Я или ты

Луиза понимала, что тётушка относится к их так называемому «союзу» крайне пренебрежительно. Да не то что так, она выглядит тревожной, когда Олкотт в очередной раз невзначай упоминает о нём. Естественно, такие странные перемены заставляют девушку в принципе воспринимать данную ситуацию запутанно и слишком инфантильно, о чем ей привыкла напоминать сама миссис Депардье. Однако она ничего не может с этим поделать. С каждым новым днём Мэй осознаёт свои чувства к Фрэнсису всё больше. Ей становится важным каждый взгляд, брошенный на него мимолетом, каждое слово, сказанное им в её адрес и каждая минута, проведённая вместе. Когда он нежно берёт её за руку и нежно гладит, стараясь успокоить, Луиза словно растворяется в космосе, где есть только она и он. И только его остроумные шутки трезвят Олкотт, напоминая, что она по-прежнему живёт этим миром и мысли текут в нём не плавно, а жёстко и болезненно. Как-то Фрэнсис отметил, что Луи слишком обсессивная, и как ей показалось, его это действительно беспокоило. ****** Уже завтра они должны были отправляться в столицу, возвращаться в обычный ритм жизни, где у Луи как всегда чувствовала бы себя одиноко и отчужденно. А ещё у неё была возможность наконец-то вырваться из оков мерзостных чувств и воспоминаний, пробирающих до костей и напоминавших о печальных событиях прошлого, найти своё место в жизни. Место рядом с ним... Она ещё не видела его этим утром, так как обедала с респектабельной парочкой из Сан-Пауло, приехавших проведать красоты старинного городка. Девушка практически их не слушала, лишь изредка кивала и соглашалась с любой мыслью миссис Вильерс. Все её мысли были заняты предстоящим разговором с Фицджеральдом, а он обязательно должен был состояться. И чем-то такой настрой вызвал внутри чувство дежавю, что одновременно опечалило и прибавило надежды на лучший исход. А каков же он? Периодически для вида Олкотт выходила из транса и поглядывала компанию. В основном она смотрела на миссис Вильерс. Больно молода она выглядела на фоне своего мужа, и её вьющиеся рыжие волосы слишком выделялись с чопорным одеянием в тёмно-синих тонах и с забавной шляпкой, в которой она походила на овцу. Однако говор у неё был премилейший. Хоть и говорила она много, но довольно хорошо и спокойно, что заставляло собеседника слушать и слушать её. – Мисс Олкотт, что вы думаете насчёт сценки, поставленной в прошлый понедельник? Вы же там были? - вывел её из раздумий голос сидящей напротив женщины. На пухлых губках скользнула улыбка, что прибавило веснушчатому лику миссис Вильерс больше красок. – Она была увлекательной, в ней определенно был толк. – покраснев, ответила Мэй. Она чувствовала себя растерянно, считая, что от внимательного взгляда тётушки не ускользнула бы любая мелочь, и что она почти уверена, сама Луи не помнит, какая там вообще была сценка. – Безусловно, в главной героине сочетаются качество прекрасного – искренность и скромность. Она была нежна, невинна и глупа, что и оставляло яркий подтекст для сюжета. Во всяком случае, на фоне своего возлюбленного она была дурехой. – отметил мистер Вильерс, до этого изучавший утренний «Таймс» – Чарльз, не нужно так грубо отзываться о ней! Она была весьма прелестна и ещё очень молода. А насколько ты знаешь, молодушки склонны совершать глупости, и это их закаляет. Хотя, я бы в чем-то позавидовала себе в молодости, у меня было большей возможностей. – мечтательно вздохнув, закончила женщина. – Дорогая, не говори глупостей! ****** Мэй долго стояла у двери номера и не могла решиться. Здесь она никогда не появлялась, так как Фрэнсис всегда ждал её внизу, и только отдалённое упоминание, что мужчина живёт этажом выше, дало Луизе возможность заглянуть к нему. Иначе бы ей пришлось обращаться к не очень приветливой администрации. Девушка по-прежнему разглядывала незамысловатое обрамление двери, подчёркивала каждый деревянный вырез и каждую мелочь, и всё никак не могла сосредоточиться на главном. Внезапно вспомнилось детство, их старый маленький сад, где Луи, будучи девочкой, посадила розы; она не была уверена, что хоть один стебелёк прорастет и день за днём тщательно за ними ухаживала. На удивление, он цвел, как и её семья. Взяв себя в руки, девушка набралась решимости и негромко постучала в дверь. Послышались быстрые шаги и тут же открылась дверь. На пороге показался немного нервозный мужчина. Возможно сегодня он был чем-то встревожен, об этом говорил его взгляд, и если бы перед ним оказалась не Луиза, возможно последствия были бы печальными. – А, это ты. - протянул неестественным тоном Фицджеральд и отошёл в сторону. – Ну входи. Отчего-то девушке перехотелось принимать своеобразное гостеприимство, словно сейчас тому было не время, но она с неохотой прошла внутрь. – Ты не думай ничего лишнего. Просто... день не удался. Ты представляешь, какой у них тут злопамятный сервис! Помнишь, я тебе рассказывал ту историю из Йокогамы? - Фрэнсис постарался улыбаться искренне, но его постоянные поглаживания блондинистых волос смотрелись неуместно. Его точно беспокоило что-то большее. – Я пришла с тобой поговорить. – оборвав наотрез текущий поток мыслей в голове мужчины, что уже был готов уйти в себя, Луиза желала сейчас только одного – решить всё и навсегда. – Какое совпадение! И я о том же! Я тоже хотел с тобой поговорить. Ты только не представляешь как! - он издал восклицающий смешок и широко улыбнулся, смотря немного отрешенно на Мэй. – Я... Я... - пыталась связать предложения, нервно перебирая подол платья Луиза. – Я тебя слушаю. - Фрэнсис прокашлялся и взглянул на неё более трезво. – Я хочу расписаться с тобой в эту субботу! - воскликнула Луиза и тут же ахнула, прикрыв рот рукой. Что же она сказала... – Я конечно предполагал, что ты все-таки согласишься, но суббота ведь завтра. – Мне всё равно! Я хочу быть с тобой! Луиза старалась убедить себя, что всё так и должно быть. Что сказанное Фрэнсисом «предполагал» было лишь допущенной ошибкой. Что на самом деле все люди склонны совершать ошибки, даже Скотт, привыкший всегда говорить прямолинейно. – Я люблю тебя, Фрэнсис! Ты слышишь меня, люблю! - чуть ли не крича, признавалась девица. На глазах стали наворачиваться слезы, было больно и одновременно хорошо. Пришло сентиментальное понимание, что она не сможет жить без него. Она не сможет жить, чувствуя утрату своей первой влюблённости. И возможно потом, где-то в Лондоне, в здравом уме она скажет себе, насколько это было глупо и опрометчиво, однако сейчас она не хочет потерять этот момент. – Луиза, ты что.. - Фрэнсис почувствовал себя не менее смущённо. Он подошёл к бедной девушке и позволил той окунуться в его объятья. От мужчины веяло теплом, и его подтянутое тело укрывала одеялом от всех бед и ненастий. Она чувствовала себя в безопасности рядом с ним. – Я тоже тебя люблю, милая, но не надо слез. Прошу тебя. Девушка пыталась успокоиться, выровнять дыхание, однако при каждом вздохе чувствовала необходимость подумать о жизни без него, что лишь заставляло течь слезы чаще. Он мягко проводил рукой по её волосам, нежно поглаживая. И хотя Луизе думалось, что он попросту не пренебрегает возможностью успокоить и убедить юную леди в том, что на самом деле всё не так хорошо, было до удовлетворенности приятно ощущать такое притяжение. – Мы обязательно женимся! - воодушевляюще произнёс он, не переставая прижимать к себе Олкотт, а та думала о том, как её проблемы только возрастают, но чем они были по сравнению с ним?