Хищный зверь

Ещё несколько недель прошло словно в блаженном тумане. Мэн Яо лечил Вэнь Нина, они вместе гуляли по лесу, и делали всё то, что положено делать юношам шестнадцати лет — дурачились, в шутку дрались, кидали камни в реку… Против последнего, впрочем, несколько протестовал чивэнь. Против всего в целом выступал Мэй-Мэй: ему было обидно, что у Мэн Яо появился новый друг. Впрочем, через несколько дней он вполне бодро подключился к их играм и уже не так отчаянно страдал. Мэн Яо словно боялся, что вот-вот мгновения, в которые можно наслаждаться жизнью, закончатся, и ему придётся вернуться к тому, из чего его жизнь состояла последние несколько дней. Иногда по ночам он просыпался от кошмаров и подходил к окну, посмотреть на свои руки. Ему чудилась на них кровь, и он, едва сдерживая слёзы, чтобы не разбудить Вэнь Нина, долго ещё сидел на полу, пытаясь успокоить бешеный стук испуганного сердца. К концу первой недели Мэн Яо счёл, что Вэнь Нин окреп и поверил хозяину леса достаточно, чтобы осмотреться. Он надел повязку на свои глаза и осторожно помог Вэнь Нину снять такую же полоску ткани с его головы. Наградой ему послужил восхищённый вздох нового друга. — Как же здесь красиво! Сам Мэн Яо полагал, что живёт по людским меркам скромно: у него была лишь чистая, но небольшая хижина, в то время как его отец владел чем-то, напоминающим дворец. Впрочем, у Мэн Яо был и его лес — словно продолжение одновременно и дома, и самого Мэн Яо. Он мог видеть его глазами, он был каждой его веточкой и каждой птицей. Каждый день он чувствовал, как ест сам себя, охотится сам на себя, сам себе поёт в шелесте листьев колыбельные… Если бы не Вэнь Нин и необходимость отвлекаться на него, Мэн Яо, наверное, не выдержал бы той горы новых ощущений, которую ему приходилось осмысливать и осознавать. Лес всё больше срастался с ним. Была ли тому виной его кровь, пролитая на землю после смерти матушки, или сама его суть предполагала столь тесную связь с природой, Мэн Яо не знал. Он пробовал задавать этот вопрос чивэню. — Мы с моей рекой живём на свете слишком долго, чтобы помнить, как формировалась наша связь, — фыркнул тот, — поиграй лучше со мной в лучики. Игра в лучики была весьма дурацкой: чивэнь водами реки ловил и отражал солнечный свет, и тот бликами ложился на траву у берега, а Мэн Яо, сбросив обличье человека, прыгал от одного блика к другому. В эти моменты повязка, конечно, была на глазах Вэнь Нина, и Мэй-Мэй торжествовал: к этой игре Мэн Яо мог подключиться только он. Такое ребячливое времяпрепровождение тянулось несколько недель. Вэнь Нин становился всё здоровее, но сбегать не спешил, да и Мэн Яо не очень-то хотел его отпускать. Всё бы так и продолжалось, но в один из вечеров, когда пришла очередь Вэнь Нина готовить ужин, а Мэн Яо, грозный хозяин леса, сидел с завязанными глазами на полу и играл с Мэй-Мэем в игру «не дай серому наглому лису откусить твою руку», в дверь хижины постучали. Юноши вздрогнули. — Если бы этот человек желал нам зла, лес бы меня предупредил, — неуверенно сказал Мэн Яо. На самом деле он понятия не имел, как лес должен был отреагировать на появление кого-то злого. Он попытался прислушаться к деревьям, но те благодушно молчали, и Мэн Яо, несколько раздражённо пожав плечами, поднялся на ноги. Мэй-Мэй с недовольным фырканьем запрыгнул ему на спину, как следует поцарапав её, устроился у него на плечах, словно серый воротник. — Вот почему ты всё время не рад? — спросил его Мэн Яо, — зачем сразу ругать деревья? Может, там и правда друг? С этими словами он открыл дверь. — Кто ты и зачем пришёл сюда? — спросил Мэн Яо, наклоняя голову набок. Он не мог ничего видеть, и потому очень удивился тому, что услышал девичий голос, ещё и словно бы снизу. — Моё имя — Вэнь Цин, я пришла просить у хозяина леса позволения взглянуть на могилу своего брата, или же устроить её самой. Пожалуйста, позвольте мне… — Цзецзе! — закричал из хижины Вэнь Нин и почти тут же оказался у двери. Почему-то он сразу засмеялся, хотя ничего смешного в вопросе девушки не было. — Цин-цзе, мне кажется, один из вас может снять повязку со своих глаз. — А-Нин? — прошептала девушка, и Мэн Яо услышал по голосу, что она вот-вот заплачет, — это ты? Ты живой? — Да, да, я живой! Молодой господин Мэн выходил меня, но я не знал, могу ли я уйти из леса без его позволения, и поэтому никак не мог тебе написать. Пожалуйста, сними повязку, он и сам с ней ходит, чтобы мне не навредить. Послышалось тихое шуршание ткани, а затем — радостный возглас Вэнь Цин. Пока они с братом обнимались и что-то обсуждали, Мэн Яо ушёл обратно, вглубь хижины. Он был рад за сестру Вэнь Нина, к которому, как ни крути, успел привязаться, но услышанные слова несколько выбили его из колеи. Почему он не знал, может ли уйти из леса? Неужели Мэн Яо выглядит таким уж чудовищем? Когда он пришёл к своему отцу, то не сомневался, что имеет полное право развернуться и уйти, почему же когда наоборот, человек приходил к хули-цзиню, он не был уверен, что может удалиться в любой момент? Выходит, всё это время Вэнь Нин с ним не дружил, а… Развлекал его, чтобы хозяину леса не захотелось убить его? Мэн Яо почувствовал, что вот-вот заплачет, и только Мэй-Мэй, по-прежнему тяжестью висящий на его шее, утешительно фыркнул на ухо какой-то лисий аналог непристойного ругательства. Это, к сожалению, мало помогло. — Молодой господин Мэн, можно ли моей сестре войти внутрь? — раздался радостный голос Вэнь Нина от дверей. — Вы можете уйти, я совсем не собирался держать вас здесь! — крикнул в ответ Мэн Яо, отчётливо понимая, что в его голосе слышно куда больше обиды, чем было бы прилично. — Вэнь Нин! — одёрнула брата сестра, — разве ты не видишь, что своими словами и своей нерешительностью обидел того, кто был к тебе добр? Немедленно извинись. Господин Мэн, простите моего брата, — тут же начала она извиняться вместо него, — он ни с кем не умеет разговаривать, слишком застенчив и робок. Между тем я вижу, что сама не смогла бы позаботиться о нём лучше. Могу ли я отблагодарить вас? Или хотя бы услышать о том, почему вы спасли ему жизнь? Все заклинатели только и говорят о том, как безжалостно вы убили главу Не его же рукой. Но я не верю, что тот, кто так хорошо владеет лекарским делом, способен на такие зверства. Её речь несколько смягчила обиду Мэн Яо. — Да я бы всех спас, но только Вэнь Нин ещё хоть как-то шевелился, — буркнул он, — я бы вообще никого не убивал. Мне нужен был один человек, чтобы отомстить за матушку так, как она желала. Может, мне самому это всё не очень-то приятно, я в конце концов не человек, мне не нравится бессмысленно убивать! — Людям как правило тоже не нравится, — осторожно ответила Вэнь Цин, но Мэн Яо только хмыкнул в ответ. Как же! — Ладно уж, заходите, — махнул он рукой, — всё равно Вэнь Нин ужин готовил, поешьте и идите себе. — Благодарю тебя, — ответила Вэнь Цин и кажется поклонилась. Такая почтительность окончательно растрогала Мэн Яо, и остаток вечера они вполне дружелюбно проболтали — в основном с Вэнь Цин, поскольку пристыженному Вэнь Нину было неловко вмешиваться в их беседу. Они обсудили некоторые отвары, которые Мэн Яо всё ещё заставлял пить Вэнь Нина, и Вэнь Цин на всякий случай записала их рецепты, обсудили матушку Мэн Яо и немного — многочисленную родню его гостей, несколько раз почти заговорили о том, как на лес Мэн Яо напали заклинатели, но в конце концов никто из собеседников не рискнул затронуть столь чувствительную тему. Мэн Яо боялся сказать что-то, что расстроит его гостей. Те, вероятно, опасались того же. Тем не менее, в лесной хижине давно не было таких приятных вечеров. К концу еды Мэй-Мэй с ленивым изяществом соскользнул с шеи Мэй Яо и подошёл к Вэнь Цин. — Чего тебе нужно, лис? — серьёзно и строго спросила та. Мэй-Мэй фыркнул, тявкнул и крайне почтительно ударил хвостом по полу. — Он хочет сказать, что ты ешь еду, которая могла бы достаться ему, но он великодушно тебя прощает, — объяснил Мэн Яо. Вэнь Цин засмеялась и положила руку на голову Мэй-Мэя. От сдавленного тявканья Мэн Яо рассмеялся, а затем очень серьёзно ответил: — Нет, друг мой, этого я ей переводить не буду. Я сгорю со стыда. И мне вот совершенно не жаль, что ты не умеешь разговаривать по-человечески, — хмыкнул он на ответные возмущённые звуки. — Мне можно его погладить? — уточнила Вэнь Цин. — Ага, — радостно кивнул Мэн Яо. «Фрфрфр» — яростно ответил Мэй-Мэй, но голову никуда не убрал. Так и прошёл их ужин — ещё более весёлый и живой, чем обычно. Вэнь Цин так понравилась Мэн Яо, что в ответ на её робкую просьбу прийти поучиться он ответил таким радостным согласием, что даже Вэнь Нин перестал бояться, и тоже робко попросился приходить время от времени в гости. Мэн Яо и на это согласился с большой радостью, хотя и задумался, не принесёт ли знакомсво с ним горя двум новым друзьям. — Надеюсь что нет, — сказала Вэнь Цин, мгновенно сделавшись серьёзной, — хотя, быть может, я и не права. Мы с А-Нином постараемся быть осторожными, да и наши родственники добрые и порядочные люди. Мэн Яо не был уверен в том, что порядочные люди существуют, но спорить с Вэнь Цин не стал: ему действительно хотелось бы видеть — или скорее слышать — новых друзей почаще. Через некоторое время брат и сестра раскланялись и ушли, и хижина без них заметно опустела. У Мэн Яо на душе стало ужасно тоскливо; над лесом будто в ответ на его тоску собрались тяжёлые свинцовые тучи, да и Мэй-Мэй в кои-то веки тоже был словно бы несколько расстроен: он не пытался укусить Мэн Яо, перевернуть его баночки с травами, а только настойчиво тянул за узел повязки.