𝕵𝖆𝖗𝖉𝖎𝖓 𝖉'𝖆𝖌𝖗𝖚𝖒𝖊𝖘

      Священнослужительница опешила, позабыв о ревности, совершенно не ожидая такой специфичной новости. — Вот только не сейчас…— Про себя простонала та, нервно потирая переносицу. Появление брата испортило любые её планы, в принципе как и всегда.        Одновременно с досадой, пришла и тревога, ибо брат был личностью весьма своеобразной и появлялся в двух случаях: ему нужны деньги и случилось что-то серьезное. Он конечно был странным, но не настолько последним дураком, чтобы явиться посреди ночи в монастырь и потребовать денег.       Кинув встревоженный взгляд на растерянную цыганку, та развернулась на каблуках, быстрым шагом направляясь к входу в монастырь.  — Постойте, — девушка в пару прыжков нагнала Фролло и схватила её за хвост рукава. — Что мне прикажете делать? Уже светает и меня рыщут толпы солдат. — Что ж… тогда пойдем со мной. Я разберусь с братом и решим что делать,— устало предложила Клодия, предчувствуя, что день под стать ночи, обещает быть веселым.       Эсмеральда закатила глаза, раздраженно вздохнув. — Какое благородство… — Не нравится что-то, милая? Выход с солдатами там.        При всем влечении к священнику, цыганку не перестало раздражать его поведение.       Следуя за ним по темному коридору, та почти продумала колкий ответ, но вовремя прикусила язык. Коридор был усеян дверьми, неизвестно сколько людей сейчас здесь спало. Преисполнившись собственным, невысказанным ядом, девушка надула губы, корча свою излюбленную гримаску. Джали вела себя тихо и испуганно жалась к ногам хозяйки, чувствуя себя неуютно в новом, неопознанном месте.       Клод остановился пред одной из дверей, уже открытой, и нажал на ручку, входя внутрь. Быстро сменившая яд на интерес, Эсмеральда вошла за ним.        Она в своей жизни слышала о двух видах священнослужителей: пирующей и жирующей верхушке духовенства, к которой несомненно относились большинство епископов, аббатов и прочих, и аскеты, как правило, озлобленные, голодные, неудовлетворенные жизнью, худые люди. С самых первых слухов, дошедших до девушки, она не знала куда же причислить архидьякона: для первых он был слишком зол и худ, для вторых — богат. Она верила, что хоть внутреннее устройство кельи поможет определить «породу» этого человека. Однако, стоило ей оглянуться, как её надежды разбились. Этот человек был действительно, в своем роде, уникальным.        Действительно, стены из грубого камня, маленькое окошко, но вся комната была скромно и со вкусом обставлена. Далеко не дешевый ковёр перед камином, в котором пылал огонь, около трех полок с наверное сотнями пузырьков и скляночек, застекленная секция, шкаф, уставленный книгами, а письменный стол был завален кучей свитков. Различные надписи на стенах были написаны на незнакомых языках, которые ей были совершенно чужды. Создавалось впечатление, что священнослужитель в коем-то роде гордится своими знаниями и это, как излишнее их доказательство. Резное изголовье кровати, алая шторка на стене, наверняка скрывающая нечто интересное… глаза разбегались от количества, притягивающих её внимание, вещей. Однако, Эсмеральда, вопреки своим ожиданиям, не заметила ничего, что могло бы изобличать архидьякона в колдовстве. Все являлось взору, вполне приличным, если исключить толстый слой пыли на полках.       На кровати сидел юноша, склонив лохматую белобрысую голову. Могло показаться, что он что-то рассматривал, но на самом деле взгляд карих глаз бесцельно скользил по полу. — Жеан?… — Тихо позвал Клод, приближаясь к нему.       Он встрепенулся и распрямился, словно по стойке смирно. На разбитой губе запеклась кровь, ссадина расположилась на скуле, а под глазом красовался, обещавший стать лиловым, синяк. Несмотря на то, что его ранения выглядели весьма болезненно, парень держался бодрячком. — Братец! — Тут же расплылся в улыбке Жеан, заметив присутствие Эсмеральды краем глаза. В голосе скользила тихая насмешка, которая не укрылась от девушки, стойко решившей подмечать каждую деталь. — Что произошло? — Встревоженный вид выдавал Клодию с головой и даже строгий тон ей не помогал.  — А, это… Я малость подрался…       Цыганка отошла к шкафу, притворив  дверь и молчаливо наблюдая за происходящим. Джали явно поняла общее настроение, сев у её ног.       Священнослужитель схватил брата за руку, обеспокоено отодвигая кудрявую прядь со лба и рассматривая ранения. Тревога в груди нарастала, он с замиранием сердца вглядывался в каждую ранку, моля Бога, чтобы не осталось шрамов. «Не такой уж он и монстр…» — подумала девушка.       Облегченно вздохнув, Фролло старший отпустил брата и отсел. С трудом взяв под контроль распоясавшиеся эмоции, тот задал лишь один вопрос.  — Кто?        Это был тот самый вопрос, на который нужно отвечать хорошо подумав, ибо по тону становилось ясно — названный не жилец. Любому на месте Жеана стало бы не по себе. Но только не ему. Он мило улыбнулся. — Не волнуйся, он уже получил свое. — Я задал вопрос. — Отчеканил тот, заглядывая в глаза, лишь на тон светлее его. — Ну раз ты так настаиваешь… — Потер затылок юноша. — Приятели де Шатопера. Один… Жак, кажется. Другой Рафаэль.        Священник метнулся к одной из полок, и полностью игнорируя присутствие Эсмеральды, начал лихорадочные поиски. Вернулся тот с кусочком марли и прозрачным бутыльком, наполненным чем-то изумрудным.       Эту картину девушка запомнит надолго: Сонный Клод, бережно обрабатывающий боевые ранения своего братца, капризничающий Жеан и потрескивающий в камине огонь, отражающий блики, что плясали на стеклах секций. Что-то было в этом волшебного, родного и уютного. Она и подумать не могла, что увидит столь трепетное отношение к кому-то от хладнокровного убийцы. А является ли убийца таким уж хладнокровным? — Вопрос, ныне крепко засевший в сознании цыганки. — Ну вот… теперь у меня морда страшная! — Протянул повеса, рассматривая свое отражение в стеклянную дверцу. — Особой разницы не вижу. И морда у пса. — Совершенно спокойно ответил Клод.       Не сдержавшись, девушка хихикнула, тем самым привлекая внимание. Тепло от огня, беспокойство Фролло и общая атмосфера расслабила её. — Ба! Да это ж та цыганка, на которую Вы…        Быстрее архидьякон, в жизни ни на что не реагировал. Подскочив, она ловко зажала брату рот рукой, тут же поведя его к двери. — Вам пора, брат. Нужно выспаться, завтра Вас ждёт день в университете…       Несогласное мычание и активное махание руками показывали степень радости юноши от слов сестры. Оказавшись на пороге, тот почувствовал свободу и успел спросить. — А она, что у Вас на ночь остаётся? — Сказанное насквозь скользило насмешкой и было пропитано двусмыслием. — Спокойной ночи. — Дверь захлопнулась перед самым любопытным носом Жеана.        Клод прислонился к двери, переводя дух. У нее чуть сердце из груди не выпрыгнуло от распущенности младшего брата, перед столь важной гостьей.       Однако, Эсмеральда не собиралась давать ему покоя так быстро. Младший Фролло сказал достаточно для возможности подколоть старшего.  — Вы на меня что?… — Вызывающе вопросила та, скрестив руки на груди. В изумрудных глазах загорелась странная искорка, которая сочетала в себе самодовольство с наглостью. — Искал управу. Какие ещё могут быть варианты?… — Закатил тот глаза. — Ты себе льстишь, цыганка.       Девушка промолчала, усмехнувшись про себя. Неловкость ситуации смягчила её восприятие, ведь обычно при даже намеке на подобное, она бы ощетинилась и встала бы в боевую стойку.       Эсмеральда довольно быстро переключила свое внимание и подошла к таинственной шторке. Выросшая вне строгих понятий собственности, танцовщица не видела в этом ничего плохого. Она аккуратно отдернула ткань и начала рассматривать, оказавшийся за ней, гобелен. Её восхищала такая сложная работа. Она умела шить, но её мастерство оканчивалось заплаткой на любимой юбке и потому, вышитая картина казалась чем-то сродни чуду.       На нем был изображен очень красивый сад, с цветами и плодоносящими деревьями. Плоды — сочные и наливные, не будь они вышивкой, ей непременно захотелось бы их отведать. Голубое небо, ни единого облачка, а под деревом на траве возлежала нагая девушка. Слегка смуглая кожа и мягкие черты лица, она казалась воплощением безмятежности. Изящные изгибы тела формировали чудеснейшую общую картину и она не могла, не без некого самодовольства, отметить, что имеет с той сходства.       Гобелен являлся иллюстрацией и одновременно портретом Евы, возлежащей в райском саду. Стилизация и цветовая гамма выдавала безупречную французскую школу. Эта работа несомненно влетела клиенту в копеечку. Всего этого девушка, конечно же, не знала. Та была впечатлена и очарована картинкой, даже не подозревая о деталях. — Что тебя заинтересовало? — Спросил священник, аккуратно и как бы незаметно вновь приобнимая её за плечи. Он стоял прямо за спиной, цыганке стоило бы только повернуться, чтобы встретиться с ним губами. Сердца обеих усиленно забились, словно птицы в клетке.       Хоть по обыкновению архидьякон и была ревностной собственницей своих вещей, то сейчас Клодия совершенно обо всем позабыла. — То, что священник держит у себя в келье картины с обнаженными девушками. — Хитро вывернулась девушка, отходя от Фролло на безопасное расстояние. — Это произведение искусства, бесстыдница. — Вмиг посерьезнел Клод. — Я хочу поспать оставшиеся мне полчаса, если позволишь.  — А мне что прикажете делать?.. Лечь с Вами на Вашем ложе?… — Тут же настроилась жалить пчелка. — Да. — Пожал плечами архидьякон, — или на пол.        Возмущенно топнув ножкой, Эсмеральда демонстративно опустилась на ковёр, показывая свою решимость и в правду спать на полу. Козочка, переняв настрой хозяйки, села рядом.        Священнослужитель раздраженно наморщил лоб. Этот жест появлялся, когда кто-то раздражал его, но он не мог высказать переполняющие эмоции. — Я посплю на полу. Иди на кровать, чертовка.        Девушка победно вскочила и быстро переместилась на кровать, одарив Клоа милой улыбкой. Тот лишь отвел взгляд, беря тонкое одеяло. — Только не коза… — Больше с надеждой, чем с приказанием вздохнул архидьякон.       Сразу после этих слов, довольная Джали запрыгнула в ноги к Эсмеральде.