***
Ему удается избегать Феликса ровно три дня. Даже Чан замечает его странное поведение, но на вопрос что происходит, получает лишь недовольный взгляд. Чонин понимает, что это детское поведение, но страх взглянуть правде в глаза был слишком сильным. Особенно, с учетом того, что старший явно был прав. Чонина тошнило, причем очень сильно. К счастью, Чан уходил раньше, чем он просыпался, а поэтому ничего не замечал. Чонин сидит на холодной плитке пытаясь прийти в себя. Ему было слишком плохо. Никакая еда не задерживалась в нем надолго. И когда Феликс заходит в туалет и опускается на корточки, у омеги даже нет шансов сбежать. — Держись за меня. Феликс помогает встать и дойти до кровати. Он приносит стакан воды и Чонин его полностью осушает, снова чувствуя подступающую тошноту. Старший ничего не говорит и от этого становится лишь хуже. — Мне страшно. — Я знаю. Феликс берет Чонина за руку и сжимает её в своей. Взгляд у него такой понимающий, что младший чувствует себя полным идиотом. — Я буду рядом с тобой. Все время. Но чтобы нам точно быть уверенными, позволишь мне убедиться? Чонин позволяет омеге себя осмотреть. И когда Феликс, улыбаясь, подтверждает их догадку, становится немного легче, но страх все равно не исчезает до конца. Потому что никакой уверенности в том, что в этот раз все будет хорошо не было. — Сынмин был бы так рад. Омега сжимает край рубашки в руке и поджимает губы. Он каждый раз вспоминал Сынмина и думал о том, что бы тот сказал. — Он всегда будет с тобой. Здесь. Феликс касается области на груди, где находилось сердце, и Чонин всхлипывает. Стало так больно, что это с трудом можно было вынести. Все говорили, что со временем становится легче, вот только почему-то ему легче не становилось. Ни капли. — Я так по нему скучаю. Мне его не хватает. — Мне тоже. Феликс обнимает Чонина и прижимает к своей груди. Этого хватило, чтобы разрыдаться, словно ребёнок. Он до сих пор не мог поверить в то, что Сынмин умер. Казалось, что он, как и всегда, был во дворце. Можно просто взять, поехать к нему и увидеть. Чонин понимал, что это вероятнее всего было из-за того, что он не был на похоронах и не видел его тела. Поэтому и принять реальность было намного тяжелее. — Скажи, что это все шутка, умоляю. Что это просто какой-то план. Я не хочу в это верить. Пожалуйста… К сожалению, феликс ничего не говорит.***
Чан заходит в спальню и видит спящих омег, прижавшихся друг к другу. Он улыбается и спешит выйти, чтобы не разбудить их. Ужинать приходится в одиночестве, но сильно он не расстраивается. Главное, чтобы Чонин чувствовал себя хорошо, потому что в последние дни он явно избегал Феликса, и альфа предполагал, что те поссорились. Стоит подумать о Феликсе, как тот появляется на кухне, потягиваясь и зевает. — Здравствуй. Феликс кивает в знак приветствия и садится напротив Чана. Альфа несколько секунд изучает его взглядом, оценивая состояние, а затем спрашивает: — Как ты? — Лучше. Обещаю я не стесню вас надолго… — Я не поэтому спрашиваю. Оставайся сколько потребуется. Вы с Чонином хорошо ладите, это вам обоим на пользу. — Спасибо. Оба ненадолго замолкают. Феликс наливает себе чай и несколько минут просто перемешивает в нем сахар ложкой. — Чанбин о тебе все время спрашивает. — Извини, я лучше пойду. Мне завтра рано вставать. Чан поджимает губы, но омегу не держит. Он прекрасно понимает, как тому было тяжело. Поэтому он вздыхает и допивает чай, а затем направляется на второй этаж. Чонин уже не спал но лежал в кровати. — Привет. Альфа садится на постель и сразу же целует мужа. Чонин довольно щурится и обнимает Чана за плечи. — Сейчас быстро переоденусь и я весь твой. — Не пущу. Чан смеется и вырывается из цепких рук омеги. Он быстро меняет одежду на домашние рубаху и штаны, и уже после этого ложится на кровать. Чонин же, наоборот, садится. Он выглядит взволнованным и Чан сразу же перенимает его чувства, начиная беспокоиться. — Мне нужно кое-что тебе рассказать. Чан тут же берет возлюбленного за руку. — Я… Боже, я не знаю как это сказать… это все слишком. — Милый, не пугай меня. Что-то серьезное? — Ну как тебе сказать? Да? Чонин вырывает руку из руки Чана и отходит к окну. — Я так не могу. Альфа сразу же подрывается вслед за ним и обнимает за плечи. Нервозность мужа все сильнее передавалась и ему. Он спешит поцеловать метку на шее и успокоить. Когда Чонин берет обе его руки и кладет на живот, Чан еще ни о чем не догадывается. Он продолжает обнимать омегу и успокаивающе целовать метку. — Чани. — М? — Ты не чувствуешь? — Не чувствую чего? И вот когда Чонин кладет свои ладони поверх рук Чана, то шестеренки в его голове отчаянно начинают крутиться. Он замирает на несколько секунд, а потом забирается руками под рубашку омеги и касается живота. Озвучивать то, что он предполагает было страшно. — Ты… — У нас будет ребёнок. Чан не верит собственным ушам. Ему страшно даже шевелится из-за страха того, что это все может оказаться иллюзией. — Ты не рад? — Конечно рад. Альфа тут же разворачивает омегу к себе лицом и целует. А затем опускается на колени и начинает целовать его живот. И пускай еще совсем незаметно, что внутри уже развивается жизнь. Это не делает Чана менее сентиментальным. — Я так сильно тебя люблю. Пара перемещается на кровать и Чан еще в течение двадцати минут продолжает осыпать Чонина поцелуями. Счастье буквально переполняло его изнутри. Омега смотрел на это улыбаясь, и размышлял о том, что ему хотелось бы сделать что-то в память о Сынмине. Его друг столько всего для него сделал, что отблагодарить его за это было просто необходимостью. Чонину хотелось, чтобы его ребенок был похож на него. — Мне бы хотелось назвать нашего ребёнка в честь Сынмина. Кто бы у нас не родился я хочу чтобы в нем была его частичка. Не потому что я по нему скучаю, хотя и это тоже. А потому что он был действительно прекрасным человеком. Конечно, если ты не будешь против. — Это замечательная идея. Думаю он был бы счастлив. — Спасибо. Чонин оставляет на щеке Чана поцелуй и укладывает голову ему на плечо.***
Хёнджин просыпается и по привычке тянет руку, чтобы обнять Сынмина. Проходит несколько секунд, прежде чем он вспоминает, что его мужа больше нет. Вторая половина кровати была пустой и холодной. Прошло почти полтора месяца, но легче не становилось совершенно. С каждым днем, наоборот, становилось лишь хуже. Надобности вставать с постели не было и Хёнджин лишь сильнее закутался в одеяло. Он уткнулся носом в подушку Сынмина и с ужасом осознал, что его запаха почти не осталось. Это ударило по нему еще сильнее, хотя казалось дальше уже было некуда. — Ваше высочество, вас желает видеть Бан Кристофер Чан. — Я не хочу никого видеть. Служанка уходит, но Хёнджин этого даже не замечает. Ему было абсолютно все равно. Лишь бы его не трогали. Проходит пара минут, а затем альфа чувствует, как кровать продавливаться под чьим-то весом. — Я тоже очень сильно по нему скучаю. Конечно, мое горе никогда не сравнится с вашим. Но вы не один. Хёнджин узнает Чонина по голосу, но даже не поворачивается. Тот слишком сильно напоминал о Сынмине. — Не отдаляйтесь от нас. Как Хёнджин мог себе такое позволить? Он причиняет боль всем, кого любит. Все его друзья находились в опасности просто по причине того, что были его окружением. в их интересах им не стоило пересекаться. — Уходи. — Я жду ребёнка. Я хотел чтобы вы знали об этом. Эта новость была настолько неожиданной, что Хёнджин приподнялся от удивления. Он не ожидал, что Чан с Чонином попытаются снова завести ребенка. — Ты не шутишь? — Думаете я шутки пришел шутить? Хотел чтобы вы знали. — Я… я рад. Вы заслуживаете быть счастливыми. — Как и вы. — Нет. Хёнджин качает головой. Он заслуживает ровно то, что и получил. Смерть Сынмина была на его руках. И он не имел права быть счастливым. — А как же ваши дети? Вы и с ними не планируете сближаться? Почему Джихё мне сказала, что вы совсем не видитесь с сыном? Чонин злится и Хёнджин понимает почему. Со сторы это выглядело явно не очень хорошо. Первые дни альфа не отходил от сына. Он даже из рук его не выпускал. А потом в нем что-то перевернулось. Он слишком сильно напоминал Сынмина. Тэмин был живым напоминанием того, что произошло. Хёнджин просто не выдержал. — Не поступайте так с ним. Он нуждается в вас так же сильно, как и вы в нем. У него кроме вас никого нет. Думаете, если он таковой маленький, то ничего не чувствует? Это не так. Ему тоже больно, но он не может об этом сказать. Хёнджин понимает, что Чонин прав. И когда тот говорит что попросит Джихё принести Тэмина, то не сопротивляется. Уже через несколько минут он держит сына на руках. Тот подрос и был уже не таким крохотным. Альфа удивился насколько быстро все произошло. — А вы как думали? Не успеете оглянуться он уже бегать будет. Альфа слабо улыбается. Если судбьба ему позволит, он сможет это увидеть. — Чан ведь не ушел? — Нет, я сейчас его позову. — Не нужно, я сам. — Хорошо. — Хочешь подержать? Чонин кивает и Хёнджин аккуратно передает Тэмина в его руки. Он несколько секунд смотрит на омегу, представляя, что на его месте мог бы быть Сынмин. Сердце сжимается от боли и он спешит покинуть комнату. И стоит ему выйти, как он тут же оказывается в объятиях Чана. — Не делай больше так. — Прости. Я правда хотел побыть в одиночестве. Так…лучше. — Для кого? Точно не для тебя. И тем более не для меня. Знаешь как я переживал? — Извини. — Все в порядке. Хёнджин слабо улыбается и после они заходят в комнату, чтобы не устраивать представление для слуг. Младший замечает каким взглядом Чан смотрит на Чонина с Тэмином на руках и положив руку тому на плечо говорит: — Скоро и вы так будете держать своего ребёнка. Радость за друзей немного притупила его боль. Он слабо улыбался видя с какой нежностью Чонин смотрел на Тэмина. Вскоре омега встал и передал ребёнка Чану. — Мне бы хотелось увидеть могилу Сынмина. — Я провожу тебя. Чан, побудешь с Тэмином? — Конечно, идите. Прежде чем пойти к Сынмину Хёнджин зашел в оранжерею и собрал букет из белых кустовых роз. Он не мог приходить к мужу без цветов, зная, как тот их любил. Чонин молчал все то время, что они шли к могиле. И стоило положить цветы на промерзшую землю, как омега едва слышно прошептал: — Я не могу. Хёнджин обернулся, и при взгляде на Чонина увидел насколько сильно тот побледнел. Ему явно было плохо, а рядом даже никого не было. Альфа моментально снял с себя накидку и сложив в несколько слоев постелил на землю. Он не мог позволить Чонину сидеть на холодной земле, тем более в его положении. — Садись. Придерживая его за руку Хёнджин помог Чонину сесть. Он сразу вспомнил, что Сынмин тоже чувствовал себя плохо и это заставило его волноваться вдвое сильней. — Я хочу уйти. Я не могу… я не хочу…я… — Сейчас мы поймем назад, хорошо? Глубоко вдохни и выдохни. Тебе нужно успокоиться. Чонин кивает и делает несколько глубоких вдохов. Это ему особо не помогает и Хёнджин начинает переживать, как бы тот не потерял сознание. Его нужно было увести как можно скорее. — Ты сможешь сам дойти? — Наверное… я не знаю. Хёнджин внимательно изучает лицо Чонина, пытаясь понять, как лучше действовать в данной ситуации. Он понимает, что тот вероятнее всего просто перенервничал и лучшим решением будет просто вернуться во дворец. Но так же он понимает, что Чонин вряд ли осилит путь назад. Вот только выбора все равно не было. — Держись за меня, хорошо? К счастью Чонин был сильнее, чем могло показаться, поэтому ему было достаточно того, что Хёнджин крепко держал его за руку. Они дошли до дворца и Хёнджину даже удалось его довести до пустующих покоев, но в этот момент силы окончательно покинули омегу. — Чан сейчас придет. — Простите за это. — Не извиняйся. Хёнджин дожидается Прихода Чана, после чего оставляет супругов наедине, взяв с них обещание, что они переночуют во дворце. Не стоило подвергать Чонина лишним нагрузкам. Он возвращается в покои, чувствуя. как начинает болеть голова. Хёнджин понимал, что ему тоже требуется отдых, потому что в их с Сынмином спальне расслабиться просто не удавалось, но он просто не мог заставить себя уйти. Он не хотел жить в реальности, в которой не было его мужа.