бардак

посреди кучи косметики, пустых и полупустых банок газировки, футболок, тетрадей и книг, развалившись на незаправленной кровати в самых неудобных позах из всех существующих, они прижимаются друг к другу все ближе и ближе, будто пытаясь срастись воедино, и все крепче и крепче зажимают ладонями рты. они уже неплохо разошлись, и, если бы умудренный порнографией окуясу не догадался затолкать подушку за спинку кровати, томоко давно прибежала бы из кухни наверх, заподозрив сына и его друга в драке. джоске ведет свободной рукой по крепкому смуглому бедру, ощупывая изогнутую дугой напряженную мышцу, и вожделенно выдыхает в ладонь ниджимуры. тот, еще сильнее прижимаясь стояком к промежности хигашикаты, запускает руку под желтую майку, щиплет соски и накрывает грудь рукой, слегка сжимая. джоске прогибается в пояснице, запрокинув голову и непроизвольно подогнув длинные ноги, и окуясу ощущает, как резонирует от сдавленного стона широкая грудь под его ладонью. джоске кладет руку на спину ниджимуры, впиваясь в темную кожу короткими ногтями и ведя ими в сторону, оставляя после алый след, который он, разумеется, с помощью crazy diamond лечить не будет – слишком уж горячо выглядят эти царапины. их бедра, руки, лица, перенапряженные, упершиеся в животы члены – все слишком близко прижато друг к другу и движется слишком быстро, будто смазанное маслом. окуясу утыкается носом в растрепанные, выбившиеся из объемного помпадура, мокрые волосы, вечно прилипающие ко лбу джоске, и тихо, устало стонет хигашикате в самую макушку. джоске вовсе не напуган, но почему-то взволнованно кусает губу; ему кажется, что если сейчас он прикоснется к своей раскрасневшейся пылающей щеке, то обожжется; ему кажется, что если окуясу сейчас опять положит свою ручищу ему на грудь, то попросту переломает хигашикате все ребра; ему кажется, что если окуясу сейчас посмотрит ему в глаза, то джоске кончит. и окуясу действительно отстраняется от макушки, выпрямляется и смотрит джоске в глаза, и тот действительно кончает: по-подростковому бурно и дергано, будто в первый раз, со сдавленным чужой ладонью вскриком, прямо как в порно с той самой кассеты – по крайней мере, ему так кажется. и окуясу, толкнувшись между прижавшихся в судороге друг к другу бедер, кончает: тоже бурно, неловко, неуклюже, сжимая в кулаке загривок джоске, пачкая все и вся, с резким, выбитым из легких выдохом и хриплым стоном, – и падает на хигашикату, лицом – прямо ему в грудь, как в дурацкой манге, губами – прямо на красивые, будто вырезанные из слоновой кости края ребер, словно в самой горячей фантазии.