Поганка

Всю свою жизнь принцесса Пич ощущала себя не той, кем была на самом деле. У нее было все, чего только могла пожелать любая душа, оказавшаяся в комфорте дворцовых стен. И, кажется, было совсем необычным узнать от родителей, что ее имя означает «Поганка». Пич плакала целый день, когда услышала это от преподавателей по генеалогии. Ну почему сразу поганка? Обычно дают имена красивые, созвучные явлениям или цветам. А тут какой-то не самый привлекательный гриб. Когда ее захватила Боузетта, опаливая своим загадочным взглядом из-под длинных ресниц, Пич было нехорошо. Первым же делом Королева, что хотела от нее только одного, попыталась ее поцеловать, чего Пич терпеть не стала и влепила ей пощечину. Боузетта не обиделась, а усмехнулась, потирая щеку, и произнесла: — Ты хороший гриб, принцесса. Ядовитый. Не каждый сможет тебя обуздать. Мне нравится. Пич была долгое время в отчаянии, когда видела Боузетту, что ухаживала за ней так, словно она фигурка из бумаги. Но у той было своеобразное поведение: она никогда больше не приближалась к принцессе, произнося: «Мой ядовитый грибочек» и отходила от ее дверей раньше, чем Пич могла открыть их и посмотреть на нее. Однажды принцессе надоели эти тихие воздыхания и она смогла все же открыть дверь так, чтобы увидеть лицо своей похитительницы. — Вообще-то я поганка, — строго произнесла Пич. Боузетта усмехнулась, взяла ее ладонь и оставила на ней короткий поцелуй. — Знаешь, что некоторые из них используют в медицине? — улыбнулась Боузетта. Пич не знала, что сказать. Но спасителя ей ждать уже не хотелось. Она попросила Боузетту подробнее рассказать все то, что та знала о грибах. И слушала долгие часы, прежде чем драконица, похожая на черепаху, смогла ее обнять. Пич не хотелось высвобождаться из ее хватки. Она была аккуратной и нежной, чего нельзя было ожидать от чудовища. Принцесса расплакалась на руках своей пленительницы, утыкаясь ей в плечо. Та гладила ее по соломенным волосам и успокаивала, как могла, говоря, что лучшие поганки те, которые растут в самых темных углах. Пич выравнивала дыхание и думала о том, что, возможно, она нашла ценителя необычного. И поганкой быть не так уж и плохо. Она сжала когтистую руку Королевы и, утирая слезы, произнесла: — Так ты будешь меня хранить в темноте? — Нет, я сделаю из тебя лекарство. Для своего сердца, — ответила Боузетта. Пич не могла не улыбнуться такой чуши, и в голосе пленительницы не было ни единого намека на угрозу, только тихая нежность и обожание. Пич поняла, что готова такому наплыву чувств сдаться, поэтому не стала прогонять королеву, когда та устроилась с ней рядом для сна.