Раз орешек, два орешек, три...

Вэнь Кэсин встретил красавца. О, он был уверен, что никогда больше таких людей не встречал: с гордой осанкой, сощуренным взглядом, полным удовольствия, с перекатывающимися мышцами, видными под тонкой спортивной футболкой... Этот идеальный во всех отношениях мужчина, за которым он наблюдал, отошёл от тренажёра и, размявшись и потерев ладони друг о друга, наклонился и взялся вплотную за штангу. Поставил ноги почти на ширине плеч. Поднял её целиком, выпрямляясь. И начал медленно приседать. Раз, два, три… Восхищённый выдох Кэсина затерялся в гуле музыки спортивного зала. Но великолепные бёдра, туго обтянутые спортивными шортами, так и продолжали притягивать его взгляд. И соблазнительные изгибы спины. И напряжённые руки, которые держали злосчастную штангу. У Вэнь Кэсина никогда не было желания знакомиться с кем-либо вообще. Совершенно. Обычно это с ним стремились завести знакомство и продолжить его в более интересной обстановке. Сейчас же он был свободен, а этот мужчина манил к себе подобно огню, на который летит глупый мотылёк, стремясь сгореть. Наблюдая за ним с беговой дорожки, идя по ней спокойным шагом, он порой попивал воду из пластиковой бутылки. Его тренировка на сегодня была практически завершена. Оставались какие-то пятнадцать минут, а потом уже, в этот вечер, нужно будет снова идти домой в одинокую квартиру. Незнакомец тем временем закончил заниматься со штангой, схватил полотенце, висящее на шее, и принялся им обтираться. Словно показательно. Порой посматривая в сторону Вэнь Кэсина, возможно заметив его внимание к себе. И, вытерев вспотевший лоб, даже направился в его сторону. — Ты себе шею ещё не свернул от того, как пялился на меня? Или у меня форма запачкалась? — спросил он как-то ехидно, закидывая мелкое полотенце через плечо, но, удивительным образом, оставляя о себе хорошее впечатление. Наверно от такого красавца, думал Вэнь Кэсин, и оскорбления были бы комплиментами. — Думал, попросить тебя о паре уроков. Развить такой рельеф… — только и мог выдохнуть он. Собственное восхищение пробовалось в голос, он не сумел его сдержать. Незнакомца звали Чжоу Цзышу, он выпытал это имя по пути к душевой, прервав тренировку раньше времени, потому что тот засобирался уходить. В душ с собой его, к сожалению, не пригласили. А так хотелось ещё раз рассмотреть этот изящный прогиб, эти лопатки, эти руки… Но смысла выжидать за закрытой дверцей не было, а непрозрачное стекло не давало ни единого шанса вновь взглянуть на Чжоу Цзышу. В соседнюю душевую кабину пришлось идти одному и мыться в спешке. Чтобы выловить нового знакомого в раздевалке. К сожалению, когда он вышел, Чжоу Цзышу успел застегнуть джинсы и надеть футболку, теперь просто вытирая волосы за ухом. И был весь таким взъерошенным, что чем-то напоминал морского ежа. Вэнь Кэсин, не снимая полотенца с бёдер, понял, что это был последний шанс обозначить свои намерения. — Пойдешь со мной на свидание? Поедим пасту или пиццу, выпьем вина… Угощу тебя шоколадным фондю, орехами в глазури — принялся он завлекать, пытаясь использовать своё обаяние на максимуме возможностей. Но Цзышу не поддавался ни в какую. — И от этого испортим зубы, а орехами окончательно их добьём… Кэсин невольно схватился за щёку. Как раз у него прорезались зубы мудрости, оба с одной стороны, и порой они давали о себе знать невыносимой болью. — Кажется, тебе как раз надо к стоматологу. Увы, вынужден тебе отказать, господин Вэнь. Мы не очень хорошо знакомы для свиданий, — оценивающим взглядом прошёлся Цзышу по нему сверху вниз и обратно. На какую-то долю секунды показалось, что у него даже полыхнуло чем-то необъяснимым на дне зрачков. Кэсин же почувствовал жар в щёках: на него явно смотрели как на глупца, нахального мальчишку, а не на взрослого мужчину. Пытаясь урвать, кажется теперь точно уже последний, шанс, он выпалил, не успев даже толком одеться: — Хоть номер свой скажи! Цзышу весело ему усмехнулся, отрицательно мотнул головой и ушёл, перебросив через плечо здоровенный рюкзак. Конечно он не отступился. Более того, начал донимать Чжоу Цзышу при следующих встречах, которые были, к сожалению, всего три раза в неделю. Кэсин действительно попросил его научить правильно упражняться с этой угрожающе выглядящей штангой. — Начни сначала с гантелей, а то надорвёшь себе что-нибудь или сломаешь. В итоге он, вполне способный заниматься с тяжестями и явно не выглядящий как какой-то хиляк, просто глупо стоял с маленькими гантельками в руках, а тот снова поднял… Вэнь Кэсин хотел бы, чтобы его самого, но нет: к сожалению, это снова была штанга с двумя большими шайбообразными железками. Но под вскинутыми с явным намёком бровями в его сторону Чжоу Цзышу, наблюдающего за ним через зеркало, он принялся заниматься. В конце концов, если господин Чжоу пойдёт с ним на свидание — ноющие сейчас мышцы, после долгого отсутствия нагрузки, будут оправданной платой за страдания, когда он не имел возможности коснуться… конечно же его спины, а не того, что было ниже. Но будто издеваясь Цзышу стоял к нему именно спиной. И после тренировки всё равно ничем не завлекался: ни прогулками, ни барами, ни кино. Уже успевший раньше него ополоснуться и переодеться Кэсин не терял надежды. Взяв в рот орешек из спортивной сумки, он спросил: — А-Шу, неужели я тебе совсем не нравлюсь? Тот же, только собираясь натянуть на себя толстовку, взглянул на него и странно замер, глядя как Кэсин взял ещё одну горстку грецких орехов из мелкой упаковки в сумке и закинул её в рот. — Ни капли, — его лицо скрыла объёмная синяя синтетическая ткань. Кэсину стало настолько обидно, что он без разбору побросал вещи в спортивную сумку: и футболку, и штаны для бега, телефон, который всё же потом вынул оттуда, какую-то карточку стоматологической клиники, наверняка снова подсунутую его беспокоящейся сестрой… И ушёл не оглядываясь. Домой он вернулся дико расстроенный: с утра на работу, в аптеку, владельцем которой он был, а потом снова наступят выходные, которые не с кем провести. В такие моменты особо сильной тоски его спасали разве что орехи. Грецких под боком больше не было, он уже все съел по пути домой, но в его запасах был арахис: хороший, крупный, в глазури. Раз орешек, два орешек, три… — И ничего об них зубы не сломаешь… Ай! Раздался хруст. Сильный, с прострелившей до виска и глаза болью. Как потом показал первичный осмотр перед зеркалом в ванной, с фонариком на телефоне наперевес, один зуб, рядом с прорезавшимся слева зубом мудрости, отлично так разломился на несколько составных частей. Часть обломков впилась внутрь, и он кое-как сумел подручными средствами их вынуть. Кэсин потом тоскливо отправил сообщение своей сестре Гу Сян, чтобы та его подменила на работе, а сам полез в сумку, припоминая о наличии в ней визитки. Вежливый оператор записал его на срочный приём на утро. Заснуть получилось с трудом. Как оказалось после, записался он в частную клинику. Добротную, уютную, но с малым количеством персонала. Среди работников было лишь два врача-стоматолога да менеджер, который и принял его звонок. — Врач подойдёт через пять минут, проходите пока в кабинет. Самое что ни на есть обычное помещение: белые стены, телевизор, на котором показывали мультфильмы для маленьких пациентов, зеркало на стене, стол с компьютером, маленький столик с опасно выглядящими инструментами и самое страшное — стоматологическое кресло со всякими зубодробительными, в прямом смысле, аппаратами. Когда зашёл врач Кэсин уже накрутил себя до предела: боли он боялся, и вполне справедливо. — Ну-с, на что жалуемся? — раздался знакомый мужской голос и человек в белом халате сел напротив него на стул. Кэсин отнял взгляд от пола, а доброжелательная улыбка на лице его доктора сменилась на оторопелость: — Нет, только не ты снова! — Привет, А-Шу. Чжоу Цзышу хлопнул себя рукой по лицу со звонким звуком. — Орехи? — наугад спросил он. — Угу, — уныло подтвердил Кэсин. Сначала его заставили сделать компьютерную томограмму, снимок челюсти. — Нужно удалять. Причём… Ты же в курсе, что у тебя четыре зуба мудрости, да? Давай так: сегодня удалим две левые восьмёрки, семёрку подлатаем и будет как новенькая. Можем справиться за один приём, тебе повезло, что у меня пациент один сегодня не придёт… Аллергия есть на что-нибудь? — На отсутствие свиданий с тобой. Того гляди и откинусь, — попытался пошутить Кэсин, улыбнувшись, и его лицо тут же свело короткой судорогой. Цзышу покачал головой и приглашающе махнул рукой на страшное кресло. Когда Кэсин сел, тот отрегулировал спинку и сидение, чтобы удобнее было работать. Включил лампу, ярко засветившую в глаза, которые тут же заботливо накрыли слегка затемнённые пластиковые очки. — Чтобы брызги не летели. — Я бы предпочёл совсем другие брызги, — подтверждающе кивнул он, за что получил от Цзышу укоряющий взгляд. А затем Чжоу Цзышу принёс огромный шприц, и при виде него Кэсин рефлекторно дёрнулся назад. — Спокойнее. Не стану врать, будет болезненно, но это быстро закончится. Просто широко открой рот, не шевелись и постарайся глубоко дышать. Сосредоточься на дыхании через нос, — Чжоу Цзышу погладил его по щеке, и рот сам послушно открылся. Доктор Чжоу надел перчатки. Укол прошёл быстро, и совсем не без боли. А через пару минут лицо начало неметь. — Как ощущения? — озабоченно спросил Чжоу Цзышу, доставая маленькое зеркальце для осмотра. Невнятные одобрительные слова должны были ему подсказать, что всё прошло как надо. Но вроде бы доктор Чжоу что-то разобрал в его бубнёже, наверно годы практики общения с пациентами, которые с трудом владели своим языком, научили его понимать даже такую речь. Цзышу принялся внимательно осматривать то, что осталось от одного зуба, провёл трубку для отвода слюны и принялся за местами грубую, а местами и кропотливую работу. Зазвучала зубодробительная машинка. Кэсин вновь опасливо дёрнулся в сторону и попытался заговорить, но получилось лишь мычание. Находясь так близко к Чжоу Цзышу можно было увидеть собственное отражение в его глазах. И оно выглядело близким к панике, стремительно захватывающей всё его существо. — Сосредоточься, пожалуйста. У меня нет ассистента, чтобы держать тебя, если ты будешь вырываться. Помни, ты сюда пришёл добровольно, чтобы избавиться от боли. Попробуй сконцентрироваться на чём-нибудь... Хочешь, я могу тебе рассказывать истории из практики, чтобы ты мог отвлечься? — Мм, мм, да, — прозвучало достаточно жалобно. — Хорошо. Была, значит, у меня одна пациентка… Чтобы действительно перестать бояться, Кэсин прикрыл глаза. Но потом резко передумал, потому как его воображение рисовало картины того, что творил доктор Чжоу пальцами с его ртом. Он не знал: количество слюны увеличилось оттого что не было возможности спокойно сглотнуть или потому что воображение ему показывало под прикрытыми веками? Было очень страшно, а зубодробительный звук, в прямом и переносном смыслах, ни капли не помогал расслабиться. Вэнь Кэсин разумно решил, что с этой задачей должен справиться внешний вид его стоматолога. — …операция действительно была лёгкая, всё прошло нормально. Тоже удаляли ей зубы мудрости. Ей и её мужу. Так случилось, что они пришли ко мне в один день. Естественно, после удаления у них опухли лица. Выглядело так, будто они подрались. Представляю, каково им было вызывать такси… Кэсин издал мычание, похожее на смех. — Ты зря смеёшься: с тобой, скорее, получится так же. Даже жаль: такое красивое лицо, а всю неделю будет неказистым… Естественно Вэнь Кэсин тут же обеспокоенно посмотрел на своего врача: тот, с самым невозмутимым видом, продолжал жужжать машинкой, аккуратно оттягивая пальцем в перчатке его щёку, чтобы не повредить её. Он был полностью сосредоточен на деле и совершенно не отвлекался. Еле сглотнув набежавшую вдруг слюну, он случайно задел пальцы Цзышу языком. И слегка вздрогнул. — Знаешь, когда ты молчишь, то выглядишь более привлекательным, — вдруг сказал Цзышу и мимолётно улыбнулся, — хотя, надо признать, разговоры, когда собеседник не может ответить, удручают. Но ближайшие дни тебе будет сложно разговаривать. А есть — уж тем более. Никакой твёрдой пищи… И тут подтвердилась самая ужасная догадка Вэнь Кэсина: — И никаких орехов. Глядя на то, как Цзышу аккуратно и ловко орудовал стоматологическим инструментарием, беря то одно, то другое, то третье, чему Вэнь Кэсин не знал названия, он был способен лишь моргать. Не мог отвести от него взора. И не хотел. Сейчас, пользуясь случаем, он безнаказанно рассматривал чужие ресницы, порой мягко прикрывающие тёмные глаза, чёткую линию челюсти, которую не особо скрывала покосившаяся чуть врачебная маска, кадык, иногда дёргающийся от напряжения. Видел почти незаметную родинку на гладковыбритой щеке. Ощущал приятное свежее чужое дыхание рядом со своим лицом. О подобной близости с тем, кто заполнил все его мысли, ещё пару недель назад он не смел и мечтать. «Если понадобится, буду ходить к нему на каждую профилактическую процедуру», — подумал невольно Кэсин, следя за нахмурившимися бровями напротив, укушенной со внутренней стороны щекой, струящимся по чужому лбу потом. Он бы продолжал свои наблюдения и дальше, если бы не почувствовал нарастающую боль. На глазах тут же навернулись слёзы. Похлопав по стоящей рядом столешнице с инструментами и издав скомканный звук, он встретился с чужим взволнованным взглядом. — Больно? Хорошо, сейчас ещё анестезии добавлю, — тёплые и ласковые ладони тут же исчезли. Кэсин практически сразу пожалел о том, что всё так быстро прекратилось. Хотелось, чтобы эти руки не отпускали его, ведь они, как и сам Цзышу — единственное, что удерживало его от позорного бегства из этого кресла и кабинета. Снова неприятный укол, минуты ожидания, ополаскивание рта от осколков. При виде последних и сгустков крови Кэсина немного замутило. — Это нормально, — бережно обнимая за пояс, Цзышу усадил его в изначальное положение, — мы всё же убираем зубы с нервами, которые значительно углубились. Осталось совсем немного: маленький кусочек, а потом наложим лекарство, швы, и я запломбирую тебе твою расколовшуюся семёрку. Голова не кружится? Не доверяя своему голосу, Кэсин несмело мотнул головой. Она явно не кружилась, но он чувствовал себя как если бы был под чем-то запрещённым. Или если бы перебрал вина. Сильно перебрал. — Хорошо. Давай тогда приступим... На оставшейся части экзекуции, как про себя её прозвал несчастный, всё проходило довольно безболезненно. Только глаза держать открытыми было уже не очень удобно и комфортно. — Устал? Ты даже не пытаешься говорить. Всё нормально? Невольно коснушись языком замерших изящных пальцев, когда странные щипцы исчезли из поля зрения, Кэсин с трудом выговорил: «Да, я просто хочу послушать твой голос. Пожалуйста, продолжай». — Что ж… Ты довольно стоически всё выдерживаешь. Глядя на тебя в спортзале — вообще никогда бы не подумал… На звуках этого голоса Кэсин плыл где-то в собственном воображении. Растворялся в нём, реагируя на просьбы: наклониться левее, приподнять голову, потерпеть самую капельку. И эти прекрасные пальцы, которые владели его ртом сейчас всевозможным образом… Силы воли еле хватало на то, чтобы не стонать от того, как они провели по внутренними стенкам его рта, как вновь коснулись нёба. Внизу живота он не чувствовал возбуждения вообще, потому как всё ещё ощущал фантомную боль в десне, что резанула его ранее. Но чувствовать себя таким податливым в этих руках — какой-то новый вид наслаждения. Ведь пальцы доктора Чжоу, пускай и в перчатках, казались такими нежными и ласковыми. «Интересно, а каков он в домашней обстановке? Так же заботливо, но только в одних тапочках и халате, спрашивает, как чувствует себя его любимый человек? Обнимает ли с утра пораньше? Со спины ли? Или же, наоборот, лицом к лицу? Целует сразу в губы или сначала в самый их уголок?» Движение спинки стоматологического кресла вверх и его характерное жужжание привели Вэнь Кэсина в себя. — Отдохни пока, прислушайся к ощущениям: не тошнит ли, не кружится ли голова. Из таблеток будет необходимо… Голова не болела, только часть лица казалась большой, онемевшей и чужой, ему не принадлежащей. Сложно было сказать, что он в порядке. — Воды можно? — собственный голос казался каким-то не родным. Излишне тихим, хрипловатым, осторожным. Тёплый пластиковый стаканчик коснулся его губ, когда Кэсин пребывал в своих мыслях. — Только сейчас и немного. Ближайший час лучше больше не пить. Есть можно через четыре, а то и все шесть часов, на всякий пожарный. В течение недели нужно питьё умеренной температуры. Ничего сильно холодного или горячего. Никаких острых специй. О хого на ближайшую неделю можешь забыть, а об орехах — лучше на месяц, — пояснил Цзышу устало. Он уже снял перчатки, сбросил испачкавшийся медицинский халат и сейчас, сидя на своём стуле за столом, разминал руки, которые, наверно, очень сильно ныли после такой длительной и изматывающей работы. Кэсин глянул на зеркало в кабинете: там отражался он, но с опухшим левым веком и немного вздувшейся челюстью с той же стороны. На скуле и щеке вырисовывался синяк. Он не то что есть, а даже выходить из дома ближайшие дни не сможет. — После такого ты просто обязан на мне жениться, — отвернувшись от немилостивого к нему отражения, он глянул на вдруг горестно застонавшего Цзышу, который уткнулся ладонями себе в лицо. — Ты не отвяжешься, да? — Если бы ты этого действительно хотел, то не подложил бы мне свою рабочую визитку. — Ты просил мой номер телефона, — пожал плечами Цзышу, отняв руки, чтобы взглянуть на него, — я и дал. Просто в следующий раз лучше конкретизируй. И не ешь передо мной свои орехи. Особенно грецкие! Что за удовольствие есть эту гадость, похожую на мозги?! — А-Шу, — просительные ноты прорезались в голосе обессилевшего Вэнь Кэсина. Он так вымотан: еще только самое начало дня, а он уже был уставший, разбитый... И выглядел так, словно его кто-то хорошенько поколотил. А теперь ещё его лишили радости грызть орехи. Может хотя бы получится выторговать себе компенсацию за причинённый вред? К примеру... — Пожалуйста, сходи со мной на свидание. Чжоу Цзышу выглядел поверженным. Неужели ему придётся всё время ходить к нему в клинику и подвергаться такому ужасному обращению, чтобы ему хоть один раз уступили? — Хорошо. Будет тебе свидание. — Десять. Десять свиданий, — решил он, чтобы не так часто лицезреть этот кабинет. Теперь пришла очередь Чжоу Цзышу смотреть на него как на мучителя. — А приёмы в клинике считаться будут? Тебе ещё бы пару раз прийти, чтобы я отследил как всё заживает, и чтобы удалить ещё два зуба мудрости... Отрицательное мотание головой было ему единственным и не терпящим возражений ответом. — Тогда не раньше, чем твои отёки спадут. Кэсин уже даже возмущённо вскинулся на сидении, когда ему поспешно пояснили: — Это для твоего же блага! Что за удовольствие ходить по свиданиям, когда будешь плохо себя чувствовать? Аргумент был засчитан, и Вэнь Кэсин наконец обменялся личными номерами с Чжоу Цзышу. А вечером даже получил парочку сообщений от него, где тот интересовался его самочувствием и предложил как-нибудь принести что-нибудь, что ему точно можно было бы есть. Шутку про то, что такой орех, который Цзышу накачал приседаниями, он бы с удовольствием попробовал, тот не оценил. Но неожиданно заявился к нему сам с покупным супом-пюре на следующим день, будто стыдясь, что испортил ему внешность своими же руками. И позволил потом коснулся этих загипнотизировавших его в своё время плечей, лопаток и бедёр. Вредный Чжоу Цзышу не дал ему полностью насладиться этой победой, заявив, что сначала тот должен отлежаться хотя бы неделю. И любые физические нагрузки ему были противопоказаны примерно столько же времени. Зато А-Шу всё же согласился с ним встречаться. И пускай целоваться было довольно неудобно и порой болезненно... Вэнь Кэсин, прижав упрямо его к стене своей квартиры и приподняв не хуже, чем тот — свою дурацкую железку в спортзале, всё равно урвал поцелуй. Раз, два, три.