***
Нам удалось избежать войны. Благодаря браку, заключённому между мной и будущим вождём: ведь я в прошлом тоже была одной из Небесных Людей, но была подключена к аватару. Поэтому как бы становилась и одной из на’ви. Условно. Внешне. Этим-то и решено было воспользоваться, переместив мой дух в тело аборигена и сделав окончательно одной из них, выдав замуж за будущего вождя племени. Эдакий «династический брак», ага… И между Небесными Людьми и на’ви установилось как бы перемирие. Те, кто некогда прибыли на Пандору с явными глобальными целями, теперь мило улыбались, ссылались на договор о мире и просили — просили! — выделить им территорию. И своего добились. Был выделен целый огромный сектор, на котором теперь и расположились Демоны: со своими вертолётами, базами, лабораториями, бульдозерами. Граница была очерчена стеной проволоки под напряжением. Но это чисто условно, потому что любому понятно: преодолеть её можно было запросто, имея технологии или оружие… На’ви не нравилось такое соседство, они не верили своим врагам. Ибо были ещё живы те, чьи родные погибли при первых атаках Небесных Людей на новой планете. Но изменить ничего было нельзя. Установленный мир был всё равно шаток, и «раскачивать лодку» никто особо не стремился. Однако Демоны не были бы Демонами, если бы даже здесь не попробовали достичь выгоды для себя: постепенно расширяясь в этом своём Секторе, они ссылались на недостаток территории и ресурсов, и настаивали и на том и на другом. Чтобы не рушить с трудом установленные дипломатические отношения, на’ви соглашались. Но от этого напряжённость в Деревне только росла. Чтобы урегулировать нарастающую напряжённость был создан особый штат. Ну, посольство. Представители обеих сторон должны были каждый месяц обсуждать друг с другом свои достижения, делиться планами и искать новые общие «точки соприкосновения». Эта моя инициатива была ожидаемо поддержана группой учёных на базе Небесных людей, во главе с Грейс Огустин. В конце концов, нам удалось всё это организовать и учредить. В качестве «нейтральной» территории был выбран огромный котлован, настолько огромный, что в нём свободно могла уместиться делегация обоих сторон. Цу’тей не пришёл в восторг, но моё непосредственное участие во всём этом было эффективным. Устроив всё это, я достаточно хорошо знала уже уклад жизни, порядки и обычаи своего нового народа, а воспоминания прошлого — позволяли знать специфику общения с людьми. Кроме того, мне единственной, из возможных кандидатов с нашей стороны, был важен результат, а не отсутствие уступок. Поэтому я согласилась даже на то, чтобы «встречи» происходили внутри наскоро сооружённой Демонами базе, а не под открытым небом… Когда я устанавливала тсахейку с лютоконём, ко мне подошёл Джейк. — Слушай, — чуть понизив голос, заговорил он, — может всё-таки возьмёшь меня с собой, а? Покосившись на него, я раздражённо фыркнула. — Джейк, ну мы же это уже обсуждали! — Я знаю-знаю, и всё понимаю, — взмахнул руками он. Повернулась к нему всем корпусом. — Видимо не всё, — рявкнула. — Забыл, что Полковник до сих пор хочет реванш за нанесённое оскорбление?! Салли передёрнул плечом. — Ну так пусть приходит, я готов… навалять ему ещё раз. Досадливо прикрыв глаза, я громко зашипела, пропуская воздух сквозь плотно стиснутые зубы. Потом, открыв глаза, с силой треснула друга ладонью по лбу. — Ты реально, скао, Джейк… Вообще не понимаешь чем это может закончиться? — Так говоришь, словно я был виноват в том, что тогда случилось… — Ты был не сдержан, твоя выходка могла всё погубить… — Я не нарывался. — Ну да, а физиономию Куоритч сам себе разбил, да? — хмыкнула. Друг сжал кулаки и прижал уши к голове, отведя взгляд. — Он назвал Нейтири сучкой, ты же сама слышала. Что мне надо было сделать, промолчать?! Внезапно я почувствовала, что успокоилась. В самом деле, а сама бы смогла стоять в стороне, если бы оскорбили Цу’тея? Или Мо’ат? Или хоть кого-то из моего племени… Приблизившись к Салли, положила ладони ему на плечи, вынудив посмотреть мне в глаза. — Я всё понимаю, Джейк, — мягко улыбнулась ему. — Не думай, правда понимаю… Но сейчас мы все как на пороховой бочке: одна искра — и рванёт. Всем нам приходится идти на уступки, всем нелегко и тревожно. Но это — всё же лучше, чем война, разве не так? — спросив, терпеливо ждала, пока он кивнёт и после этого отступила назад. — Не слишком ли много ты на себя взвалила? — попытавшись насмешливо хмыкнуть, поинтересовался друг, встав рядом с лютоконём и глядя на меня. — Я тсахик. — Никто не спорит, но у меня такое ощущение, что ты всё делаешь без поддержки. Цу’тей-то обо всех твоих делах и трудностях знает? — Салли произнёс это с такой небрежностью, которая сразу показала, что он знает о том, что мне трудно. И немножко злится. Устроив ладони по бокам мощной шеи лютоконя и пригнувшись для удобства при езде, я скосила глаза на Джейка. При видя его тревоги захотелось вдруг расплакаться, но я лишь заморгала. Он сделал шаг ко мне, но замер, увидев предостерегающий взгляд. Одними губами произнёс еле различимое «скао». Поспешно от него отвернувшись, произнесла почти бесцветным тоном: — У оло’йектана много своих забот. Мы делим обязанности, — и собравшись уже пришпорить скакуна, дежурно бросила: — Если через час не вернёмся, то доложи Цу’тею. Если он вернётся раньше. Только доложи! Сразу в бой не рвитесь. И дождавшись кивка, ударила лютоконя пятками, пришпорив. Трое сопровождавших меня на’ви, устремились следом… — Нет, нет и ещё раз нет, — мотая головой как болванчик, повторяла я. Потом замерла и прикрыла глаза: — Паркер… ну мы же уже обсуждали это. Разве с того момента что-то изменилась? — посмотрела на него почти обречённо. Глава RDA, стоящий сейчас передо мной, выглядел уже немножко раздражённым. Но меня это не трогало. В конце концов, я здесь находилась не для того, чтобы доставить ему удовольствие. Мужчина был одет просто, но так, что одежда подчёркивала его статус: дорогая светло-серая рубашка, тёмный галстук, явно дорогие ботинки. Да… как же много всё-таки значит для Небесных Людей имидж! Даже, если они разговаривают всего лишь «с дикарями», по их собственному выражению. На мои плечи сейчас был накинут длинный халат, полы которого обвивали меня как кокон. Я всегда так делала, пересекая порог базы. То, что считалось для на’ви естественным — вызывало со стороны Демонов слишком много двусмысленных взглядов… Селфридж упёрся костяшками пальцев в край стола, разделявшего нас. Он на несколько секунд опустил голову и, как мне показалась, стал глубже дышать. Потом посмотрел на меня и снова заговорил: — Послушайте, кхм, … Тья’ра, — ему по-прежнему было трудно произносить моё новое имя, — я думаю вы не понимаете всей ситуации. Дипломатию нужно подкреплять, иначе она развеется быстро, как дым, В последних словах был слышан явный намёк, который я уловила. Прижав невольно уши к голове, тихо ответила. — Я поняла вас, Паркер, продолжайте. — Так вот, — казалось приободрившись, продолжил мужчина, — между нами сейчас царит мир. Но мир, как таковое состояние, состоит из уступок. Взаимных. И вы и я, безусловно, хотим, чтобы всё осталось по-прежнему, не правда ли? Но, если никто из нас не хочет усугубить ситуацию, то придётся искать компромисс… Вы упорствуете в своём отказе. А ведь это — лишь начало. Как же будут складываться наши взаимоотношения дальше? При таком подходе. — Итак… Я вас слушала, но послушайте и услышьте же и вы меня. Во-первых, упорствую не лично я: я лишь являю волю олой’ектана, — загнула один палец, как бы ведя счёт своим аргументам, — Во-вторых. Вы упомянули сейчас слово «взаимных», но разве ваши люди уступили что-то оматекайя? За всё время нашего сосуществования, с вашей стороны не было выдвинуто никаких прогрессивных и полезных для нас идей. В то время как на’ви пропустили вас ещё глубже на свою территорию… О какой взаимности может идти речь? — неодобрительно цокнула языком, — И в-третьих, то, к чему вы пытаетесь меня склонить, противоречит пункту заключённого ранее договора. И если я не пропустила никаких изменений в его тексте, то вынуждена спросить: с какой стати вы вдруг взялись всё переиначивать? — загнула третий палец и выжидающе посмотрела на Селфриджа. На это ответить было нечего, даже такому изворотливому Демону как Паркер. Поэтому он решил перейти к тактике «вопросом на вопрос»: — Но ведь такие разногласия всегда можно решить, разве нет? — его голос зазвучал обманчиво мягко. Убедительно. Отрицательно покачала головой. — Если наши разногласия касаются испытания нового оружия и химических ядов на Пандоре, то подобные разногласия неразрешимы. Глава RDA рванул на себе галстук, случайно расстёгивая ворот рубашки. Да так, что пуговица отлетела! Он медленно, но верно начинал краснеть от гнева. — Послушайте меня… — резко хватанул ртом воздух, поэтому замолчал. И спустя несколько секунд продолжил. — И это я сейчас скажу как тот, кто в общем-то не желает вам неприятностей! Скажите своему олой’ектану: пусть отринет гордость. Уступите. И будете живы, здоровы и в меру свободны, — заглянув мне в глаза, многозначительно хмыкнул. — Потому что надо мной, не поверите, тоже есть начальство. Которое заинтересовано в том, чтобы освоение планеты не останавливалось! И поверьте мне, — опять понизил голос, — лучше вам не идти вразрез с этими планами. Глядя в упор на Небесного Человека, я внутренне пыталась ответить на вопрос. Почему он так убеждает? Что это, жалость, помощь, расчёт?.. Понять пока не получалось. Тем не менее, от сказанных Селфриджем слов по спине невольно поползли противные мурашки. Однако голос, когда заговорила, прозвучал, на удивление, ровно: — Если планы вашего начальства, Паркер, будут идти порознь с целостью племён на’ви на Пандоре и станут угрожать планете в целом, то нам придётся, — нарочно выделила это слово, — пойти вразрез с планами вашего начальства. — Значит, не договоримся? — Касательно этого — нет. Есть ли у вашей корпорации ещё вопросы, которые нужно внести в обсуждение на следующий раз?.. — получив отрицательный кивок от мужчины, поднялась. — Что ж в таком случае, я не вижу смысла больше тут задерживаться. Но предложение олой’ектана, кстати, ещё в силе. Паркер хмыкнул. — О том, чтобы мы поделились оружием, технологиями и разработками? — он вдруг, обойдя стол, приблизился. — Вы даже не можете себе представить, Тья’ра, в какое положение меня поставили! — сказал с горечью. — То есть? — недоумённо наклонила голову к плечу. Селфридж оглянулся, словно боясь, что его кто-то подслушивает. Потом громким шёпотом ответил: — Моё начальство ясно дало понять, что вложения в RDA перестанут поступать, если моя миссия здесь окончится провалом. Они — требуют от меня точного соблюдения графика, вы же — ставите крест на всём том, что я должен сделать! И что, как думаете, мне делать? Честно говоря, после этих слов во мне шевельнулась жалость. Паркер тоже был заложником своей ситуации, как и я когда-то, когда мне пришлось ради воцарение перемирия стать супругой Цу’тея, лишившись возможности остаться человеком… Однако подобные мысли быстро были отогнаны прочь. Я — тсахик, и обязана думать о своём народе. Только об этом. Да и потом: чем в данной ситуации можно было помочь?.. — Это уже ваши проблемы, Паркер. Уверена, с вашей… кхм, изобретательностью, — на языке вертелось «изворотливостью», но я решила не обострять, — вы найдёте способ вырваться из этой неприятной ситуации. Всего доброго, — произнеся последнюю фразу, направилась к выходу, на ходу стягивая с себя халат и вручая его какому-то солдату. — А я уверен, что вы подписали себе приговор! Слышите? Очень и очень скоро вы поплатитесь за это! И мне не будет вас жаль, — наполненный досадой и злостью голос Селфриджа был отчётливо слышен. А его слова прилетели мне аккурат между лопаток, осев на коже. Я сглотнула, но не обернулась. Поджидавшие меня на’ви радостно заулюлюкали. Мы вскочили на наших лютоконей и устремились обратно в Деревню… Я понятия не имела в какой момент и из-за чего это случилось. Просто в один момент мне стало плохо. Окружающий мир потерял чёткость очертаний, к горлу подкатила тошнота, а голова закружилась. Напрягшись всем телом, непроизвольно распласталась на спине лютоконя, свешиваясь вниз. Мельтешение земли и копыт привело к тому, что стало только хуже… — Тсахик! — Что с тсахик?! — Тсахик Тья’ра, что с тобой?! Сопровождавшие меня на’ви заволновались. А что я могла им ответить, если и сама не поняла в чём дело? — Что со мной, Мо’ат? — спросила, когда мы находились в её палатке. Она подняла на меня глаза, задумчиво глядя, но почему-то медля с ответом. Это я сочла как знак, что всё плохо. — Чем я больна? Это неизлечимо? Тогда-то супруга Эйтукана заговорила: — Ты не больна. Я моргнула. — То есть как это? Но мне же плохо! — Тебя тошнит потому, что ты ждёшь дитя. — Что… — Ты носишь под сердцем своё дитя, — терпеливо повторила Мо’ат. А я на мгновение лишилась не только дара речи, но и воздуха. В голове не укладывалось. Дитя. У МЕНЯ. — Не может быть… Это… просто стресс, нет… Это невозможно, — забормотала, тряся головой. А потом как-то растеряно взглянула на мать Нейтири: — Скажи, что ошиблась. Это ведь ошибка. Разве нет?.. На’ви увидела в моих глазах внезапные слёзы, и моментально подсела ближе, заключая мои ладони в свои. — Я вижу ты не рада, Тья’ра, — проницательно и с тревогой произнесла она. — Почему? Вместо ответа — беспомощно мотала головой, глотая солёные капли. А потом меня снова вырвало и начало потряхивать. — Милая? — Это всё не вовремя, понимаешь?.. Грядёт возможная война, ситуация осложнилась, а тут… — и сглотнув, решила всё поведать. — В моих кошмарах всегда что-то случается. Очень плохое. И мне говорит неведомый голос, что я ошиблась с выбором… Это страшно. Мне страшно. Раньше я боялась за Цу’тея, за Грейс, Труди, Норма… а теперь — ещё и за дитя?! О Эй’ва!.. — тут я расплакалась. Большие и шершавые ладони Мо’ат поглаживали меня по спине, а спустя несколько секунд бывшая тсахик и вовсе притянула к себе по-матерински обнимая. Она что-то шептала, явно успокаивающее. — … ты должна рассказать Цу’тею… Услышав это, я громко всхлипнула и перестала плакать, замотав головой. — Н-нет… нет. — Он твой супруг, Тья’ра. Так почему… — Не уверена, что он хотел этого. Изначально, — возразила, перебив мать Нейтири. — Да, продолжение рода, да, наследники, но… Хотел ли он дитя именно от меня? Вспомни, мудрая Мо’ат, до свадьбы мы были чужими! — Но после… Тряхнула головой. — А я не уверена, что что-то изменилось после! — на глаза вновь навернулись слёзы. — Цу’тей… он… почти не разговаривал со мной последние недели, держался отстранённо. Быть может, нам не суждено когда-либо стать семьёй, а суждено остаться далёкими друг от друга?.. — страх сковал внутренности после этих слов, что тут же дало результат. Меня опять стошнило. — Ты должна ему сказать, милая, должна, — ласково приговаривала Мо’ат, вытирая с моих губ дорожки желчи и слюны, пока я, сжавшись, замерла, со страхом прислушиваясь к своим ощущениям. Возможно, она была права. В любом случае скрывать беременность долго всё равно не получится. — Хорошо, — решилась. — Я скажу ему. Когда он вернётся сегодня вместе с пограничным патрулём. Кстати, что-то они задерживаются… Супруга Эйтукана одобрительно кивнула, нежно улыбнувшись и стерев ладонью остатки слёз с моих щёк. Это был настолько материнский жест, что у меня защемило в груди. — Правильное решение, милая. И не волнуйся так, сама вед знаешь: пограничным патрулям свойственно пропадать на много часов, — говоря это, на’ви успокаивающе гладила меня по руке. Оставшись одна в своей палатке, я расслабилась: стресс взял верх. Сказалась усталость. Казалось, тяжело и рукой пошевелить… Лёжа на спине и прикрыв глаза, я думала. О ребёнке, о том как рассказать всё Цу’тею, и о его возможной реакции. Думы невольно смешались с воспоминаниями. О той одной единственной ночи, когда сын Атейо был мягок и нежен, а я… была его… Цу’тей проявил понимание. В ту ночь, когда всё должно было произойти, он не прикоснулся ко мне. Потому что я была не готова, и, если честно, на фоне треволнений дня, вырубилась едва воин приобнял меня, и проспала до рассвета… Но я знала, что это должно случится. И не только потому, что это естественно: хотелось почувствовать каково это — быть чьей-то, сгорать заживо искусственным пламенем в чьих-то руках. Но была и робость — о, и не малая! Вечер плавно переходил в ночь, но было очень тепло. Погода была прекрасная. Прогулка по ночной Пандоре всегда была моей слабостью, и мы вдвоём с Цу’теем покинули Деревню. Рядом с ним было спокойно, как и должно быть спокойно рядом с лучшим воином клана. Он молчал, но меня это не тяготило — красота после закатной природы всецело поглотила моё внимание… Мы шли по узенькой тропке, когда супруг потянул меня немного в сторону — там, скрытое покамест от нас густыми зарослями папоротника, располагалось большое озеро, к которому мы вскоре и вышли. Здесь было немного ветрено, но несильно. — Какая гармония… — невольно вырвалось у меня. Сын Атейо ничего не ответил, но остановившись позади, положил ладони мне на плечи… Умиротворённая до невозможности, я прислонилась к нему, прижавшись затылком к мощной груди воина, и ненадолго прикрыла глаза. Оказывается, расслабилась очень сильно. Потому что когда супруг вдруг аккуратно отошёл от меня, я покачнулась. А он двинулся к воде. Мне оставалось наблюдать за ним. Сердце почему-то затрепыхалось, желая вырваться наружу через горло… Пальцы проняла дрожь, и пришлось сжать руки в кулаки… Белёсый туман неожиданным покрывалом опустился на водную поверхность. Ещё немного похолодало… Цу’тей продвигался в воде до тех пор, пока она не стала доходить ему по грудь. Затем обернулся, и вытянул руку ладонью вперёд. Приглашая присоединиться. У меня вырвался прерывистый вздох. Сердце снова ударило по рёбрам. Чувствовалось как сильно в висках стучит кровь — этот звук отдавался в ушах набатом… И тем не менее, делая шаги вперёд, я старалась сохранять спокойствие. Вода оказалась холодной. Но для на’ви — не слишком. Хотя с уверенностью могу сказать, что, ступи в неё Небесный Человек — и моментально застучал бы зубами! Я не застучала, но… но у меня и без этого хватало переживаний. Ладонь супруга была шершавой, но я не отдёрнула свою. Дно было каменистым, что заставляло часто оступаться, нужна была поддержка… Подсознательно догадываясь о том, ЧТО сейчас будет, я вошла в воду гораздо глубже, чем Цу’тей — она доходила мне чуть ли не плеч. Наверное, так я пыталась спрятаться. Как по-детски. Однако, моя попытка не увенчалась успехом и чуть не привела к неприятностям: на большой глубине даже при моём росте ноги не доставали до дна, и в какой-то момент оступившись, я едва не полетела назад. Но крепкие руки предсказуемо это предотвратили, позволив остаться на ногах. Правда теперь я была крепко прижата к мощному торсу воина. Больше он пока ничего не делал, а я переводила дух и пыталась успокоить пульс… Всё поменялось, когда сын Атейо вышел из-за моей спины, придерживая меня за руку, и встал рядом. При этом не отпустив, а как бы наоборот — сжав пальцы крепче. Чувствуя, что безнадёжно растеряна, я отвернулась. И закусив нервно губу, таращилась куда-то вперёд. Но так не могло продолжаться долго. Вот — другая ладонь Цу’тея обхватила мою вторую руку, разворачивая меня всем корпусом к нему. Я чувствовала его внимательный взгляд на себе. — <i>Посмотри на меня, Тья’ра. В голосе воина не было и тени приказа, но я всё равно вздрогнула. Поколебавшись, всё-таки подняла глаза. И… не сдержала вздоха. В темноте ночи глаза Цу’тея были по-настоящему янтарными и светились! Вот это вау!.. Интересно: мои глаза мерцают также? — Я-я… — неуверенный шёпот слетел с губ и растворился в воздухе. Супруг качнул головой, глядя на меня с чуть заметной задумчивостью. — Тебе не нужно боятся меня. Его голос был глубоким и спокойным. Кивнула, но всё же запоздало почувствовала, что краснею. На синей коже вообще может проступить румянец?.. Широкая ладонь сына Атейо скользнула мне на щёку и замерла так. Он не торопил. Просто спустя пару секунд прислонился своим лбом к моему, сорвав с моих губ прерывистый выдох. Но теперь я ощутила, что его тоже колотит чуть заметная дрожь… И решилась. Поэтому, когда Цу’тей приподнял моё лицо за подбородок, я робко прикрыла глаза. Первый поцелуй был едва ощутимым, коротким. Но после него я уже и не думала отстраниться, и спустя несколько секунд — опять ощутила чужие губы на своих… В какой-то момент, потерявшись в буре ощущений, обвила руками шею воина, прижимаясь к нему, и почувствовала как сильные руки обвили талию. Смущение вновь поглотило с головой, но на’ви просто не дал мне об этом задуматься, подхватывая на руки и заставляя обвить его торс ногами… Без понятия, как так получилось, но на берегу я оказалась, лишённая даже набедренной повязки… Ощутив спиной прохладу прибрежной травы, вздрогнула, распахнув глаза. Цу’тей нависал надо мной, и его янтарные глаза смотрели точно в мои. В горле мгновенно пересохло, всё тело парализовало каким-то странным испугом, а сама я — нелепо и смешно, но да — сделала попытку или подняться или отползти. Однако, воин чуть заметно качнул головой, заставив замереть. Потом, склонившись почти к самому моему лицу, и обдавая кожу своим горячим дыханием, прошептал: — Не бойся. После чего вновь поцеловал, вкладывая в этот поцелуй всю свою волю, спокойствие и даже… мягкость? И это был тот самый момент, когда я и вправду перестала бояться. Эй’ва благословила наш союз. Мы — одно целой. Он не причинит мне вреда… Вспоминая всё это позже, не могла сосчитать, сколько раз слышала это «Не бойся…», сколько ласки поцелуями осело у меня на коже!.. Именно тогда я второй раз произнесла это: — Я вижу тебя, мой Цу’тей… — сбивчиво, но искренне. Опять же не услышав ничего в ответ</i> Распахнув глаза, резко выдохнула. По щекам катились солёные капли. Я по-прежнему находилась в палатке. Воспоминания… Почему же супруг не ответил мне ни в тот раз, ни перед этим? Ну почему?!.. Но в последний раз — тот самый, на озере — он и вправду был нежен, осторожен и внимателен. Тогда казалось, что всё наладится, и вынужденный брак с сыном Атейо способен обернуться счастьем… А потом… умер отец Цу’тея. И это событие как будто поставило крест на всём том между нами, что начало зарождаться. Причиной этого было то, что как раз в то время я старалась наладить взаимоотношения с Небесными Людьми и много времени проводила за столом переговоров. Соплеменники доверили мне это всецело, потому что я знала такие тонкости в этих вопросах, какие не знали они. И супруг вроде как был не особо против, но почему-то… мы отдалились. Может быть он считал, что я переметнулась? И не захотела полностью разделить с ним его горе, вечно где-то пропадая?.. Но как бы я могла?! Ведь мы уже тогда были на грани войны! Разве не о его безопасности я, в первую очередь, родела? Рука рефлекторно легла на живот. — Эх, малыш… или малышка. Ну что ж у нас с твоим отцом всё так сложно? — с грустной улыбкой спросила. И добавила. — Но обещаю. Я это исправлю. Ради тебя. Чтобы у тебя была полная семья. Всё сделаю.***
Посреди ночи всю Деревню сотряс огромной силы взрыв! Подскочив, я бросилась наружу. — Спокойно, братья и сёстры, спокойно!.. — ещё не зная в чём дело, уже успокаивала своё племя, помня о том, что такое долг. И что паника — самое ужасное, что только может овладеть разумом. Мой голос подействовал: испуганные крики и возгласы сделались на полтона тише. Я же — хаотично мечущимся взглядом отыскала знакомую фигуру. — Джейк! — позвала. — Салли!.. — при повторном призыве взмахнула рукой Друг тотчас оказался рядом. Нейтири была с ним. Как и всегда. — Что происходит? Что это было? — торопливо задала вопросы. — Говорят, рванул какой-то бак с бензином на территории Небесных Людей. Там жуткий пожар. — Понятно, спасибо… а… Мне нужен Цу’тей, — приняв для себя решение, сделала рывок, чтобы начать протискиваться через толпу. Но… была остановлена. — В чём дело? Джейк скользнул руками по моим плечам. Словно успокаивая… — Тья’ра… — Да что?! Он моргнул, прежде чем, вздохнув, ответить: — Цу’тея нет в лагере. Он сейчас там. За границей. Как и патруль. В первое мгновение я пошатнулась. Потом хватанула ртом воздух. — Нет! Как так?.. — беспомощно спросила. — Один из вернувшихся на’ви сказал, что Небесные Люди просили о помощи. И он не смог им отказать. — Мне надо к нему, — повторно рванулась, сама не зная зачем. На этот раз в меня буквально вцепилась Нейтири. — Тья’ра, нет! — Пусти! — Нет! — Да Нейтири! — разозлившись, рыкнула на неё. И снова сделала попытку. — Сейчас же отпусти, слышишь?! Дочь Мо’ат спокойно выдержала мой взгляд. А потом, переместив одну руку с моего плеча, положила её на живот. — Ребёнок… Секунду соображая о чём она говорит, я, наконец, прикрыла глаза. Она была права. Сейчас не было шансов туда отправится… Ноги тут же сковала слабость, заставившая попятится. — Не… Нейтири, мне страшно… — неожиданно, даже для самой себя, прохрипела. Воительница обхватила руками мои щёки, ободряюще улыбнувшись. — Он вернётся, верь… Это же не начало войны. И это тоже было правдой. Но всё равно — страшно. Что могу не увидеть его, не успеть сказать… Почву сотряс ещё один взрыв. От грохота закачались и задрожали могучие деревья в гигантском лесу, что стеной стоял за нашими спинами. Кто-то громко заплакал. Думай, думай, думай!.. — Джейк, Нейтири. Соберите отряд и отправьте его на подмогу пограничному! Пусть возьмут икранов, — распорядилась, смотря на друзей. Потом огляделась и заговорила максимально громко, обращаясь ко всем остальным: — Спокойно, на’ви, спокойно! Успокойтесь! Укройтесь в своих палатках. Всадники. Вы должны достичь границы и убедиться, что огонь не продвинулся дальше. Разведайте и возвращайтесь. СПОКОЙНО!..***
К сожалению, Нейтири ошиблась. Это было лишь начало. Приближение вертолётов мы заметили издалека. Вот только — не смогли ничего сделать. Просто не успели… В черноте чужих намерений нас убедили газовые снаряды, выпущенные, как говорится «прямо в лоб». Я смотрела, как задыхаются мои соплеменники, и большей пытки не испытывала… В несколько минут всё завершилось: Деревня была окружена и захвачена, женщины, дети и старики — согнаны в одну кучу. Те, кто не задохнулся и не был расстрелян, разумеется. Вот тогда-то я и пожалела, что, сглупив отправила отряды на помощь борьбе с пожаром и Цу’тею! Потому что это-то нас всех и сгубило… — Где тсахик? Ищите тсахик! — услышала незнакомый грубый мужской голос солдата. Несмотря на попытку Мо’ат меня удержать и заслонить, вышла вперёд. — Я здесь, Демон, — выплюнула эти слова прямо в лицо. Человек посмотрел на меня и мерзко усмехнулся. — Отлично. Ты-то нам и нужна… — Что ищут Демоны в деревне? — не обращая внимание на двинувшихся ко мне двоих, спросила — Мы не ищем, синяя сучка, — осклабился тот, — а расчищаем территорию! И берём то, что нам нужно. — А как же договор? Перемирие? Хотя да, для таких, как вы, это — пустой звук… — фыркнула пренебрежительно. В ответ человек только сплюнул. А меня скрутили, заломив руки за спину. При других обстоятельствах я бы продала свою жизнь по дороже, но не теперь. Нет. Надо было выжить. Ради ни в чём неповинного дитя, что развивался сейчас в моей утробе. Ради нашего с Цу’теем ребёнка, который должен был жить… За солдатскими спинами обнаруживается совсем маленькая группка учёных. И среди них знакомое лицо. — Норм! — надо сказать, я действительно обрадовалась встрече. Пускай и при таких обстоятельствах. — Тхара?! — собственное человеческое имя по ушам режет, но не до оговорок сейчас. Несмотря на солдатское давление, рывком себя перемещаю поближе к долговязой фигуре Спеллмана. — Норм, что происходит?! — Тхара, у RDA начальство сменилось! И они отдали приказ! И ищут они… — Аноптаниум!.. — это мы выкрикнули одновременно. Ну точно, под Деревней же как раз его основные залежи! Между тем вокруг творился беспредел. Небесные Люди ломали наши палатки, хижины, топтали пепелища от недавных костров!.. Несмотря на мои предостерегающие крики, кто-то из на’ви всё же оказал сопротивление… Прогремели выстрелы. Послышался надрывный детский плачь. — Не смейте! Сволочи!.. — собственный рык был страшным. Но не произвёл никакого эффекта. В следующее мгновение мне прилетел удар прямо по лицу. Рукой в перчатке. Хрустнуло что-то в челюсти, рот заполнился характерным привкусом. Голова чуть запрокинулась. — Тхара! Эй, да что вы творите?! — никогда прежде я не слышала такого гнева в голосе Норма. И в тот момент, когда он, бросившись, попытался загородить меня собой… прогремел новый выстрел. И друг замер, вслед затем пошатнувшись. У меня внутри словно что-то оборвалось. — Нет! Нет-нет-нет… — Спеллман завалился на спину, так получилось, что к моим ногам. На его футболке стремительно разрасталось багровое пятно. — Да как вы можете?! — Ах ты ещё вякаешь, сучка?! Ну на, на!.. Я не уворачивалась от ударов, — а лишь, скукожившись, защищала живот… В какой-то момент, подняв, наконец, голову поняла, что перед глазами стоит мутная пелена. Зрение очень нечёткое. И ещё — меня шатало. В нос внезапно ударил запах крови. Резко опустив глаза, я кое-как разглядела лицо Норма который что-то шептал. Ноги подогнулись, и я упала коленями прямо в землю. В ушах звенело, а с губ отчётливо капала кровь. — Держись, Норм… — только и успела прошелестеть, слабо улыбнувшись. А потом: — Тья’ра! НЕТ! — Тья’ра?! О, Эйва, помоги… Сознание покинуло меня.***
— Ты проиграла… Глупая! Я предупреждала тебя… Темнота снова обступала со всех сторон. Холодный женский голос неумолимо шептал: — Расплата… тебя ждёт расплата! Ты потеряешь себя… и всех, кто тебе дорог… Но сама ведь этого хотела. Я резко распахнула глаза и попыталась сесть. Но тело отозвалось вспышкой боли абсолютно везде, заставившей охнуть и замереть. Взгляд упёрся в потолок. Не палаточный — как в зданиях. Скосив глаза, увидела везде вокруг себя стены, но они были зеркальными, правда только с моей стороны — то есть, я не видела, кто за ними находился. Пошевелив пальцами рук и слегка приподнявшись, поняла, что лежу на кушетке. Посреди большой комнаты. Больше мебели не было… Освещение било по глазам, заставляя морщиться и прижимать уши к голове. И тут… в сознание хлынули первые мысли. Деревня — захват — убийства… Норм! Глаза увлажнились, и я затравлено огляделась. — Эй вы там, выпустите меня отсюда!.. Да, это было банально и бессмысленно. Но мне надо было казаться дерзкой, иначе был риск окончательно растеряться. Положив ладонь на свой живот, выдохнула. Ну хоть что-то хорошее: там по-прежнему чувствовались какие-то внутренние процессы. Собрав свои силы, рывком села, свесив ноги. На фоне сверкающего белого пола моя кожа казалась ещё более ярко-синей. Внезапно, над входной дверью загорелась лампочка, а потом вошли трое солдат. Двое встали по бокам от третьего с автоматами наготове. Человек посередине, небрежно кинул мне длинный халат. — Надень. А то как шлюшка, — его лицо исказилось от презрения. Оскалилась в ответ, но отбрасывать вещь не стала, и накинула, завязав узлом. Этот халат, видимо, предназначался для аватаров корпорации, потому что был длинным даже при моём теперешнем росте. — К чему всё это? — с вызовом спросила, но голос выдал с потрохами. Сиплый, непривычно низкий. — Ты ж, сучка, рычала только что что б тебя выпустили. Вот, мы и выпускаем, — пожал плечами Небесный Человек, осклабившись. — Так что — на выход! Выбора не было. Едва спрыгнув с кушетки, я почувствовала приступ головокружения и тошноты. Согнулась, рвано задышав. — Ты это… не блюй только на пол, слышь? Итак после вас, дикарей, всё драить приходится! — неодобрительно произнёс человек. Подняв на него тяжёлый взгляд, поковыляла к выходу. Где меня уже знакомо скрутили, заломив руки. Боятся… и правильно делают. Шли мы по каким-то коридорам. Не очень долго правда. Потом дошли — открылась какая-то дверь и меня втолкнули внутрь. Стоя на четвереньках, я замерла, пережидая новый приступ дурноты, как вдруг… — Тья’ра?! Этот голос. Такой знакомый и любимый… Не успела ответить ни слова, а знакомые руки уже несильно сжимали мои плечи, поднимая на ноги; тёплое дыхание согрело макушку и лоб… — Цу’тей, — почти беззвучно ахнула, сталкиваясь со знакомыми янтарными глазами. В которых сейчас отчётливо читалось смятение. — Мой Цу’тей… — зажмурилась, ткнулась лицом в его мощную грудь и заплакала. Широкие ладони воина стиснули мою талию, притягивая ближе. — Как ты здесь оказалась?.. Немыслимо… — обычно такой спокойный, глубокий голос сына Атейо был весь пропитан напряжёнными нотками. — А я… я не верю, что ты здесь, — эхом откликнулась, не открывая глаз и не отстраняясь. — И рада и не рада. — Что ты хочешь этим сказать? — я почувствовала как под моими ладонями напряглась его грудь, и как изменился голос. Он напрягся. Поморщилась, подбирая слова. — Ну то есть… это ужасно, что и ты попался, но… Теперь мне не так страшно. На’ви кивнул. Почувствовав себя сноснее, отстранилась. — Ты не должна была попасть сюда… — голос воина был полон вины. Мы уселись прямо на пол, прислонившись спинами к стене. — Но я здесь, — хмыкнула. А потом нахмурилась. — Ну и за что же ты винишь себя? Ведь это не твоя вина и ты ничего не мог сделать! Черты его лица сделались отстранёнными. Он глянул так, словно я сказала глупость. — Я супруг, и обязан защитить. Обязан был защитить тебя. Ободряюще сжав его ладонь, ответила. — Теперь я знаю, что не одна тут. Этого достаточно, чтобы я держалась. И верю, что ты сделал всё, что мог, — Цу’тей не ответил, и пришлось сменить тему: — Что вообще произошло? Нор… кхм… один из учёных сказал, что у Небесных Людей сменилось командование. Вероятно всё происходящее напрямую с этим связано. Воин вдруг прикрыл глаза. Потом открыл и с горечью произнёс: — У них все наши, Тья’ра. Все. Женщины, старики, дети… Я их видел, пока был в другом месте — нас всех заперли в другой камере. По моему телу пробежала дрожь. — А что с воинами?.. Когда сын Атейо, повернув голову, посмотрел на меня, его глаза поблёскивали. Но голос прозвучал выдержано-ровно: — Многих нет в живых. Есть раненые. Но не знаю, всех ли видел. Но их мало. Меньше всего. По щекам потекли слёзы, и я отвернулась. Потом закрыла лицо ладонями и сидела так до тех пор, пока не овладела собой. Не время. Не сейчас. Нужно быть сильной. Как мой супруг. Он, надо заметить, после последних слов не пошевелился. Замер. Мне было видно, что его прикрытые веки дрожат, а грудная клетка часто колышется. И ещё его била едва заметная дрожь. Нужно было что-то сделать. — Мой Цу’тей, — начала, прочистив горло, — у меня есть новость. Надеюсь ты будешь рад. Хотя не знаю. Но Мо’ат советовала рассказать тебе… — его плечи напряглись. Сделав вид, что не заметила, продолжаю: — Ты скоро станешь отцом. Воцарилось молчание. И оно казалось мне невероятно долгим, хотя, наверное, длилось буквально несколько секунд. Но мне и этого хватило. И я прикрыла глаза, выдыхая. Ну вот. Сказала. Теперь — остаётся ждать реакции… Я ожидала… Да всё чего угодно, по большому счёту. Но в моём характере почему-то предполагать сразу самые дурные сценарии… Поэтому, когда тёплая ладонь ложится мне на щёку, а шершавые пальцы обвивают подбородок, разворачивая голову, распахиваю глаза. И… мне кажется, задыхаюсь. От той гаммы эмоций, что читается сейчас в жёлтых глазах воина. Удивление, неверие и… радость?! Всё это настолько явственно видно, что передаётся мне колотьём на кончиках пальцев. Внезапно на’ви поднимается на ноги, утягивая меня вверх, а потом, присев на четвереньки, касается губами живота. И ни капли страсти или чего бы то ни было ещё нет в этом жесте. Нет… в нём нежность. Такая, что я едва могу удержаться на ногах и блаженно прикрываю глаза, чувствуя, что на ресницах блестят слёзы. Потрескавшиеся губы воина еле-еле касаются кожи, но вызывают приятную волну мурашек по всему телу… Выпрямившись, Цу’тей обхватывает моё лицо ладонями. Он старается быть серьёзным, но глаза выдают все его эмоции. Доверчиво льну к его ладони, чуть ли не мурлыча. — Ну… ты скажешь что-нибудь? — тихонько интересуюсь, замирая. А сын Атейо молчит. И мне опять становится тревожно. — Понимаю, это всё не совсем так, как ты, возможно, хотел… — начинаю оправдываться, чувствуя себя при этом крайне паршиво. — Я тебя вижу… моя Тья’ра Голос супруга бархатный и полон неиссякаемой нежности. Я попёрхиваюсь воздухом. Потом — смотрю на него во все глаза. Не веря. А потом… плачу. От счастья. Всхлипнув, вскидываю глаза на воина, обвиваю руками его шею и сама — первая — целую. А он отвечает — так осторожно и трепетно, словно я сделана из хрусталя… Правда это длится недолго, и вскоре в ответных ласках Цу’тея начинает проявляться прежняя страсть. Он сминает мои губы своими, ладонями продолжая удерживать моё лицо, поглаживая кожу. Я готова сгореть… и снова возродится из пепла, как феникс. — Я вытащу тебя отсюда… вас вытащу. Даю слово, — хрипло и твёрдо говорит воин, когда мы отстраняемся друг от друга. Улыбаюсь ему. — Я знаю. А потом прислоняюсь своим лбом к его, прикрывая глаза. Да, сейчас всё плохо, да что там — всё ужасно! Но Цу’тей рядом. И пока это так, у меня просто нет причин бояться. У меня есть он… Мы есть друг у друга…To be contined