Простуда

***

Градусник показал температуру тридцать семь с половиной градусов, но Тайлер выглядел так, словно находился при смерти. Он лежал на спине, натянув одеяло до самого подбородка несмотря на то, что в комнате было тепло. Бледное лицо с покрасневшими участками на крыльях носа выделялось на фоне темного постельного белья. Яркие глаза потускнели, Тайлер смотрел на Уэнсдей несчастным взглядом человека, по ошибке приговоренного к смертной казни. Весь его вид демонстрировал высшую степень страданий, будто организм боролся с неизлечимой лихорадкой, а не обычной простудой. На прикроватной тумбе возвышалась гора лекарств, а одеяло вполне могло сойти за саван, если бы Тайлер накрыл им еще и лицо. Уэнсдей предположила, что он вполне способен на это. Она вздохнула и села на край кровати. Выглядело это так, будто она пришла проститься с умирающим и выслушать его последнюю просьбу. Одета она была подобающе траурно, в простое черное платье с глухим воротом и длинными рукавами. Должно быть со стороны эта картина смотрелась весьма выразительно. Уэнсдей чувствовала легкую растерянность, потому что впервые в жизни ей предстояло взять на себя роль ее матери и позаботиться о близком человеке. И пусть Тайлер не был ей кровным родственником, но теперь они жили вместе, а значит, с точки зрения социальных установок, были семьей. Она никогда и ни за что не хотела повторить судьбу матери и вести себя подобно ей, но делать вид, что ничего не происходит не выходило. Тайлер заболел и нуждался в поддержке. Пришлось смириться и действовать согласно ситуации. Уэнсдей смахнула кудрявую челку Тайлера и положила руку на его лоб. Ее холодную кожу почти обожгло. Тайлер мученически свел брови и чуть приподнял голову, чтобы усилить контакт с прохладой ее ладони. Его одновременно знобило и бросало в жар. — У тебя жар, — озвучила очевидный факт Уэнсдей. — Принесу компресс. Она сходила в ванную комнату и через минуту вернулась с мокрым полотенцем. Опять села на кровать, не сводя с Тайлера немигающего взгляда. Снова потрогала его лоб, поднялась чуть выше и зарылась пальцами в растрепанные волосы, ласково перебирая мягкие пряди. Она ощутила прилив щемящей и совсем несвойственной ей нежности, но к этим эмоциям очень быстро присоединилась еще одна. Уэнсдей поймала себя на внезапной, но отчетливой мысли, что Тайлер, даже в состоянии болезни, выглядит слишком привлекательно. Настолько, что помимо нежности и беспокойства в ней стремительной вспышкой пронеслось желание, отозвавшись характерной пульсацией между ног. Уэнсдей прислушалась к себе, отмечая признаки подступающего возбуждения. Кутающийся в одеяло Тайлер, периодически шмыгающий носом, действовал на нее также, как если бы он вышел из душа в одном полотенце, низко сидящем на бедрах. И то, и другое было по-своему волнующим и запускало в организме бурную химическую реакцию. Вот только сейчас Тайлер совсем не пытался как-то привлечь ее, поэтому Уэнсдей изо всех сил старалась думать только о том, что он болен, и ей следует немного позаботиться о нем и оставить в покое, но в голову лезло совсем другое. Она ярко и красочно вспомнила сегодняшнее утро, когда они занимались сексом в этой кровати. Тогда Тайлер был полностью здоров, разжигая в ней пламя не очарованием болезни, а напористостью и силой. Но уже к вечеру он пожаловался на недомогание и слабость, у него появился кашель, голос стал звучать хрипло и простужено, а следом и вовсе поднялась температура. Весь вечер он провел в постели, с каждым часом страдая все драматичнее. Конечно, это была всего лишь простуда, банальная и далеко не смертельная, но она действительно причиняла Тайлеру определенную долю дискомфорта. Лежа в темной комнате с задернутыми шторами, под рассеянным светом одинокого настенного бра, он принял незавидную долю мученика и совершенно не догадывался о том, какие мысли крутятся в голове Уэнсдей при взгляде на него. Но они крутились точно ворох осенних листьев, подхваченных порывом ветра. Уэнсдей понимала, что должна ухаживать за своим заболевшим парнем, быть чуткой и внимательной, а не фантазировать о том, как стащит с него трусы. Это неправильно, убеждала она себя. Неправильно и неприемлемо так сильно хотеть его именно сейчас, в момент его слабости и плохого самочувствия. Ему плохо, и он совсем не специально выглядит так соблазнительно, раздразнивая ее своей временной беспомощностью. Он не специально смотрит на нее этим доверчивым взглядом из-под полуопущенных пушистых ресниц, не специально так прерывисто дышит. Она не должна думать о сексе, не сейчас. Но держать себя в руках оказалось чертовски сложно. Определенно, обессиленный, полусонный Тайлер, охваченный болезненной лихорадкой, задел садистские струны ее души, распаляя самые низменные желания. Да, его пытала не она, а болезнь, но разве это имело хоть какое-то значение, когда то, что она видела, было столь прекрасным? Уэнсдей затаила дыхание и придвинулась ближе, касаясь Тайлера бедром. Провела линию от его виска к подбородку, очерчивая горячее лицо подушечками пальцев. Жар его тела согревал ее даже через одеяло, и внизу живота стремительно нарастало волнующее сладостное чувство. Уэнсдей окончательно сдалась и призналась себе в том, что хочет его до дрожи в ногах. Ее пульс мгновенно ускорился, а выступившая влага пропитала трусики. Уэнсдей выпрямила спину и сжала бедра, мелко задрожав от сократившихся мышц. Ее соски затвердели, чувствительно упираясь в чашечки лифчика. Она закусила изнутри щеку, нахмурила брови, стараясь вернуть себе самообладание и выкинуть из головы образы, настойчиво и живописно распускающиеся в ее сознании. Вот только это ни черта не помогало. Уэнсдей мельком бросила взгляд на бедра Тайлера и сразу же все представила, напрочь проигнорировав одеяло. Не. Думать. О. Его. Большом. Красивом. Члене. Эти слова, как мантра, проносились в ее сознании, но тут же таяли, словно падающие на ладонь снежинки. Как она могла не думать о его члене, когда он был так близко? Да и Тайлер совсем не помогал ей, а только провоцировал. Он пошевелился, сполз ниже по подушке, тем самым усиливая контакт с бедром Уэнсдей, и будто нарочно прижался к ней. Его широкая грудь размеренно поднималась и опускалась в такт дыханию. Уэнсдей сжала губы, вглядываясь в его лицо. Может он делает это специально? Нет, не похоже. Судя по абсолютно безучастному выражению, Тайлер не думал ни о чем подобном и все еще не догадывался, как действует на Уэнсдей, и что она хочет с ним сделать. К черту, решила она, наплевав на то, что ситуация совсем неподходящая. Это не займет много времени. Она не сделает ничего плохого. Ничего из того, что могло бы ему не понравиться или навредить. Всего лишь маленькая, приятная пытка, которая принесет каждому из них массу удовольствия. — Знаешь, почему мужчины ведут себя так, словно умирают при температуре чуть выше тридцати семи градусов, в то время как женщины переносят ее вполне спокойно? — спросила Уэнсдей, сосредоточившись на сухих научных фактах. Тайлер смотрел на нее затуманенным и немного рассеянным взглядом. — Неа, — вяло ответил он, наблюдая, как она складывает мокрое полотенце в аккуратный прямоугольник. Его голос был приглушенным и хриплым, что Уэнсдей тут же нашла чертовски сексуальным. — Потому что температура вашего тела в обычном состоянии ниже на пол градуса, — спокойно ответила она, стараясь не выдать нахлынувшего на нее возбуждения. Она приложила к его лбу мокрое полотенце, промокнула его, а потом перешла к щекам. Тайлер весь пылал. — Поэтому любое незначительное повышение температуры переносится вами намного хуже. Это одна из версий. — Считаешь, что моя температура незначительная? — обиженно буркнул он, проигнорировав все остальное. — Я чувствую себя кошмарно. — Конечно, незначительная. Но я допускаю, что тебе действительно плохо. Хотя мужчины склонны преувеличивать степень своих страданий. — Я не преувеличиваю. — Разумеется. Она провела полотенцем по его подбородку и соскользнула ниже, сдвинув край одеяла. Открывшийся участок шеи заставил ее сердце пуститься вскачь. Осознание того, что она может воспользоваться Тайлером, было одновременно ужасным и будоражащим. Уэнсдей не выдержала и опустила одеяло еще немного, полностью открывая его шею и плечи. На нем не было футболки, принесенные ею домашние вещи так и остались лежать аккуратной стопкой на стуле. Тайлеру было лень надеть их, и это только сильнее подстегивало к активным действиям. Даже не придется возиться с лишними тряпками, чтобы в полной мере насладиться его сильным, но таким беззащитным сейчас телом. Вид его ключиц, выступающих под гладкой кожей, и скульптурных плеч с россыпью родинок, плавил рассудок, полностью лишая Уэнсдей привычной безэмоциональной брони. Ей страшно, просто до невозможного, хотелось потрогать его, поцеловать, а самое главное забраться на него сверху и направить внутрь себя большой возбужденный член, который растянет ее так сильно, что будет невозможно сдержать криков. Черт возьми! Да он буквально сводил ее с ума! — Ты такая заботливая, — проговорил Тайлер, подставляясь под ее руки. — Угу, — только и сумела выдавить она из себя, пожирая его совсем не заботливым взглядом. Тайлер смотрел влюбленно и благодарно, и в этот момент ее потребность быть с ним достигла пика. Все возможные рамки рухнули, и Уэнсдей с уверенностью вышла за них, решив, что непременно получит желаемое. Она стянула одеяло еще ниже, полностью обнажив его широкую грудь и часть живота. Тайлер вздрогнул, а его кожа тут же покрылась мурашками. Уэнсдей быстро облизнула губы и поерзала, потирая бедра друг о друга, чтобы хоть немного ослабить возникшее между ног напряжение, но, кажется, только сильнее распалила себя. Она медленно обтерла полотенцем шею Тайлера, а потом провела широкую мокрую линию от одного плеча к другому, упиваясь рельефом мышц. Матовая кожа стала блестеть от влажных следов, оставленных полотенцем. Уэнсдей сместилась ниже, продвигая полотенце по всей поверхности мускулистой груди. В тот момент, когда холодная ткань коснулась сосков, Тайлер рвано выдохнул и закрыл глаза. — Я чувствую ужасную ломоту в мышцах, — он дернул плечом, но почти сразу обмяк, распластавшись на подушке. Он совершал минимум движений, экономя энергию, которой ему явно не доставало сейчас. Рука с полотенцем замерла в районе его солнечного сплетения. Уэнсдей сглотнула, смочив слюной пересохшее горло, и мазнула хищным взглядом по частично обнаженному телу Тайлера, впитывая каждую деталь. Следом ее внимание сосредоточилось на его манящих губах. Слегка побледневших, с маленькими трещинками на тонкой коже. В голове застучало от столь откровенного призыва. Притяжение стало непреодолимым, и сохранять отстраненное спокойствие не получалось. Глаза Тайлера все еще были закрыты, когда Уэнсдей склонилась над ним и прижалась к его губам своими. От их нежной мягкости вдоль позвоночника побежали мурашки. Губы Тайлера, в отличие от его тела, оказались чуть прохладнее. — Только не говори, что мой умирающий вид завел тебя. Уэнсдей почувствовала его слабую улыбку. Она нехотя отстранилась, пристально вглядываясь в него. — Ты даже не представляешь насколько, — честно ответила она, не найдя веской причины, чтобы утаивать правду. — Черт возьми, а я совсем не в форме, — с сожалением пробормотал Тайлер и отвернулся, чтобы прокашляться. Уэнсдей отметила, что кашель достаточно легкий. Она не слышала хрипов или надрыва. Значит, это не должно помешать им. Она не собиралась отказываться от его члена из-за какого-то дурацкого кашля. К счастью, кашель прекратился быстро. Тайлер сглотнул, его кадык двинулся под кожей. Мокрые волосы налипли на лицо, а дыхание стало чуть тяжелее. В голове Уэнсдей шумела кровь, возбуждение стремительно разгонялась по венам, устремляясь вниз и вынуждая ее опять крепко сжать ноги. Но этого было чертовски мало. Она бросила мокрое полотенце на тумбу и опустила раскрытые ладони на плечи Тайлера, слегка сжала пальцы, массируя расслабленные сейчас мышцы. Он сказал, что чувствует ломоту, значит легкий массаж должен быть ему приятен. Осторожными поглаживающими движениями она растерла его плечи и перешла к рукам, массируя их до сгибов локтей. Упругие мышцы приятно перекатывались под кожей, когда пальцы Уэнсдей вминались в столь желанное сейчас тело. Влажная от компресса кожа снова начала нагреваться под ее порхающими ладонями. Тайлер, разомлевший от ее прикосновений, опять закрыл глаза и облизал губы, которые теперь стали немного ярче. На секунду мелькнул кончик розового языка, и Уэнсдей со всей ясностью поняла, что больше не выдержит ни секунды. Настойчивая пульсация между ног требовала к себе внимания. Уэнсдей быстро поднялась на ноги, приподняла свободное платье и стащила с себя вымокшие от смазки трусики, оставив их валяться на полу. Тайлер открыл глаза только тогда, когда подол ее юбки упал вниз, скрывая голые бедра и ноги. Он не успел заметить, что она разделась, поэтому пока не задавал никаких вопросов, пребывая в блаженном неведении. Но когда Уэнсдей схватила край одеяла и резко сдернула его, откинув в изножье кровати, брови Тайлера взметнулись вверх. Он несколько раз моргнул, оставшись перед ней в белых трусах-бо́ксерах с надписью модного бренда на широкой резинке. Пока он пытался понять, что происходит, Уэнсдей смотрела на него с дьявольским вожделением. Кровь в ее венах будто вскипела от столь откровенной картины. Хотелось так многого. Она бы с огромным удовольствием расположилась в его ногах и сделал ему минет перед тем как оседлать его, но пришлось признать, что на это не хватит терпения. Ее возбуждение требовало выхода. — Уэнсдей, ты что делаешь? Меня знобит вообще-то, — слабо запротестовал Тайлер, потянувшись за одеялом, чтобы снова замотаться в него и продолжить трагически умирать, но она не позволила ему этого сделать. Она быстро забралась на кровать, перекинула ногу через его бедра и оседлала, будто коня. Уверенно надавила на его плечи, вынуждая лечь обратно. Свободная юбка сбилась у коленей, но все еще скрывала ее наготу. — Не беспокойся, — сказала Уэнсдей таким тоном, будто отдавала приказ. Ее прохладные ладони вжались в грудь Тайлера, удерживая его на месте. — Я верну одеяло, когда закончу. От ее внезапных и решительных действий глаза Тайлера расширились, но Уэнсдей больше не пыталась как-то обсудить происходящее, опустившись промежностью на его член. Теперь Тайлер не предпринимал попыток вернуть одеяло, явно обескураженный внезапным поворотом событий. Он впервые выглядел так растерянно в момент их близости. Даже в тот раз, когда она приковала его цепями к стулу, чтобы воплотить одну из своих фантазий, он скорее подыгрывал, а теперь действительно был в недоумении. И все же его растерянный взгляд быстро прояснился, и в нем начал разгораться знакомый Уэнсдей огонь. Конечно, он не мог остаться равнодушным. Она чувствовала это своей истекающей смазкой промежностью. Уэнсдей выдохнула и плотно прижалась к нему, едва не застонав от удовольствия. Их разделяла только ткань его трусов, и Уэнсдей с чувством потерлась о внушительную выпуклость, довольная тем, что его член начал твердеть еще до того, как она уселась на него. Каким бы несчастным и больным Тайлер не пытался казаться, но ее прикосновения вызвали в нем необходимую реакцию. Теперь же, когда Уэнсдей сидела сверху, ерзая и потираясь об него, все сильнее распаляя их обоих, член Тайлера затвердел полностью, приятно стимулируя ее при каждом движении. Ее руки блуждали по его телу, поглаживая и массируя его. Она зачарованно смотрела на то, как ее маленькие бледные ладони контрастирует с загорелой кожей. — Уэнсдей, — вымученно простонал Тайлер, неотрывно следя за каждым ее движением. — Ты заразишься, если мы продолжим. — Мой иммунитет крепче твоего. А если нет — плевать, — отмахнулась она. Ладонь змеей скользнула по его груди вверх, добираясь до шеи. Уэнсдей обхватила место, где шея переходила в плечо, ее большой палец чувствительно прошелся от кадыка до ямки между ключицами. Она чувствовала, как под ее ладонью отчаянно бьется его пульс. Она слегка сжала руку, сжимая шею сбоку, проникновенно посмотрела на него и очень четко произнесла, — хочу трахнуть тебя прямо сейчас, пока ты такой беззащитный. Тайлер судорожно втянул воздух и подался бедрами вверх, усиливая контакт их тел, вжимая свой твердый член в ее мокрую промежность. Бледность отступила, его щеки порозовели, как и щеки Уэнсдей. Раньше она не говорила ничего подобного, но теперь поняла, что зря. Ей понравилось произносить эти грязные фразочки, а особенно понравилась реакция Тайлера, который теперь отвечал на каждое ее действие. Тяжело дыша, он просунул руки под ее юбку, широкими, теплыми ладонями погладил ноги, следуя все дальше. — Черт возьми, ты без трусиков? — хрипло и с изрядной долей восхищения прошептал он, добравшись до ее задницы. — Да, — просто ответила она, двинувшись вдоль его члена, чем выбила из горла Тайлера приглушенный стон. Ладони Уэнсдей съехали с его груди к животу. Он напрягся, и под кожей отчетливо проступили кубики пресса. Она легонько провела по ним ногтями, добираясь до резинки трусов. Члену Тайлера было чертовски тесно в них, ткань натянулась так, что казалось вот-вот разорвется. Уэнсдей немного приподнялась, удерживая вес на коленях, и просунула руку между их телами. Ее ладонь опустилась на напряженный и твердый член. — Уэнсдей, ты же знаешь, что я не могу быть против чего-то подобного, но… — Но? — спросила она, надеясь, что он не попросит ее слезть и оставить его в покое. Это казалось невозможным, и все же легкая тревога на миг посетила ее. Она начала активно поглаживать его сквозь ткань трусов, чтобы он не сказал какую-нибудь глупость. Но он сказал. — Я, конечно, постараюсь, но, наверное, не смогу проворачивать все те штуки, что обычно, — порывисто объяснялся он, немного смутившись. Казалось его очень беспокоит то, что в нынешнем состоянии он не сможет трахать ее так же неистово как сегодня утром. Впрочем, это ничуть не расстраивало Уэнсдей, она вполне могла справиться сама. Более того, на данный момент это было ее основное желание. Ее узкая ладонь решительно забралась в трусы Тайлера, и тонкие пальцы плотно обхватили твердый, как камень, член. Кончики пальцев едва смыкались на нем. Низ живота свело возбуждением, а мышцы влагалища сократились, предвкушая проникновения, которое было так необходимо ей сейчас. А ведь когда они только начали переходить от поцелуев и петтинга к чему-то большему, она никак не могла поверить, что нечто подобное сможет поместиться внутри нее. Но все прошло достаточно гладко и почти безболезненно. Тайлер всегда относился к ней с повышенным вниманием и заботой, и очень скоро она начала принимать его член с огромным удовольствием и полной отдачей процессу. Вот и сейчас ей не терпелось побыстрее почувствовать весь его немалый размер в себе. На самом деле она очень любила его член и часто думала о нем. Он был ровным, горячим и очень приятным на ощупь. Уэнсдей всегда нравилось трогать его, но сегодня это было особенно сладко. Она медленно наклонилась вперед и, двигая ладонью вверх-вниз, зашептала Тайлеру на ухо: — Тебе ничего не нужно делать, я все сделаю сама. Не мешай мне. От ее слов и действий, член Тайлера дернулся, и это отозвалось электрическим импульсом в ее пульсирующем, возбужденном клиторе. — Надеюсь, я переживу это, — совсем низким, едва узнаваемым голосом прошептал Тайлер на выдохе, пытаясь шутить. — Переживешь. Не преувеличивай степень своего недомогания. Ты не при смерти. — Но ты сама сказала, что мужчины хуже женщин… — Помолчи, — перебила она и настойчиво поцеловала его в губы. Ее шустрый язык тут же толкнулся в его рот, встречаясь с его языком, и она почувствовала вкус микстуры от кашля и эвкалиптового леденца, который Тайлер рассосал совсем недавно. Не прерывая поцелуй, Уэнсдей приспустила трусы по его бедрам, чтобы полностью обнажить тяжелый, налитый кровью член. Уэнсдей еще раз провела по нему ладонью, а после опустилась сверху, пока еще не погружая его внутрь себя, а только придавив к животу Тайлера скользкой и изнемогающей от желания промежностью. Она пошире расставила ноги, чтобы горячий ствол оказался между ее набухших от возбуждения половых губ. Дыхание совсем сбилось, руки Тайлера переместились на ее плечи, мягко притягивая к себе. Глубокие поцелуи становились все более откровенными и жадными. Уэнсдей пожалела, что не сняла платье и не может почувствовать его всем телом, всей своей кожей, но сейчас ей было не до этого. К тому же, ей даже нравилось то, что Тайлер был почти полностью голый, а она при этом оставалась одетой. В этом было что-то по-особенному развратное. Она вновь двинула бедрами, чтобы член скользил между ее влажных складок, касаясь невероятно чувствительного сейчас клитора. От этого ощущения искорки заплясали на ее коже, а по телу прошла крупная дрожь. — Дьявол, — выдохнула Уэнсдей в мокрый от их слюны рот Тайлера, когда головка члена плотно прижалась к клитору. Трение возбужденных до предела тел сводило ее с ума. В голове помутилось, не осталось ничего кроме навязчивого желания, концентрирующегося между ног. Ощущения были настолько интенсивными, что Уэнсдей не могла больше контролировать себя. Она была заведена так сильно, что держать это в себе не было ни малейшего желания. Подгоняемая нестерпимой жаждой, она зашептала, — как же я обожаю тебя и твой большой член. Пальцы Тайлера впились в ее плечи, а из горла вырвался стон, который она тут же заглушила собственническим поцелуем, наслаждаясь мягкой вибрацией на языке. Оторвавшись от покрасневших губ с чмокающим звуком, она стала целовать его щеку, подбородок, спустилась к шее и прижалась к пульсирующей вене. Тайлер повернул голову, открывая больший доступ, чем Уэнсдей тут же воспользовалась, покрывая солоноватую кожу короткими, влажными поцелуями, чередуя их с вылизыванием. Двигаясь снизу-вверх, она добралась до пылающего уха и обхватила губами мочку, втягивая ее в рот и лаская языком. — Черт, Уэнс, — жалобно простонал Тайлер, вскинув бедра, чтобы теснее прижаться к ней. Член был весь скользкий от ее смазки и двигаться вдоль него было до умопомрачения легко и приятно. — Трахни уже меня, я больше не могу. Тайлер дышал упоительно тяжело, его сердце билось так неистово, что Уэнсдей слышала его стук. В ее голове шумела кровь, клитор затвердел и пульсировал, посылая по телу волны удовольствия, когда она проезжалась им по всей длине члена. Она снова набросилась на его губы, сминая их поцелуем. Из головы вылетели все мысли, но одно она понимала точно — если они продолжат так тереться друг о друга, то она очень быстро кончит. А ей, как и Тайлеру, хотелось большего. Она резко прервала поцелуй, распрямилась и приподняла бедра. Ладони Тайлера соскользнули с ее плеч, рухнув вдоль его тела, но почти сразу вернулись, оглаживая живот и талию нетерпеливыми, жадными движениями. Его большие горячие ладони накрыли ее грудь, полностью помещавшуюся в них. Тайлер сжал ее, и даже сквозь лифчик и платье соски Уэнсдей отозвались на эти прикосновения, набухнув еще сильнее. Уэнсдей откинулась назад, сжала член у основания, приподнимая в вертикальное положение, и без каких-либо промедлений направила его себе между ног. Крупная головка коснулась влажных складок, и обильно выступившая смазка стала стекать вниз, еще сильнее увлажняя член. Уэнсдей глубоко вдохнула, будто готовилась к прыжку, и стала медленно опускаться. Она закусила губу, чувствуя сильное растяжение, вбирая сантиметр за сантиметром. Она бы и хотела насадиться сразу и резко, но все же осторожничала из-за размера. Из горла Тайлера вырвался глубокий, гортанный стон, он слегка запрокинул голову, но не сводил с нее глаз ни на секунду. Он был раскрасневшимся, его волосы налипли на лоб и виски, глаза потемнели до черноты, на напряженных, сильных руках проступили вены. Дыхание Уэнсдей сбилось, будто она пробежала целый кросс. Она продолжала медленными дразнящими движениями опускаться вниз, пытая их обоих. Мышцы ее влагалища горели, растягивались под давлением, жадно обхватывая толстый член. Измучив себя и Тайлера этими действиями, Уэнсдей все же сдалась и насадилась до половины, а потом еще ниже. Она запрокинула голову, не удержав звонкого вскрика, полного удовольствия. Наконец-то она была заполнена им, растянута так сильно, как жаждала. Тайлер впился в ее бедра и тоже громко застонал. Дав себе небольшую передышку, чтобы привыкнуть и полностью подстроиться под размер, Уэнсдей стала раскачиваться, уперевшись ладонью в крепкий живот Тайлера, а свободной рукой схватилась за его плечо. Она наклонилась вперед, набирая нужный темп и глубину проникновения. Она взмокла, платье липло к спине, а челка ко лбу. Горячие ладони Тайлера блуждали по ее телу, забирались под юбку, сжимали задницу, и снова возвращались к груди, будто он хотел потрогать ее везде одновременно. Но Уэнсдей решила, что хочет полного контроля. Ее глаза вспыхнули, она перехватила запястья Тайлера и грубым движение прижала его руки к подушке по бокам от его головы. Тайлер не возражал, полностью отдав себя в ее распоряжение. Теперь они оба пылали словно в лихорадке, и было непонятно, кто из них болен. Они неотрывно смотрели друг на друга, их пальцы судорожно сплелись, а движения бедер Уэнсдей становились все более хаотичными. В такой позе член входил под углом и головка интенсивно стимулировала переднюю стенку влагалища, доставляя ей столь необходимое удовольствие. Оно захватывало ее, расходясь волнами в каждой клетке ее тела, но особенно остро чувствовалось там, где соединялись их тела. Удерживая Тайлера за руки, Уэнсдей высоко приподнялась, практически соскочив с его члена, но в следующий миг вновь плавно опустилась, вбирая ее внутрь себя почти целиком. Она сделала это несколько раз, и бедра Тайлера взметнулись вверх, чтобы вбиться в нее так глубоко, насколько это было возможно. Распирающее ощущение скользящего внутри члена подводило Уэнсдей к наивысшей точке. Она двигалась все быстрее, неотрывно смотрела в глаза Тайлера, ввинчиваясь в его зрачки своими. Комнату заполнили влажные звуки соприкасающихся возбужденных тел, тяжелое дыхание и стоны. Уэнсдей ускорилась, склонилась еще ниже, позволяя члену проехаться по ее тугим стенкам, и прижалась лбом ко лбу Тайлера. Она ловила ртом его рваное дыхание и стоны, стонала сама и ни на секунду не прекращала активных движений бедрами. Она была возбуждена настолько сильно, что приближение оргазма не заставило себя ждать. Внизу живота и между ног разливалось тягучее, приятное ощущение, мышцы сократились, плотно сжимая член внутри, и Уэнсдей крепко зажмурилась. Пронзительная вспышка удовольствия пробежала по ее телу, выбивая из горла скулящие всхлипы. Она отпустила руки Тайлера, обхватила его пылающее лицо ладонями и вмазалась в его губы мокрым поцелуем. Она кончила с его языком в своем рту, едва удерживаясь в реальности. Ее бедра и ноги дрожали, мышцы, стиснувшие член, продолжали сокращаться. От наслаждения хотелось кричать, и Уэнсдей вскрикнула, все же оторвавшись от мягких, припухших губ. Только спустя время она поняла, что лежит на груди Тайлера, распластанная и обессиленная, пока он насаживает ее на себя, крепко удерживая за бедра. Тогда она снова начала двигаться, помогая ему кончить, сама при этом испытывая вновь нарастающее приятное напряжение. Вскоре по взмокшему телу Тайлера прошла дрожь, его руки обвили спину Уэнсдей, чтобы покрепче прижать к себе. Он застонал громче, и от этого восхитительного звука, мышцы влагалища повторно сократились, принося Уэнсдей еще один оргазм. Он был короче, но все такой же яркий. Она зажмурилась до цветных пятен под веками, ощущая, что Тайлер кончает, наполняя ее спермой, пока она совершает круговые движения бедрами, чтобы выдоить из него все до последней капли. Это было совершенно потрясающе, и теперь Уэнсдей чувствовала себя полностью удовлетворенной. Испытав сокрушительные оргазмы, они оба какое-то время не двигались, изможденные бурным сексом. В голове Уэнсдей стелился туман, а тело мелко подрагивало. Немного придя в себя, она хотела найти губы Тайлера, чтобы снова поцеловать его, но из чувства блаженной, расслабленной неги ее вырвал кашель, которым зашелся Тайлер. Уэнсдей подпрыгивала на его груди, пока он надрывно кашлял, отвернув голову в сторону. Пришлось взять себя в руки и окончательно вернуться в реальность. Что ж, она получила свое и теперь ей следовало сосредоточиться на том, чтобы помочь Тайлеру выздороветь. — Я приготовлю тебе горячий чай с медом, — ласково, насколько умела, сказала она, потираясь носом об его шею. Когда Тайлеру удалось справиться с кашлем, он улыбнулся. — Ты самая лучшая, — севшим голосом прошептал он, мягко поглаживая ее по голове, отчего хотелось просто уснуть на нем, чувствуя внутри медленно опадающий член. — Ты тоже. — А если мне станет еще хуже, ты наденешь костюм медсестры? — внезапный вопрос заставил Уэнсдей распахнуть глаза. — Если тебе станет хуже, я надену костюм чумного доктора, — отрезала она, нехотя поднимаясь с его груди. — Хм, — Тайлер задумался. — Что за «хм»? — Думаю, как совместить твое желание и мое. Какой это мог бы быть костюм? — вслух размышлял он, и Уэнсдей сузила глаза. Куда делся тот умирающий страдалец? — Ты бы наверняка хотела оставить маску, но она, если честно, такая жуткая. Впрочем, если тебе это понравится, то я согласен буквально на … — Тайлер не договорил, сраженный новым приступом кашля. Уэнсдей смягчилась, покачала головой и погладила его по пылающей щеке. — Все-таки сделаю тебе чай, а потом примешь лекарство, — она небрежно указала на тумбу. — Несмотря на то, что я обожаю похороны, ты нужен мне живой. Как и твой член.