Шрамы

У Глена было множество шрамов на теле, о которых он забывал после того, как они затягивались. Все, кроме одного – того шрама, что прочертила ее рука в опасной близости от сердца. Глен не мог ее винить и все же , стоило только подумать, что все его будущее было бы перечеркнуто росчерком клинка и он переживал этот момент снова и снова. Возможно, было бы лучше, если бы он умер тогда. Мика имела на это право. Глен не видел, как росла Микаэла под гнетом вампиров, но видел, как счастливо она улыбалась одним теплым летним вечером, когда он увидел ее впервые много лет назад. Но ее жизнь отнюдь не была счастливой, но она все равно улыбалась. Глен всегда будет восхищаться ее стойкостью и внутренней силой и даже став вампиром, она не утратила себя, а продолжала лелеять мечту, где с ее близким человеком все будет хорошо. Но Глен режиссер трагедии, в которой ни у кого не будет все хорошо. После всего что было так сложно произнести «Я люблю тебя». Глен не имеет на это права, Глен уже давно мертв внутри, чтобы упрямая сила этой девочки обратила взор и на его мертвое сердце и Глен решается на то последнее, что отпустила ему судьба, решается на свою последнюю исповедь. «Я виноват в том, что с тобой случилось…» «Я это сделал…» Но… «Прости меня, Мика…» Он смотрит ей прямо в глаза – кроваво красные глаза вампира и не видит ничего, пока Мика не вздыхает судорожно, пальцами касаясь его щеки. «Ты идиот…» Он никак не ожидал, что после этих слов Мика рассмеется – хрипло, надрывно, словно вместо смеха ей хочется заплакать, но вампиры не могут плакать. Сильная, гордая Мика ломается под его взглядом, как под ее прикосновением сломался он. «Не проси о невозможном…» Шепчет она, а ее губы отдают привкусом талого снега.