Everything That is You is Me

Павитр правда старался не выглядеть одной из тех жён, которые, вернувшись домой, застают мужа, развлекающегося с другой женщиной, но шок от увиденного едва ли не довёл его до истерики. Он сразу его узнал. Эта вязанная черная ткань, безделушки и помпончики, беспорядочно свисающие кисточки, облупившаяся краска на белых английских буквах. Это свитер Хоби. Только надет он был не на Хоби. Свитер растянулся на аккуратных плечах, пряча под своей тканью чужую светлую кожу. Гвен разлеглась на диване совсем по-домашнему, а свитер Хоби смотрелся на ней так, будто всегда там был. Гвен выглядела слишком обыденно, с телефоном в руках и закинутыми на подлокотник дивана ногами. И как только Павитр мог не остановиться на полпути к гостиной штаб-квартиры, вскрикнув, запутавшись в своих ногах, и рухнуть на пол, едва ли не зацепившись головой о край кофейного столика? — О боже, Пав! — Гвен соскаивает со дивана прежде, чем Павитр приходит в себя. Его сердце стучит где-то в районе горла, и паучье чутьё не успокаиватся. Он не может заставить себя принять то, что Гвен сейчас в свитере Хоби. — Ты в порядке? — Гвен тянется к нему, и он отскакивает, будто от огня. Девушка наклоняет к нему голову, — Пав? — Я, ээмм… Хей, Гвен, — Павитр становится на ноги, прочистив горло, и старается держаться ровно. Он не отрывает взгляда от букв на свитере Хоби. Почему? Почему он на Гвен? У него трещит в голове, отдаёт в затылок, а проницательный взгляд меняется на раздосадованный и угрюмый с каждой секундой. — Не нравится мой свитер? — Гвен, улыбаясь, опускает руки себе на талию. — Твой свитер? — ей отвечают вопросом на вопрос. — Мой на один день, — кивает она, — Хоби одолжил мне. — Зачем? — вопрос Павитра звучит прежде, чем тот понимает, как грубо это было сказано, — Вы эээ… — он прикладывает ладонь ко лбу. — А в прочем забей. — Ты случайно не пропустил свой перерыв на чай? — выдохнув, спрашивает Гвен. В таком случае она готова забить. Внимание Павитра снова переключилось на свитер. Эти проклятые буквы и прочая занимающая пространство дребедень словно издевались над ним. Он почувствовал, как внутри него, подбираясь к горлу, разрастается жар, а сердце внезапно показалось слишком тяжелым для груди. Этот проклятый свитер должен быть на нём, обволакивая своим теплом, поглощая в себя. И он даже не понимал, почему его это так волновало. Павитр никогда не переживал о вещах Хоби, потому что Хоби худощавее, и его плечи меньше, и все его рубашки слишком обтягивают более мускулистые плечи Павитра. Он их не носит. Почему же от вида свитера Хоби на Гвен ему хотелось вырвать себе волосы? Запах Гвен всегда был одновременно раслабляющим и крепким. Запахи, в принципе, не очень-то особенные, как показывают в тех шедеврах Болливуда, которые так любит смотреть Павтир. Никто не пахнет камелиями и манговым чаем или жаренным миндалём и ванилью, хотя Павитру хотелось, чтоб это было так. Запах Гвен — сырость и соль. Она пахла надвигающейся бурей, хотя это не совсем точное описание. И теперь её запах смешивается с запахом Хоби, и это кажется Павитру… таким неправильным. — Пав, — голос Гвен звучит раздраженно. —Да-да-да-прости-Гвен-но-мне-надо… эм… — он начал говорить слишком быстро, но попытка придумать оправдание провалилась. Прокрутившись на пятках, он вскрикивает, когда Гвен тянет его за рубашку на себя. — Ха-ха, — ворчит она и тащит его на себя, прежде чем он попытается улизнуть снова. — Ты пришёл в гостиную, а теперь внезапно у тебя другие планы. Ну конечно, — её тон не терпит возражений. Павитр спотыкается и снова падает на неё. И как будто это недостаточно смущающе, ее аромат окружает его головокружительным шлейфом. Он чувствует себя защищенным, пойманным в ловушку, принадлежащим. Его внутренний омега шевелится, скулит и воет. Боже, он такой чувствительный сейчас. — Хей, ты в порядке? — Гвен опускает руки ему на плечи и придерживает его. Павитр под её руками совсем неустойчиво стоит, его колени слабеют из-за проснувшихся омежьих чувств. Тело слабеет без крепкой поддержки Гвен. Он хочет, чтобы его обняли и успокоили. Он хочет снять этот свитер с Гвен и надеть его на себя. Он хочет Хоби, с любовью ко всем богам, которым он поклоняется на пудже — он хочет Хоби. — Нет. Я чувствую себя не в своей тарелке, — Павитр, наконец-то, сознаётся. Он по природе своей абсолютно искренний, и Гвен заслуживает правды, особенно после того, как стойко терпела его странные выходки. Однако беспомощное напоминание его внутреннего омеги о том, что она также совершенно не заслуживает свитера Хоби, пролетает в голове. — Ага, оно видно, — отвечает Гвен. — Может быть, ты заболел? Или устал. — Может быть, — Павитр пожимает плечами, — пожалуй, пойду узнаю. И он уходит, практически сбегает. Гвен не пытается его остановить. Он чувствует себя в самом деле ужасно. Он ведёт себя совершенно нетипично для себя, и Гвен первая принимает на себя удар. Павитр плетётся по коридорам, тяжело дыша. Усталось совершенно ни к месту. У него не было ни миссий, ни каких-то ещё дел в Мумбатане сегодня. Школа была лёгкой, как обычно. И то, на что он потратил больше всего сил — это неутолимое желание получить свитер Хоби. Он не должен чувствовать себя уставшим, однако каждый шаг ощущался так, словно он шагал в кандалах. Он чувствовал, будто закипает изнутри. Вынести это было слишком сложно. Павитр представляет, как Хоби придёт к нему. Как он обхватит его обеими руками, прижмёт к груди, бормоча что-то на своём сленговом британском английском, вдыхая аромат волос Павитра. Эта фантазия поглощает разум индуса, пока он плетётся, сам не понимая куда. Хоби из его фантазий проходит дорожку поцелуев вниз по шее, оставляя отметку на пахучей железе. Он дарит Павитру такой же свитер, какой сейчас на Гвен, только чтоб самому запустить под ткань пальцы, касаясь ими невероятного живота Павитра. Представляя это, ему хочется только просунуть руку между бёдер и сделать то, за что тётя Майа избила бы его туфлёй, если бы узнала. Павитр делает резкий вдох, держа руки чуть выше талии. Он и до этого фантазировал. И дня не было, чтоб он не думал о своём альфе, представляя его над собой, и эта потребовать неистова и жива. Павитра наполняет жар, а мышцы дрожат. Он не может дышать, и ох, чертов свитер! Павитр даже не хочет его, но в то же время хочет безумно. Он хочет Хоби, и его одежду, и его запах настолько сильно, что это больно физически. Он не может понять, что именно он чувствует. Этих чувств слишком много, чтобы ровно стоять на ногах. Их много даже просто, чтобы здраво мыслить. Он вваливается в ближайшую незакрытую комнату. Какая-то кладовка, наполненная всякими инструментами, которых Павитр раньше не видел. Для чего это всё — только дело Мигеля. Павитр запирает дверь и взбирается по длинным прямоугольным ящикам, полными разнообразных деталей, пока в итоге не оказывается между потолком и прямоугольной коробкой. Он сворачивается клубком и не двигается, тяжело и быстро дышит. Его внутренний омега ненавидит тут находиться, но Павитр не хочет попадаться кому-то на глаза, пока он такой непредсказуемо чувствительный. У него болит всё до самых костей, что-то остро колет внутри, а каждая поверхность, к которой он прикасается кожей, жжет и ранит, словно дикий зверь. Ему следует уйти куда-то, где спокойно и тепло, где пахнет Хоби. Он не хочет никого ни коим образом беспокоить, но усиленные чувства и желания не уходят никуда. Он не часто бывает так напуган, и быть настолько трусливым для него кажется совершенно непривлекательным. Где-то на задворках сознания проплывает образ Гвен в свитере Хоби. Павитр сжимает кулаки так, что на коже остаются следы полумесяцев, сглатывая клубок закипающей ревности. Он не уверен, как долго находится здесь, возможно целую вечность, прежде чем со стороны двери до него доносится пара мягких стуков. Павитр молчит и не двигается. Стучат ещё три раза, а после дверь приоткрывается. — Нет! — вскринул Павитр. — Я никого не принимаю! — Не принимаешь? — Майлз переспрашивает, чуть усмехнувшись. — Хей, Майлз, — Павитр выпрямляется и неловко смеётся. Он заливается краской, глядя на друга. — Не обращай на меня внимания. Я сегодня не в форме. — Понял-принял, — Майлз усмехается. Свет падает из холла, очерчивая грани его лица, подчёркивая эти большие глаза, рассматривающие Павитра с любопытством. — Что ты тут делаешь? — Павитр спускается со своего убежища, приземляясь перед Майлзом. — Ищу тебя, — бросил Майлз, пожав плечами. Павитр недоумевающе уставился на друга. — Мой нос сказал мне, что ты в опасности, — ответил Майлз, указав кончиком пальца на свой нос для пущей убедительности. У бет и правда невероятное обоняние. Павитр не уверен, чувствует ли он облегчение или огорчение от того, что кто-то теперь знает о его проблемах. Язык словно прирос к нёбу, не давая возможности что-то сказать. — Хочешь обниму? — Да-да-да… — Павитр падает Майлзу в объятья. Майлз обнимает его крепче, и часть накопившегося в Павитре стресса исчезает в кольце этих рук. Майлз усиливает свои феромоны. Его естесственный аромат сгущается и расползается по комнате, превращая мысли Павитра в цветные облака. Майлз пахнет невероятно, мягко и спокойно. словно сон. Это ощущается Павитром как чаепитие перед рассветом, когда он ещё полусонный и в пижаме смотрит на восходящее над городом солнце. У бет такая обязанность, в прочем. Пахнуть божественным спокойствием. В этом их задача — успокаивать своих собратьев, омег и альф. — Лучше? — спрашивает Майлз, когда они отпускают друг друга из объятий. — Спасибо, Майлз, — отвечает Павитр, — ты снова спас меня от катастрофы. — Пока что не беру оплату, — подшучивает Моралес. — Так что у тебя случилось то? — Мхф, — Павитр опустил голову, и волосы закрыли его лицо, — Гвен надела мой свитер. — Оуф, серьёзно? — Майлз скрестил руки на груди. — Ну, вообще, это свитер Хоби, — вздохнул Павитр. — Пав, ты даже не носишь вещи Хоби. — Я знаю, знаю! Но сейчас я не хочу, чтоб кто-то ещё их носил! — Как давно вы с ним виделись? — Он был в моём измерении два дня назад. — И сколько его вещей у тебя в гнезде? — Семь. — Окей. Я думаю, это просто состояние перед грядущей течкой. — Перед течкой? — Ага. Она совсем скоро начнётся, через пару дней может быть, — сказал Майлз, хмыкнув. — Вау, а ты правда хорошо ощущаешь запахи… — Павитр похлопал его по плечу, сверкнув глазами. — Я даже не подозревал, что у меня скоро будет течка, но это… многое объясняет. — Рад, что смог помочь, — Майлз почесал в затылке. — Я могу как-то смягчить симптомы? Майл задумался на секунду. — Проводи с Хоби как можно больше времени. И попроси его не одалживать никому свои вещи. Только мягко попроси, Пав. Ни одежду, ни обувь, ни ключи, ни зубные щётки, ничего. И ешь как можно больше. Омеги сильнее ощущают голод в это время… Ты наберёшь вес, но также быстро его потеряешь, не переживай. Старайся не нагружать себя миссиями, все эти сражения принесут только больше стресса. В остальном просто следуй своим инстинктам. — Майлз, спасибо! Ты знаешь об омегах даже больше, чем я. — Это моя работа. — Но никто не обязывал тебя помогать мне тем не менее. Ты замечательный друг, — Павитр обнял его снова, и в этот раз с целью показать свою привязанность. Майлз похлопал его по плечу. — Тебе надо найти Хоби. — Уже бегу, — ответил Павитр. Он проскользнул мимо Майлза и вышел из кладовки, — ещё раз спасибо, бро! — крикнул он, махнув рукой, убегая, — скажи Гвен, что мне жаль и что я достану ей билеты на концерт Coldplay, только пусть снимет этот свитер! — Я понял тебя, Пав! — крикнул Майлз в ответ. Хоби нашёлся на крыше высотки, разглядывающийНуева Йорк. Он сидел там со своей гитарой, уложив её себе на колени, перебирая аккорды. И, не смотря на то, что она не была подключена — доносилась музыка. Павитр почувствовал ни с чем не сравнимое облегчение, когда увидел своего альфу. Его немного пошатывало. Он хотел броситься в объятья Хоби и похоронить себя здесь, никогда больше не выпутываясь из объятий — ни ради воздуха, ни ради солнца, ни ради чего-либо ещё для его смертной души. Но, вместо этого, он делает глубокий вдох и решает держаться отстранённо. Рассматривает пальцы Хоби, зажимающие струны на грифе. — Ты уже использовал эти аккорды раньше? — спрашивает Павитр, подходя к нему, стараясь вести себя как обычно. — Хей, Пави, — Хоби убирает гитару в сторону, — это всего лишь девятка фа-диез мажор. Просто играю фонк. Павитр обычно спрашивал о том, как сложно играть такие аккорды, но сейчас он забыл обо всём этом. Он падает в объятья Хоби, обхватывает его руками и крепко сжимает. Зарывается носом в кожанную куртку, вдыхая запах своего альфы. Он чуть ли не мурчит, продлжая нюхать ткань. — Ты в порядке? — Хоби притягивает его ближе, пропуская волосы Павитра через пальцы. — Я не буду, если ты продолжишь одалживать Гвен свои вещи! — голос Павитра звучит одновременно раздражённо и надрывно — он то ли заплачет, то ли разразится гневной тирадой. — Что? Я думал тебя не парит. Сам же сказал, что мои вещи тебе жмут. — Я знаю, — прошептал Павитр, — мне жаль… У меня скоро течка, и всё это сводит меня с ума. — Авв… Давай, малыш, давай ближе, — Хоби крепче обнимает его. — Я уже настолько ближе, насколько это возможно, — Павитр тихо смеётся. — Только если ты веришь в ограничения, — возражает Хоби. Мягкий тембр его голоса уже творил чудеса с настроением Павитра, успокаивал его, успокаивал его сознание и тело, словно массаж. Хоби рядом с ним такой сильный и сдержанный, его персональный охранник. — Я могу чем-то ещё помочь? — спрашивает Хоби, — Ну знаешь, помимо того чтоб держать мои личные вещи подальше от Гвенди — что я буду делать и так, сколько тебе будет нужно. Но может, что-то ещё? — Ну, — Павитр опускает подбородок Хоби на грудь, смотрит на глазами, чуть смущенно прикрытые влажные ресницами. Ветер треплет тёмные, запутанные волосы Хоби, а его глаза такого же медового оттенка, как и солнце, отражающееся в них и оседающее на его коже. Его губы немного искривлены беспокойством, пирсинг на губе цепляет солнечные лучи. В это мгновение Павитру кажется, что его парень — снизошедший с небес ангел. Ему так сильно хочется поцеловать его, быть с ним одним целым. — Ты мог бы купить мне немного Соан-папди и… — Погоди, — перебил Хоби, — я сейчас на мели. — Окей. Тогда я куплю себе соан-папди, а ты поможешь мне её съесть, — исправляется Павитр. — Мы возвращаемся в моё измерение, забираемся в моё гнездо и смотрим мультики. — Я думаю, с этим я справлюсь, — усмехается Хоби. — Справишься? — Павитр вскинул бровь. — Прикалываюсь, солнце, — Хоби посмеялся, — это звучит чудесно. Павитр возвращается обратно в объятья, устраиваясь поудобнее на коленях у своего альфы, посапывая от удовольствия на его груди.