Uncool

Раньше Генри редко задумывался о других людях. Раньше, когда он был еще маленьким несмышленым шкетом. А потом в его жизни появился Лиам. И нет, не то чтобы это плохо. Как раз наоборот. Это было лучшее, что случалось в его жизни. Потому что Лиам был крутым. Он смешно шутил, интересно рассказывал, умел слушать и быть серьезным, когда это надо. И тогда Генри начал задумываться, что он совсем не такой. Генри никогда таким не был. Его шутки всегда попадали через раз, и чаще всего сопровождались только неловкими переглядываниями. Он постоянно сбивался, пока что-то рассказывал, перескакивал с темы на тему, путая и без того путаную историю. Он часто выпадал из диалога, пока слушал кого-то, и слишком часто терял нить повествования. И он совершенно, совершенно не умел быть серьезным, даже когда это было очень нужно. Генри не был крутым. И сначала это не казалось ему большой проблемой. Но шли годы, они росли, познакомились с Дрю, потом с Джейком, и Генри все чаще возвращался к этим мыслям. Личностный кризис в начале старшей школы? Дайте два. И Генри честно, совершенно искренне не хотел об этом думать. Он абстрагировался, как мог, старался убежать, забыть об этом, как о… даже не как о страшном сне. Скорее, как о неловком падении, когда подвернул ногу посреди улицы. Но он каждый раз смотрел на Лиама, и напоминание само лезло в голову. За все это долгое время он, знаете, успел свыкнуться с этой мыслью, научился с ней жить. Научился с ней просыпаться, научился с ней засыпать, ходить в школу, общаться с ребятами. Общаться с Лиамом. Потому что он был крутым. И Генри, на самом деле, не сильно задевало то, что он таким не был. Его это не сильно волновало. Просто рядом с Лиамом эти мысли становились громче. Переключались с ненавязчивого белого шума на заевшую пластинку. Но все было нормально, пока Генри был с Лиамом. И все было действительно так какое-то время. Генри действительно жил свою спокойную жизнь с медленно развивающимся комплексом неполноценности. Но не то чтобы его это волновало. Пока в его голову не пришло новое озарение. Пока он не понял, почему Лиам в его глазах такой крутой. Пока не понял, почему Генри дольше задерживает на нем взгляд, почему чаще шутит в его присутствии, почему активнее жестикулирует, почему идет с ним домой после школы, хотя самому идти совершенно в другую сторону. Понял и… принял. Чересчур быстро. Он, если честно, даже не совсем удивился. Не было никаких моральных терзаний, не было никаких томных раздумий на подоконнике с какао в руках. Все как будто к этому вело. Это было слишком очевидно, слишком предсказуемо. Как будто невозможно было не влюбиться в Лиама. И Генри влюбился. И не было проблемы в том, чтобы это принять. Проблема была в том, что ему некому было об этом рассказать. Потому что каждый раз, когда в жизни Генри что-то случалось, — новая серия аниме, заевшая в голове песня или неудачная попытка повторить лайфхаки из ТикТока, — обо всем этом он в первую очередь говорил Лиаму. Теперь же с этим возникли некоторые проблемы. Потому что… ну зачем об этом рассказывать? Не так уж это и важно, не так уж это и необходимо. Ну расскажет Генри, и что? И так ведь очевидно, что он услышит в ответ. Потому что Лиам был крутым, а Генри нет. Что вообще Лиам может в нем найти? В нем, несмешном клоуне, которого никто не воспринимает всерьез? В нем, коротышке, которому откажет любая девушка? В нем, своем лучшем друге? Это ведь так глупо. Так клишировано, что и самому не смешно. Так предсказуемо, что аж зубы сводит. Словно тот, кто писал сценарий, даже не старался. Это что-то похожее на те фанфики, что они с Лиамом однажды читали, когда Генри остался у него на ночевку. Тогда они катались по полу со смеху, потому что уж очень это было жалко, уж очень картонно. Сейчас что-то не смешно. Не смешно настолько, что ком в горле стоит свинцовый, словно туда всадили целую обойму, словно пушечное ядро туда запихнули. И в желудке скручивается, плавится раскаленное железо — все бабочки рассыпались в кучку пепла. Генри не смешно, но это и не удивительно. У него в принципе редко получается быть смешным. Неясно вообще, почему Лиам смеется с его шуток. Неважно, какую глупость Генри ляпнет, Лиам все равно фыркает, прикрыв улыбку кулаком. Даже когда Джейк нервно усмехается, когда не хочет обидеть, а Дрю показательно закатывает глаза, потому что не боится обидеть. Даже когда сам Генри прерывает свой неловкий смех, потому что и сам понимает, какую дичь сморозил. Лиам все равно смеется, все равно прыскает в кулак, все равно прикрывает свою улыбку. И Генри хотел бы попросить его так не делать. Не делать это через силу, не делать это из жалости, не делать это так очаровательно, не прятать свою гребанную улыбку, не делать не делать не делать… Потому что не смешно. Не смешно, когда ты влюбляешься в лучшего друга, от улыбки которого щеки тут же противно печет. — Генри, ты заснул или как? Генри отмирает по щелчку пальцев, едва не упав с дивана. Да, ему определенно нужно что-то делать со своими мыслями. Особенно, когда рядом Лиам. Особенно, когда они смотрят в комнате Лиама какой-то сериал. — Да, прости, — он трет затылок, мельком глянув на экран, а потом обратно на Лиама. Генри, если честно, давно потерял нить повествования сериала, не очень-то это было интересно. Гораздо интереснее было зависнуть на лице Лиама, провалившись в свои паразитические мысли. Поймав на себе недоуменный выжидающий взгляд, он ведет плечом. — Ты-ы-ы-ы… эм… ты что-то говорил? — неловко спрашивает он, склонив голову. Браво, молодец, Генри, опять выпал из реальности. Опять накосячил, опять выставил себя идиотом. Вот Лиам бы так не сделал. Потому что он слишком крутой для этого. Но Лиам вместо раздраженного вздоха только качает головой, закусив улыбку, и он опять это, черт возьми, делает. Генри хочет попросить его перестать. И вместо того, чтобы обидеться, расстроиться, разочароваться или разозлиться, Лиам только отвечает. — Я говорил, что ко мне сегодня подходила Стейси, — невозмутимо тянет он, переведя взгляд на экран. Генри тоже хотел бы посмотреть, что вообще происходит в этом сериале, но профиль Лиама застывает слишком уж живописно. Тонкие полосы теней остро ложатся на его щеки, рисуя линии между веснушками. И Генри уже не так интересно, что там в этом сериале. — И, — неуверенно тянет он, слегка сползая по спинке дивана. — Что она хотела? — и он бы хотел думать, что спрашивает это из дружеского любопытства. Да только врать нехорошо. — Предлагала пойти куда-то сегодня после школы. Ну типа… на свидание, — Лиам жмет плечами, словно в этом нет ничего необычного. Словно это обыденность. Словно нет ничего естественнее, чем подойти к Лиаму и предложить ему пойти куда-то после школы. Куда-то на свидание. Словно невозможно не влюбиться в Лиама. Генри сцепляет пальцы в замок и переводит на них взгляд. Стейси действительно неплохая. Красивая, добрая, милая… Генри совсем не такой. Лиаму, наверное, такие нравятся. Ну, такие, знаете, девушки. Лиаму ведь определенно нравятся девушки. Не лучшие друзья. Лиаму, наверное, хорошо бы смотрелся со Стейси. Возможно, из них бы и вышла неплохая пара. Они бы ходили на свидания, вместе смеялись бы с каких-то своих шуток, локальных, поделенных на двоих. Да, ему бы пошло встречаться со Стейси. Вот только… — Подожди, то есть, ты отказался? — осознание приходит в голову внезапно, выстрелом в висок, неожиданным и долгожданным. — Ну да, — Лиам поворачивается к нему, вскинув бровь. — А что не так? Да все не так. От того, что ты отказался идти с кем-то на свидание, до того, что ты предпочел Генри какому-то свиданию. — Ну, — но Генри не может так резко. Не может спросить прямо в лоб. Поэтому слова из него выходят нехотя, обрывками, обрезками, как сквозь мясорубку. — Почему ты не пошел с ней, а… ну… остался… со мной… — Беспокоишься за мою личную жизнь? — и то, как Лиам улыбается, должно быть запрещено законом. Потому что он улыбается хитро, вскользь, как игриво провести кончиком ножа по шее. Потому что в глазах у него пожар, жидкое золото, медный блеск заката, и он этим закатом смотрит прямо в душу, прямо навылет. И Генри ничего не остается, кроме как защищаться. — Нет, я, конечно, понимаю, что ты любишь постарше, — Генри щурится, подавшись вперед, чтобы Лиам ни в коем случае не подумал, что у него сейчас остановится сердце. — Но тебе разве… не хотелось бы завести отношения или типа того? Лиам делает паузу. Драматичную, под стать какому-то экшн фильму. Словно сейчас он скажет что-то воодушевляющее, или, наоборот, ляпнет какую-то шутку, которая непременно будет смешной. Потому что Лиам крутой, и от паузы в его жестах, в его голосе, в его взгляде, тоже веет крутостью. Но Лиам после паузы ничего не говорит. Лиам после паузы подается вперед. Генри не сразу понимает, что произошло, у него с соображалкой вообще туго. Потому что поцелуй этот настолько неожиданный, настолько эфемерный и настолько быстрый, что осознать его, осознать себя, попросту не получается с первого раза. Да и со второго, в принципе тоже. Потому что Лиам целует его от силы секунду. Легкую, жалкую и крошечную секунду. За эту секунду Генри не успевает осознать, не успевает принять, не успевает ответить. Поэтому, когда Лиам отстраняется, это все начинает казаться чем-то нереальным. Галлюцинацией, видением. Голову напекло, просто в глазах помутнело. Но Лиам отстраняется и говорит: — Хотелось бы. Только Стейси в пролете, — и смотрит на него. Смотрит прямо в душу, прямо в сердце, вырывает его со всеми аортами и желудочками. — Я уже нашел кое-кого. И Генри чувствует, как плавятся у него щеки. Как они горят, пекут, почти болят. И неясно, идет ли это изнутри или это Лиам сжигает его заживо пожаром своих прищуренных глаз. Молчание тягуче растекается в желудке, горечью оседает на кончике языка. Натягивается между ними струной, застывает янтарем. И только спустя пару секунд Лиам отмирает, спрятав улыбку в кулак. — Боже, ты это слышал? — он тыкает Генри в плечо, и от этого по всему телу разбегается жар. — Готов поспорить, больше никто так пафосно не предложит тебе встречаться, — Лиам закидывает голову назад, и смех его поднимается в воздух пузырьками газировки. — Круто я сказал, да? Генри смотрит на него зависшим экраном загрузки несколько секунд. А потом ловит смех Лиама поцелуем, притянув его за край футболки. Потому Лиам крутой. А Генри… В принципе, не так уж это и важно, крутой он или нет. Важно то, что круче ему встречаться никто не предложит.