Натурал! Эм?

Чонгук зубами скрипит, вспоминая неприятный разговор с отцом. Съездил, называется, на каникулы к родителям. Хватило пары дней, чтобы видимость взаимопонимания и принятия рассыпалась в прах, стоило ему в сотый раз за последние два года сказать, что он не собирается перенимать семейный бизнес после получения диплома. Скандал набирал обороты и он решил собрать вещи и вернуться в город, где учится до того, как его опять выставят под слезливые причитания мамы, чтобы они прекратили ругаться. Стараясь не нарушать покоя давно спящей многоэтажки, Гук набрал код и тихо зашел в съемную квартиру, которую второй год считал домом. Едва он снял куртку и обувь, как из комнаты соседа раздались непонятные звуки, больше напоминающие потасовку со стонами и матом. Он рванул на звук раньше, чем успел подумать, распахнул дверь и пораженно замер. Свет в комнате был притушен, но это не мешало ему совершенно отчетливо увидеть ошеломившую его картину. На краю кровати, уткнувшись лицом в крепко сжимаемую двумя руками подушку, упираясь коленями в матрас, со вздернутой голой задницей кверху, громко постанывая, расположился неизвестный ему парень. А довершал натюрморт, который грозился своей абсурдностью довести Чонгука до обморока, его сосед, с громким пошлым чпоком отлепившийся ртом от этой самой задницы. Гук забыл, как дышать, когда тот, с совершенно поехавшим от возбуждения взглядом, уставился на него и с наглой хищной ухмылкой толкнул пальцы в анус дрожащего от удовольствия парня. Тот так громко простонал, что Чонгук, наконец, придя в себя, пулей вылетел из чужой комнаты и, влетев в свою, хлопнул дверью и зарылся под одеяло, как в детстве, когда боялся, что родители отругают его за очередную шалость. Его лихорадило от увиденного, а когда из соседней комнаты послышались отчетливо шлепки и скрип кровати, он, зажмурив глаза, сунул голову под подушку и прижал ее как можно сильнее, чтобы не слышать всего того, что происходило за стеной. Он практически не спал, как бы не пытался заснуть, но долбежка за стеной, продолжающаяся практически до рассвета и то, что застряло нестираемым пятном перед его глазами, не дали ему шанса на сон. Потягивая утренний кофе, он с нервозностью ждал встречи с соседом. Гук как раз втянул третий глоток, когда дверь соседа открылась и из нее, громко шлепая, вышел незнакомец. Как ни в чем не бывало, он мило улыбнулся Гуку и скрылся в ванной. Следом из комнаты вышел Тэхён. Гнездо на голове ему никогда не мешало чувствовать себя королем положения и растянутые видавшие виды домашние шорты а-ля трусы отлично вписывались в образ. - Чонгуки, привет, - прохрипел тот, с трудом разлепив хотя бы одно веко. Он открыл холодильник, вынул бутылку воды и, присосавшись, осушил ее. – Я думал, ты до выходных у родителей. Что-то случилось? – он плюхнулся на свободный стул и выгнул бровь. Настолько спокойный, что Чонгук мог бы засомневаться, что видел того на коленях перед чужой мужской задницей, с языком в этой самой заднице, но он видел собственными глазами. На вопрос соседа он смог только заторможено кивнуть, сюрпнув кофе. - Ты прости за вчера. Я же не знал, что ты вернешься. – Тэхён пытливо рассматривал красные пятна на лице соседа, которыми тот усиленно покрывался. Глаза Чонгука явно выдавали шок, и это было даже забавно. – Заяц, я же не нанес тебе моральную травму? – со смехом спросил он, облокотившись на стол и подперев рукой лицо. Чонгук громко сглотнул, отодвинув, наконец, от себя большую чашку, которой прикрывался, как щитом. - Хён, ты гей? – протянул он таким тоном, будто все еще сомневался. Тэхён откинулся на спинку и скрестил руки на груди: - Голубой, как небушко, - иронично ответил он, мило улыбаясь. Чонгук завис. То есть он реально жил почти полгода с человеком и даже не подозревал, что тот любит трахаться с парнями. Поправочка – трахать парней. И если вспомнить, как орал и скулил парень, который сейчас спокойно полоскал свой зад в их ванной, трахал хён со вкусом и от души. - Гуки, это проблема? – с толикой беспокойства спросил Тэхён, наблюдая за сменой эмоций на почти детском лице соседа. Чонгук отморозился, покачав головой: - Нет, все нормально, просто… Ты же… Вокруг тебя всегда так много девчонок. Я ни разу даже… Прости, я немного растерян, - договорил он, когда в кухню зашел третий. - Привет. Я Исин, а ты Чонгук, да? – Гук кивнул. – Рад знакомству. Извини, что так. – Он хихикнул и притерся боком к Тэхёну, который тут же положил свою ладонь на чужое бедро и задрал голову, очаровательно улыбнувшись. – Я давний друг Тэ. Мы со школы… дружим. Я тут проездом, поезд через пару часов, так что, надеюсь, мы еще увидимся и нормально познакомимся. Ты меня проводишь? – нежно взлохматив пряди волос Тэхёна, спросил он, мягко улыбнувшись. - Конечно, солнце, только зубы почищу. А дальше Чонгук завороженно смотрел, как его сосед, поднявшись, обвил своими жилистыми руками чужой, совсем не нежный стан, прижал к себе и смачно чмокнул в пухлые губы. Он вздохнул нормально только тогда, когда оба парня вышли, оставив его наедине с экзистенциальным кризисом, но не надолго. Чонгук мысленно пинал себя за слабохарактерность и неумение слиться вовремя, когда в отражении зеркала, висевшего таким образом в коридоре, что с его места было прекрасно видно, как сосед снова притянул к себе «друга» и засосал его так, что у него мурашки пробежали, а в животе опасно потеплело, спускаясь жаром к паху. Парень в руках хёна, имя которого из головы вынесло увиденным, застонал, прогибаясь и оторвавшись, что-то прошептал. Они оба засмеялись и, наконец, вышли из квартиры, с хлопком двери похоронив несколько тысяч нервных клеток Чонгука. С этого момента для Гука все изменилось, в то время как Тэхён вел себя точно так же, как до инцидента неделю назад. В поведении соседа ровным счетом ничего не изменилось, но Гук не мог не присматриваться, переосмысливая все те бытовые моменты, что были у них за время совместного проживания. В один из вечеров, Чонгук возвращается домой после подработки, а его уже ждет накрытый стол с любимыми закусками и соджу. Во главе стола сидит Тэхён и выжидательно смотрит на осунувшегося и уставшего соседа, который с удивленным видом смотрит на накрытый стол, не пересекая черту порога их крошечной гостиной. - Так и будешь мяться, как неродной? Чонгук все же делает шаг к нему: - По какому случаю банкет? – спрашивает он, присаживаясь напротив. - По случаю среды. Чонгук, мы давно уже с тобой не общались, вот так, за кружечкой соджу и лапшой. Ты меня избегаешь? – подавшись вперед, пытливо тянет Тэхён, наливая стопку младшему. Чонгук глаза опускает: - С чего ты взял? Просто… времени нет. Завал с зачетами и смен добавили, - мямлит он, беря стопку. Тэхён цокает, кивая головой: - А мне кажется, что ты не можешь со мной нормально разговаривать после того, как увидел, как я вылизываю мужскую задницу. Чонгук, ожидаемо, проливает соджу и вскидывается на соседа, пунцовея щеками: - Хёён! Нам не обязательно это обсуждать. Это твоя личная жизнь. Я должен был предупредить, просто я… Я не знал, что тебе нравятся мужчины. – Он залпом опрокинул в себя алкоголь, шумно вдохнув. Тэхён протянул ему закуску, прихваченную палочками, и Гук послушно съел, зыркнув глазами на него. - Не думал, что мне нужен транспарант. Заяц, если бы ты хоть немного проявил внимательность, то для тебя это шоком не стало, - мягко журя, произнес Тэхён, ловя чужой стыдливый взгляд. – Посмотри на меня. – Тихо, но властно, Чонгук среагировал мгновенно. – Тебя это напрягает? Гук затряс головой: - Я же говорил, что нет. - Тогда почему ты меня избегаешь? С отчаянием выдохнув, Чонгук подмял под себя колени и, взяв паузу, собрался с мыслями. Получалось с трудом. Выбор пал в пользу алкоголя в такой трудной для него ситуации. Тэхён молчаливо поддержал идею напиться, раз поговорить не получается. Спустя три бутылки общение начало явно налаживаться. Чонгук вобрал в себя побольше воздуха, прежде чем, дико краснея, не выдать: - Так значит я для тебя не привлекателен? – спросив это, он сфокусировался на лице хёна, который не был готов к такому развитию беседы. - Зайка, только не говори, что тебя именно это беспокоило все это время? – брови взлетели вверх, а края губ растянулись в широкой улыбке. Чонгук икнул, смешно выпячивая свои блестящие круглые глаза: - Что? Нет. Я просто не понимаю, почему ты ни разу не попытался меня… это… ну… - он завертел руками, пытаясь что-то показать, в то время как Тэхён уже откровенно смеялся. – Хён! – возмущенно выдохнул Гук. Тэхён добродушно взъерошил чужие мягкие завитки на макушке. - Не переживай, ты клевый, ты секси, чувак, и я бы тебе вдул. Такая задница, загляденье, - совсем без намека на пошлость, произнес он, и Чонгук пьяно довольно улыбнулся на такие своеобразные комплименты, но тут же одернул себя. Тэхён подметил милый румянец стеснения на щеках соседа. Так бы и затискал. – Но ты натурал, а я не ведусь на натуралов. Какой смысл? Ты классный сосед, и у меня не было мыслей доставлять тебе дискомфорт. Чонгук покрутил пустую бутылку донышком по столу, задумавшись. По-хорошему, ему бы спать уйти, чтобы не ляпнуть что-нибудь странное. - То есть, ты считаешь меня симпатичным? – неуверенно прогудел он под нос, прилипнув взглядом к бутылке. - Конечно. Ты красивый, Чонгук. Странно, что ты сомневаешься. Тебя же буквально атакуют девчонки, - подперев рукой голову, произнес Тэхён, развалившись на полу. Чонгук перевел на него взгляд. Слышать такое от соседа было чересчур приятно. Настолько, что внутри запузырилось довольство, проявившееся широкой улыбкой. Игнорировать красоту Тэхёна было бы странно, даже такому натуральному натуралу, каким себя считал Чонгук, ведь это объективно, и слышать от него подобное было кратно приятней, чем от кого бы то ни было. Проснулся Чонгук на следующий день в своей постели с разламывающейся на части головой. Собрав себя максимально в кучу, он умылся и зомби прошлепал на кухню, где на стуле в таком же зомбическом состоянии не стояния сидел Тэхён в позе «убейте меня» и с невообразимым страданием на том, что обычно называют лицом. Чонгук, стараясь максимально бережно к своему телу, уселся на стул напротив и выдул остатки воды начатой соседом. - Доброе утро, - прохрипел он, скривившись от того, какой болью отозвался собственный голос в разрывающейся на части голове. Тэхён недобро зыркнул на него: - Не шути так. И где порошки от похмелья? Я же помню, что покупал, - проныл он, укладываясь головой на стол. Чонгук пожал плечами. Силиться вспомнить что-то сейчас было сродни пытке. - Может Чимин брал. Реально ничего нет? Мы же сдохнем, - страдальчески захныкал он, откидывая пудовую голову на стену сзади. – Сколько мы выпили? Я ничего не помню. Тэхён даже голову не поднял, хмыкнув: - Последнее, что я помню, как ты говорил, что таких красивых людей как я в жизни своей не встречал. - Пиздешь и провокация, - делано возмущенно возразил Гук, не сдержав глупой улыбки. Пережив еще одну попойку с очередной клятвой, никогда больше не пить, их соседский быт возвращается в свое русло. Чонгук, по крайней мере усилено себя в этом убеждает, если бы не периодически возникающая картина, где старший зарывается лицом в чужой мужской заднице. Его откровенно подергивает, потому что возникает она в совершенно неуместных моментах, особенно, когда Тэхён смотрит тем самым взглядом самца на охоте. Но черт возьми, это все ему мерещится, ведь хён в отношении него всегда сама доброта и нежность, это просто его, ненормального, переклинило. Сосед не виноват, все ведь как и было до, только Чонгуку с каждым днем все сложнее себя в этом убедить. - Что? – низкий баритон вырывает Чонгука из поглотивших его мыслей, и он снова ляпает, мало задумываясь о последствиях: - Ты был когда-нибудь снизу? – выпучив глаза, опешив от собственной тупости, выпаливает Гук и следом просит прощения, прикрывая глаза ладонями. Провалиться ему на этом месте. Тэхён давится чаем, закашливаяся, и удивленно смотрит на вжавшегося в стул младшего, прежде чем ответить: - Ну, было однажды, - спокойно говорит он. Чонгук пораженно смотрит на него. В глазах такое неверие, что Тэхёну это даже льстит, хотя особого мачизма за собой не наблюдал. - Ты? – в голосе столько недоверия, что Чонгуку приходится себя одернуть. – В смысле, ты такой… Тэхён снова падает в безграничное умиление. Этот парень очаровал его с первого дня. Прелесть, жаль натурал. Иначе он давно бы прибрал его к рукам. Сделал своим… Мысли, устремившиеся не туда, были отсечены мгновенно. Тэхён выпрямился, взял пустую кружку и подошел к раковине. - Мой на тот момент бойфренд не ждал от меня смены позиций, я сам предложил. Не зашло, - как ни в чем не бывало, начал спокойно рассказывать об интимном, ополаскивая кружку. – Либо я в партнеры на этот эксперимент не того выбрал, либо же задница моя не создана для такого, но больше повторять желания не было. Да и пробовал чисто по рофлу. Чонгук пережевывал мысль тщательней, чем яичницу. - Ну, утолил я твое любопытство? Или еще вопросы остались? – поинтересовался старший, садясь обратно на свой стул. Он, если честно, не думал, что причиной этого сложного мыслительного процесса с погружением в себя, отразившимся на лице Чонгука, была его позиция в сексе. - Заяц, ты можешь спросить меня о чем угодно, - мягко произнес он, погладив по голове младшего. - Да лучше бы я себе язык откусил, чем спросить такое, - честно сознается Гук, простонав от злости на себя. – Я не знаю, зачем спросил. Я никогда не сталкивался с… - он замялся, боясь показаться еще большим кретином, чем он есть. - Геем? Гомиком? Любителем мужских задниц? – Тэхён разошелся, но честное слово, не вгонять Чонгука в еще большее смущение выше его сил. Тот естественно покраснел. - Ты бываешь таким засранцем, хён, - гнусаво протянул Гук, хлопая того раскрытой ладонью по коленке. – Я и так готов сквозь землю провалиться. Тэхён глухо засмеялся: - Ты слишком милый, когда смущаешься. Как я могу сдержаться? Ты же даже произнести не можешь. - Прости. Я не считаю это чем-то вроде болезни, - господи, Чонгук, да что с тобой?! – Ох, боже, я не это хотел сказать. Я не гомофоб! – выкрикнул он, чтобы точно донести мысль. - Что мне сделать, чтобы тебя перестало это беспокоить? – серьезно спросил Тэхён, накренившись над столом и ловя взглядом чужой пристыженный. – Чонгуки, я не хочу, чтобы тебе было некомфортно. Хочешь, я поклянусь, что никогда не посмотрю на тебя, как на потенциального партнера? Чонгук, смотря в глаза цвета гречишного меда с крапинками родинок, гулко сглотнул вязкую слюну, заполонившую рот, стоило старшему посмотреть, кажется, в самую душу. Он не уверен, что расслышал вопрос. Голос хёна пленяюще окутал сознание, но смысл сложно доходил сквозь гул собственной крови, которую сердце, вдруг разгоряченно застучавшее в горле, толкнуло по венам с удвоенной силой. - Мне с тобой комфортно, хён, - едва размыкая вмиг пересохшие губы, выдохнул Гук и сам того не осознавая, опустил взгляд с чужих глаз на мягкие пухлые уста. Тэхён шумно выдохнул, прежде чем… мгновение разрушилось громким звонком в домофон. Чонгук отпрянул, испугано поднимая глаза и встречаясь с замешательством в чужих. - Наверное, это Хосок, - хрипло и надломлено выдавил Тэхён и быстро поднялся. – Я совсем забыл. Ты, это… доешь яичницу, пока она совсем не остыла, - договорил он уже с коридора. Чонгук остекленело уставился на оставшийся недоеденным кусок холодной яичницы. Из горла вырвался нервный смешок.

***

Серьезно, Чонгук сам не понимает в каком магическом бреду он набрал в поисковой строке это и точно не отдает себе отчета, почему смотрит. Крышка ноутбука стремительно захлопывается и звуки с первого попавшегося включенного видео доносятся еще пару секунд, заставляя Гука дергано озираться по сторонам. Смотреть такое в святая святых, в библиотеке, это кощунство. Он так-то собирался прошерстить тему намечающегося доклада, а все что потом случилось, помутнение разума. Кратковременное помешательство! Из-за загруженного графика обоих они несколько дней толком не пересекались. Гуку бы об учебе думать, о надвигающейся сессии, но последний их разговор на кухне что-то повредил в нем, иначе не объяснить, почему он сидит в полнейшей темноте, которую подсвечивает экран ноутбука, с капельками наушников в ушах, чтобы никто из соседей через стены не смог расслышать и догадаться, что же поглощает его слезящийся от редкого моргания взор, вместо того, чтобы дописывать реферат, за который он садился. Это не первое видео и даже не третье. Чонгук уже без первоначальной брезгливости, а с энтузиазмом натуралиста, наблюдает за тем, как камера наезжает на раскрасневшийся разработанный анус непрерывно постанывающего парня, пока его дырку с жадным чмоканьем обсасывает другой парень. Кадр меняется, и вот уже юноша просто воет диким зверем, пока в него с мелкой амплитудой, но резво вколачивается крупный член. И кончает так бурно, что Чонгук смахивает влажную челку со лба. В этот самый кульминационный момент, когда до него доходит ошеломляющее «он возбудился», комната вспыхивает ярким светом включенной люстры. Он взвизгивает от испуга, оборачиваясь, и видит в дверях своего соседа, который по счастливой случайности – закону ебанутого проведения, не иначе, был раньше отпущен домой со смены, аж на три часа, и решил поздороваться с соседом и спросить, как подготовка, раз днем не получается. И, естественно, по всем жанрам ебанутого совпадения мелких случайностей увидел, как его сосед, не двигаясь практически, смотрит гей-порно. У Чонгука от потуги чем-нибудь оправдаться аирподсы из ушей вывалились. Тэхён его старания оценил, ничем не прокомментировав. В конечном счете именно он зашел в чужую комнату, пусть и дверь была открыта, а экран ноутбука как раз был развернут ко входу. Подавив в себе зарождающийся стремный подкол или глупость, он развернулся и вышел, крикнув уже с кухни, что принес с работы несколько любимых закусок Чона. Чонгук от стыда простонал, втирая ладони себе в горящие от жжение и отчаяния глаза. Мысль к херам съехать с квартиры в данный момент была самой адекватной. Естественно из комнаты он не вышел, закрыв дверь максимально тихо, чтобы не провоцировать еще какой-нибудь апокалиптический пиздец. «Господи, стояк», - богохульно проныл он, вспоминая о проблеме, топорщащейся в штанах. Глаза от новой порции стыда вжались яблоками в заднюю стенку черепа, когда до него дошло, что хён, наверняка, увидел. Точно нужно сваливать, потому что объяснить все это как-то рационально он вряд ли сможет. Себе нет. Не до конца оформившийся в более-менее усваиваемый бред, что его, чего уж врать себе, впечатлило то, что кто-то от языка в заднице и пальцах может так орать-стонать и исходиться на крик наслаждения от члена в анальном отверстии. И все эти линии вопросов пересекались на Ким Тэхёне, ведь именно он до полуобморочного состояния драл «друга», который утром выглядел так, будто познал точку наивысшего блаженства, в то время как Гук пикировал с пьедестала натуральности. Да ладно, если хотите знать, ему интересно, какой же техникой обладает Тэхён, чтобы партнер голос срывал до глухих хрипов? И как он, килограмм на восемь, а то и все десять меньше него, может трахать часами почти без перерыва? Откуда столько сил? Неужели может быть так хорошо? Он секс, конечно, любил, но в сравнении с тем, свидетелем чего он стал в ту ночь, его сексуальный опыт даже рядом не стоял. Но он не настолько поехал крышей, чтобы заводить об этом разговор. Хватит и того, что хён начинал все больше сексуализироваться в его глазах. Даже то, как сосед обсасывал чайную ложку, теперь казалось чем-то запретным с пометкой двадцать один плюс.

***

Чонгук снова косплеил ниндзя, мерцающей тенью проскальзывая от комнаты до входной двери. Облегчало ситуацию то, что учились они с соседом в разных вузах. Но долго так продолжаться не могло, Гук понимал. И пересеклись они с подачи все той же ебанутой закономерностью счастливых совпадений, когда Гука позвали на вечеринку в компанию, как оказалось, друзья друзей Тэхёна. Сосед непривычно прохладно, как показалось Чонгуку, его поприветствовал. Хотя сам он тоже был тем еще деревом, на негнущихся ногах, криво выдавив улыбку и высоко пропищав «привет, хён», ретировался в дальний угол, где тихо попивал соджу, размышляя о смысле бытия и как ему нахрен свалить, пока он не растерял остатки здравомыслия. Спустя час, а может и больше, Гук обнаружил себя на диване, а на себе какую-то размалеванную девицу, которая с упорством истинной ценительницы прекрасного, пыталась распахнуть его рубашку, чтобы увидеть кубики пресса, которые она нащупала сквозь легкую ткань ранее. Мягко, но настойчиво, он выпутался из крепкой хватки хрупкой девы и, решив здраво, что пора бы и честь знать, пошел на выход. Как так получилось, с каким посылом от ржущих с небес над психикой Чонгука ангелов, но, споткнувшись о чужие ноги, он влетел в помещение, которое, судя по интерьеру, было ванной комнатой, но не об этом сейчас. Главное, он еле удержался на ногах ослабевшими пальцами за ручку двери, а было бы комично, если бы плюхнулся на колени рядом с парнем, который, не обращая внимая на шум, с неимоверным старанием отсасывал Ким Тэхёну. Который на вторжение отреагировал своеобразно, сжав волосы на макушке обслуживающего его юнца, и вжал в пах, одновременно выпуская струйку сизого дыма из губ, искривленных в насмешке. Чонгук, оценив очередной проеб своей ориентации, всеми силами постарался не пялиться на пах соседа, член которого перекрыл кислород несчастному парню, который, судя по довольному мычанию, умереть вот так на члене, был вовсе не против. - Чонгуки, ты что-то хотел? – ослабив, наконец, хватку, с дьявольской хрипотцой, спросил Тэхён, эстетично ткнув ногтем в краешек своих пухлых губ, зажав между пальцами тлеющую сигарету. И это было чертовски сексуально. Запретно! Чонгук вякнул что-то неразборчивое и вывалился на подкашивающихся в дрожи ногах наружу, захлопнул дверь и для верности оперся на нее спиной. Блядство, у него встал! Ладно, страдать он будет дома, а сейчас главное до него добраться. Пока он добирался на такси через весь город домой, возбуждение, конечно, улеглось. И это единственное, пожалуй, что лежало и не поддерживало в данный момент своим флагштоком кризис ориентации. Чонгук грыз губы, урывками выхватывая мельтешащие мысли в голове, в попытке хоть что-то понять. Как? Когда? Почему? Подъезжал он к дому убежденный, что единственным правильным решением будет найти новое жилье и свалить, пока… Вот, про любые туманные перспективы дальнейшего проживания вместе с Тэхёном он старался не думать, потому что он натурал! Натуралы в жопу чужие мужские языки не пускают! Поправочка. Вообще никакие! Он же мужик и натурал. «Блядь», - выдохнул он, спустив на плитку в ванной, когда мысль о языке настолько навязчиво прилипла, что флагшток снова встал по стойке смирно. «Надо сваливать». Пока фантазии не перетекли в реальность. Это просто временное помешательство и длительное воздержание. Точно! И, конечно, инопланетная красота и сексуальность соседа. Чонгук решает не откладывать и уже на следующий день аккуратно начинает закидывать удочки с вопросом, ищет ли кто-то соседа для совместного съема. Да, середина года и все давно оплатили жилье и гарантийный депозит, но вдруг. В безрезультатных поисках прошло три дня, близились выходные, которые Гук, от греха подальше, решил почилить у друга. Он уже и сумку собрал с первым необходимым, кроссовки шнуровал, когда с ночной смены вернулся Тэхён. Злой Тэхён, судя по желвакам, которые бугрились на скульптурном лице. Чонгук ни разу не трус, но недобрый блеск в глазах соседа немного пугал. Тэхён, если честно, в принципе теперь его пугал, и это страх не за жизнь, а за бессмертную душу и задницу, которая сжалась, стоило хёну нависнуть над ним. - Привет, хён, - усмиряюще протянул Гук. – Как дела? Я тут… это… Друг позвал… - Почему ты хочешь съехать? – будто прорычал Тэхён, выжидающе смотря в черные большие глаза. - Я? – глупо вылупив глазные яблоки, переспросил Чонгук. - Мне сказали, что ты подыскиваешь новое жилье. Интересно, ты мне собирался об этом сказать или я бы по факту узнал, когда тебя и след простыл? – Сейчас сосед уже не выглядел угрожающе, скорее расстроенным. - Если тебе так не хочется жить со мной, сказал бы прямо, - произнес он, максимально приблизившись, - ты ведь раньше снял ее. Чонгук не находил слов, бегая по чужому лицу взглядом, будто искал ответ. Хён напирал и не физически, а ментально. От него пышило жаром молодого тела, природный запах которого так удачно сочетался с ненавязчивым ароматом мужского парфюма. Он даже носом потянул, неосознанно вдыхая. А с каких пор ему нравится запах мужского взмыленного тела? Он головой резко дернул, нервно расширяя глаза, когда заметил, как изменился чужой взгляд за какое-то ничтожное мгновение. - Скажи, Чонгуки, ты меня… боишься? – совсем уже забыв о понятии личное пространство, спросил Тэхён, упираясь ладонью в стену рядом с лицом младшего. Чонгук мотнул головой. Нет, конечно, с чего бы? - Тогда объяснись, - прохрипел он в чужие губы и облизал свои. Вы знаете, что такое состояние аффекта? Чонгук вот тоже импульсивностью не страдал, хоть и был всегда эмоциональной натурой, но то, что он сделал, кроме как временным срывом башни объяснить бы не смог. Вместо ответа ртом, Тэхён получил его этим самым ртом, только в неожиданном исполнении. Гук врезался в его губы своими, схватившись за воротник футболки. Старший от напора опешил на мгновение, но стоило Гуку дернуться головой назад, предотвратил попытку отстраниться, уложив ладонь на мохнатый затылок. Чонгук не мял чужие самые мягкие губы, какие он только целовал, замерев от накатившего шока. Сбежать ему не дали, ответив на поцелуй. Чужой язык настойчиво надавил на губы и Гук, решив, что ухудшить и без того патовую ситуацию это не сможет, разжал свои, впуская. Не вовремя он вспомнил, где бывал этот юркий язык, но когда тот заработал в полную силу, оглаживая чувствительное нёбо, сплетаясь с его, мысли потеряли звучание и осмысленность. Так его еще никогда не целовали. С упоением, агрессивно терзая то верхнюю, то нижнюю губу, всасывая и чмокая. Свой же стон для Гука сработал будильником. Разорвав поцелуй, он уперся руками в чужую грудь. Собственная вздымалась такими же сумасшедшими рваными вдохами. Тэхён отцепляться не собирался, предприняв новую попытку припасть к манящему телу. Губы сомкнулись на изгибе шеи, и Гук не смог оттолкнуть, настолько это было приятно. Боже. Собственные руки, предатели остатков утопающей натуральности, потянули не от себя, а к себе, голова откинулась, давая больше доступа, а поистине блядский стон явно демонстрировал, насколько приятно все, что с ним делают чужой наглый рот и нахальные руки. Тэхён жал к себе ближе, лез ладонями под свитер с футболкой, мял божественно упругий зад, рассыпал поцелуи по неприкрытым участкам, снова накидывался как изголодавшийся зверь на опухшие кроваво-красные губы. - Никуда ты не переедешь, слышишь? – ворковал он, выцеловывая его шею. – Не отпущу теперь. Чонгук, сквозь стоны, честно пытался возразить. Мужик он или где? Только собственное тело нагретым пластилином лепилось к чужому, состыковываясь изгибами, постанывая от наслаждения. Тэхён случайно обнаружил чужой стоп-кран, когда ладонью юркнул под резинки штанов и белья, и обхватил возбуждение. Вот тут-то Чонгук, наконец, осознал всю степень пиздеца, и нашел в себе силы вывернуться из чересчур умелых рук. Тэхён в этот раз не напирал, мягко сделав шаг назад, но дверь собой прикрыл на случай, если Гук решит сбежать. Младший смотрел на него неотрывно, замерев у стены, в которою его только что вжимали. Немая сцена с напряжением, которое можно было физически потрогать, длилась долгие секунды, которых, по мнению Тэхёна, было достаточно, чтобы нахер послать или сбежать в комнату. Чонгук же ровным счетом ничего не предпринял, хотя в шокированных глазах с поволокой возбуждения можно было прочитать достаточно. Сделав собственные выводы, старший в одно моргание вновь навис и рухнул на колени, дернув вниз чужие штаны вместе с бельем. Гук только взвизгнуть успел, когда его член окатило прохладой, а в следующую секунду окутало влажным теплом. - Хёён, - простонал он, отталкивая Тэхёна, который на нежности не разменивался, начав сосать сразу как пылесос, дергая головой и насаживаясь так, будто о рвотном позыве в принципе не в курсе. – Тэ… хён, не… надо… ох, мать твою… - сквозь стоны, зашептал Чонгук и в противовес словам, вплел пальцы в мягкие пряди и двинул бедрами. Тэхён с громким чпоком отцепился от члена и, подняв глаза, хрипло произнес, поглаживая возбужденный орган ладонью: - Давай, зайка, трахни мой рот. – Он взял его ладони, положил себе на голову и снова вобрал член. Гук глядел сверху вниз на то, как горячо смотрится хён, растянутый губами на его стволе, и, со стоном полного поражения ухватился сильнее и качнул бедрами, уперевшись в мягкую стенку горла. Тэхён согласно замычал, моргнув заслезившимися глазами, давая разрешения, и Чонгук сорвался. Стоны обоих перешли в хриплый унисон. Гук остервенело драл чужое податливое горло, откидывая голову, гонясь за наслаждением, пока не излился глубоко, вжав голову в свой пах. Шлепок по ягодице вернул его с небес на землю, и он с ужасом от самого себя отпустил, наконец, хёна, который, сделав рваный вдох, закашлялся. - Хён, боже, прости. Прости меня, - запричитал он, падая на колени рядом. – Прости меня… - Все… Кха… нормально, заяц… Все отлично… кха… Видишь, я кончил, - просипел Тэхён, показывая пятно на светлых летних брюках, и беззвучно засмеялся. – Похоже ты распечатал новый кинк. На удушение твоим членом, - акцентировал он интонацией, - потому что раньше за собой такого не замечал. Эй, ну ты чего? – резко подорвался он, увидев слезы в глазах младшего. – Зайка, со мной все хорошо, с тобой все хорошо. С остальным справимся. Чонгук закивал, закрываясь ладонями. После оргазма на него нахлынуло осознание произошедшего и психика, расслабившись, дала течь. Мало того, что он сам инициировал первый поцелуй, позволил всему этому случиться, так еще чуть не придушил своим членом хёна, который так ему безумно нравится, что вряд ли он что-то сможет сделать, чтобы прекратить свое падение. Он так слаб. - Тише, маленький, - прошептал хён, утягивая его в объятия. – Все хорошо. Ты мне нравишься, Гуки. Ты мне так нравишься, что я в такой же растерянности. Прости, если надавил. - Хён, какой я маленький? Ты старше меня всего на год, - нелепо забурчал Чонгук, позволяя себя чуть ли не на руки утянуть. Тэхён снова засмеялся, вжимаясь носом в его махристый затылок: - А будто лет на десять, не меньше. Соблазнил ребенка. После душа выгнать Тэхёна из спальни Гук не смог, а тот и не позволил бы, верным псом поскребывая дверь с той стороны. - Но в жопу я не дам, - уже засыпая, буркнул Гук. А хён, прижимаясь сзади, лишь промычал что-то неопределенное. Следующее утро доказало, что утренний минет – это лучшее дополнение к завтраку в постель. А поцелуи вечером до онемевших губ и минет, отличный способ вырубиться без задних ног. Тэхён будто с цепи сорвался, высасывая через член Чонгука все сопротивление, которое в том периодически просыпалось, и подающий голос здравый смысл. Голос охрип, горло саднило, но он готов был до крови стереть стенки горла и ладони о чужой член, если это был единственный способ опровергнуть «один раз…». И это работало во времени. Чонгук все чаще сам лез с объятиями, жался губами, просил сделать «что-нибудь» с зудом в штанах, а он был рад безумно, что его зайчонок становится совсем ручным. Новый виток сопротивления просачивается в их сексуальные будни, когда Чонгук, распластанный на постели, вдруг понимает, что губы хёна ниже, чем обычно. Он на локтях подтягивается, чтобы увериться, что Тэхён, удерживая его член в ладони, поцелуями спустился к сфинктеру. - Хён! – возмущенно вскрикнул он, ощутив первый мазок языком. – Мы же договаривались, что моя задница неприкосновенна, - капризно произнес он, вздрогнув снова от еще одного смачного мазка. – Хён, ты слышишь? – получилось выговорить сквозь стон, потому что член все еще был в пленниках у умелой ладони. - Чонгуки, односторонний ультиматум, это не переговоры. Мы к соглашению не приходили. Ты лишь озвучил свое мнение, - деловито начал Тэхён, между делом чмокая мышцу, которая сжималась, стоило ее коснуться. – Я согласен с твоими желаниями, когда они рациональны. Но в данном случае, я уверен, в тебе говорят мускулинность и стереотип. – Он приподнялся и нависнул над парнем, не переставая в медленном темпе надрачивать. – Давай проведем эксперимент, и если тебе не понравится, мы не будем к этому возвращаться. Хён в точку попал, но поломаться было необходимо, чтобы не быть настолько очевидным в своих сомнениях и желаниях. А что уж греха таить, почувствовать язык хёна там, где даже собственные пальцы замирали в сопротивлении, хотелось и давно. - Ну, же, зайчонок, дай хёну сделать нам обоим хорошо, - промурчал тот, прилипая губами к шее. – Я так давно хочу съесть твой шикарный зад. Ну, пожалуйста, если тебе не понравится, я клянусь, больше не буду настаивать. Ну, же. Чонгук замычал от наслаждения, когда большой палец потер крайне чувствительную головку, а губы втянули мочку уха. - Ах… почему тебе так нравится лизать грязные задницы? – говорить связно в таким условиях было сложно, но Гук справился. - Поверь, моя сладость, это чрезвычайно редкое явление. Далеко не каждому я отлизывал, а горю таким диким желанием, что думать перестать не могу, впервые. И не надо наговаривать на свою, ты ж как уточка по пять раз намываешься. - Ты правда так сильно этого хочешь? – поймав чужой возбужденный взгляд, спросил Гук. И услышав стоноподобное «безумно», сдался. – Хорошо. - Ты же встанешь для меня на коленки? – змеем искусителей прошептал хён, отползая вниз. Чонгук засопротивлялся. Это же слишком откровенная поза. Но Тэхён мягкими уговорами-мольбами добился желаемого и с упоением принялся за дело, предварительно рассмотрев вожделенную попу с самого лучшего ракурса. Мягко, почти благоговейно, поцеловав сначала одну половинку, а потом вторую, он вжал ладони в упругую мясистость и шире раздвинул ягодицы. - Это лучшее, что я когда-либо видел, - прохрипел он, мечтая отпечатать в памяти этот момент. – Ты такой красивый здесь, Чонгуки. Я так счастлив. Гук фыркнул, оценив комплимент сомнительным, хоть и приятным. Но когда чужое лицо вжалось между половинок, а горячий язык принялся вылизывать сжавшийся вход, забыл, что он там хотел съязвить. - Вкусный, самый вкусный, - сквозь чмоки, шептал Тэхён, все сильнее раскрывая для себя Чонгука. Гук под ним самозабвенно застонал уже минуты через три, неосознанно подаваясь назад. Тэхён кусал, зализывал, посасывал, сжимал пальцами ягодицы, не оставляя без внимания яички и член. Излившись, Гук рухнул на кровать, сотрясаясь от мощного оргазма, едва различая звуки. Тэхён довел себя рукой и рухнул рядом, ища его губы, чтобы слиться в поцелуе. - Тебе понравилось? – первое, что спросил он, когда дыхание вошло в норму. – Не вздумай отрицать, я слышал каждый стон. Чонгук прикрылся руками, решая, что отвечать – считай, сдаваться. Он и так своим телом продемонстрировал, насколько охуенные ощущения хён ему подарил. Настолько было кайфово, что он, не задумавшись, что этот рот только что лизал его зад, ответил на поцелуй. - В таком случае, вношу эту практику в обязательную программу, - серьезно резюмировал Тэхён и засмеялся, когда Гук протестующе неразборчиво забубнил. Последняя крепость в виде анальной девственности пала спустя три месяца. Без напора или уговоров со стороны Тэхёна. Тот вообще про это не заговаривал, на удивление Чонгука. Казалось хён готов довольствоваться тем, что ему дали, без попыток взять башню штурмом. Дошло до того, что Гук стал сам сдалека намекать, что пора бы уже перейти к чему-то более весомому, чем язык и пальцы, на которые он с регулярностью и с удовольствием насаживался, привыкнув к ощущению наполненности во время секса. Момент, когда в него толкнули первый палец, смазался, потому что открыв для себя через тело слово простата в ее грандиозном для оргазма значении, возмущаться было нелогично. Тэхён намеки считал правильно, как бы между прочим, заговорив о том, что для этого нужно подготовиться. Гуку. Ну, а как еще интерпретировать слова младшего «хён, мне мало пальцев, пожалуйста» во время занятия любовью. Чонгук смущаться давно перестал. Тэхён, казалось, такой эмоции вообще не знал, если это касалось удовольствия. Подготовив себя согласно инструкции из интернета и подсказкам хёна, он лежал, нервничая и предвкушая. То, что ему в любом случае будет очень хорошо, он не сомневался. Это же Тэхён. Переживал он скорее о том, что хёну может не понравиться. Вдруг его задница не такая, как надо, чтобы удовлетворить. Да мало ли что может пойти не так! - Ебааать, как же в тебе хорошо, - блаженный стон в ухо, отмел все переживания. – Зайка, я готов скончаться от наивысшей точки наслаждения прямо сейчас, на тебе… в тебе… - стонал Тэхён, замерев внутри. Чонгук, придя в себя от первого шока вторжения в тело бывшего натурала, заерзал под весом чужого и, закинув руки на шею хёна, скомандовал «двигайся, хён. И не смей помирать, пока не довел меня до огразма!» - Когда ты успел стать таким смелым и нахальным? – хохотнул Тэхён, но приказ выполнил. Комната наполнилась громкими стонами. Блядство, если бы Чонгук знал, что задницей буквально можно галактики приходов ловить и дрожать всем телом, ощущая боль и удовольствие в идеальных пропорциях, он бы давно прыгнул на член. Стоны быстро перешли в завывания, а громкие шлепки яиц о задницу были настолько пошлыми и возбуждающими, что Чонгук не знал, как бы не взорваться от удовольствия на мелкие частички, каждая из которых стонала бы в наслаждении. - Хён, мне так хорошо. Так хорошо. Только не останавливайся. Еще, пожалуйста, - сипел он сорванным голосом, скрещивая ноги на его спине. Толчки, меняя амплитуду, становились все более рваными и хаотичными, из-за чего слова трансформиловались в бессвязное мычание и непрерывное постанывание. Чонгук, пылая в предоргазменном круговороте ощущений, царапал чужую спину ногтями, хаотично тычась губами без разбора. Оргазм накрыл внезапно, прошив позвоночник и выгнув его дугой. Сквозь приоткрытый рот наружу рвался беззвучный стон. Тэхён взвыл, когда Чонгук сжался на его члене, зашептав что-то неразборчивое. Гук просто выпал из реальности на один долгий сладостный момент, и весь обмяк, словно сдувшийся шарик, уронив ноги и ослабевшие руки. Его лихорадочно трясло всем телом. Ловя приходы, он болезненно ныл, не открывая глаз, пока в его тело финально вколачивались. Чужой оргазм глубоко внутрь себя он встретил блаженной улыбкой. - Я люблю тебя, - едва слышно прошептал Тэхён, обнимая. Чонгук закинул свои руки на уже родные плечи и потянулся за поцелуем. - И я тебя, хён.