Диме, который за такое короткое время, человека бы даже приятелем не назвал. Только Леша, такой особенный, любящий старый рок, спортивные очки и овощи, смог понравиться. Леша, будучи в точности также в новое знакомство влюблен, без Дмитриева жить перестал. Писал ежечасно, звал гулять или куда еще, лишь бы только вместе время провести. Даже гитара на второй план отошла на время. Изучать кудрявого казалось более интересным. Горелов был готов умереть с другом в один день, взяв на себя всю ту ношу боли и ненависти, что тот успел испытать за всю жизнь. Голубоглазый рассказывал, очевидно, не только о себе. Часто делился интересными истории о своих друзьях, которые интересовали хоть и чуть, но все равно сильно! — А Андрей сам пишет текста для того, что вы исполняете? — Как — то задал вопрос младший, сидя вместе с кудрявым на уроке литературы. — Не совсем. Мы все пишем, но в основном это делаю я. — Дмитриев задумчиво выписывал что — то в предметной тетради, даже не смотря на собеседника. Юноша, слишком увлеченный своими расспросами, даже не слушал учителя. В последнее время он в целом стал гораздо хуже в учебе, ибо почти на всех уроках думает только о своей гитаре и настоящем. — А как вообще это создается? — Он запнулся, когда словил взгляд преподавателя на себе, и продолжил уже шепотом: — В том смысле, что, как тебе вообще приходят идеи? — Я все это переживаю, только чтобы потом взять на карандаш. С рифмами записать на листке, а позже выдать его Андрею, который перенимает все мои чувства, пока поет. — А меня ты переживаешь? — Тобой, я скорее, живу. — Юноша нахмурился в страхе того, что сказал такое слишком неожиданно. — Это чувство не может просто так существовать между нами, оно способно дать жизнь чему — то куда более великому. — Чтобы казаться менее странным, кудрявый взглянул другу в глаза, наполненные любопытством, улыбнулся и продолжил: — Музыке. Поэтому Горелов уже который час сидел над пустой тетрадью в попытках придумать хотя — бы несколько строк для исполнения под гитару. Это начинает казаться бесполезным. Если он не успеет придумать что — то до начала цветения Фиалок, то убьется. Все цели на этот месяц — только написание собственной песни. Остальное все неважно. Шатену слишком сильно хочется отблагодарить друга. Настолько, что теперь даже стыдно в глаза ему смотреть.

***

Май. Пик цветения Фиалок. Когда на улице уже тепло — тепло, а все окружающее приносит радость. И Леша, который месяц уничтожал себя, стараясь написать песню, наконец смог сделать это. В тот день, когда Дима подарил ему тот самый букет цветов, просто потому что захотел. Горелов позвал друга в пустующий актовый зал их школы. Для них он всегда был открыт. Кареглазый попросил парня сесть напротив, замолкнуть и восхищаться. Красный от смущения, с трясущимися руками и очень странными мыслями в голове. Как — будто бы влюбленный. — Я, не имеющий ничего, обрёл наконец тонкую связь. Что — то напоминающее отношения. — Он устремил взгляд в пол, вздохнул, разглядывая уже собранный пазл в своей голове. — Ты важен для меня. Я хочу поблагодарить. И будучи всегда на втором месте, оставаясь вечным неудачником всю свою жизнь, Леша делал руками то, чего Дмитриев еще никогда не видел. Этот путь, что они вместе проходили, сделал из младшего великого. Песня невероятная. Несущая в себе кучу воспоминаний, искренности эмоций. Волшебство. Когда игра кончилась, Дима, всегда чувственный, но никогда не проявляющий этого, схватил парня напротив и скрыл в объятиях. Крепких, точно что — то означающих. Вечных.

***

Большой собранный концерт — зал, светящийся то зеленым, то синим, куча людей, кричащих и толкающих друг друга в ритм песен, и много — много эмоций. Лет пять после конца учебы прошло. Теперь, помимо школы и еще пару десятка людей, о той самой музыкальной группе знают сотни тысяч. И любовь каждый чувствует теперь не только из — за крутого образа, а из — за настоящих таковых чувств. Идеальная аудитория. А еще, в группе теперь не четыре, а пятеро участников. Леша заслуженно вступил туда, точно также, как и в романтические отношения с Дмитриевым. И лишь благодаря Горелову солнце светится над кудрявой головой. Они прижавшись стоят на сцене, смотря не на кричащих фанатов и гитары, а друг на друга. Шумно, но рядом друг с другом всегда мирно. — Я люблю тебя, Леш. — Шепчет старший, стоя спиной к спине возлюбленного. — И я тебя, Дима.