Фельпец по имени Ганс

До середины парка они шагали молча и почти плечом к плечу. Правда, притворяться было не перед кем — меж голых стволов, луж и прелой листвы под ногами не было ни единой живой души. Нынче климат в столице не располагал к праздным прогулкам. — Полагаю, дальше идти нет смысла. Устроит ли вас эта площадка? — отстранённо поинтересовался герцог Придд. — Полагаю, вы правы, и это место нам подойдёт, — так же невыразительно согласился герцог Окделл. — Тогда не будем затягивать. К бою, сударь! — Валентин скинул плащ и шляпу на ближайший куст и высвободил шпагу. — Если вы, конечно, не соблаговолите сперва поставить меня в известность о нанесённом мною оскорблении и причинах этого вызова. Не то чтобы мне было интересно, но вдруг вас посетит такая мысль. Чтобы я знал, что позже отвечать его высочеству. — Причина крайне существенна и требует немедленного удовлетворения, — Ричард Окделл тоже избавился от верхней одежды и обнажил оружие. — Вы оскорбили Дом Скал и род Окделлов и поплатитесь за это. Мы дерёмся до первой крови, герцог? — До первой крови, герцог, — согласился Валентин и едва успел отбить выпад, который чуть было не стал последним — даже в Лаик Ричард фехтовал лучше него, а уж после тренировок у Алвы разница в навыках была весьма ощутимой. Он стиснул зубы и выдохнул: — И всё же, чем я нанёс Дому Скал столь непростительное оскорбление? — Вы пытались похитить герцогиню Окделл! Валентин споткнулся. — Вашу матушку?! — Да нет же, Айрис, мою сестру! С которой до этого прогуливались под окнами Старого дворцового крыла и наверняка обо всём сговорились. — А, это которая третьего дня разукрасила вам лицо? — Валентин злорадно отметил, как Окделл дотронулся до пострадавшей щеки и сразу же отдёрнул руку. — Получается, я похитил вашу сестру с её на то согласия? Вы же в курсе, что в таком случае это называется иначе? — Бесчестно похитили против воли брата и главы семьи! — за гневным возгласом последовало стремительное нападение, которое снова удалось отбить не иначе как чудом и постоянно отступая. — Вы несомненно сделали это назло мне, вскружили голову наивной девушке. Вы ведь знали, что я никогда не дам разрешения на ваш союз. Айрис с детства помолвлена с Альдо Раканом, и ей предстоит стать королевой! Валентин пораженно уставился на противника, но был вынужден возобновить отступление. — Вот это новость. То-то её жених не торопится предать огласке сей факт. — О, он наверняка тоже вступил с вами в сговор. Поди уже выписал подорожные документы, а меня отвлекал поручениями, — Окделл раздражённо отпихнул некстати попавшийся под ногу камень. — Конечно, ведь если Айрис выйдет за другого, у него будут развязаны руки, и он сможет жениться на иностранной принцессе! — В таком случае я поражён, что с вашей сестрой до сих пор ничего не случилось. — Вы столь низкого мнения о его величестве? — задрал бровь Окделл. Кого-то это Валентину напоминало. — Я столь низкого мнения о вас как опекуне, — парировал Валентин, тут же получил клинком плашмя по пальцам и зашипел сквозь зубы. — Не отвлекайтесь! Вы похитили юную девушку, ночью вывезли из города в закрытой карете… — Погодите, а как её жених об этом узнал? Окделл замер на мгновение, серьёзно обдумывая возможные варианты. — Вы ходили к его величеству Альдо просить руки Айрис, поскольку знали, что я буду против? И он внял вашим просьбам и благословил любящие сердца?.. — И помог организовать побег, снабдив бумагами и закрытой каретой, и отвлекая вас безотлагательными поручениями? — Вам виднее, — Окделл нахмурился, будто прикидывая, что предпринять, если Альдо и правда потворствовал побегу. Потом окинул Валентина оценивающим взглядом, взвесил в руке шпагу и снова стал приближаться: — Сегодня мы дерёмся до первой крови только потому, что вам достало совести взять ей в сопровождение двух эсператистских монахов. И достойную охрану. Его шпага рассекла воздух прямо перед носом раздосадованного Валентина. — Кошки с вами, Окделл, я не знаю ни одного монаха, тем более эсператистского! — Зато я знаю! Я бы их точно опознал, если бы увидел. Как и многие другие в столице. Валентин внезапно упёрся спиной в ствол дерева, к которому его всё это время гнали, и устало выдохнул: — Что ж, ваша взяла. Если вы не желаете сообщить ещё каких-то подробностей… Или предъявить доказательства. — Всего ничего. Вы обеспечили моей сестре охрану, и за это я вас не убью, — клинок Окделла тем не менее почти коснулся шеи Валентина. — Охрану, достаточную для безопасного путешествия, но не настолько многочисленную, чтобы вызвать подозрения. А монахов вам привёл этот человек, — Окделл ткнул пальцем вбок, и Валентин перевел туда взгляд. К ним приближалась фигура в простых тёмных одеждах и глубоком капюшоне, опущенном на лицо. — Кто это? — Ваш слуга. Тот подошёл ближе и ненадолго приподнял капюшон, являя взору резкие черты лица. — Вы с ума сошли! — возмутился Валентин. — У него же на лбу написано, он кэналлиец! — Хуан не кэналлиец! Он — чистокровный марагонец по имени Ганс! — Ричард, да вы хоть раз живого марагонца видели? — Тогда… фельпец? Ваш наставник по фехтованию из Васспарда? Валентин хлопнул себя ладонью по лбу, совершенно позабыв про шпагу противника. На тыльной стороне руки осталась длинная царапина. — Первая кровь, — сказал Окделл. — Вы признаёте своё поражение? Оба, и Окделл, и фельпец по имени Ганс, смотрели на него напряжённо, и Валентин облизал пересохшие губы, стараясь скрыть неуместный смешок. — Признаю. Поражён до глубины души. Только я так и не понял, когда состоялось, вернее, состоится похищение? — А сколько, по-вашему, понадобится времени его величеству, чтобы загрузить меня отвлекающими внимание поручениями? — Думаю, если пойду к нему с жалобой на сегодняшнюю дуэль и просьбой помочь воссоединиться с возлюбленной, то пары дней будет достаточно. А вам… для поиска монахов? — В условленный час они будут наготове, — Окделл широко ухмыльнулся и убрал остриё шпаги от горла Валентина. Слуга — чистокровный фельпец Ганс — помог ему перевязать руку, больше пачкая бинты и создавая впечатление тяжелого ранения, чем помогая. — Предупреждена ли герцогиня Окделл о нашей тайной связи? — уточнил Валентин, ощущая азарную дрожь. — Скорее нет, чем да, — несколько смущенно признался Окделл. — После громкой ссоры во дворце мы не виделись. Проклятье, ему самому, что ли, эту фурию увещевать?