Похищенные цветы

Возерай в одиночестве ходила по дорожке в небольшом цветнике. Когда ей приходилось принимать непростое решение, она часто гуляла здесь, среди созданных её волшебством растений. Самым лучшим творением был цветок, полыхающий, как весенний день, красный с золотым, свет от него разливался по всему цветнику. Его лепестки могли бы быть рубинами, не будь они сотворены из ещё более прекрасного и драгоценного вещества. Возерай как раз собиралась срезать цветок, когда её благословенное одиночество нарушилось. Лёд, склонившись под тяжестью вины, казалась ниже ростом, чем обычно. Она не говорила ничего некоторое время, словно дожидалась подходящего момента, или надеялась, что подруга хоть взглянет на неё. Возерай неохотно посмотрела в её сторону. И устало покачала головой, отвернувшись, поднимая нож и касаясь им стебля. Она не знала точно, что станет с цветком, если срезать, но предполагала, что это не навредит, и он ещё не скоро увянет. И всё же, некоторый риск был. Возможно, в её колдовстве имеется слабое место, и цветок просто погибнет. Тут раздался хруст песка, и колдунья обернулась. Уже некоторое время Лёд осторожно приближалась к Возерай, явно с намерением просить прощения. Возерай не была в настроении ей его дать. — Возерай? — Лёд подошла ещё чуть ближе, уже не таясь, — Ты огорчена? — Огорчена ли я? — со злой насмешкой переспросила Возерай. — Подумай. Лёд заговорила ласковее; ласка непросто ей давалась, и можно было понять, как же она старается: — Я пришла потому, что не могу спать, беспокоюсь о тебе. Возерай продолжила присматриваться к цветку. — А Лилия не может спать потому, что я украла её из дома. — Возерай... — голос у Лёд стал совсем пустой, — Я не хотела ей смерти, ты же знаешь. Я о таком бы не попросила. Я лучше сама умру, чем убью женщину, в которую ты влюбилась. — Возерай не отвечала, и Лёд добавила слегка опасливо: — Ты уж чересчур беспокоишься теперь. Ничего со смертной не станется, мы поговорим с Темнозверем, когда она явится. И у тебя есть Лунный жемчуг. Хотя, я верю, Темнозверь Лилии и без него не навредит. — Прекрати, — велела Возерай, и Лёд замолчала. — Мне итак не весело. Лёд задумалась. Возерай она желала счастья, и потому хотела утешить. Но явно говорить очевидные вещи не имело смысла. И Лёд сказала то, во что не верила, и что не стала бы говорить, не желай она утешить Возерай так отчаянно. — Посмотри иначе. Раз смертная в Озёрном краю, у тебя есть возможность сблизиться. Признайся в чувствах. Ты же хотела? — Но ведь не так! — Возерай взмахнула руками, вознося взгляд к потолку, будто искала там, в кого кинуть нож. — Или, по-твоему, я ещё недостаточно отвращения у неё вызываю? — Если в голове у неё имеется хоть что-нибудь, она поймёт. Ты ведь мечтала с ней разговаривать. Так поговори! Возерай постаралась показать на лице безразличие. — Она итак видит, что я чувствую, мне не надо признаваться. — Возерай... — Лёд растерялась. Она врала от всего сердца, — Уверена, смертная в силах всё понять и принять. Когда Темнозверь придёт, то увидит, как вы близки, и пощадит её, даже и без всяких угроз и без Лунного жемчуга. Такие перемены в речи Возерай ничуть не приободрили. — Уйди с глаз моих, — попросила она. Лёд на прощание робко улыбнулась, отступила и пропала из цветника. Возерай опять приставила нож к стелю. Стоило наступившей тишине укачать мысли, как опять раздался стук и появилась Ива. Она подошла к Возерай куда более уверенно. Возерай положила нож и устало провела ладонью по лицу. — Скажи, ты не отвернёшься от меня, если я убью Темнозверя? — не своим голосом спросила она. Ива лишь слегка дрогнула. — Нет. — ответила она. — А если я убью Темнозверя и ещё кто-то пострадает из-за меня? — болезненно спросила Возерай. Ива долго стояла, не говоря ничего. — Я всё равно не отвернусь, — произнесла она наконец. — А если я убью Темнозверя, и кого-нибудь ещё, и много кто пострадает от этого? — Я не отвернусь. — Ива улыбнулась, и подошла к Возерай совсем близко, чтобы мягко обнять её усталые и поникшие, но сильные плечи. — Возерай, я люблю тебя. Если тебе нужна помощь в чём угодно, я помогу. — они стояли так какое-то время, пока Ива не выпустила её из объятий. — Я пришла спросить, всё ли хорошо? — спросила она, сжав напоследок ладонь колдуньи. — Ты бледна. — Всё хорошо. — Возерай поцеловала её руку. Но когда Ива ушла, Возерай ещё долго глядела на цветок, будто ждала от него доброго совета. Наконец она срезала его, и, убедившись, что действие колдовства не рассеивается, во всяком случае, пока что, завернула в платок и исчезла из своего цветника. Лилия прикрыла глаза, надеясь уснуть. Усталость сделала безвольным и каменным тело, но сон не приходил, вместо него возник поток нехороших предчувствий, каждое хуже предыдущего. Они тянулись и тянулись, и мерещилось, будто она всё ещё падает на дно громадной залы, в мороз и тьму. Когда она услышала стук, разум плыл в вязком, густом облаке. Лилия обессиленно открыла глаза. — Можете войти, — разрешила она. — Я разбудила вас? — колдунья остановилась перед кроватью. Лилия села. — Я не спала. Она хотела напомнить, что просила оставить её одну, но за время разлуки успела десяток раз передумать. В одиночестве время ползло тоскливо, как хмурые облака в осенний день тащатся с севера, застилая небо скукой. Возерай развеяла её тревоги. Хотя она ведь ничего ещё даже не сделала, просто навестила. Лилия даже сама от себя не ожидала, что так обрадуется. — Не спали? — Возерай несколько смазанным движением шагнула вперёд, всего на шаг, — Хорошо, тогда... Знаю, нельзя извинить за то, что я сделала... — Лилия нахмурилась. — ...Но я подумала, что могу вас хоть самую малость прельстить подарком. И Возерай протянула завёрнутый в ткань цветок. То, что это цветок, Лилия поняла по зелёному стеблю, который виднелся из платка самым краем. Она осторожно стянула платок. И не смогла сдержать вздох восхищения. В тёмной комнате, бывшей её клеткой, стало светло, точно днём. Чёрные стены позеленели, пол засиял, как под светом тысячи свечей, и нежные волны исходившего от цветка света пробежали по одеялу, вздрагивая и задерживаясь на изгибах ткани, как солнце пробегает по дну на мелководье. — Что это? — спросила Лилия, смахнув слёзы. — Волшебный цветок. У меня есть ещё четыре, но это мой любимый, самый красивый. Возьмите его, пожалуйста, и положите под подушку, и вы легко сможете уснуть. Вам приснится хороший сон. Лилия не долго думая схватила волшебный цветок. Ещё бы она отказалась от такого сокровища. — Почему вы мне его даёте? Я бы такой ни за что не отдала. Возерай заметила радость Лилии, и незаметно улыбнулась. — Это подарок. Можете делать с ним, что захотите. Лилия честно восхитилась. — Вам не жаль? А если я захочу его растоптать и оборвать? — Я вам подарю ещё один. — Вы просто ужасная, — засмеялась Лилия. Впрочем, от разговора она порозовела. Возерай хотела ей понравиться, и Лилия это поняла. — Надеюсь, это вас немного порадует. И ложитесь спать, в вашем земном мире сейчас ночь. — Мне нипочём не уснуть, — нажаловалась Лилия, чуть не схватив Возерай за рукав, от беспокойства, что та, пожалуй, может уйти, — Останьтесь, поговорите со мной. Возерай засомневалась. — Я волнуюсь, что разговоры дурно скажутся на ваших нервах. — Если вы со мной не поговорите, я умру, — заявила Лилия таким голосом, что Возерай и в самом деле испугалась. Но Лилия добавила улыбку и Возерай слегка расслабилась. — Ну, останьтесь. Под гипнотическим взглядом синих глаз Возерай села рядом. — Что я могу вам рассказать? — Что с моими близкими? Вы не видели? Как они? Они в безопасности? Если чудовища существуют, что будет с моей семьёй? Вы говорили, что чудовищ никому нельзя видеть, все, кто увидят их, умрут. Так что же с моей семьёй? — Вам не о чём волноваться, ваши близкие люди спали. Я позаботилась об этом. К тому же, чудовищ интересуют только те, кто видели фей, или как-то связаны с ними. Лилия прикрыла глаза с облегчением. Впрочем, ненадолго. — А почему существа, то есть, чудовища, ищут меня? Возерай струсила. — Этого я пока не могу сказать. Но очень скоро расскажу. Доброй ночи, — тихо сказала она и вышла из переменившейся комнаты.