Реальность поражает своей жестокостью. Эта жестокость образует клубы плотного пара в лёгких и оседает на кончиках пальцев неприятной прохладой. А тело дрожит и отчаянно проситься куда-то, где тепло. Поэтому Транкс часто мечтает о маленьких параллельных мирах, где всё хорошо или хотя бы немного лучше, чем есть на самом деле.
Транкс обозвал такие мечты "глупыми" и "нелепыми" . Он привык бить себя по лицу, стараясь не отвлекаться от окружающей реальности. Но было сложно отказать себе в минуте мысленного расслабления, ведь сердце отчаянно нуждалось в этом. Казалось, без подобных "глупых" и "нелепых" мечт оно просто перестанет биться.
— Транкс?
Знакомый голос окликнул задумчивого мечтателя, сидящего посреди каменной дороги. Транкс резко повернул голову и незамедлительно ответил, неуклюже переставляя ноги:
— Гохан?
Гохан только тепло улыбнулся в ответ и подхошел ближе, немного хромая.
С того момента как Гохан потерял руку, его движения были лишены былой координации, но это не делало его слабым или, того хуже, беспомощным. Скорее наоборот, с момента потери руки он стал больше времени уделять тренировкам, что сделало его ещё более стойким.
— Что ты тут делаешь? — голос Транкса был спокойным и излишне тихим. Если бы это был самый обычный городской день, шумы его голоса бесследно бы испарились в звуках текущей жизни. Но поселившаяся в этом городе мертвая тишина выделила каждое озвученное слово и будто раздела догола, оставляя дрожать в ледяном одиночестве. — Разве Бульма не назначала тебе обследование?
— Твоя мама излишне сильно заботиться обо мне. — Гохан аккуратно сел на землю. Транкс поспешно скользнул ближе к нему и поджал ноги к груди. — Я в порядке.
Транкс ответил тяжёлым молчанием. Когда Гоку, Веджета и Пикколо умерли, Бульма начала заботится о Гохане как о собственном сыне. Со временем между всеми "выжившими" стала образовываться особая семейная атмосфера. Она придавала светлой надежды и своим теплом напоминала о давно забытом прошлом...
Но это тяжело. Тяжело смотреть на лица людей, пытающихся заменить свою прошлую семью на нелепую копию, от которой где-то глубоко в душе становилось тошнотворно отвратильно.
— Так почему ты здесь? — Транкс нарушил гробовую тишину, от чего его собственный хриплый тембр как колокол ударил по ушам.
— Я почувствовал твоё присутствие тут. — Гохан ответил сразу, но всё равно, по какой-то непонятной причине, растягивал каждое слово. — Мне хотелось встретиться с тобой.
Транкс тихо рассмеялся. Его смех был приглушен согнутыми коленями, в которые парень уткнул свое лицо. Гохан наблюдал за этим с лёгкой улыбкой и с такой проницательностью, что Брифс успел пару раз нервно приподнять голову. Затем Транкс стих и он осторожно, но смело потянулся к Гохану и упёрся подбородком об его плечо.
Два парня расслабились и ближе прижались друг к другу. Они сидели так, пока Гохан не оставил спонтанный и капризно-звонкий "чмок" на носу Транкса. После чего он полностью обвил Гохана руками и ногами, утыкаясь лицом в его широкую грудь.
— Ммм... — промычал младший, когда мозолистая рука начала неспешно перебирать его сиреневые волосы. — ...Гохан.
— Мм?
— Я люблю тебя.
Брюнет промолчал. На его лбу сформировались ели заметные морщинки, но затем его лицо разгладилось и озарилось широкой улыбкой, от которой у Транкса навязчиво болела грудь. Такая же улыбка была у Гоку. И эти две улыбки были настолько идентичны, что складывалось впечатление, будто Гохан часами репетировал свою улыбку перед зеркалом.
— Я тоже тебя люблю, Транкс. — прошептал Гохан и сердце Транкса сжалось, обливаясь кровью. Эти слова каждый раз врезались ему в сознание, подобно действию наркотика. Такое сравнение подтолкнуло младшего на мысли о зависимости, о запретности происходящего. Это было странно, но Транкс не мог избежать этих мыслей, последнее время они преследовали его слишком часто.
— Тебя что-то беспокоит?
Транкс поднял голову и посмотрел в обеспокоеные глаза Гохана. Видимо, Брифс молчал слишком долго, от чего гробовая тишина снова дала о себе знать. Гохан ненавидел тишину. После смерти Гоку тишина стала такой, какой она является сейчас и Транкс понимал это, от чего чувство вины за долгое молчание медленно растеклось по его ребрам, пробираясь в душу.
— Совсем нет! — тон голоса парня стал громче и он понял, что перестарался, когда Сон мягко усмехнулся ему и приподнял брови. — Просто... В последнее время я очень много думаю.
Это не было ложью. Навязчивые рассуждения были похожи на бесконечный коридор, за мраком которого не было и намека на свет. К счастью, рутина дней заставляет забыться, а постоянные тренировки причиняют необходимую боль, способную отогнать прочь ненужные мысли.
— Я не могу перестать думать об одной вещи. — ситуация давила на Транкса, заставляя продолжать вести диалог. Он не мог придумать, что сказать. Слова застряли в горле, и только давно выученный текст выделялся на фоне спутанных волнением мыслей: — Может, где-то далеко... где-то в глубинах бесконечности есть другой мир, в котором всё хорошо. Андроиды не напали на землю, Гоку не умер от болезни, а папу не убили. Когда я думаю об этом, мне кажется, что в таком мире у тебя была бы милая жена, с которой ты был бы...
по-настоящему счастлив..?
Транксу хотелось немедленно заткнуть чем-то свой рот. Когда последнее предложение слетело с его губ, он резко замолчал, от чего снова стало отвратительно тихо. Чувство вины повторно захлестнуло разум Брифса, оставляя в его животе неприятную тяжесть.
— ...Сейчас я люблю тебя и это главное. — Гохан твёрдо посмотрел в глаза Транксу, сжимая его ладони в своих. В словах Гохана не было и намека на обиду или недоверие. Все было так, будто он обчистил душу Транкса, залез ему под кожу и понял все его волнения только по одному взгляду. — Даже если такой мир всё-таки существует, то как это касается меня? Я счастлив, любя тебя. Именно тебя, Транкс.
Младший юноша стыдливо наклонил голову. Он тихо всхлипнул, больше не в силах бороться с жжением в глазах. Горячие слезы текли с его красных щек, пока его губы старались озвучить желанную фразу:
— Гохан я... Я так... Так люблю тебя...
Гохан медленно провел руками по спине возлюбленного, утыкаясь носом в копну фиолетовых волос и тяжело вздыхая. Транкс пах как надежда. Это был запах пепла, пыли, крови и потери, дополненный чем-то сладким и домашним. К этой неизвестности хотелось прижаться и никогда не отпускать, вцепиться ногтями и зубами, только чтобы остаться вместе.
И парни оставались вместе. Они начали переходить на другой уровень отношений совсем недавно, но ухватились друг за друга так, будто были влюблены с самых малых лет. Очевидно, они нуждались в этих отношениях, нуждались в человеческом тепле и любви, способных затмить отчаяние, въевшееся в воздух словно свинец.
«Может, наша любовь просто
вынуждена?» — думал Транкс каждый раз, прижимая родное тело к своей груди. Он не мог понять этого, ведь никогда не любил раньше. У него не было возможности сравнить и сделать собственный вывод. А распрашивать знакомых об этом было странно и даже страшно.
Но всё-таки навязчивый голос бессознания в итоге стал для него ответом:
«В этом мире всё не очень хорошо, так что мы вынуждены любить, чтобы не сойти с ума, не так ли?»
Со временем Транкс смог смириться с этой мыслью, но чувство вины так и не покинуло его.
***
Гохан умер.
Транкс стоял на краю небольшого каменистого обрыва, который когда-то считался жилым домом. Его кожа, немного смуглая с рождения, теперь имела сероватый оттенок, придавающий его лицу трупный вид. Его красные от переутомления и рыданий глаза выделялись на фоне темно-фиолетовых синяков. Его пальцы дрожали, а колени периодически подкашивались.
Прошло около двух месяцев со смерти Гохана. Первую неделю Транкс не мог избавиться от ярости, поселившейся в его сердце. Он убегал куда глаза глядят, рушил всё, что попадется под руку, бесконтрольно переходил в форму Супер Саяна и рыдал часами напролет. Убить! Убить! Убить андроидов! Всё, о чем он мог думать: месть бесчеловечным отродьям, уничтожившим его
счастье. Но он не шёл на рожон, и даже крушил всё в безопасном отдалении от ненавистных близнецов. Всё ради мамы и живых людей — последней его надежды.
Когда у Транкса не осталось сил на ярость и он обессиленно рухнул на землю, открылась одна жестокая правда. Он пуст. Ярость больше не скрывала этого факта. В верхней части живота тянуло странным и незнакомым ощущением. Не осталось ни эмоций, ни любви, ничего.
И тогда Транкс снова заплакал. Но уже от усталости.
Так прошел месяц. Брифс скитался по городу словно призрак, собирая последнее тепло редких солнечных лучей. Он почти перестал есть и стал много спать. Его стеклянные глаза часто наполнялись сухими слезами, когда где-то в глубинах сознания звучал знакомый голос:
«Я люблю тебя, Транкс»
Сердце Транкса оставалось болезненно пустым. Каждый мог заметить это, поэтому парня условно освободили от бывалых обязанностей, давая тому своеобразный "отдых". От такой привилегии Транкс не стал чувствовать себя лучше, скорее наоборот, но он всё равно был благодарен, что его не стараются успокоить или "привести в себя".
Бескрайнее
ничего тянуло куда-то вниз, намеренно наливая веки свинцом. Транкс старался продолжать работать дальше, выполняя механические движения безо всякого энтузиазма и человечности. Это немного успокаивало чувство вины, застрявшее в горле, но никогда не могло заставить забыться. Голос Гохана всё ещё откликался в его воспоминаниях. В такие моменты Транкс опускал руки и старался заплакать. Но не мог.
Спустя ещё один месяц юноша смог полностью включиться в работу. Он всё ещё выглядел как ходячий труп, а отличало его от мертвеца только то, что иногда на лице Транса появлялись эмоции. Мягкая улыбка, слабо нахмуренные брови, сощуренные в замешательстве глаза — привычные действия, ставшие для Транкса важным шагом для возвращения домой.
«Пожалуйста, Транкс, живи»
Голос Гохана в голове был уже не таким громким, как раньше, но все ещё достаточно навязчивым, чтобы Транкс периодически убегал к разрушенным домам, пытаясь уйти от людей.
«Я умирал не ради этого»
Колени Брифса пронзила привычная тяжесть и он уселся на край каменистого обрыва. Слезы текли по его сухим щекам, омывая старые и новые царапины. Гохан в его голове был прав. Нельзя думать о мести сейчас, ведь это будет равносильно мыслям о суициде.
— Ты бы не одобрил такое, не так ли? — Транкс хрипел. Его голос был почти беззвучным и сливался с ветром.
Воспоминания одно за одним всплывали в его сознании, от чего парень сжался, поджав ноги к груди. Его челка мягко падала ему на глаза, скрывая новый поток холодных слез:
— Когда-то ты сказал, что родился для того, чтобы защищать меня. — Транкс глубоко вздохнул. Его губы дрожали — Я сразу понял тебя, ведь я чувствовал то же самое, но...
— Я не хотел, чтобы ты умирал, Гохан.
Парень закусил губу и прижался лбом к своим коленям. Его мозг гудел, а во рту пересохло. Погода казалась ужасно холодной, будто была середина зимы. И рассыпанный по асфальту пепел, похожий на снег, только закреплял ассоциацию.
— Я никогда не строил с тобой никаких планов. — Транкс судорожно шептал себе под нос, всё больше скручиваясь и сжимаясь — Тогда почему моё будущее разрушилось, когда ты умер?
Транкс Брифс часто задаёт вопрос "Почему?". С детства он был очень любознательным мальчиком, и Бульма гордилась этим. Она всегда отвечала на его многочисленные вопросы о мире и никогда не чувствовала себя уставшей, ответив на все.
Но у вопросов Транкса была одна особенность: он никогда не спрашивал про чувства и эмоции, будто любовь, счастье или грусть никогда не имели для него значения. Он начал это делать только с приходом Гохана, когда его самого начали наполнять неизвестные ему вещи.
«Я так и не успел спросить всё, что хотел»
Монолог закончился и Транкс перестал плакать. Он медленно встал и поплелся домой, немного хромая. Темнеющее небо сопровождало его, пока в спутанных мыслях горело одно слово, одно чувство, которое, благодаря Гохану, он знал хорошо.
Надежда.
***
Sing crushes motorist - Better
И вот я наконец-то переместился в будущее. Снова. Я старался лгать себе, но было сложно сосредоточить свой взгляд на чем-то одном, пока мои мысли были полностью заняты тобой.
Гохан. Когда я первый раз увидел уже повзрослевшего тебя, я не смог поверить своим глазам. Ты не выглядел как воин, не выглядел как надежда земли или как Саян. Ты выглядел как совершенно обычный, далёкий от кровопролитных битв человек и... ты выглядел счастливым.
Я разговаривал с тобой пару раз, но эти разговоры никогда не были длинными. Мы просто общались на бессмысленные темы, а когда атмосфера становилась по-странному интимной — всё заканчивалось. Ты, кажется, не замечал этого, рассказывая что-то с глуповатым выражением лица, от которого в моем горле образовывался ком. Я не могу винить тебя за это, но когда ты неряшливо машешь мне в след и беззаботно уходишь домой, странная обида начинает разрастаться в моей груди.
Но я рад. Да, я по-настоящему рад за тебя, Гохан. Всё случилось именно так, как я предполагал. В хорошем будущем, далёком от тишины мире, у тебя есть любящая жена, такая, которую я себе и представлял. Видель красивая, умная и сильная женщина. Она идеально подходит тебе. Она именно то, что всегда было тебе нужно.
Я стараюсь больше не разговаривать с тобой. Честно, я просто боюсь, что ты заметишь мои многочисленные взгляды. Боюсь, что ты заметишь что-то в моих глазах, что может разрушить твоё нынешнее счастье. Я не хочу этого. Мне нет места рядом с тобой.
Поэтому я смотрю на тебя из тени. Иногда наблюдаю за тобой, пока ты не видишь. Ты часто гуляешь со своей семьёй в парке, ходишь с ними в кино или в цирк. Когда ты общаешься со своей женой или дочкой, твои глаза светятся ярким светом, которого я раньше никогда не видел на твоём лице. В такие моменты я слабо улыбаюсь, уходя прочь. Сейчас всё хорошо, всё правильно. По-другому и не должно быть.
Видимо, я просто дурак, ведь люблю тебя до сих пор. Мне кажется это единственной неправильной вещью в этом идеальном мире. Я привык терять, привык оставаться один, привык считать себя ошибкой. Каждый вечер я мою своё тело до маленьких царапин, стараясь смыть фантомное ощущения твоих пальцев на своей коже. Это так глупо и совсем не помогает, но всё-таки... Если моя любовь просто ошибка, если она была вынужденной, почему так больно?
Почему, Гохан?
