Время

Мягкое пение разливается по летнему саду из яблонь и вишни. Ровно стриженные кусты, лужайки невероятно красивого и натурального зеленого цвета. Трогательные касания к листам роз, всегда заканчивающиеся порезами об острые шипы. Но сейчас всё по-другому: рядом пение, которое окутывает, оберегая ото всех опасностей. — Пой громче, пожалуйста. — Голос после долгого молчания слегка хрипит, что частично прерывает мелодию. Но она не останавливается; наоборот, усиливается, следуя желанию слушателя. Руки поющей двигаются робко, вычерчивая в воздухе неясные фигуры, которые так и остаются не воплощенными. Она едва уловимо передвигает ногами, навлекая на себя не только уши утренней гостьи, но и глаза, которые с восхищением следили за всем, не отпуская эти моменты. Не боясь испачкать своё платье, гостья пересаживается на траве так, чтобы видеть картину лучше. Завораженная, она замечает всё прекрасное в происходящем. Солнечные лучи заставляют сиять не только её локоны, но и лицо: она счастлива. Тонкая ткань платья мелко струиться при каждом новом движении, кружева воротника изредка подрагивают. Тонкие пальцы изящно двигаются, переплетая воздушные нити в полотно, которым покрывают небольшую поляну в саду. Это неповторимое никем изящество могло бы длиться вечно, но мелодия закончилась, а её автор прикрыла глаза, наклоняясь к пушистым бутонам пиона. — И зачем же я понадобилась тебе в этот ранний час, могу ли поинтересоваться? — Она не отрывается от цветка, лишь на секунду распахивает глаза, разъединяя свои длинные ресницы. — Ты не рада мне? Вовсе не обязательно было петь, раз твоё настроение ухудшилось... — Нет, я рада. Я что, не могу попытаться узнать, в чем цель визита? — Одно лишь "я". Ты думаешь только о себе, — гостья поднимается с травы, осматривая нежного цвета платье, — ещё не надоело? — Ты пытаешься хамить мне? — Звонкий смех смягчает обоих; теперь они улыбаются, глядя друг другу в глаза. Они знают, что гостья не умеет хамить, и даже если пытается, то увы — заканчивается это всегда лишь смехом. — Всегда знала, что ты не ценишь меня. Никто из твоей семейки не уважает моё присутствие. Для них я либо призрачный силуэт, который постоянно отсвечивает, либо наглая беспринципная девица, в голове у которой лишь ранние походы к тебе. — Что ты! Никто из них так не думает, ты ошибаешься, я уверена! Не смей больше говорить такие глупости. — Руки погладили плечи гостьи, как бы поддерживая. — А я вот именно так и думаю! — Это разносится издалека, заставляя обоих повернуться на звук. Гармония прерывается ещё одной присутствующей на поляне, той, что со злобой начинает причитать, высмеивая внешний вид обоих. — Невероятно! У тебя, — палец утыкается в кружева воротника, а уши пропускают упрёк по поводу указаний страшим, тем более пальцем, — все волосы потрепались, а рукава в складках. Платье лежит неопрятно! А ты... — лицо наигранно кривиться, — у тебя помято платье, и выглядишь ты как неряха! Я всё расскажу матери! Ты получишь, а тебя никогда больше в наши ворота не пустят! — Уйди в свою комнату, и никогда больше не смей перечить взрослым! Иначе это я всё матушке расскажу! — Наставленный палец испуганно одергивается, сжимая подол платья. — Ты даже не венчалась ещё, какая из тебя взрослая! — Вон! Иди в свою комнату, и никогда больше не приближайся к этой части сада! — И не собиралась, нет желания смотреть на отбросов общества! — Ворчунья удаляется, оставляя поляну для двоих. — Только не учись хамству у неё. У кого угодно, но пожалуйста, никогда в жизни не хами как она. Это делать надо тонко, чтобы смысл поняли лишь те, кто по-настоящему способен. — А знаешь, я потеряла желание научиться хамить. Оно мне не нужно... Уж лучше не уметь, чем потом выставлять себя в таком... — кажется в мыслях её пронеслась недавняя беседа, — не лучшем свете. — Я полностью согласна с тобой. Никогда в жизни не будь как она. — Серьёзный взгляд в мгновение становится насмешливым, а ещё через мгновение они обе уже смеются. — Ты уже говорила мне об этом... — Можно задать вопрос? — Глаза светятся, будто прозрение накрыло её. Она кружится из стороны в сторону, уже забывая о перебранке со своей сестрой. Я же тихо вяжу спицами, сидя в кресле-качалке на веранде. Слишком старая, я не имею возможности быть такой же жизнерадостной. Поэтому просто изредка слежу за происходящим, отрываясь от вязания. Эти двое не так часто видятся, как хотелось бы мне, но что я сделаю — матушка против. Я для матушки не указ, старшая сестра неудачница, средняя в меня пошла, а младшая цветочек, который надо огородить от таких, как мы. Жизнь сложилась очень неудачно для нас обоих... — Ну что ж, ты уже задала его. — То есть да? — То есть да. Задай же ты уже его, зачем так долго тянешь. Это что-то важное? Если да, то хватит молчать. — Нет-нет, просто я хочу узнать... Как тебя зовут? — Что, прости? — Я сказала...