Перевертыш

— Вот это письмо было написано членом Общества Соединенных славян, Анастасием Кузьминым. Он сделал столько для «Южного» общества что не перечислить всех его заслуг. — сотрясает воздух очередной громкий голос экскурсовода и душа Кузьмина в его прозрачном обличии еле еле открывает свои слипающиеся глаза, понимая: она снова в этом музее, ну что же это такое. — Что, никак не можешь поспать? — с непонятным и даже неожиданным сочувствием спрашивает у Анастасия, открывая приятные зеленые глаза, такая же призрачная оболочка Александра 1, держащего в руках прозрачный штык, опирающаяся им на пол. — Ой, Александр Павлович, правда, не до вас. — обиженно отводит взгляд Кузьмин, слабо потягиваясь. — Я им уже и документы подкидывал, и бумажки разные — не верят. Ну не радикалист я, ну что же они ко мне прицепились то, как будто прилипли, ей богу. Кто им сказал, что я вообще хоть что-то делал? Да я и Государя то любил.. — Если вы знаете, Анастасий Кузьмин был одним из первых офицеров, взбунтовавших свою роту за республику, а так же нанесших Гебелю, царскому командиру, 14 штыковых ударов вместе с Михаилом Щепилло.. — Анастасий при упоминании своей фамилии чувствует, как сердце делает кувырок и его насильно дергает к экскурсоводу, а рядом появляется такой же сонный Михаил, потирающий ладонями красные глаза. — Издеваются. — выдыхает Михаил, а Анастасий кивает. — Так вы оставайтесь тут, для чего вам астрал этот? Тут и поспать сможете, вот как я. — улыбается Александр 1, а неподалеку появившийся Николай бросает хмурый взгляд на заговорщиков. — Брат меня не слушает, вот как вы, злится. — расстроенно усмехается Александр Павлович, но Анастасий уже не слушает его, концентрируется и исчезает, возвращается оболочкой обратно в астрал, где бросается к Соловьеву, хватая его за руку. — Веня, пожалуйста, можно ты вместо меня? Я никак не могу отдохнуть, я так устал от постоянных призывов, упоминаний, я уже не могу. Мне надоело, что они меня беспокоят, сотрясают воздух так ещё и зря. Скажи им хоть как нибудь что это ты роту взбунтовал, я тебя прошу. Соловьев тяжело вздыхает, садясь в позу лотоса на призрачный диван. — Не могу Стас, они совсем не говорят обо мне. — Ну напиши письмо, что нибудь, хоть что-то. — в отчаянии взывает Анастасий, чувствуя, как сердце делает кувырок: его снова назвали. — Я постараю-ю.. — голос Вениамина сливается в единый шум и Анастасий озирается: он снова в этом музее. — Эх, не хотите вы меня слушать, молодежь. — тяжело вздыхает Александр Павлович, закрывая глаза — Николай со своей стороны закатывает холодные голубые глаза и садится на стекло, защищающее один из экспонатов, с него свешивает ноги: понимает, что пока идут экскурсии поспать ему не дадут, а потому лучше остаться здесь, как брат его старший советует. — Нет, так не пойдет, я хочу побыть с Веней не одну минуту, а чуть больше. — злится Анастасий и поправляя съехавшие на лоб слабо отливающие прижизненной чернотой волосы, подходит к одному из экспонатов, под говорящим названием: ложь истории. — Я покажу вам, ложь. — возмущается Кузьмин, а Николай, на все это со своего удобного места смотря хмыкает, и ударяет ногой по стеклу чуть сильнее: один из экскурсантов озирается, взгляд его глаз проходит сквозь Николая, а тот в ответ лишь усмехается: его голубые глаза останавливаются на кандалах. Ну правда, надоели эти люди уже мешать спать, а может их нужно выгнать отсюда? Напугать зловещими звуками и тогда удалиться на покой? Анастасий же, напрягает все силы свои, которые ещё с выстрелом в голову покинули его, и сдувает бумагу с письмом Соловьева: ответом Поле, прямо под ноги людям. Экскурсовод активно жестикулируя руками не замечает этого, уводит группу подростков в другой зал, а сами экскурсанты — по ним видно — историей совсем не интересуются: кто-то залипает в телефоне, кто-то качает головой в такт музыке.. Анастасий тяжело вздыхает: неужели снова не получится? Николай слезает со своего экспоната и быстро подходит к девочке, которая, кажется, отбилась от этой группы, потому что досконально сейчас рассматривает подделку письма Анастасия Сергею Ивановичу Муравьёву-Апостолу. Николай дует ей в ухо и девочка хмурится, озирается, замечает упавшее со своего стенда письмо и подходит к нему. Николай улыбается довольно и отходит обратно, подсаживая себя руками на стол и слабо зевая: теперь можно и поспать. — Спасибо. — рядом с Николаем садится Стас, но не решаясь пока на него посмотреть переводит взгляд на девочку. Та как-то странно пошатывается и медленно пятясь отходит к стулу, стоящему в углу зала, на который медленно садится, в руках слабо держа письмо. — А что с ней? — немного удивленно смотрит на Николая Анастасий, тот же в ответ начинает смеятся. — Она просто между строк прочитала, — стирает призрачные слезы Николай и показывает призрачную копию Анастасию. Кузьмин берет ее в руки и брови его медленно ползут вверх: он точно не хотел, чтобы письмо такого содержания попало к кому либо в руки, потому и подкидывал более мягкие письма, но так даже лучше, от него отстанут наконец. «Дорогой Поленька, Знаю о том, как сильно ты хочешь нас увидеть, потому обещаю, мы совсем скоро со Стасом и Мишей приедем к тебе, хорошо?..» — в копии медленно начинают проявляться слова между строк, заменяя слова изначального письма: «Поль, я тебе пришлю список царствующей фамилии и тебе будет нужно найти оружие, совершенно любое: шпагу свою бери, купи пистолеты (кстати можешь их у Рылеева одолжить). Ты меня спрашивал, какой план и как скоро можно будет убить этих тиранов, а я тебе сейчас скажу. У меня совсем мало союзников радикальных, разве что Саша Мозалевский, а вот Стас, Миша и Ваня они совершенно против. Представь, они хотят дело с Государем вести. Немыслимая подлость. Но я их не вправе осуждать, ибо они мои друзья, однако нам с тобой нужно действовать тайно. Я и сам на дух невыношу царя, и поверь Поль, я с тобой солидарен: хочу разорвать его на мелкие кусочки. Однако повторю тебе снова: будь осторожен. Тебя уже много раз ловили, нам нельзя вылететь с Петербурга. Говори, что любишь царя, а мне можешь писать что хочешь, но только с доверенным курьером. В общем готовься. Как будут изменения я напишу» — Анастасий поворачивается к Николаю, а тот со смешком забирает у него письмо и разрывает на куски, отправляя частички воздуха обратно в общее целое. — А Поля разве хотел?.. — Ну естественно. Хорош друг, ты что правда не знал? — ложится на стол спиной Николай и закрывает глаза. — Ну вот теперь я тебе открыл глаза, так что дай поспать. Сейчас наверняка она позовет Соловьева и за помощь тебе прошу, чтобы он меня не трогал, окей? — Конечно Николай Павлович. — слабо улыбается Кузьмин и слезает со стекла, подходя к девочке. Та стирает слезу, потекшую по щеке и Стас даже осторожно подходит ближе, приобнимая её за плечи. — Я и сам не знал. — сам себе говорит Анастасий, а девочка озирается, прячет письмо в свой карман и только тогда слабо выдыхает столь заветные слова: — Соловьев, Ипполит, неужели вы и правда хотели.. Да нет не поверю! — девочка достает телефон и начинает в нем что-то искать, но Стаса это уже не волнует: дело сделано. В зале появляется бодрый Соловьев, прищуривается и довольно улыбается едва ли не растягивая кончики губ до линии мочек ушей. — Ну ничего себе, это как ты такое провернул? — Анастасий хочет только на Николая указать, как вспоминает, тушуется и показывает рукой на отсутствующее письмо в стенде. — Там между строк такая жесть проявилась. Ты что, правда царя убить хотел? — Ох Стас, не то что хотел, спал и видел, грезил, надеялся и мечтал. — мурлычет Соловьев, — Так хотел например заковать его во-он в те кандалы: рука Вениамина указывает на первые попавшиеся, висящие под стендом с народовольцами кандалы, — Или разрубить на куски во-он той шпагой. — Кузьмин приподнимает брови в знак удивления, но молча скрещивает на груди руки. — Я был о тебе немного лучшего мнения, хоть и знал, что ты за всем стоишь. — Не я один. — улыбается Соловьев и как раз в это время наконец появляется Поля, который недовольно трет глаза, но едва видит Вениамина, бросается к нему с объятиями: от этого флаг России, висящий над одной из инсталляций, качается вправо, как будто от дуновения неощущаемого ветра. — Ну так что, где сей Государь? — даже не спрашивая каким чудом он сюда попал, Ипполит сразу переключается на Николая, которого осторожно пытается своим телом загородить Анастасий. — Я был в каком-то другом измерении; там никого не было и я аж весь иссохся от ожидания. — глаза Поли загораются каким-то призрачно-красным огнём, который охватывает и все его тело: Поля снова злится. Анастасия тяжело вздыхает: а еще говорят, что это у него и Михаила нервы, что это они спали с пистолетами, чтобы в любой момент убить Государя. Да с чего эти люди это вообще взяли? — Поленька, золотце, давай ты просто выдохнешь и погуляешь по музею, м? Или смотри, можешь подойти вон к той девочке: она тебя призвала — и намекнуть ей, чтобы всем про тебя рассказала, чтобы мне наконец дали поспать. Неожиданно рядом с Анастасием появляется Щепилло, теперь правда с Иваном Сухиновым — это значит, что в зал, посвященный декабристам, пришла новая группа эксурсантов. — Ан-нет, так не пойдет. Я не смог убить царя в жизни, но я сделаю это сейчас. — шипит злобно Поля, но Анастасий хватает его за руку и тянет к себе, подзывая Михаила взглядом. — Помоги, он Николая убить хочет, опять. — Щепилло берет Полю за другую руку, отходит с ним ближе к девочке, садится на пол и крепко обнимает Полю, практически в себя всасывая таким образом всю его злобу, которой, кажется нет конца. Ваня тоже недовольно зевает. — Ну что, как успехи? — Николай нам помог, призвал истинных виновников торжества и открыл некоторым посетителям глаза. Сейчас я еще пару слов Поле скажу и мы полетим отсюда. Кузьмин подходит к Николаю и осторожно его треплет по плечу. — Николай Павлович? — М? — Мы скажем, что это не вы были, а Константин, а вы от престола наоборот отказались. Хотите с нами в астрале поспать? Именно в нашем измерении? — Естесн. — улыбается Николай и хватается за протянутую руку Сухинова, тем самым помогая себе встать. — А Муравьёв-Апостол там будет? — Да, но он нынче злой, у него все та же проблема, что и у нас. Люди все понимают совсем наоборот и невинных людей обвиняют в том, в чем они совсем не виноваты. — растроенно выдыхает Анастасий. Николай не смотря на это слабо улыбается. — Я помогу ему, чтобы его не призывало сюда. Иван заинтересованно наклоняет голову в сторону Николая, а тот усмехается. — Не, даже не просите, вам помогать не буду. Там знаете что надо? Поцеловать. А вас я не собираюсь целовать, так что ждите кого-нибудь другого. — смеется Николай. — А ну так так конечно, не нужно ваша светлость. — саркастически улыбается Сухинов, и отходит к Поле, который умиротворенно посапывает в объятиях Михаила. Щепилло же выводит из себя всю Полину злость, глубокими вдохами-выдохами — запускает былую циркуляцию крови по венам, только теперь вместо крови воздух. — Чего хотел Вань? — мягко спрашивает Михаил, а Иван наклоняется к нему. — Скажи Поле и Соловьеву, — Сухинов бросает взгляд на Вениамина, который заинтересованно рассматривает кандалы и фотографии народовольцев. — чтобы обязательно людям намекнули, рассказали правду и экскурсоводам тоже. Чтобы нас больше не трогали, чтобы дали поспать. — Хорошо Вань, сделаю, без вопросов. — улыбается Михаил, но вдруг слышит чей-то толи хруст пальцами, толи скрежет зубов: поворачивает голову немного вправо и видит Вениамина, который сжимает руки в кулаки: он видит Николая, который опираясь на плечо Кузьмина смеется. — Да ну тебя Стас, мне вообще Серж не нравится. Я ему просто помочь хочу. — Да да, лгите больше, ваша светлость. — фамильярно выпячивает губу Кузьмин. — А чего же именно ему, а? — А вот это..просто так. — даже всхлипывает от смеха Николай, но резко вздрагивает, когда плечо, на которое он опирался, уходит их под руки, а за спиной чувствуется чужое тело. Николай оборачивается и видит, что Анастасий загораживает его от Вениамина, а подоспевший Иван пытается Соловьева оттащить. — Тоже мне нашлись, защитнички. — плюется Вениамин, но Иван закрывает ему рот рукой. — Соловьев, я тебе серьезно говорю, лучше замолчи. Мы только успокоили Полю. Сейчас ты просто пойдешь к нему, скажешь, чтобы он все экскурсоводам рассказал и сам расскажешь, а мы уйдем спать. — Соловьев пытается рукой или ногами ударить Николая, но Кузьмин, храбро на себя все удары принимая, даже не морщится — ему не больно, он знает, что и Николаю больно не будет, но не может позволить Соловьеву его ударить. Для чего вся эта бессмысленная вражда? Они ведь все давно мертвы, могли бы хоть в астрале существовать нормально. — Как я рад, что буду не с вами, а здесь. Предатели. — кусает за руку Ваню Соловьев и наконец набравшись сил отталкивает его от себя. — Идите отсюда со своим царьком. — Эй эй, я попрошу уважения, сир. — выступает из-за Анастасия Николай, но Кузьмин его сразу хватает за плечи и толкает за себя. — Пожалуйста, молчи. Не провоцируй. — Николай недовольно вздыхает, но все-таки решает замолчать. — К тебе никакого уважения и никогда. Не могу вас всех больше видеть. — Соловьев уходит обратно к Ипполиту, но не забирает его из объятий Михаила, а садится рядом с ним на холодный пол. — И что ты тоже за Николая? Щепилло кладет на спину Соловьеву мягкую ладонь. — Нет конечно же Вень, я только лишь против бессмысленной вражды. Мы все равно заперты здесь, в другом измерении, на вечность, так лучше быть в хороших отношениях, чтобы не было скучно и грустно, чем как вы с Полей. Подумай об этом. Михаил осторожно встает, уснувшего Полю перекладывает на руки Соловьева и целует мальчика в висок, а Вениамина в лоб. — Не забудь рассказать им правду. Михаил подходит к Стасу и все, кроме Соловьева, Поли и Александра 1, смотрящего на включившуюся интерактивную доску с фамилиями выдающихся деятелей, исчезают. Вениамин устало вздыхает, и прижимает Полю к себе ближе. Как бы не был ему отвратителен царь и тот факт, что его друзья теперь с ним, ради них Соловьев расскажет. И может быть даже ради того, чтобы больше никогда не вернуться в астрал. Чтобы больше никогда не увидеть людей, по мнению Вениамина предавших все их интересы и цели.