Гермиона прищурилась, входя в темный коридор. Тусклый свет редких бра практически не помогал ей ориентироваться, заставляя даже её ярко-зелёное одеяние целителя сливаться с остальным окружением. Она сморщила нос от зловонного запаха, исходящего из-под дверей камер. Гермиона никогда раньше не видела ни одну из них изнутри, но, судя по запаху, у заключённых не было никакой возможности избавиться от отходов своей жизнедеятельности.
Ее ярость возрастала с каждым новым шагом, пока двое лакеев-авроров, присланных Кингсли, вели ее по коридору. Не помогало и то, что одним из них оказался Кормак Маклагген. Гермиона благодарила Мерлина и Моргану за то, что он еще не начал потчевать ее рассказами о своей храбрости в надежде залезть к ней в трусики.
От всей этой ситуации у нее скрутило желудок. Они с Гарри на протяжении трех лет работали над спасением Снейпа. Они представили Визенгамоту воспоминания самого Северуса, выдержки из обширного и подробного дневника Альбуса Дамблдора, свидетельства более десятка студентов и преподавателей о том, как он защищал их во время войны… и все безрезультатно.
Визенгамот не волновало, что он двадцать лет «проработал» шпионом, добывая информацию для Дамблдора и Ордена. Их не волновало то, что в дневнике Альбуса черным по белому было написано, что он сам приказал Северусу убить его. Как не волновало их и то, что Нарцисса с Драко подтвердили, что он дал Нерушимую клятву защитить своего крестника и не дать ему стать убийцей. Их не волновало, что Снейп принёс Гарри меч Гриффиндора, пока они были в бегах.
В отношении Пожирателей Смерти не существовало никаких смягчающих обстоятельств или оттенков серого. Северус связал себя с Волдемортом и поэтому был запятнан. Они приговорили его к поцелую дементора с той же легкостью, с которой обычно заказывают порцию огневиски в «Дырявом котле».
Гермиона глубоко вздохнула, пытаясь взять свой гнев под контроль, когда они наконец добрались до последней камеры, и Маклагген, резко повернувшись к ней, заявил:
— У тебя есть ровно десять минут, Грейнджер, затем тебя отправят на виселицу вслед за жирноволосой летучей мышью.
Другой аврор усмехнулся шутке своего коллеги.
— Правильно, Кормак. Я вообще не понимаю, зачем они ее впускают. В мире нет целителя способного спасти старину Нюниуса.
Гермиона подавила желание врезать ему коленом по яйцам, мысленно проклиная Гарри за то, что тот позволил использовать воспоминания об издевательствах мародеров над Северусом в качестве доказательства на суде. Он думал, что их демонстрация поможет людям посочувствовать Снейпу и понять, почему тот в юности присоединился к Пожирателям Смерти, но всё закончилось плачевно. А то, что Северус назвал Лили «грязнокровкой», только подлило масла в огонь безжалостного общественного осуждения. Кроме того, это дало тюремным надзирателям право начать использовать прозвище, которым его обидчики мучили его на протяжении многих лет.
Она вошла в камеру и, как только за ней закрылась дверь, опустилась перед ним на колени.
— Северус… — ее голос дрогнул, когда она увидела своего бывшего профессора впервые с момента окончания суда над ним более года назад.
Снейп сидел, прислонившись к стене, подтянув ноги к груди и положив руки на колени. Он, не моргая, смотрел в пол, казалось, не осознавая присутствия Гермионы. Даже в тусклом свете было видно, что он сильно истощён, а его и без того острые скулы выделялись ещё больше, чем обычно. Его бледно-серая рубашка и брюки были настолько заляпаны кровью и грязью, что ткань прилипала к коже. Опасения Гермионы по поводу отходов подтвердились, когда она заметила в углу переполненное ведро.
Она положила свои руки поверх его.
— Северус, ты меня слышишь?
Не моргая и не отрывая взгляда от пола, он спросил самым мягким шепотом:
— Не припомню, что давал разрешение называть меня по имени, Грейнджер. Что ты здесь делаешь? Разве ты не должна раздавать автографы?
Она рассмеялась, проигнорировав его замечание о том, что назвала его по имени.
— У меня уже давно не просят автографов, и ты уже понял, что я здесь для того, чтобы спасти тебя.
— Боюсь шансов на это немного, даже с учетом того, что самая невыносимая из всех мне знакомых всезнаек снизошла до того, чтобы помочь мне, — его тон был ровным и безэмоциональным.
Гермиона призвала маленькую чашечку из своей расшитой бисером сумочки и наложила на нее заклинание Агуаменти.
— Ты можешь выпить это для меня?
В ответ Снейп лишь приподнял одну бровь. Гермиона обхватила чашку его пальцами, а свои ладони осторожно положила по обе стороны от его горла.
— Мне нужно, чтобы ты это сделал.
Она наблюдала, как Северус сделал большой глоток, а его кадык дернулся. Он продолжил пить и Гермиона задумалась, сколько времени прошло с тех пор, как ему давали воду. Она выудила из кармана мантии изящный пузырёк из голубого стекла.
Северус впервые поднял голову, уголок его рта дёрнулся, как будто он хотел усмехнуться, но забыл, как это делается.
— Что это за отвратительная безделушка, Грейнджер? Ни один Мастер зелий не стал бы пользоваться подобной ерундой.
Гермиона, безмерно довольная тем, что даже Азкабан не смог полностью сломить того саркастичного ублюдка, которого она знала больше половины своей жизни, хмыкнула.
— К счастью для меня, я не Мастер зелий. Я — Целительница. А теперь будь хорошим мальчиком и выпей это.
Схватив его за подбородок, Гермиона опрокинула содержимое флакона в его открытый рот. Снейп проглотил зелье и впервые встретился с ней взглядом.
— В других обстоятельствах, я бы, вероятно, отказался пить какую бы то ни было мерзкую гадость, если сварил ее не сам, но на самом деле сейчас это не имеет значения. Даже если ты пытаешься отравить меня, это, скорее всего, лучше того, что они запланировали для меня, ты так не думаешь?
— Мы не собираемся задерживаться здесь и выяснять это. Мне нужно, чтобы ты сейчас же опустил свои окклюменционные щиты.
— Окклюменция — единственный доступный мне способ успокоиться перед тем, как кровожадные ублюдки устроят экзекуцию, которую так жаждут, так почему же я должен это делать?
Гермиона потянулась к его щеке, удивляясь собственной смелости.
— Потому что в противном случае ты пропустишь мой фокус.
Гермиона закатала рукава и сложила пустые ладони чашечкой, как будто держала мяч, и произнесла:
— Crete lucunam!
В комнате нарастал низкочастотный гудящий звук, постепенно сжимаясь и концентрируясь в пространстве между ее ладонями. Северус не столько услышал, сколько почувствовал заклинание: от мельчайших вибраций по его рукам побежали мурашки. Гермиона снова взяла палочку, прикоснулась ею к кончику одного из его пальцев и позволив нескольким каплям его крови капнуть себе на ладонь, залечила рану.
— Ficta anima, — она прошептала заклинание в сложенные чашечкой ладони так, словно раскрывала свой самый сокровенный секрет. Гудение постепенно стихло, и, когда она раскрыла ладони, глаза Северуса расширились от шока при виде голубого светящегося шара, плода ее труда.
Она поднесла раскрытую ладонь к его глазам, чтобы он смог рассмотреть шар более внимательно.
— Это…
— Уверяю, я не забыл латынь, Грейнджер. Я знаю, что это поддельная душа.
— Вообще-то, я решила называть это «Ядром».
— Меня не волнует, как ты называешь свое темномагическое творение. А вот что я хотел бы знать, так это как ты научилась ее создавать.
— Позже. Сейчас у нас мало времени. Промо сейчас нам нужно обмануть нескольких дементоров.
Северус скептически посмотрел на нее.
— И как же это работает?
Гермиона выдержала его взгляд, изо всех сил стараясь скрыть свои намерения.
— Следующая часть сработает лучше, если ты не будешь знать, что тебя ждет.
— И что же это…
Голова Снейпа с глухим стуком ударилась о стену, когда она вошла в его сознание. Ей едва удалось увернуться от его попытки изгнать её и быстро собрать воедино характерные черты его души и заменить их «ядром». На мгновение Гермиона залюбовалась душой Северуса. Серебристо-чёрный шар был прекрасен, буйство красок свидетельствовало о его гневе почти так же ясно, как и его язвительный язык.
— Прости, Северус, но ты должен мне доверять, — она колебалась совсем недолго, прежде чем поднести шарик света к его рту.
Шум вызвал подозрения у авроров, и Маклагген с громким стуком распахнул дверь.
— Что ты здесь делаешь, Грейнджер?
Она медленно встала и тщетно попыталась смахнуть грязь с коленей.
— Просто прощаюсь с ним, Кормак. Не стоит беспокоиться.
Кормак сморщил нос от отвращения.
— Да. У тебя всегда было через чур доброе сердце, не так ли?
Он схватил Северуса за локоть, поднял на ноги и грубо подтолкнул к двери камеры.
— Время вышло, старина, — тело Северуса споткнулось, но быстро пришло в себя.
Гермиона с облегчением перевела дыхание, поскольку, не имея возможности протестировать свои новые заклинания, не знала, будет ли ядро должным образом взаимодействовать с двигательными функциями Северуса.
Кормак еще раз подтолкнул Снейпа.
— Я вижу, что вы не получили прощального поцелуя от Гермионы, профессор, но не волнуйтесь. Мы отведем вас к тому, кто с большим удовольствием зацелует вас до смерти.
При обычных обстоятельствах Гермиона прокляла бы Кормака до конца следующей недели, но сейчас она была рада, что тот отвлекся. Она почувствовала, как сознание Северуса всплыло рядом с её сознанием и была абсолютно уверена в том, что выглядит так, словно у неё случился апоплексический удар. Она сжала пальцы. Оказалось, что она сохранила контроль над своим телом, несмотря на то, что несла в себе его душу.
—
Грейнджер, что, черт возьми, ты натворила?! Ты, надоедливая, назойливая ведьма!
Гермиона резко вдохнув, поднесла руку к виску, когда его богатый баритон зазвучал в её сознании.
— Это сработало. Как удивительно.
Она не осознавала, что произнесла эти слова вслух, пока Кормак не оглянулся через плечо.
— Что сработало, Грейнджер?
— Ооо, я… Здесь так холодно, и я рада, что новое согревающее заклинание, которое я разрабатывала, работает так хорошо.
—
Он не поверит в это, если только он не полный идиот.
Кормак оглядел ее с ног до головы.
— Если тебе нужно согреться, просто дай мне знать. Я буду рад помочь в любое время.
—
Я всегда знал, что у тебя больше шансов завести интеллектуальную беседу с флоббер-червем, чем с Маклаггеном. Пожалуйста, сначала избавься от меня, если намерена принять его предложение.
Гермиона вздрогнула от отвращения.
— В этом нет необходимости, Кормак.
Он пожал плечами и, когда они продолжили идти, наклонившись, думая, что она его не слышит, шепнул другому аврору:
— Не позволяй ей одурачить тебя, Джулиан. Не успеет ночь закончиться, как она уже будет лежать на своем смотровом столе и выкрикивать мое имя.
Его собеседник фыркнул, и этот неприятный звук эхом отразился от каменных стен. Гермиона повела запястьем, создавая невидимое препятствие, отправившее обоих мужчин на пол. Она нависла над ними.
— Будьте осторожнее, джентльмены. Мне бы не хотелось докладывать Кингсли о том, что двое его лучших авроров получили травмы во время такого простого занятия, как ходьба по коридору.
Кормак отпихнул ее руку, когда она сделала вид, что помогает ему подняться, поправил мантию и с раздражением, пошел в конец коридора. Винтовая лестница, ведущая на нижний уровень, была освещена ярче, чем коридоры, и Гермиона позволила себе отстать от авроров на случай, если снова случайно выскажет свои мысли вслух. Она сосредоточилась, облачая свои мысли в голос.
—
Ты меня слышишь, Северус?
—
Было бы довольно трудно не слышать, учитывая тот факт, что я нахожусь в твоем сознании… сознании, которое поразительно захламлено и дезорганизовано. Я вообще не могу пошевелиться, не споткнувшись об какую-нибудь вызубренную тобой ерунду.
Гермиона покраснела под его пристальным вниманием.
—
С учетом того, какой хаотичной была моя жизнь с одиннадцати лет, неудивительно, что в моей голове царит некоторый беспорядок.
—
Не мне тебя судить…
—
Правда? С каких пор? Твои суждения и критика были, пожалуй, единственной константой в годы моего становления.
Северус проигнорировал ее замечание и продолжил:
—
Кроме того, я не намерен оставаться здесь надолго. Надеюсь, у тебя есть план, как заставить дементоров думать, что твое «ядро» — это моя душа?
Он ощутил ее волнение, хотя Гермиона и пыталась подавить это ощущение.
—
Ну, после того, как дементоры высосут из твоего тела ядро, все будут думать, что ты мертв, но это не так.
Она почувствовала, как Северус мысленно приподнял бровь.
—
Зелье, я полагаю?
—
Да. Это модификация Умиротворяющего бальзама, дополненная чарами разочарования. Она маскирует жизненные показатели пациента до такой степени, что даже самые современные диагностические заклинания не покажут ни сердцебиения, ни мозговой активности.
—
Значит, ты планируешь воссоединить мои душу и тело после «казни»?
—
Верно, но сначала мне придется извлечь твое тело из глубин Северного моря.
—
Что?!
Северус почувствовал ее стеснение из-за того, что она собиралась сказать, и сказать прямо, без утайки.
—
Прости меня, Северус, но после казней тела заковывают в цепи и опускают на дно Северного моря.
—
Это варварство.
—
По-видимому, цель данной практики — предотвратить использование темной магии на трупах. Когда Экриздис строил Азкабан, у него было отвратительное хобби. Он заманивал моряков-магглов на верную смерть и использовал их трупы в черномагических ритуалах. Утопление предотвращает надругательство над трупами.
—
Но ты нашла способ обойти это?
—
Нашла. И как только мы найдём твоё не такое уж мертвое тело, мы воссоединим с ним твою душу, и ты сможешь уплыть в закат.
—
И как ты планируешь это сделать?
—
Не задавай так много вопросов. Ты испортишь сюрприз.
Северус почувствовал ее страх от заданного вопроса, и, как бы ему ни нравилось доставлять ей неудобства, он решил не давить на нее сразу.
—
Раз уж ты явно не хочешь раскрывать процесс полностью, то хотя бы ответь на мой предыдущий вопрос. Где ты научилась заклинанию и приготовлению зелья, которые использовала на мне?
—
Я не могу ставить себе в заслугу само зелье. Рецепт концентрированного Умиротворяющего бальзама есть в «Секретах Темнейшего Искусства». Оказывается, Дамблдору не удалось уничтожить все копии этой книги. Гарри и Джинни предоставили мне полный доступ к семейной библиотеке Блэков, и, к всеобщему удивлению, в ней нашлась копия книги. А вот заклинание разочарования — моя собственная разработка. Его нужно произносить в момент сливания зелья для отделения его от осадка, иначе оно не сработает.
Она едва сдержала вздох, почувствовав, как Северус обдумывает ее ответ. Сама скорость, с которой он устанавливал причинно-следственные связи, была достаточно впечатляющей, но благоговение, с которым он отнесся к ее мыслям, вызвало у нее легкую слабость в коленях, которая только усилилась, когда Гермиона мельком увидела, что он на самом деле думал о ней все эти годы. Человек, которого она уважала и к которому испытывала влечение на протяжении многих лет, человек, который всегда издевался и высмеивал её потребность в похвале, искренне считал её гениальной.
Гермиона почувствовала, как он ухмыляется.
—
Давай сделаем вид, что ты этого не видела, хорошо? Я бы не хотел сделать невыносимую всезнайку еще более невыносимой.
Гермиона надулась.
—
Мне понравились твои мысли по поводу моих исследований. Они гораздо приятнее обычной язвительности, звучащей из твоих уст.
—
Признаюсь, я слегка впечатлен, но могу лишь предположить, что заклинания, необходимые для создания «ядра», как ты его называешь, были взяты из гримуара «Темнейшее искусство».
—
Ты ошибаешься. В «Темнейшем искусстве» много темной магии, связанной с душами, но два заклинания для создания ядра — мои. Если уж на то пошло, я черпала вдохновение в Зве…
Гермиона резко замолчала, но было поздно. Северус уже смеялся в ее голове.
—
Грейнджер, неужели ты хочешь сказать, что позаимствовала эту идею в «Звёздном пути»?
—
… Да, — она чувствовала себя необычно робкой, раскрывая свой источник вдохновения.
—
Подожди… Дай угадаю. Ты взяла ее из «Гнева Хана», той сцены, где Спок временно помещает свою катру в сознание Боунса до тех пор, пока не сможет воссоединить ее со своим телом?
Гермиона была ошеломлена.
—
Да! Ты видел это?
Северус на мгновение замолчал, поскольку ему не доставляло удовольствия обсуждать свою молодость.
—
Когда я был совсем маленьким, мама водила меня в кино, но мы перестали туда ходить, когда я уехал в Хогвартс. После того как Темный Лорд пал в первый раз, я начал приобщаться к тем частям маггловской культуры, которые мне нравятся, в частности, к кино и музыке. «Гнев Хана» был первым фильмом, который я посмотрел после Первой войны. Я завидовал дружбе Кирка и Спока. Они сражались друг за друга, даже когда шансы были не в их пользу, и готовы были прощать друг другу слабости.
Гермиона ощутила его сожаление, когда в его мыслях мелькнул призрачный образ Лили, и засуетилась, пытаясь найти способ перенаправить ход его мысли.
—
Думаю, что совсем скоро ты обнаружишь, что у тебя много друзей, готовых сражаться за тебя, но не думаю, что смогу быть твоим Кирком. Я не обладаю достаточным высокомерием, чтобы справиться с этой ролью. Возможно, им сможет стать Драко.
Она почувствовала, что меланхолия Северуса немного рассеялась при мысли о крестнике.
—
Действительно. Драко как раз соответствует всем требованиям. Он слишком высокого мнения о себе и часто выходит из передряг невредимым. Должен признаться, что скучаю по своему крестнику. Он знает, что ты задумала?
—
Конечно, знает. Как ты думаешь, кто потянул за ниточки, чтобы именно я стала целителем, присутствующим на твоей казни?
—
Я должен был догадаться. Малфои — специалисты по смазыванию колёс. Кто-то еще в этом замешан?
—
Несколько человек, но они не пришли сегодня, боясь вызвать подозрения. Министерство могло бы заподозрить что-то в отношении нарушения безопасности, если бы слишком много людей, свидетельствовавших в твою защиту на суде, выразили бы желание присутствовать здесь сегодня.
—
И они предположили, что именно Гермиона Грейнджер, непревзойденная приверженка правил, подходит лучше всего, потому что она никогда бы не помогла преступнику бежать?
—
Именно.
—
Они не очень хорошо тебя знают, не так ли? Может, мне стоит рассказать им о том, как ты подожгла мою мантию или как украла ингредиенты из моей кладовой, чтобы приготовить Оборотное зелье?
—
Ты знал, что это была я?!
—
Конечно. Ты не так хороша в заметании следов, как тебе кажется, Грейнджер. Может быть, в ДМП* и сидят тупицы, не способные понять, что тринадцатилетняя девочка использовала свой хроноворот для помощи известному преступнику, но уверяю тебя, не все такие тупые. Полагаю, я должен считать себя счастливчиком, раз ты на моей стороне.
Процессия подошла к подножию лестницы и Гермиона вздрогнула.
—
Не хочу прерывать твою обличительную речь, Северус, но, думаю, я должна предупредить тебя, что сейчас тебе придется увидеть кое-что очень неприятное.
—
Более неприятное, чем лицезрение того, как Маклагген пытается залезть к тебе в трусики?
—
Полагаю, это зависит от твоей точки зрения. Тебе придется увидеть собственную смерть, или, по крайней мере, то, что другие воспримут как твою смерть. Не будет никаких торжественных речей и восхвалений. Последнее, чего хочет Министерство, так это того, чтобы ты стал мучеником для и без того недовольного послевоенного волшебного мира. Будет всего несколько свидетелей, и большинство из них будут рады твоей смерти. Я просто хочу тебя предупредить.
—
Я никогда не планировал пережить войну, Грейнджер. Я много раз представлял себе свою смерть, а к тому, что меня презирают, я привык, за двадцать то лет.
Гермиона, пара авроров и тело Северуса дошли до конца лестницы и остановились перед тяжёлой железной дверью, на которой были вырезаны руны, препятствующие выходу. Кормак взмахнул палочкой и дверь со ржавым стоном распахнулась. Он повернулся, чтобы посмотреть на нее, и от его ликующего выражения лица у Гермионы в горле поднялась желчь.
— Готова к представлению, Грейнджер?
Она не могла больше терпеть этого идиота.
— Если только один из дементоров не собирается высосать из твоего тела всю твою идиотскую самонадеянность, то я не вижу причин для радости, Маклагген.
Гермиона была шокирована собственной колкостью, втайне задаваясь вопросом, а не влияет ли на нее присутствие в ее сознании Северуса? Выше упомянутый Северус снова засмеялся в ее голове, и Гермиона решила пока не обращать внимания ни стоящего перед мужчину, ни на того кто был у нее в голове. Она вошла в открытую дверь, и неистовый ветер Северного моря тут же попытался растрепать заплетенные в аккуратно косу волосы.
Берег находился на небольшом расстоянии от двери, а скалы создавали естественную преграду между бурлящими водами Северного моря и стенами Азкабана. Кормак и его напарник подвели тело Северуса к мрачному каменному алтарю у самой кромки воды, заставили его лечь на спину на холодную поверхность и наложили на него связывающие чары, чтобы он не мог пошевелиться.
Кроме авроров, в качестве свидетелей присутствовали двое тюремных надзирателей. Со своей стороны Северус был только рад, что крестнику, единственному неравнодушному к нему человеку, не придётся наблюдать за его казнью.
Гермиона покачала головой, услышав его последнюю мысль.
—
Драко не единственный, кому ты небезразличен, Северус. Я…
Ее мысль оборвалась, когда один из надзирателей поднял руку и наложил манящие чары. Эффект был мгновенным и жестоким. Десятки дементоров стали стекаться к алтарю, и головокружительный водоворот почти скрыл тело Северуса из виду. Воздух вокруг них похолодел так, что Гермиона задрожала, а её губы приобрели синеватый оттенок. Она видела немного, — тело Северуса, которое несмотря на связывающие чары, яростно билось, и этого ей хватило с лихвой.
Спина Снейпа выгнулась дугой, когда дементоры стали высасывать ядро из его тела. Спустя, казалось, целую вечность, крошечный голубой огонек вырвался из его рта и дементоры собравшись вокруг него стали поглощать энергию пламени. Огонек начал мерцать и по лицу Гермионы потекли слёзы. А когда к остальным присоединился ещё один дементор и проглотил ядро, заставив голубое пламя потухнуть, она едва не упала на колени от страха.
Северус был несколько озадачен её реакцией, учитывая то, что на самом деле он не умирал и был странно тронут тем, что мысль о его смерти так тронула её.
—
Всё в порядке, Грейнджер. Благодаря тебе я вне их досягаемости.
Гермиона, по-видимому, почувствовала желание объяснить свои эмоции, хотя он никогда бы не стал заставлять ее открыться. Ее воспоминания медленно раскрывались перед ним, и Северус был удивлен тем, что большинство из них не относились к тому времени, когда они были учителем и ученицей. Она показывала ему моменты из своего Ученичества, которое она начала в больнице Святого Мунго вскоре после окончания войны и завершила всего несколько месяцев назад.
Воспоминания о прорывах, когда ей хотелось поделиться своими открытиями с кем-то, кто мог бы понять значение ее работы. Воспоминания о неудачах, когда ей нужен был кто-то, кто мог бы сопереживать ее разочарованиям и досаде. Образы ночей, проведенных в одиночестве за чтением, когда в голове роились мысли, которые она отчаянно хотела обсудить с кем-то, кто не просто согласился бы с ее мнением, чтобы избежать дальнейшего разговора.
Но самым шокирующим было то, что ей нужен был не просто «кто-то». Ей нужен был он. В каждый момент времени Гермиона жаждала именно его. Не потому, что он был добр или приветлив, нет, потому, что она могла бы общаться с ним на равных. Гермиона показала ему свою фантазию, в которой они сидят на ее диване и оживленно размахивают руками во время дискуссии в то время, когда их чашки с холодным чаем забыты в пылу спора.
Северус был потрясен, вопрос о том, действительно ли он может подружиться со своей бывшей ученицей, только начинал укореняться в его сознании, как вдруг его пронзил гнев Гермионы. Он был настолько погружен в ее воспоминания, что не заметил ее спора с Маклаггеном.
Этот идиот обхватил рукой талию Гермионы.
— Шоу окончено. Хватит лить слезы и строить из себя недотрогу, Грейнджер. Охранники сами закончат с телом старой летучей мыши. Пойдём, выпьем в «Дырявом котле» и отправимся к тебе.
Гермиона вырвалась из его хватки и прошипела:
— Я скорее пересплю с дементором, чем проведу пять минут в твоей компании, Кормак.
Не дожидаясь ответа, она развернулась на каблуках, отчасти для того, чтобы не разговаривать с Маклаггеном, а отчасти для того, чтобы не видеть, как надзиратели заворачивают тело Северуса в простыни и цепи, готовясь утопить его в море. По мере того как она шла вдоль береговой линии, выступы скал постепенно поднимались, в конечном итоге образуя утесы. Найдя в скалах углубление, Гермиона пригнулась, залезла внутрь и наложила на свое убежище для пущей убедительности чары разочарования.
Подтянув колени к груди, она терпеливо ждала, когда авроры и надзиратели закончат работу по избавлению от тела. Солнце наконец село, а звезды скрылись за тяжелыми тучами. Через полчаса ожидания тучи начали рассеиваться, и лунный свет залил берег перед ними.
Северус долго молчал, прежде чем нарушить их дружеское молчание:
—
Как давно этот болван вожделеет тебя?
—
Ты только что стал свидетелем собственной смерти, и первое, о чём ты хочешь поговорить, это как долго Кормак Маклагген пытается затащить меня в постель? А я-то думала, что ты хороший собеседник.
—
Он не подходит тебе. Совсем. Было достаточно мерзко наблюдать за тем, как Уизли ухаживал за тобой в Хогвартсе, но даже у него было больше изящества, чем у Маклаггена.
Гермиона, приятно удивленная ноткой ревности в его тоне, подавила усмешку.
—
Не могу не согласиться. Я пригласила его на вечеринку Слизнорта на шестом курсе только для того, чтобы заставить Рона ревновать, и с тех пор он пытается трахнуть мою ногу.
Гермиона услышала, как Кормак и его напарник Джулиан медленно тащатся по побережью к министерской точке аппарирования. Кормак, очевидно, еще не закончил жаловаться.
— Всего пять минут наедине с ней, и я бы уже долбил ее по подбородку своими яйцами, Джулиан.
Джулиан выглядел усталым, и Гермиона вряд ли могла винить его за то, что ему выпала «честь» потешить самолюбие Кормака.
— Я не знаю, Кормак. Разве ты не видел, как она была расстроена, когда дементоры пожирали душу старой летучей мыши? Говори, что хочешь, но я думаю, что ей, возможно, действительно нравился этот ублюдок.
Дальнейшая часть разговора затерялась где-то вдали, когда авроры продолжили спускаться по берегу, но Гермиона чувствовала, как вопрос Северуса повис в воздухе.
—
Думаю, нам лучше вернуть тебя в твое тело, прежде чем я попытаюсь ответить, поскольку после этого ты, вероятно, не захочешь иметь со мной ничего общего.
—
Вряд ли ты сможешь сделать что-то похуже того, что я делал на службе у Тёмного Лорда, Грейнджер.
—
Может быть и не похуже, но определенно неприятное.
—
Ну теперь мне действительно любопытно. Делай все, на что ты способна.
Гермиона глубоко вздохнула, чтобы немного успокоить нервы. Ей было страшно даже представить, как Северус отреагирует, когда она расскажет ему о процессе воссоединения его души с телом, но она заставила себя выйти из укрытия и, подняв палочку, указывая на накатывающие волны, твердым голосом произнести:
— Империус!
Она чувствовала его насмешливый взгляд у себя в голове.
—
Непростительное, Грейнджер? Ты действительно перешла на тёмную сторону.
—
Это только начало, Северус.
Они молча смотрели, как из морских глубин появляется обнажённое тело Северуса Снейпа, идущее уверенной, хотя и несколько неестественной походкой. Гермиона заставила его лечь на песчаный пляж. Она стояла и смотрела на него сверху вниз, его бледная кожа сверкала в лунном свете, а ее желудок скрутило от страха.
Она заговорила, чтобы хоть немного унять волнение:
—
Зелье сохранило тебе жизнь, поэтому твоё тело всё ещё реагирует на Империус.
Северус вдруг ясно осознал причину её страха.
—
Ты собираешься использовать сексуальную магию, не так ли?
—
Как ты узнал?
Гермиона поморщилась, услышав в его голосе нотки отвращения.
—
Ты использовала библиотеку Блэков для поиска заклинаний, а если эта семья и была в чем-то заинтересована, так это в том, чтобы трахать окружающих во всех смыслах этого слова.
Все краски отхлынули от ее лица.
—
Мне очень жаль, Северус. Если ты не хочешь, я не буду это делать.
—
И что? Застрять в твоей голове на всю оставшуюся жизнь? Поцелуй дементора в такой ситуации был более милосердным.
Ответом ему было молчание, и тут ему стало ясно, что он был несправедлив. Да, Гермиона должна была рассказать ему о методе, которым она планировала привязать его душу обратно к телу, но что, если бы он отказался? Она не собиралась просто позволить ему умереть. После минутного молчания Северус понял, что она все еще смотрит на его тело, ожидая указаний.
—
Делай, что должно, Грейнджер, но я настаиваю, чтобы ты воздержалась от излишней близости.
Не колеблясь, Гермиона приподняла мантию настолько, чтобы опуститься на его распростертое тело. Северус почувствовал её грусть и тоску, когда она протянула ладонь, желая провести большим пальцем по его губам и покрытой шрамами груди, но оторвала ее, уважая его желание ограничить их контакт.
Она засунула руку под свою мантию. И хотя Северус не мог видеть, что происходит, он живо представил, как ее маленькая ладошка дрочит ему, как ее большой палец обводит и размазывает преякулят по красной головке его члена. Он как раз думал, что не так уж сильно возражает против этой идеи, когда почувствовал ее боль и услышал тихий стон, сорвавшийся с ее губ.
Еще один сдавленный крик вырвался из ее горла, когда Гермиона опустилась на его член, и Северус наконец понял, что происходит. Она жертвовала своей девственностью, чтобы спасти его, несмотря на то, что он только что оскорбил ее, по сути заявив, что не хочет, чтобы она к нему прикасалась. Северус почувствовал первый укол раскаяния, когда Гермиона прошептала заклинание себе под нос.
Он мгновенно почувствовал рывок, чем-то похожий на аппарацию, только помноженную на десять. Северус захрипел и закашлялся, возвращаясь в свое тело. За ощущением первого воздуха последовало теплое, уютное ощущение нахождения в ее теле, ощущение, которым при других обстоятельствах он мог бы насладиться.
По ее лицу текли тихие слезы, она крепко обнимала себя руками, словно пытаясь найти утешение. Северус сел, держа ее на своих коленях и обхватил ладонями ее лицо.
— Гермиона…
Она покачала головой, и попыталась подняться с его колен.
— Все кончено, Северус. Нет необходимости…
Его руки взлетели к ее бедрам и уверенно удержали ее на месте.
— Прости меня, Гермиона. Я не должен был вымещать свой гнев на тебе.
Ему удалось отвести одну из ее рук от ее бока, поднести к своим губам и поцеловать внутреннюю сторону ладони и запястья. Его голос понизился до соблазнительного мурлыканья:
— Разве ты не хочешь остаться и быть моей хорошей девочкой?
Северус усмехнулся, когда Гермиона сжалась вокруг него, не способная скрыть реакцию своего тела.
Она снова выглядела так, будто была на грани слез.
— Мне невыносима мысль, что ты будешь делать что-то только потому, что считаешь себя чем-то мне обязанным. Я хотела помочь тебе, так что никакого долга нет. Я…
Северус запустил пальцы в ее волосы и нежно привлек ее к себе пока их губы не встретились. Сначала его поцелуй был нерешительным, как бы извиняющимся, но Гермиона отринула робость, когда наконец поняла, что он хочет, чтобы она прикоснулась к нему. Она тепло ответила на его поцелуй, проведя кончиком языка по складке его губ, и он приветствовал ее прикосновение.
Он притянул ее руку к своей груди, поощряя Гермиону провести жаждущими пальцами по каждому из его шрамов. Его ребра выпирали от регулярного недоедания, а на теле появилось множество новых шрамов из-за жестокого обращения в Азкабане, но Гермиона все равно находила его красивым. Она коснулась каждого его шрама и, наклонившись, провела языком по нескольким наиболее заметным отметинам. Она провела пальцами по темным волосам на его груди, затем по животу и спустилась по тёмной дорожке волос к месту их соединения.
Северус задрал подол ее мантии, и Гермиона помогла ему стянуть ее через голову. Она застонала, когда его руки нашли ее груди, ее соски затвердели, когда он перекатил одну из горошин между большим и указательным пальцами.
— Ты так прекрасна, моя маленькая львица.
— Я думала, что ты возненавидишь меня и будешь считать меня чудовищем.
— Я расстроен тем, что ты не рассказала мне весь свой план до того, как мы начали, но ты не чудовище, Гермиона, — Северус почувствовал, как она расслабилась, и искренне удивился тому, что его мнение так важно для нее.
Он припал к её горлу, покусывая и посасывая его до тех пор, пока не убедился, что там останется метка. Северус не был уверен, увидятся ли они когда-нибудь снова после сегодняшней ночи, и хотел быть уверенным, что у нее останется напоминание о нем. Он не хотел быть тем, кого Гермиона легко забудет.
Северус втянул в рот один из коралловых сосков и с наслаждением ощутил, как она ноготками впилась ему в плечи, а затем обвел сморщенную горошину кончиком языка и задел зубами чувствительный кончик, заставив Гермиону задвигать бедрами. Он застонал, вновь обхватив губами её сосок, а его член всё ещё твердый и погруженный внутрь неё умолял о большем.
— Пожалуйста, Северус…
Зарычав, он перевернул ее на спину и одним плавным, но твердым толчком погрузился в нее до предела.
— Дааа, — прошептала она. Ее голова откинулась назад, волосы выбились из косы и веером рассыпались по песку. Камешки и осколки ракушек впивались ей в спину, но Гермионе было всё равно, ведь Северус наконец прикоснулся к ней, поцеловал ее плечо и впился пальцами в ее бедра.
Он потянул её подбородок вниз, пока их глаза не встретились.
— Посмотри, какая ты влажная и жаждущая, наполненная моим членом и извивающаяся от удовольствия. Такая красивая…
Она захныкала в ответ, переставляя ногу и упираясь пяткой ему в поясницу. Северус понял намек и прижавшись к ее бедрам, рукой скользнул между ними. Он быстро нащупал ее клитор, застонал, почувствовав, какой влажной она была для него. Чувство наполненности в сочетании со звуком трения кожа об кожу быстро довели Гермиону до края. Северус надавил на ее клитор, и она застонала, ее спина выгнулась дугой над песком, когда она кончала, а стенки ее естества трепетали вокруг его члена до тех пор, пока он не излился в нее с последним толчком.
Она обхватила его ногами, пытаясь отдышаться. Они нежно целовались, Северус гладил ее щеки, шею, руки. Он был нежен и внимателен, но Гермиона чувствовала нарастающую между ними неловкость.
Когда Северус, наконец, вышел из нее и, перевернувшись, лег на спину, Гермиона села и потянулась к своей потрепанной годами и войной расшитой бисером сумочке, надеясь, что занятие чем-то полезным отвлечет ее от неловкости. Она протянула ему новое нижнее белье, черные брюки и серую льняную рубашку с длинными рукавами. Когда она отвернулась, чтобы натянуть на себя мантию целителя, Северус незаметно поднес воротник новой рубашки к носу и вдохнул, с удовольствием отметив, что материал пахнет ею, бергамотом и ванилью.
Затем Гермиона протянула ему темно-зеленый джемпер, который он должен был надеть поверх рубашки.
— Я не была уверена, что тебе понравится, но подумала, что это, по крайней мере, защитит от холода.
Северус натянул джемпер через голову и одобрительно погладил густую шерсть.
— Для начала сойдет. Вполне. Спасибо.
Северус почувствовал внезапный ком в горле при мысли о том, что больше не увидит ее. Ему было почти… грустно… расставаться с ней. Ему было бы интересно узнать, смогут ли они стать друзьями или, возможно, даже…
Он остановил эту мысль, прежде чем она успела укорениться в его сознании.
— Что ж, Гермиона, мне лучше совершить свой великий побег.
Она подняла один палец и снова полезла в сумку.
— Не спеши. У меня есть для тебя подарки.
— Подарки? — Его голос прозвучал напряженно даже для него самого.
— Да. Все хорошо?
Северус не смог заставить себя признаться в том, что у него нет опыта дарения и получения подарков, за исключением небрежных, безличных рождественских подачек от Альбуса и Люциуса, поэтому решил ограничиться резким кивком.
— Ты спрашивал, был ли кто-то вовлечен в мой план. Так вот эти люди попросили меня передать тебе несколько вещей.
Гермиона еще немного покопалась в сумке и протянула Северусу черный конверт, запечатанный зеленой печатью Малфоев. Он медленно вскрыл письмо, и глаза его расширялись по мере того, как он читал.
— Драко хотел, чтобы у тебя была возможность начать жизнь с чистого листа. Поскольку он указан в твоем завещании как единственный наследник, он смог получить доступ к твоему хранилищу. Ему также удалось убедить…
— Под этим ты, конечно же, подразумеваешь подкуп, — перебил ее Северус с веселой ухмылкой.
— Конечно. Он убедил гоблинов Гринготтса позволить ему претендовать на имущество Принцев, поскольку ты был последним представителем рода, а он — твой бенефициар. Кроме того, мы все прекрасно понимали, что если действительно захочешь сбежать, то не сможешь больше жить под своим нынешним именем, поэтому Драко выбрал тебе новое имя из своей собственной родословной. Все активы твоего хранилища и хранилища Принцев находятся теперь в новом хранилище, зарегистрированном на имя Армана Принса.
— Арман**? Теперь меня зовут как персонажа вампирского романа Энн Райс?
— Да. И чтобы соответствовать этому имени, тебе понадобятся мантии, которые будут развеваться еще больше, чем твои старые преподавательские одеяния.
Северус наклонился вперед и заглянул в ее сумочку.
— Наверняка там у тебя есть и что-то подобное.
— К сожалению, нет. Ты был бы очень сексуальным вампиром, хотя, честно говоря, ты и так очень сексуален… — Гермиона прикрыла рот рукой.
— Ты все еще не поборола привычку много болтать, Грейнджер? Думаю, некоторые вещи никогда не меняются, — он прикусил губу, пытаясь сдержать довольную улыбку, которая угрожающе тронула уголки его рта.
— Нуу, а за неимением мантии, что еще у тебя есть для меня?
— Вообще-то, Гарри прислал тебе кое-что.
Его глаза сузились.
— Знаменитый мистер Поттер снизошел до того, чтобы прислать мне подарок?
— Послушай… Я знаю, что вы двое вряд ли станете близкими друзьями после стольких-то лет вражды, но он действительно хочет помочь. После войны Олливандер продал свой бизнес другому производителю волшебных палочек, но Гарри убедил его сделать последнюю палочку, прежде чем он уйдёт на пенсию.
Гермиона вложила ему в ладонь палочку из чёрного дерева, и впервые за почти три года Северус ощутил всю мощь своей магии. Он вдруг понял, почему Визенгамот, да и вся магическая Англия боялись его. Со своей волшебной палочкой в руке он с легкостью мог бы превратить их хрупкий мирок в пепел всего несколькими небрежными взмахами руки. Они бы никогда не поверили, что у него нет желания причинять вред людям. То, что Поттер снабдил его новой палочкой, было удивительным проявлением доверия. Он спрятал палочку в рукав.
— Пожалуйста, передай мою благодарность мистеру Поттеру. Его подарок очень продуман и… тактичен.
Ее улыбка была ослепительной.
— Обязательно передам. А теперь… У меня есть для тебя еще два подарка.
Она протянула ему небольшой сверток, завернутый в коричневую бумагу и обмотанный бечевкой. Северус, нахмурив брови, повертел его в руках и осторожно потряс, пытаясь угадать содержимое.
— Это семена и черенки из теплиц Хогвартса. Невилл сейчас проходит Ученичество у профессора Спраут, и он хотел убедиться, что у тебя будет всё необходимое для создания твоего нового сада зелий, куда бы ты ни отправился.
Северус в недоумении покачал головой. Он никак не ожидал такого щедрого подарка от мальчика, которого долгие годы унижал и ругал. Гермиона легко уловила ход его мыслей.
— Невилл — один из самых чутких и всепрощающих людей, которых я знаю.
Он задумчиво кивнул.
— Мистер Лонгботтом, возможно, и не был хорошим зельеваром, но его знания гербологии всегда были на высоте.
Гермиона, явно ошеломленная его оценкой, лучезарно улыбнулась.
— Я обязательно передам Невиллу, что ты будешь помнить его не только за бесчисленное количество взорванных котлов.
— Если только ты дашь ему понять, что воспоминания об этих самых котлах никогда полностью не забудутся.
— Конечно. Мы ведь не хотим, чтобы всякие болваны вспоминали тебя слишком хорошими словами, не так ли?
Она снова полезла в сумку и достала что-то из внутреннего кармашка.
— Осталось только одно.
Гермиона обхватила его руки своими и уронила на его ладонь пару запонок. При ближайшем рассмотрении Северус увидел, что одна из них была из простого оникса, в то время как другая подозрительно напоминала спящую кошку, свернувшуюся калачиком. Он мог бы поклясться, что кошка открыла глаз и подмигнула ему, прежде чем снова заснуть.
— Как ты уже, наверное, догадался, это от Минервы. Ониксовая — простая запонка, а та, на которой выгравирована кошка, — портключ. У Минервы есть небольшой домик в Шотландии, которого нет в министерских записях, потому что он достался ей в наследство от родственника-маггла. Портключ доставит тебя туда, если ты когда-нибудь окажешься в опасности.
Северус был потрясён. Он с болью переживал то, что Минерва считала его худшим человеком в то время, когда он был директором школы. Однако не мог винить её за это, ведь был обязан молчать и не мог дать ей ни малейшего повода заподозрить, что он не тот, кем кажется.
Гермиона в очередной раз продемонстрировала пугающую способность улавливать ход его мыслей.
— Она чувствует себя такой виноватой, Северус. Минерва думает, что ты никогда не простишь ее. Она давала показания в твою защиту на суде, но к тому времени, когда она набралась смелости извиниться лично, Визенгамот запретил все свидания и общение с заключёнными Пожирателями Смерти. Пожалуйста, поверь мне, она любит тебя, как любила бы своего собственного ребенка, Северус. Никто не сожалеет о своем обращении с тобой больше, чем она.
Северус резко вдохнул, голова его упала вперед, а волосы закрыли большую часть лица.
— Я давно простил ее, — прошептал он. Он не был готов к буйству эмоций в своей груди и пытался отвлечься, застегивая запонки на манжетах рубашки.
Гермиона наложила заклинание Tempus, поскольку знала, что охранники будут патрулировать периметр острова всю ночь.
— Я не хочу торопить тебя, но думаю, что тебе лучше совершить побег сейчас, просто так, на всякий случай.
Северус почувствовал, как в груди снова защемило, и отчаянный страх никогда больше ее не увидеть заставил его произнести эти слова:
— А как же твой подарок мне, Гермиона?
Она вздрогнула, поняв, что его глаза прикованы к ее губам.
— Разве спасения твоей жизни было недостаточно, Северус?
Он медленно покачал головой.
— Несомненно недостаточно, если есть что-то еще, что ты хотела мне отдать или сказать. Есть ли что-то еще, Гермиона?
Гермиона испытала искушение сказать ему правду, что она хотела бы отдать ему все, но понимала, как абсурдно это прозвучит. Северус явно ей нравился, и она хотела бы проводить с ним время, но в то же время она не хотела мешать его вновь обретенной свободе. Она выдержала его пристальный взгляд, пробежавшись глазами по его лицу в поисках хоть какого-нибудь признака ответного интереса.
Северус ошибочно принял ее молчание за отказ, и выражение его лица стало жёстким и отстранённым.
— Я больше не буду вас беспокоить, мисс Грейнджер.
Гермиона запаниковала, когда он повернулся, чтобы уйти от нее.
— Одну кровать! — Выпалила она.
Северус медленно повернулся и внимательно посмотрел на нее.
— Прости?
— Я собираюсь в коттедж, который купила в Бельгии, и хотела бы, чтобы ты поехал со мной. Проблема в том, что там только одна кровать.
Улыбка, с которой он боролся, наконец, победила.
— Насколько мне известно, двое взрослых могут спать в одной кровати, Гермиона.
— Да, но я вряд ли смогу держать свои руки подальше от Северуса Снейпа, моего бывшего профессора, не говоря уже о сексуальном «вампире» по имени Арман.
— А кто сказал, что ты должна держать свои руки подальше от меня?
Гермиона улыбнулась, испытывая такую легкость, какую не испытывала годами.
— Ты уверен? Я не хочу, чтобы ты чувствовал какое-либо давление…
Северус приложил длинный палец к ее губам.
— Я иду с тобой, Гермиона.
— Тогда пойдем домой, Арман.
Он положил ее ладонь на сгиб своей руки, и они трансгрессировали их прочь от места гибели Северуса Снейпа.
━━━━━━━━》❈《━━━━━━━━
Минерва с облегчением вздохнула, обхватив руками чашку с чаем. Тепло, исходившее от маленькой чашечки, постепенно начало рассеивать холод, въевшийся за ночь в суставы пальцев. Сколько бы согревающих заклинаний она ни накладывала, ни одно из них не могло соперничать с губительным холодом директорских покоев.
Она бы списала это явление на холодную шотландскую зиму, но в остальной части замка было уютно и тепло. Минерва начала было думать, что так замок мстит ей, но отбросила эту нелепую мысль, когда в Большой зал влетели совы. Она улыбнулась, когда рядом с её тарелкой приземлился маленький серый конверт с красной печатью Гермионы. С тех пор как несколько месяцев назад девушка написала ей короткую записку, в которой сообщила, что их план по спасению Северуса удался, директриса больше ничего не слышала о своей любимой выпускнице. Минерва сдвинула очки на переносицу и с нетерпением вскрыла конверт.
Минерва,
Приношу свои извинения за то, что так долго Вам не писала. Мне потребовалось немного больше времени, чем ожидалось, чтобы обустроиться в моем коттедже, поскольку последние несколько месяцев я была довольно… рассеянна. Я наконец-то организовала свою лабораторию и готова продолжать исследование методов заживления повреждений нервов, вызванных проклятием Круциатус. Гарри был весьма великодушен и позволил мне порыться в библиотеке на площади Гриммо в поисках любой полезной информации. К тому же, у меня уже есть планы разбить весной большой сад зелий для моих ингредиентов.
Я живу недалеко от деревни, в которой живут как магглы, так и волшебники, и все они там тёплые и гостеприимные люди. Смею предположить, что вам бы здесь понравилось. Во всяком случае, это письмо будет коротким, так как мой муж суетится за моей спиной, желая написать Вам послание.
Ваша, Гермиона
Минерва чуть не расплескала чай по столу, прочитав слово «муж», чем вызвала несколько любопытных взглядов со стороны преподавателей. В голове у нее все перевернулось.
С каких это пор Гермиона замужем? Она не подавала никаких признаков того, что с кем-то встречается.
Когда ее глаза скользнули ниже по странице, Минерва почувствовала трепет в груди, узнав знакомый колючий почерк.
Минерва,
Если ты хочешь пережить зиму в своих покоях, то ты должна потакать упрямому желанию замка, слушать серенады. Хогвартс обогреет твои апартаменты, только если ты споешь ему вечером песню. Настоятельно прошу не использовать записи, так как Хогвартс сильно обидится на тебя за любую попытку обмана.
Даже простой частушки будет достаточно, чтобы согреть твои комнаты, но я открою тебе малоизвестный секрет: Хогвартс питает слабость к маггловскому хип-хопу. Артур Уизли может рассказать тебе об этом подробнее, если ты, конечно, захочешь узнать об этом побольше. Конечно, есть и другой вариант, пока ты будешь работать над расширением своего вокального репертуара, ты всегда можешь провести каникулы с друзьями.
Твой, Арман Принс
Минерва нащупала что-то внутри конверта, и когда она перевернула его, ей на ладонь выпала одна единственная запонка из оникса. Она улыбнулась про себя, внезапно очень обрадовавшись предложению заместителя директора Флитвика остаться в замке на каникулах, поскольку эти каникулы она собиралась провести со своими двумя любимыми бывшими учениками в Бельгии.
