***
Джонни монотонно сматывал удочку, проверяя наживку и закидывая крючок подальше прежнего. С другой стороны на борту так же сидел Йосаку, хмуро разглядывая лазурное море и шмыгая опухшим носом, не с первого раза вправленным обратно. Изредка он что-то бубнил, кося взгляд на ватку, смоченную какой-то пахучей ерундой и примотанную к собственной переносице. А ведь мелькнула идея для надежности приклеить оставшимся клейстером, но после тихих переглядываний единогласно и молча было принято решение использовать побольше бинта. Йосаку чихнул, начиная кашлять от болезненных ощущений, а Джонни стыдливо вжал голову в плечи, чувствуя усилившийся груз собственной вины. Им тяжело, — Йосаку тяжело! — а тут такая оплошность, равная чуть ли не предательству. Конечно, Джонни немного перегнул, но от лёгкой мысли собственного заблуждения легче не стало, и поэтому он вновь обратил свой зор на поплавок, неподвижно выделяющийся на гладком зеркале воды. Время — не еда, больше — не значит вкуснее. Прошло как минимум несколько часов, а из лежащего перед ними улова максимум можно было подарить надежду на лучшее будущее и тут же её отобрать. Джонни поднял за хвост малюсенькую рыбёшку, блестящую грязным серебром в лучах уже почти закатного солнца. Йосаку рядом раздосадованно сматывал леску, не имея даже такого результата и прошёл мимо, опять хлюпая носом и заходя в каюту. В сердце вновь что-то кольнуло и Джонни не думая снял мелочь с крючка, выбрасывая её за борт. Они друзья, братаны, партнеры по бизнесу и выпивке, а значит всё должно быть честно. В это самое мгновение Йосаку подготавливал хибати и уже ждал главный ингредиент для какого-никакого навара. Не судьба. Но точно крепкая дружба. Два друга сидели на палубе, потягивая чай из юноми и доедая остатки вяленного мяса. На судне по последним данным оставалось совсем немного овощей, пару килограмм крупы и пресной воды ещё на несколько дней. Саке и другой алкоголь в расчёт не шли, так как были совсем крайним вариантом и неприкосновенным стратегическим запасом. Но что-то подсказывало, что неровен час и придётся прибегнуть к плану «НЗ». Это пугало. Но партнеры сохраняли лицо, наслаждаясь спадающей жарой и почти уже поблескивающими звёздами с одного края неба. — Аники, мясо закончилось, — Йосаку глянул на пустую разделочную доску и сжал кулак. — Надо думать. — Да, у нас получится это сделать. Джонни отвернулся, смотря на край заходящего солнца и сдержал горький выдох — даже собственные безэмоциональность и хладнокровие не помогли сохранить приятную атмосферу, чтобы уберечь друга от беспокойства. Всё-таки Йосаку был слишком проницательным и как не скрывай от него, но он быстро понимал ситуацию и догадывался о серьезности положения. Как раз сейчас он отставил юноми в сторону и выдал ожидаемо дельную мысль: — Я сверился с картами и мы явно отклонились от курса… — он нахмурился, подбирая слова. — Мы уже как несколько дней должны были достричь того острова, но этого не произошло. Может с компасом что-то не то? Юноми с недопитым чаем со стуком опустилась на доски палубы и Джонни внимательно посмотрел на друга сквозь свои очки. Опять, вот опять он делал больше положенного, заставляя партнера чувствовать себя виноватым. А ведь действительно правильно думает! — Братан! Конечно! — Джонни аж подскочил, улыбаясь во весь рот. — Разберёмся с ним и всё будет хорошо! Почему-то он был уверен, что всё дело обстоит в неисправном компасе, а оттого и сбитом курсе. Пошарив по карманам, он достал оттуда предмет их страданий и после внимательного изучения оба друга обнаружили, что стрелка не как обычно показывает на север в любом положении, а непрестанно покачивается туда-сюда. — Если такому курсу следовать, то мы зигзагом незнамо куда заплывем… — Йосаку задумчиво протянул, почесывая подбородок. — Ничего братан, утро вечера мудренее. Завтра порешаем что будем делать. Иди отдыхай, сегодня я на уборке. И пока партнёр не одумался, Джонни принялся убирать место их скромного ужина. Йосаку кивнул, похлопывая того по плечу, и удалился в каюту, где тут же загорелся свет. Джонни не мог позволить корешу трудиться больше дозволенного, тем более после такого разговора. Он умел разделять обязанности и обязательства, не доводя до грани мирное общение. Хотя ещё лучше у него получалось цепляться за умные слова в собственных мыслях и теряться где-то там в тёмных закоулках своего сознания, объясняя их себе и возможному собеседнику, решившему вступить в пафосную словесную перепалку. За бортом раздался характерный плюх и, бросив метелку, Джонни подскочил на месте, в шаг оказываясь около него и вглядываясь в морскую гладь. Несколько волнообразных колец разошлись по сторонам от явного места падения чего-то. Только парень не мог понять чего именно. Он внимательно осмотрел вельс на возможные повреждения, но ничего не обнаружил. Была бы течь, так Йосаку-аники уже бы заметил. Хрень какая-то, да и только. Надо быстрее думать как покинуть это место. Джонни сделал шаг назад, задевая ботинком одну из юноми и слыша как та покатилась по палубе. Как парень ни пытался, но вторую чайную посудину найти не мог. Может это она упала в воду? Но он точно не оставлял ничего на бортике, тем более такой ценный ресурс как чашка для чая. Теперь придется ему хлебать горячие напитки из чавана, что совсем зашквар даже для такого грубого и крутого мужика, как он. Йосаку он подвергать такому позору не будет и вообще, как только они доберутся до пункта назначения, то Джонни обязательно организует другу хорошую выпивку и, как бонус, отпадную красотку за всё, что он сделал. Это меньшее, чем охотник за головами мог отплатить другу. С этими мыслями воодушевленный Джонни подхватил посуду с палубы, ещё раз осматривая всё и заходя в каюту. Йосаку же курил в приоткрытый иллюминатор, думая о своём и лениво готовясь ко сну. Наверное, сейчас его мысли вновь заняты решением возникшей проблемы и он ещё полночи будет думать об этом, лишая себя заслуженного отдыха. Бро… Упавшая метла так бы и осталась лежать на палубе, если бы Джонни, гонимый собственными чувствами, не вылетел наружу, сам не понимая зачем. Йосаку же в свою очередь лениво повернулся, смотря на захлопнувшуюся дверь, и затягивал одну из трёх оставшихся сигарет, думая о том, что в этот раз он просчитался с запасами и последнюю нужно будет выкурить обязательно в крутой позе и с пафосной речью. Прямо завтра так и сделает. Это будет реально мощно.***
Утро встретило прохладой и белой пеленой тумана. Джонни сам не знал почему подскочил так рано, но подъём был настолько лёгким и быстрым, что сразу было понятно — сегодняшний день принесёт много хорошего. Возможно даже ответ как им выбраться из этого вечного штиля. Вооружившись удочкой и наживкой, он вновь решил попытать счастье и занять чем-нибудь себя до момента пробуждения друга. Маленькое судёнышко выглядело мрачно в серо-голубых тонах только начинающегося рассвета. Тишина пронизывала это место на многие мили вокруг. Лишь редкое поскрипывание мачты и палубы разгоняли пространство, показывая, что тут ещё кто-то жив. Джонни привычным движением проверил леску на наличие узлов и прикрепил на крючок немного наживки. По спине прошёл неприятный холодок, но списав всё на утреннюю, пусть и уже сходящую на нет, прохладу, парень осмотрелся в поисках места куда бы забросить удочку. Мысли его и разум были необыкновенно спокойны и даже отстранены и поэтому он не сразу заметил забытый ранее или скорее появившийся совсем недавно предмет. Юноми стояла в районе носа их маленького судёнышка, сохраняя равновесие, несмотря на небольшой подъём поверхности борта. Джонни замер, придавая своему извечно хмурому выражению лица нотку задумчивости. И как эта вещь тут оказалась? Он же вчера всю посуду убирал. Чайный стакан светло-зеленого цвета никуда не делся и охотник за головами быстро огляделся вокруг, в поисках того кто бы мог такое сделать. Не достали же со дна эту посудину? В ответ лишь тишина и мягко-жёлтые клубы пара, тающие с каждой минутой всё быстрее. Лучи солнца прорезали этот блеклый мир, придавая ему оттенки внезапной опасности, ведь поверхность воды всё так же оставалась невидима. Корма затрещала, но ни волн, ни тем более ветра не было совсем. Джонни схватил стакан, ощущая его тяжесть и видя собственное отражение в нём. Полный. А вода солёная, судя по лёгким пузырькам, вырывающимся наверх. Забавное зрелище. Так как он тут оказался? По дну зашуршало и Джонни ещё раз внимательно посмотрел в него, даже в своих извечных солнечных очках чётко видя мелкие камушки, поросшие зелёными водорослями. Охотник за головами застыл, сжимая юноми и ощущая затылком опасность, исходящую откуда-то со стороны. Приманка? Тогда он очень глупо повёлся. Шутка Йосаку? Невозможно, потому что здесь достаточно глубоко да и в принципе они не купались, дабы после избежать лишних трат пресной воды. Что же тогда?.. За спиной плюхнуло, ударяясь об борт и давая оплеуху. Джонни кинулся туда, видя лишь те же круговые волны, бьющие о вельс. Здесь кто-то был помимо их дуэта и явно не первый день. Удочка затрещала в сильных руках, а рядом лежал верный накири, готовый на защиту и сохранение спокойствия этого судна. Солнце уже вовсю встало, являя взору гладкую поверхность моря, таящую в себе столько секретов и таинственного незнакомца. То, что он был именно там Джонни мог сказать со всей уверенностью. Где ещё спрятаться посреди океана, когда судно можно обследовать за минуту и знаешь каждый его уголок? Только в воде. Охотник за головами был напряжён, совсем не следя за поплавком. Он вслушивался, вглядывался и реагировал на каждый звук, тут же исследуя глазами в поисках его источника. На плечи навалилось чувство обязанности разобраться с этим дерьмом самостоятельно, чтобы не подвергать друга опасности, чтобы отплатить ему тем же за все его поступки. Океан не двигался, гладким зеркалом отражая голубое небо. Ни облачка, ни дуновения ветерка, даже корма замолчала, не перекликаясь со старой мачтой скрипучим голосом. Джонни продолжал сидеть в одной позе, отпуская собственную добычу уже в третий раз и теряя остатки наживки. Неважно, сейчас это не имело смысла, когда юноми с морской водой и камешками со дна стояла за спиной, в знак принятия этой игры. Сердце ухало от собственного настроя и готовности сражаться. Плеск за спиной вызвал дрожь и холодный пот. Джонни не двинулся, услышав удар о вельс и скрежет по доскам. Мокрое и хлюпающее ползло вверх, цепляясь за поверхность и грузно перевешиваясь через борт. Звук капель выдал, что неизвестный находится так близко, что ждать уже нет смысла, да и сил. Джонни пошёл в атаку. Накири засвистел в воздухе, схваченный сильной рукой и уже готовый кромсать. Ноги замерли в твёрдой стойке и всё тело было каменным от напряжения мышц и ожидания прыжка в сторону опасности. Морской король или же дьявол, огромная рыба или спрут — не имеет значения! Парень был готов сражаться до последней капли крови и умереть за сохранность других. Джонни осёкся, видя перед собой нечто настолько ужасное, что просто… Прекрасно. Белёсо-хрупкая спина аккуратными изгибами намертво приклеила к себе чужой взор. Тонкие лопатки мелко подрагивали и тут же плавно опускались вниз, оттягивая будто бы бесцветную кожу. Это двигалось, делая что-то, что Джонни не мог осознать, он и дышать, казалось, перестал. Оно шевелилось немного рвано и непривычно, поворачивая голову и обжигая взглядом в ответ. Стало морозно и мокро, слякотно и холодно, будто бы попал под осенний дождь или угодил в лужу по самую макушку весной. На него смотрели ясно и открыто, сбивая с толку серым цветом огромных радужек и белым большим бликом вместо зрачка. Нечто наклонило голову, моргая пушистыми ресницами-колючками и сосредотачиваясь на замершей фигуре. Оно проявило интерес. Джонни дрогнул, опуская руку с занесенным клинком и совсем не понимая что делать. Это же… Это… Розово-блеклые, неосязаемые по всему своему виду, воздушные и ощутимо мягкие волосы скрученным жгутом перевалились назад, скрывая точённую спину. Распадаясь на сотни прядей, они плавно качнулись от юркого движения нечто. Это было уже на палубе. Охотник за головами отпрянул, делая шаг и путаясь в собственных ногах. Рукоять накири заскользила в мокрых ладонях парня и тот упал назад, ударяясь спиной о деревянный борт. Ужасно прекрасное дернулось, но осталось на месте, поджимая под себя хвост. Перламутрово-блестящий, розово-сверкающий, небесно-отражающий и такой… Рыбий. Чешуйки были подобны драгоценностям, манящим пиратов и сводящим с ума королей. Джонни даже подумалось, что они светятся сами по себе, а не из-за косых лучей солнца, касающихся того, что не должны были никогда. Бледные ладони осторожно потянулись вперёд, замирая, когда парень попытался взять себя в руки и встать. Взгляды вновь пересеклись и Джонни понял, что не может оторваться. Это же… Русалка… ОНИ И ВПРАВДУ СУЩЕСТВУЮТ?! Это вдарило по голове Джонни, испугавшегося собственных мыслей, отчего незнакомка сама в панике дёрнулась от него, роняя стакан и расплёскивая воду. Серые радужки и стёкла очков выжигали друг друга, без слов передавая накалённость обстановки. Пока русалка не двинулась вперёд. Палуба маленькая: шесть-семь быстрых шагов и прошёл её вдоль, два-три — поперёк. Наверное, поэтому русалка оказывается близко так быстро, что Джонни не успевает среагировать. Он видит как она зыркает глазищами, заваливается на бок и хлёстко шелестит своим хвостом по доскам, ползёт и катится по ним. Выглядит забавно, но до дрожи в руках странно, когда та останавливается прямо напротив него, ослепляя белёсыми зрачками. Они чудные, переливающиеся зелёным и чёрным, но вот она моргает и вновь белые, не настоящие будто бы. Джонни хмурится, сжимая челюсть до хруста и не знает что делать. Накири в руках, но его нет — цука не чувствуется и он не слышит, как оружие падает. Побеждают без единого удара. Надо сражаться, отойти, сгруппироваться, отпрыгнуть, сделать хоть что-то, но Джонни не может оторвать взгляд, а тело не слушается его. Нападают ли вообще на него? Лицо маленькое и глазища выглядят ещё больше — такое вообще нормально? У неё губы есть, и нос тоже, который скорее носик, даже уши обычные такие, человеческие, но выглядит совсем другой. Людей таких не бывает точно, — Джонни знает — но женщины могут же быть? Даже наполовину рыбы. Пальцы тонкие, холодные, по собственной ладони идут мурашки, когда несмелые касания становятся ощутимыми. Он хочет и силится поймать её в ответ, но она ускользает, водой проходя сквозь пальцы. Джонни не пытается ещё раз, когда прохладная ладонь сжимает его в ответ. Русалка смотрит, щупает и хмурится, видя такие же пять пальцев, только больше и грубее. Она на прикосновение — вода или у самого руки настолько мокрые от волнения. Он же не делает ничего плохого? Такое красивое не может быть врагом, пусть и опыт прошлых стычек говорил о том, что может, причём ещё как. Это же не мираж и чья-то гнусная уловка, чтобы снизить внимание и напасть? Русалок в Ист Блю не было отродясь, во всяком случае он не слышал никогда, чтобы их кто-то действительно видел вживую, а байки из уст в уста никогда не отличались правдивостью. Для морского короля мелковата и слишком человеческая для ужасной рыбы. Она касается часов на его левом запястье и хмурится, когда наталкивается на преграду в виде защитного стекла. Тонкие ноготки скользят по нему, силясь убрать и Джонни переворачивает руку, не давая и дальше портить памятный подарок. Серые глаза хлопают удивленно, жалят медузой и она переключается на белые тесёмки капюшона, наматывая их на пальцы. И тянет, тянет, тянет, смыкая синюю ткань на его шее. Опасно, наверное, удушить хочет, но Джонни просто не воспринимает это как угрозу. Она очень близко. Дышит прямо ему в шею и морозит прохладой хрупкого тела. Того и гляди соприкоснутся тканью-чешуёй. Рыбья женщина видимо никогда людей не видела, раз уж он так ей интересен. Джонни немного смутился от такого внимания, растягивая губы скорее в линию, чем улыбку. Русалка повторила за ним, делая слишком старательно и скорее нелепо. Пальцы с намотанными завязочками коснулись щёк, прищипывая теплую кожу скул и норовясь повторить контуры татуировки слева. Джонни дернулся, не готовый к таким ощущениям и выставил руку вперед, не глядя и не давая приблизиться ещё ближе. Она — мрамор. Холодный, гладкий и пугающий мягкостью. Скрытый за облачной пушистостью волос и до сих пор солено-влажный. Русалка открывает рот и рыбкой что-то говорит, а потом со всем напором подается вперёд, наваливаясь внезапной тяжестью и зарываясь носиком в синюю ткань куртки. Джонни хрипит, выдыхая чаще, чем вдыхая и пытается уползти, стукаясь затылком о борт. Перед ним бледно-розовая макушка и розово-блестящий хвост с прозрачными, будто бы кружевными плавниками. Ему холодно и горячо одновременно, уже больше неловко, чем стыдно, но он мужественно терпит женскую мягкость и… Упругость? Напряженными мышцами и разгоряченной кожей он сквозь ткань футболки ощущал не только холод, нет, а ещё что-то слишком характерное для прекрасных дам и очень неприлично доступное посреди океана неизвестно где. Русалка пальцами заскользила по спине, придвигаясь ещё ближе и Джонни вскипел: — Ты… Так нельзя! — собственный голос надорвался и звучал хрипло после ночи и утра молчания. — Н-неприлично же!.. Незнакомка слегка отстранилась, смотря непонимающе осознано и наклонила голову, чтобы вновь прижаться к нему. Джонни же не дал повториться этому. — Ты вообще понимаешь?! Эй!.. К своему удивлению и внутреннему позору, охотник за головами, тот, кто умел сохранять спокойствие и держать лицо, покраснел алее алого и прикрыл горящие щёки ладонью. Отстраненная и прекрасная, полностью не из мира сего русалка сидела перед ним полностью голой, если не считать блестящей чешуи ниже пояса. Аккуратная и небольшая, но точно человеческая грудь притягивала взгляд, даже скрытая длинными локонами волос. Джонни обжёгся, когда решил проверить не почудилось ли ему это и образ прочно укрепился где-то внутри, добивая остатки хладнокровия. А та даже не понимала что с ним. Она боязливо ткнула по его тыльной стороне ладони мягкой подушечкой пальчика, будто бы спрашивая почему он скрывается от неё и глянула вопросительно. Мол, что-то не так? Джонни зажмурился сильнее, отгоняя видение, застрявшее в мозгах. Сейчас вообще ни при каких обстоятельствах он не посмеет открыть глаза или шевелиться, чтобы она не делала. Он мужчина, он воин, он хороший друг и охотник за головами. Терпения у него хватит, что бы эта морская рыба не пыталась сделать. Она заплакала. Тихий всхлип раздался неожиданно, сбивая всю уверенность и разрушая мужскую неприступность. Тихо так, хлюпая носом и почти не дыша. Джонни дернулся, не веря собственным ушам и боязливо приоткрывая один глаз. Слёзы, сверкая, стекали по щекам, падая на невесомые волосы, палубу, светлые штанины парня. Она моргала своими ресницами-колючками и блестящих дорожек становилось ещё больше. Джонни никогда не был плохим мужчиной, способным довести даму до мокрых глаз и срывающегося голоса. Из-за особенностей жизненного кредо он быстро появлялся и также быстро исчезал вместе со своим другом с очередного острова, не успевая привязать и привязаться. А тут сразу, с ходу и толком не поговорив. Чужие слёзы душили, терзая душу и кромсая сердце. — Эй… Анэки… Ты чего ревёшь? — он дрожащей рукой потянулся к русалке, не представляя как коснется её. — Я тебя обидел? В ответ хлюпнули, шмыгая носом и смотря так душераздирающе, что всё внутри надломилось ещё раз. Какой там мужчина и воин. Сейчас он ощущал себя мальчишкой и слабаком, не знающим что и как делать. — Молю, прости меня! — тело среагировало раньше, отпрыгивая в сторону и припадая к дощатому полу в самом низком поклоне — догэдза. — Можешь даже убить! Только аники не трогай!!! И принялся лупить головой, не жалея ни черепа, ни мозгов, наверное. Русалка замерла ещё при первых словах, слыша чужую эмоциональную речь и с нескрываемым удивлением наблюдала за этим нечто. После третьего удара и нескольких явных капелек крови она зашипела, махая руками и привлекая внимание. После шестого — подползла, вцепляясь в короткие черные волосы и оттягивая их в разные стороны. Это несколько охладило пыл, но ещё пару раз стукнуться он точно успел. — Эй, больно вообще-то! — Джонни вскинул голову, слегка щурясь от влажного чувства, пробежавшего между глаз, по щеке и ниже. А ещё от того каким ярким стал мир. Узкие солнцезащитные очки висели на шее, удерживаемые широкой серой резинкой. По вытянувшемуся лицу русалки было видно насколько она не ожидала такого — Джонни сам удивлён был не меньше. Блеск моря тут же начал слепить, а переливы чешуи зарябили в глазах. Вечно нахмуренные брови надломились ещё сильнее, делая лицо совсем суровым. А та хлопала глазищами, тыкая куда-то под них, растягивая кожу во всевозможные стороны и показывая, что глаза у неё не настолько серые как казалось — серебристо-грязные, как снежок, нагретый до состояния льдинки. Вот чудна́я, он-то уже давно понял, что она очень сильно отличается от того, что видел раньше, а как русалка была вообще единичным экземпляром, а всё мается со своими странностями. Ладошка шлёпает в районе брови-скулы-глаза и Джонни трясёт головой, ощущая боль от раны и чужого своеволия. А потом быстро хватают, оттягивая нижнее веко, рассматривая что-то. И зачем столько внимания? Глаза-то у него самые обычные, скорее коричневые, чем карие и просто есть. Без переливов, поблёскиваний и кучи внезапных оттенков. В пещере что ли жила или на дне морском настолько темно, что разглядеть друг друга не могут? Дикарка какая-то. — Ты глаз никогда не видела? — Джонни сидит спокойно, не препятствуя чужому любопытству. — Эй, ответь. А она опять молчит и хлопает ресницами-колючками, мусоля кожу между своих пальцев. Они уже чуть теплее, чем были, но всё равно холоднее привычного. Силится что-то сказать, но беззвучной рыбкой открывает рот и шумно выдыхает, продолжая беспардонно исследовать чужое лицо. Вроде бы это уже было и прервались они как раз из-за чужого отсутствия границ и голой гру… — Анэки… Отодвинься, — Джонни спохватился, хватая чужое тонкое запястье и отстраняя ладонь, вспоминая, что запретил себе смотреть и обещал сдерживать ненужные воину эмоции. В принципе, он много что обещал и свидетель тому забытый у борта накири. Русалка молчала, вцепляясь в синюю куртку и не уступая парню. Что-то недоступное ему происходило в маленькой головушке напротив, что-то, что он не понимал до сих пор. Хватка была действительно сильной, несвойственной особам такой наружности. На лбу выступила капелька пота от напряжения, а они продолжали так сидеть, рассматривая друг друга и ведя молчаливую битву. — Знаешь, девушкам не положено так себя вести, — он звучно сглотнул, смотря ровно в её серебристые глаза и выстраивая незримую линию, ниже которой нельзя. — Ну, то есть ходить так. Точнее тебе — плавать. Ты понимаешь? Посреди моря могут попасться не очень хорошие люди, которые могут тебя обидеть, понимаешь? Мы с Аники не промышляет таким, хоть и охотники за головами, но всякое может произойти. Поэтому тебе стоит… Ну пересмотреть свой гардероб. Да? Не знаю как у вас у русалок, но люди не привыкли к такому. Понимаешь?.. Рыбья женщина слушала его, хмурясь и тут же расцветая, а под конец вообще подвисла, прикипев взглядом и сбивая того с мысли. Джонни и забыл к чему хотел подвести свой монолог, с трудом удерживая мысли в голове. Удивительно, но скорее всего её не учили базовым вещам или она очень старательно пропускала их мимо ушей. Родители же должны быть у неё? Не вяжется только то, что она настигла их посреди океана неизвестно где и явно не была социальным существом. — Ты одна? — Джонни отпустил её руку, наблюдая за тем как серебряный взгляд стал мокрым и смотрел на него пронзительно-жалобно. — Тебя бросили? В ответ замотали головой, поджимая уже почти дрожащие губы. Русалка приуныла, так и не отпуская его. — Значит ты так же, как и мы, потерялась? Она пожала плечами, часто-часто моргая. — Ты здесь живёшь? То есть ты знаешь где мы? Кивок, а потом неуверенное движение руками. Это зажгло угасшую вчера надежду на скорое возвращение на нужный курс и второй ответ нисколько не огорчил Джонни. — А можешь показать куда плыть? Русалка замерла, хмурясь и не спеша отвечать. Отчего-то радостное лицо парня не вызывало у неё тех же чувств и в доказательство этому она не повторила как несколько раз до этого выражение лица собеседника. Джонни это заметил, слегка осекаясь и усаживаясь ровно на месте от вида перед ним. Точно, скорее всего она живет в этих местах одна, если судить по тому что успел узнать и возможно собеседники, как он, достаточно редкое событие, если уж не совсем отсутствующее. Увидел бы её кто, то уже сразу бы весь Ист Блю знал о русалке в их водах. Вроде бы даже говорилось, что такие существа очень дорогой и ценный материал. Во всяком случае был, по словам встречаемых в кабаках моряков. Не опасно ли ей покидать это место вообще? Но так же было жаль, по-человечески жаль её. С малых лет Джонни восхищался разными крутыми людьми, желая всем сердцем стать такими же как они и достичь чего-то, что казалось таким далёким. Поэтому сейчас он вместе с обретенным другом путешествует с острова на остров в поисках противников, сражаясь сначала для того, чтобы стать сильнее, защитив кого-то, ну а потом уже получить награду. У него есть мечта, за которой он следует вот уже сколько лет. А у неё? Что было у этой русалки? В голову пришла быстрая и слишком внезапная идея даже для него. — Ты когда-нибудь уплывала отсюда? На него глянули с непонятной эмоцией, сначала хмурясь, а потом удивленно распахивая глаза. А потом заторможенно покачали головой. — А хотела бы? Оставаясь на месте не изменится ничего, тем более в одиночестве в окружении рыб и слоёв воды. Джонни не мог представить как бы он так жил, ну и пусть она русалка — она не человек что ли? Та слегка отстранилась, недоверчиво глядя на него и будто бы не понимая вопроса. — Не подумай ничего плохого! Просто мне показалось, что ты тут одна и что это жестоко по отношению к тебе, — он почувствовал, что даже чешуйчатый хвост не касается его — отодвинулась. — Может тебе хочется чего-то другого, но ты не можешь начать или не знаешь как. Я в своё время тоже не знал как жить и кем буду, но один человек вдохновил меня на это. И теперь я тут. Хочешь с нами? Конечно у нас не так много места, да и глупо тебе всё время за нами плыть, поэтому как доберемся до острова, то организуем тебе ванну или в крайнем случае большую бочку с водой. А то вон, чешуя сохнет. И правда. Блестящая влажным чешуя слегка подсохла, приобретая немного белёсый оттенок и от этого хвост утратил свои перламутрово-розовые переливы. Это же не вредно для неё? Русалка в это время подвисла, меняя выражение лица со скоростью калейдоскопа и Джонни опять подумал, что ляпнул не то. Что-то в последнее время у него совсем плохо с выражением собственных мыслей. Может она его объяснение не совсем так поняла и надумает себе такого, что опять придется в догэдза биться и вымаливать прощение. — Э-это, конечно, если тебе хочется! Не подумай, что я тут специально настаиваю и уговариваю! Ты сама решаешь как поступать и вообще не должна… Его обняли. Со всей несвойственной для рыбы на суше прытью и силой для такой хрупкой фигуры. Блекло-розовая макушка оказалась у него под подбородком, а тонкие руки крепко вцепились в ткань на спине. Джонни от неожиданности осёкся, тупо пялясь куда-то в горизонт и чувствуя чужую тяжесть и мягкость. Это ощущение вновь преследовало его… — Я-я же сказал! Так нельзя! — попытка отстраниться не увешалась успехом, а наоборот, будто бы дала повод прижаться той теснее. Только что душевная атмосфера изменилась и желание помочь другому перешло в нечто иное. Конечно нет, Джонни ни в коем разе не отказывался от своих слов, но внезапные объятия с женщиной, — полуголой — не сулили ничего хорошего. Для его спокойствия и внутреннего покоя тем более. — Анэки, слезь! Джонни правда старался противостоять этому чувству и чужому напору, мотая головой и вытягиваясь в попытке отползти. Не удалось. Не хватило духу, так сказать. Внезапное осознание и стыд свалились на голову, давая повод покраснеть и распахнуть глаза — ощутил то, что не должен был ощущать и видимо рыбья женщина тоже. Та заскользила пальчиками по спине, прижимаясь теснее и подтягиваясь выше. Кто-нибудь спасите бедного охотника за головами… — Аники?.. — голос Йосаку раздался как гром среди ясного неба, ударом тока отбрасывая русалку от Джонни и отрезвляя разум тому. — Это ч… Кто? Серебряные глаза впились в стоящего в дверном проёме парня, недоверчиво изучая и будто бы норовясь укусить. Русалка ощерилась, становясь похожей больше на акулу, чем рыбу и Джонни только увидел её зубы — клыкасто-кусачие и даже только на вид очень острые. Велика вероятность, что ими можно спокойно откусить кусок и очень хороший, и очень быстро. — Это русалка, бро… Рыбья женщина зашипела, хватаясь тонкими руками за борт, подтягиваясь и переваливаясь через него. Ровно на секунду Джонни ощутил как его царапают бликами-зрачками, а потом услышал как грузно заскользил хвост беглянки по вельсу. Раздался громкий плюх, но парни не двинулись, переваривая ситуацию. Йосаку — увиденное, Джонни — произошедшее всё в принципе. — Что это было? — Аники, когда? — заторможенно ответил Джонни, так и продолжая почти лежать на палубе. — Сейчас или последнюю неделю? — В принципе. — Не знаю, но… Это русалка. — Видел зубища? Брат, она напала? — и повернулся в сторону компаньона, намереваясь сказать что-то очень душевное и братское, поведать о собственном, внезапном беспокойстве. — А-а-а! Чувак, прикройся! Джонни не понял, но, глянув вниз, резко подскочил, усаживаясь на палубе и чувствуя как горят щёки и пульсирует кровь по телу. Будто бы последних полчаса не было совсем. И этой рыбьей женщины тоже. — Интересно, она вернётся? — Йосаку тоже привёл себя в порядок, завязывая на голове свой красный хаппури. — Не знаю братан, не знаю, но… — Джонни замолчал, сжимая кулаки. — Что было в море… — Навсегда остаётся в море, знаю, братан. Раздался плеск и на маленькую палубу упала тушка увесистой рыбы — приличный откусанный кусок не сулил ничего хорошего. — Джони… Это… — Она, братан, она. Послышался тихий смех и хвост русалки мелькнул в воде.