it's a one-way game and you've lost.

Санджи курит непозволительно много. Затяжка за затяжкой, сигарета за сигаретой. Ему кажется, что он насквозь пропах тошнотворным дымом, что манжеты и воротнички его рубашек пожелтели от оседающей не только в лёгких смолы, что еда, которую он готовит, больше не имеет вкуса, потому что все вокруг воняет дешевым табаком. Санджи вечно хмурый. Его брови-завитушки сведены к переносице, уставший взгляд полон раздражения. У него все написано на лице. То, как надоела работа, люди вокруг, погода за окном, вечная болтовня Луффи и постоянное осуждение в глазах Зоро. Чертов Маримо. Он так сильно бесил Санджи, все в нем сильно бесило Санджи, что уже не вспомнить с чего вообще это началось. Как будто так было правильнее всего. Зоро пьет непозволительно много. Стопка за стопкой, бутылка за бутылкой. Ему кажется, что он насквозь пропитан дешевым алкоголем, который течет по его венам вместо крови, что координация и владение оружием стали хуже, что работа ужасней некуда и все смотрят на него свысока. Зоро вечно хмурый. Его прямые брови сведены к переносице, уставший взгляд лениво, но чётко говорит: «не подходи, убью». У него все написано на лице. То, как надоела работа, люди вокруг, погода за окном, вечная болтовня Брука и постоянная, раздражающая обеспокоенность во взгляде Санджи. Чертов поварешка. Он так сильно бесил Зоро, все в нем сильно бесило Зоро, но он помнил с чего все началось. Как будто так было правильней всего. Вечер, уже довольно теплый для начала мая, только начинался. На заднем дворе дома толпились люди, громко играла музыка, с крыши, переливаясь всеми цветами радуги, свисали гирлянды, со стороны гриля потрясающе пахло мясом и запеченными овощами, за импровизированным баром какая-то девушка с яркой улыбкой мешала коктейли. Однако, сильнее всех привлекал внимание, конечно же, Луффи. Его лицо сияло радостью, он смеялся так громко, что, казалось, перебивал своим смехом музыку. Все так и должно быть. Сегодня его день рождения. Сегодня ему девятнадцать. Зоро не понимал, почему и зачем его пригласили, он не особо любил шумные вечеринки и шумные толпы людей, но согласился. Притащился со своей одногруппницей Ташиги, которая тоже непонятно каким образом сюда затесалась, сообщив, что ее пригласила подруга. Зоро мало кого знал здесь. Лишь лучшая подружка Луффи и, по совместительству Ташиги - Нами, старшие братья Луффи - Сабо и Эйс, дурацкий шутник Усопп, с которым они недавно познакомились и, может быть, еще пара человек, чьих имен Зоро не помнил. Рядом с Нами стоял какой-то парень. Блондин, на вид примерно ровесник, почему-то в дурацком, совершенно неподходящем ситуации костюме и идеально начищенных туфлях. Этот парень не вызывал никакого доверия, особенно с учетом того, как недовольно и рассерженно выглядела Нами. — Тебе не пора к грилю? — красный пластиковый стаканчик с пивом в ее руках опасно скривился. — Уже прогоняешь меня? — парень по-детски надул губы, — да ладно тебе, Нами, — достал сигарету из пачки, прикурил, театрально, нарочито медленно зачесал волосы назад, — неужели такая прекрасная девушка как ты… — Проваливай уже! — рявкнула она, пиная его под колено. Он рассмеялся, но ушел. К Нами подошел Зоро. — Что, достает? — Кто? — непонимающе спросила она, делая последний глоток из помятого стаканчика. Зоро кивнул в сторону удаляющегося блондина. — Ох, Санджи? — ее губы тронула легкая улыбка. — Брось, он безобидный, как маленький ребенок, хоть и любит обсыпать дурацкими комплиментами с ног до головы. Вы не знакомы? — Зоро, скрестив руки на груди, отрицательно покачал головой. — Очень жаль. Санджи хороший парень. Мне кажется, он бы тебе понравился. Но Санджи ему не понравился. Луффи познакомил их чуть позже, когда последние порции мяса и овощей были готовы, а Санджи освобожден от «работы». Когда звезды ярко горели в небе, а музыка слегка поутихла. Когда Ташиги села в такси и уехала домой, а Усопп совсем наклюкался пивом. Санджи улыбался во все тридцать два, затмевая собой фонари, звезды, луну и чертовы огни гирлянд под крышей. Зоро отчего-то устал, но протянул руку и буркнул что-то в ответ на жизнерадостное «приятно познакомиться» от блондина. Когда стало прохладно многие переместились в дом и, по обыкновению, заняли гостиную, кухню и парочку комнат на первом этаже. Луффи звал всех играть в какую-то игру, но Зоро ретировался в спальню этажом выше. Там, совершенно странно и неожиданно, в одиночестве сидел тот самый «он бы тебе понравился» Санджи. Петля галстука ослаблена, пара верхних пуговиц на рубашке расстегнута, пиджак где-то в ногах, а рядом, совсем под рукой, только начатая бутылка виски. Парень снова курил, аккуратно стряхивая пепел в пластиковый стаканчик, наполовину наполненный водой. — О, Зоро, верно? Зоро утвердительно кивнул, проходя в комнату. — Не помешаю? — раз уж «он бы тебе понравился», почему бы не попробовать пообщаться. — Проходи, я просто… — Санджи затянулся, покрутил сигаретой в воздухе, задерживая дым в легких, и улыбнулся на выдохе. — Не нравится вечеринка? — Если честно, полный отстой, — Зоро плюхнулся рядом. — А тебе? Разве ты не знаешь тут всех вокруг? — Вообще-то, — он снова затянулся, — только Луффи, Нами, Усопп и Эйс. — Как насчет Сабо? Санджи рассмеялся. Смех его звучал звонкими, плавными переливами, будто мягкие клубы дыма, опускающиеся по миниатюрным ступеням курильницы. — Да как-то не довелось. Слышал, что Сабо слишком серьезный и занятой молодой человек. Как-никак, но он старший брат этих двоих. Видимо, все мозги достались ему одному. Зоро рассмеялся тоже. В комнате было темно. Сквозь неплотно закрытые шторы то и дело пробивался свет дурацких огоньков гирлянды, играя своими радужными переливами на лице и шее Санджи. Они пили вместе, много говорили и много спорили, и Зоро было почти комфортно, почти хорошо. Когда музыка замолчала совсем он сам предложил остаться. — Нами сказала, что ты безобидный, как маленький ребенок. Почему? — Зоро вытянул ноги, в своей привычной манере скрестил руки на груди и прикрыл глаза. — Зависит от того, в каком контексте прозвучала эта фраза. Санджи не было видно, они были знакомы всего пару часов, но Зоро слышал, как тот улыбается. Как делает очередной глоток из бутылки и даже представил, как забавно морщится от крепкого алкоголя его лицо. — Я подумал, что ты приставал к ней, — пробубнил Зоро, но его все же услышали. Санджи снова рассмеялся. В полной тишине пустой темной комнаты его смех звучал ярче, мелодичнее, вызывая табун мурашек вдоль позвоночника. Зоро приоткрыл один глаз и покосился в его сторону. — Вообще-то, Зоро, — в отблесках разноцветных огней он увидел, как губы нового знакомого дрогнули в грустной улыбке, — я бы никогда не причинил вреда прекрасной леди. Ророноа Зоро подумал, что Санджи нравится Нами. В следующий раз они встретились знойным летом, когда Луффи позвал их с Нами пообедать в какой-то хороший ресторан. Санджи вальсировал меж столами, одаривая посетителей своей той самой лучезарной улыбкой, которую запомнил Зоро. На предплечье у него болталась салфетка, идеально выглаженная полосатая рубашка была заправлена в брюки и расстегнута на две верхние пуговицы, о стрелки на штанинах можно было порезаться, а вновь начищенные до блеска туфли скрипели о такую же начищенную плитку на полу. — Добрый день, что будете заказывать? — Брось, Санджи, — отмахнулась Нами, отодвигая от себя меню, — ни к чему эти любезности. — Ты сегодня в зале? — перебил ее Луффи, покачиваясь на стуле в своей ужасно детской манере. — Что, Зефф опять выгнал? Зоро молча изучал меню, старался не отвлекаться на Санджи, но все равно уловил, как улыбка на чужих губах померкла, плечи опустились, услышал тяжелый вздох и подтверждающее слова Луффи мрачное «ага». Ему было абсолютно не интересно, просто хотелось поесть и холодного пива, но рука повара-официанта, или кем он там был, опустилась на стол рядом с Зоро, все же заставляя его оторваться от созерцания изысканных блюд и не менее изысканных цен. — Чертов старик сказал, что его ресторан не место для моих идиотских рецептов, — он театрально закатил глаза, — он просто ничего не понимает в кулинарном искусстве. Нами хихикнула, что снова вызвало улыбку у Санджи и, конечно же, порцию комплиментов о том, как замечательно она выглядит. Зоро цокнул. Зоро начинал злиться. После того, как Санджи принял заказ, Луффи и Нами еще долго что-то обсуждали, над чем-то смеялись и то и дело пытались вовлечь Зоро в диалог, но он лишь хмуро пялился, то в окно, то на дверь с кухни, в которую входил и выходил «он точно тебе понравится» с различными тарелками на подносе. Санджи все еще не нравился Зоро, но он почему-то продолжал за ним наблюдать, а потом и вовсе спросил, не хочет ли тот присоединиться после работы. Санджи точно не нравился Зоро, но Зоро, почему-то, предложил проводить Санджи домой после долгой сомнительной прогулки. — Ну как тебе? — Ташиги отошла от большого зеркала и повернулась к Нами лицом. Поправив на носу очки, она схватилась пальцами за края юбки. — Не слишком коротко? — Ты выглядишь просто замечательно! И эта юбка тебе очень идет. Уверена, — Нами замолчала на секунду, подтягивая чуть выше оранжевые гольфы на чужих ногах, — Зоро точно понравится такая Велма Динкли. Ташиги улыбнулась, натягивая ворот свитера до подбородка. Это ее первая вечеринка с друзьями Зоро в качестве его девушки. Она волновалась. Конец октября в этом году выдался довольно теплым, а потому начать было решено на заднем дворе. Собрались снова у Луффи, хотя, вообще-то, вечеринку устраивал Эйс. Там они встретились в третий раз. Куча кое-как вырезанных тыкв, смешные гирлянды и растяжки со скелетами и призраками, закуски в виде отрезанных пальцев, глаз, пауков и черт знает чего еще. Эйс сказал, что Санджи постарался. Санджи вообще много над чем здесь старался, потому что Луффи крайне паршиво держал в руках нож, постоянно путался в проводах и лентах, а к еде его и вовсе нельзя было подпускать, как и старшего брата. Разные люди в смешных, красивых, а иногда и нелепых костюмах сновали по двору, кружились вокруг столов, собираясь в группы. Графины с разноцветными напитками постепенно пустели, пока Санджи курил где-то в углу, общаясь с рыжеволосым парнем. Он смеялся, иногда хлопая того по колену или плечу, слишком пристально смотрел в его глаза и вообще… На вечеринке было весело и, как всегда, шумно. — Вы — самые неоригинальные люди на этом празднике, — громко смеясь, ткнул пальцем Эйс в Зоро и еще одного парня по имени Ло, — хорошо, что твоя девушка более благоразумна. — Моя девушка, вообще-то, — сквозь зубы процедил Зоро, — тоже должна была быть в форме. — Хвала богам, что Нами ее переубедила. У Зоро уже давно чесались кулаки, а сейчас Эйс выбешивал ужасно. Он уже сделал шаг вперед, но вмешалась Ташиги, встав справа от него и подняв руки в примирительном жесте. Ташиги, в дурацком костюме Велмы из Скуби-Ду, в ужасно короткой, по мнению Зоро, юбке, которую сама она бы никогда не надела. Это все Нами, Нами, стоявшая рядом, в таком же дурацком костюме дурацкой Дафни и такой же дурацкой короткой юбке. — Серьезно, чувак? Ты просто пришел в своей форме? Подожди, вау, а ты у нас сбежал из «Анатомии страсти»? — подошедший Санджи усмехнулся, вскинув свою глупую закрученную бровь. Он смотрел на Ло, ожидая от того ответа. — Технически, я — хирург смерти и… — Ага, технически, ты — душнила, который забыл придумать костюм и просто спер халат из своей лаборатории. Пойдем, Санджи, не хочу торчать в кругу скучных людей без грамма фантазии. Зоро закатил глаза, залпом выпил оставшийся в стаканчике коктейль и, окинув взглядом Ло, поморщился. — Ты бы хоть красной краской кровь подрисовал. Тоже мне, хирург смерти, — передразнил он другого, бросая стакан в мусорный контейнер и удаляясь. Ло вздохнул и ушел в дом, где Луффи со своими друзьями играл в какую-то игру типа мафии. Нами, Ташиги и Усопп, именуемые сегодня троицей из Скуби-Ду, тоже присоединились к игре. Нами потрясающе выглядела в костюме Дафни, рядом с ней Ташиги, немного нервно и неловко одергивающая юбку, в костюме Велмы, и Усопп, конечно же, в костюме Шегги. Они не смогли уговорить Луффи надеть костюм Фреда и получили категоричное «нет» от Эйса, который собрался быть клоуном, впрочем, как и обычно. Ребята вливались в игру, а Трафальгар просто наблюдал за ними до тех пор, пока Луффи не махнул ему рукой, приглашая присоединиться. На улице Санджи в вельветовой рубашке поверх футболки и белых солнечных очках, в костюме непонятно кого, снова курил. — Ну и что, чувак, — противно передразнил его Зоро, — а кто же ты сегодня? — Как здорово, что ты спросил. Сегодня я — Курт Кобейн. — Потрясающе. И что это значит? Выстрелишь себе в голову? — Это грубо, голова-трава, — обиженно ответил Санджи. — Но надеть полицейскую форму, в которой ты ходишь буквально каждый день… Не кажется тебе слишком простым? — Видишь тут еще хотя бы одного полицейского? Или лучше было бы надеть на себя простыню и вырезать дырки под глаза? — Знаешь, — Санджи аккуратно затушил окурок, — может быть простыня была бы лучше. Он ушел. Снова к тому рыжему парню, которого Зоро раньше не видел. Взял его под руку и завернул за угол дома, туда, где другая группа людей, во главе с Эйсом, играла в бир-понг и ловила яблоки ртом в наполненном водой ведре. Зоро ушел к столу с алкоголем. Его настроение сегодня и без того было паршивым, поэтому он планировал напиться. Хотя, вообще-то, как порядочный парень, он должен был проводить Ташиги домой, как только она захочет уйти, но это будет позже. А сейчас — идиотский, по всем традициям, красный пунш из клюквенного сока, смешанного с водкой и идиотскими плавающими личи-черничными глазами. В доме было весело. Ташиги больше не стеснялась, смеялась во весь голос с Луффи и Усоппа и внимательно слушала Ло, пытающегося что-то объяснить этим двоим. Они были достаточно пьяны, чтобы ничего не понимать, да и вообще не слушать, но Ло почему-то продолжал, то и дело вздыхая и закатывая глаза. Ташиги практически не пила, хотя Нами, перепробовавшая все, несколько раз предлагала. Когда Луффи потерял концентрацию на игре, ребята стали потихоньку расходиться. Кто-то решил поехать по домам, кто-то ушел играть в бир-понг к Эйсу, еле стоявшему к тому моменту на ногах, кто-то поднялся на второй этаж или ушел в столовую. Нами увела Ташиги к еде, потому что «проголодалась со всеми этими играми и попытками вытащить карту мафии». Им было весело вдвоем, но Ташиги нашла Зоро возле стола с милым клюквенно-водочным пуншем. — Как тебе вечеринка? — спросил он, делая очередной глоток из своего стакана и проливая часть на форменную рубашку. — Ох, черт… — Зоро, будь аккуратнее, тебе же завтра идти в этом на пары, — она взяла несколько салфеток со стола и принялась аккуратно вытирать влажное пятно, — и, может быть, пора завязать с напитками? — Все в порядке, я еще трезв. Рубашку постираю, об этом точно переживать не нужно, — он мягко отодвинул ее руки и поставил на стол стакан. — Ты не ответила на мой вопрос. — О, извини. Все хорошо, мне нравится, — Ташиги улыбнулась, поправляя очки, — мы сыграли в мафию, послушали страшилки от Усоппа, а еще Нами… О, об этом лучше не буду рассказывать, — ее щеки слегка покраснели, и она отвела смущенный взгляд, которому Зоро не придал абсолютно никакого значения, лишь хмыкнул. Ташиги сделала маленький шаг вперед, приближаясь к Зоро и, положив свою руку на его, приподнялась на носочках, чтобы что-то шепнуть на ухо. — Могу я, — она замялась, снова отвела взгляд, — поцеловать тебя? Зоро слегка опешил, но кивнул в ответ. И Ташиги, осмотревшись по сторонам, коснулась губами его щеки, а затем сделала маленький шаг назад. Санджи, наблюдавший за этой милой сценой, улыбнулся, делая глоток пива. — Твой рыжий уже ушел? — поинтересовался подошедший сзади Эйс. — А, Кид? Да, он поехал домой, сказал, что не хочет тусоваться с детьми, — Санджи рассмеялся, но весело ему не было. — Да и к черту его, Сан, присмотрись лучше к кому-то другому, — рука Эйса легла ему на плечо и загадочно очертила дном стакана полукруг, — кто знает, может здесь есть кто-то поинтереснее твоего рыжего пирсингованного чуда. Санджи задержал взгляд на Зоро, но после поспешил отвернуться. — О себе говоришь? — Пошел ты, придурок, — скривился Эйс, отпуская Санджи. — Ло, кстати, неплохой чувак. И он гей. — Да понял я, идиот. Никудышная из тебя сваха. Они пересеклись в той же комнате, только на полу возле кровати сидел уже не Санджи, а Зоро. На этот раз в его руках была бутылка, но уже полупустая и с водкой. На Зоро почему-то не было лица, да и выглядел он уже порядком напившимся. — Не помешаю? — спросил Санджи, проходя в комнату и закрывая за собой дверь. — Помешаешь, вообще-то, но ты уже пришел, — глоток. — Я закурю? — Зачем спрашиваешь, если все равно потом сделаешь? Санджи действительно уже достал сигарету из пачки и собирался прикурить, но остановился. — Что с тобой? Что-то произошло? — Ты знаешь, жизнь — дерьмо. — Да ты что? Говоришь так, потому что напился или потому что Эйс не оценил твой прикид? Брось, жизнь не так уж и плоха. — Не хочу слышать это от того, чей отец шеф-повар ресторана и кто вообще ни в чем не нуждается. Зоро снова сделал глоток, Санджи затянулся. Выдохнул в потолок, усмехнулся. — Вот, значит, как ты думаешь? Знаешь, вообще-то, — он затянулся снова, стряхнул пепел в стакан с водой, который принес с собой, повернулся к Зоро, — Зефф не мой отец, но он мне роднее. А мой… биологический. Ну, он полный мудак, и он выгнал меня из дома в четырнадцать, так что легкая жизнь того, кто ни в чем не нуждается точно не про меня. Они долго пили вместе, хотя вообще-то больше пил Зоро. Он слушал истории Санджи о детстве и об ублюдке-отце, который ненавидел, что его сыну нравится готовить, а не, как его братьям, идти по стопам отца, быть черствыми сухарями и готовиться к ведению сомнительного бизнеса. Слушал, как родственники над ним издевались, а единственный человек, поддерживающий его начинания, его родная мать, умерла, когда Санджи не исполнилось и десяти. С улыбкой он говорил только о матери и немного о старшей сестре, которую, к слову, выдали замуж по расчету за сына партнера по бизнесу отца. Зоро молча пил, смотря на то, как эмоции менялись на лице Санджи, как он чуть не плакал, рассказывая что-то о своей первой любви и о том, как жестоко его обманули, когда ему было семнадцать. Санджи не везло в любви, да и в жизни, в общем-то не особо, и Зоро, уже с трудом сидящий ровно, наклонился к нему слишком близко. — Слушай, — он выдохнул омерзительным запахом водки, облизнул пересохшие губы, — могу я?.. Санджи, отобрав бутылку и сделав глоток, пьяно усмехнулся. Не дождавшись ответа, Зоро прильнул к его губам, чтобы на утро ничего не вспомнить. Санджи ударил его коленом в бедро. Зоро в ответ замахнулся, попадая по плечу. Удар, еще один, губа разбита, ребра ноют, но нужно ответить. Ни один из них не остановится. Звон разбитого стекла, костяшки чужих пальцев перед глазами, привкус крови во рту. Разнимать пришел Эйс. Они знакомы почти три года. Много всего изменилось за это время. Санджи, например, больше не работает в ресторане Зеффа, но и своего не открыл. Теперь он работает в салоне красоты со странным боссом по имени Эмпорио, больше похожим на женщину, чем на мужчину, и отращивает волосы, потому что «так ведь красиво». Зоро больше не учится в полицейской академии, потому что окончил ее вместе со своей девушкой. Теперь он работает в участке, часто выходит на дежурства и патрули и реже появляется на общих вечеринках. Санджи знает, что Зоро его не любит, но Зоро почему-то лезет к нему целоваться, когда напьется, только теперь он все чаще помнит об этом. Санджи, вообще-то, устал. Санджи, вообще-то, уже два года был в него влюблен. У Зоро, вообще-то, два года была девушка. На пьянку, посвященную непонятно чему, Луффи зачем-то приперся с Ло, которого теперь почти везде таскал с собой. Ло почти не пил, но постоянно что-то говорил Луффи, отчего тот смеялся и отвечал что-то достаточно тихо. Усопп, как и обычно, рассказывал идиотские истории, не забывая обязательно приукрасить пару-тройку моментов. Ну, может и большую часть. Санджи было весело. Он курил в форточку с интервалами в полчаса, пил свое дурацкое вино из красивых бокалов и то и дело бросал взгляды на Зоро. — Как дела на работе? — вдруг спросил Ло, плавными движениями покачивая стакан с виски. — Неплохо, — отозвался Санджи, — по крайней мере, никто не орет и не выгоняет. — Было бы странно, если бы ты не справился с такой простой задачей, как отрезать пару сантиметров волос, — стакан громко стукнул о стол. Зоро на одного пил уже вторую бутылку. — Не всем для стрижки нужна обычная газонокосилка, голова-трава, — огрызнулся Санджи. Ло вскинул бровь, Луффи рассмеялся, Усопп нахмурился. — Ну а ты, Зоро? Как дела на работе? — Порядок. Езжу на патрули, кручу вот таких, — махнул стаканом, имея ввиду всех присутствующих, — весельчаков. Да в целом, — Зоро покачнулся, — все отлично. Понятно? Они еще о чем-то говорили, пока Зоро продолжал пить, пока алкоголя практически не осталось, а Луффи, Ло и Усопп не засобирались домой. За окном давно была ночь, но фонарь светил прямо на кухню освещая кухонный стол и покачивающуюся над ним голову Зоро. — Ты уверен? — Сомневаюсь, что он доедет в таком состоянии, Ло. Лучше пусть отоспится и завтра отправлю его к себе, — Санджи устало потер переносицу, провожая гостей в коридоре. — Сейчас уложу этого придурка спать, не переживайте. Драться точно не будем. И они, вообще-то, действительно не дрались, хотя… Сначала он хотел оставить его на диване, но что-то пошло не так, когда в стельку пьяный Зоро, которого Санджи вообще-то тащил на себе, переплел их пальцы и, подняв голову, заглянул в его глаза. Они оба молчали, Санджи только хмурился, а Зоро пытался сфокусироваться. — Знаешь что, — начал было он, но Санджи осадил. — Нет, заткнись. Я знаю, чем это закончится, поэтому заткнись. — Санджи, послушай… — Я сказал тебе заткнуться. Просто ложись спать, ясно? Зоро, вдруг окрепший, выпрямился. Развернул Санджи к себе лицом, схватился пальцами за подбородок и заглянул в глаза. Глаза, полные непонимания и, может быть, немного, страха. Но он молча стоял и смотрел на него, сжав зубы, сведя дурацкие брови-завитушки к переносице. — Зоро, прекрати придуриваться. Но Зоро не придуривался. «Он точно тебе понравится» Санджи стоял сейчас напротив него с видом запуганного котенка, хоть и хотел казаться в данный момент тигром. Зоро не придуривался, он вообще практически не отдавал себе отчета в том, что делает, но почему-то продолжал. Сейчас для него не существовало ничего вокруг. — Зоро, — тон сменился с угрожающего на какой-то жалкий, стыдливый, — я не… Я не могу тебе отказать, пожалуйста. Санджи шепчет уже практически в самые губы, с которых срываются резкие перегарные выдохи. Зоро больше не слышит его. Не слышит себя. Прижимает спиной к дверному косяку и бросается, как хищник на жертву, больно сжимая пальцами чужое запястье. Припадает губами к шее, кусает, лижет, целует, держа второй рукой голову, жмется бедром к бедру, пока Санджи, смотря в потолок, просто стоит, держась уже на волоске. Зоро, уложив ладонь Санджи себе на плечо, настойчиво лезет к нему под футболку. Его руки совсем не нежные, короткие ногти с силой давят на ребра. Санджи обнимает его за плечи уже двумя руками. Закрывает глаза, тяжело и громко выдыхая. Зоро слишком сильный, чтобы ему сопротивляться. Даже пьяный. — Зачем ты это делаешь, — Санджи обессиленно стонет, слегка сползая по косяку, крепче обвивает чужую шею, прижимаясь как можно ближе, кусает пересохшие губы, пока Зоро лезет пальцами под пояс штанов, — зачем я все это делаю? У него больше нет сил, да и бутылка вина в одного уже давала о себе знать, затуманивая сильнее и без того воспаленный разум. Санджи, все же оттолкнувшись, сделал шаг в сторону, утягивая за собой Зоро. Передвигаться в темноте и наощупь, еще и пьяными было достаточно тяжело, но они все же миновали коридор, так и не оторвавшись друг от друга. В спальне было прохладно, но меньше пахло сигаретами и больше какой-то странной, приторной ванилью с нотами миндаля, а еще, едва ощутимый, запах лаванды от постельного белья, на котором они вскоре оказались. Несмотря на то, что Зоро был сильнее, Санджи прижал его лопатками к матрасу, как минимум, половиной своего веса. Руки Зоро на его ягодицах. Руки Санджи под футболкой Зоро, ловко ползут наверх, поднимая, да и вообще настаивая на том, чтобы избавиться от вещи. Через пару секунд футболка уже на полу, а руки на прежнем месте, грубо сжимая-прижимая к себе, пока чужие сухие губы скользят по груди и плечам, не оставляя никаких следов. Становится жарко. Настолько, что хочется избавиться от одежды и только прижиматься к чужому крепкому телу, в бесстыдных порывах потираясь чем только можно, кожей о кожу, вызывая мурашки и какое-то слишком подростковое чувство экстаза. Санджи не замечает, как начинает ужасно жалобно и ужасно грязно скулить, уткнувшись носом за ухо Зоро, все сильнее подставляясь под грубые касания. Зоро не замечает, как начинает тереться уже твердым членом о такой же твердый член Санджи сквозь их одежду. Запахи ванили, миндаля и лаванды смешались с запахами их тел. До головокружения. Гораздо большего, иного, отличающегося от алкогольного. Им хотелось касаться друг друга до покалывания в кончиках пальцев. Хотелось трогать губами каждый сантиметр, хотелось собирать все родинки, все шрамы, соединяя их витиеватыми линиями в, как чертовски банально и глупо, идиотские созвездия. Им хотелось друг друга целиком и без остатка. Или не совсем так? Санджи податливый, мягкий и ласковый. Льнет к Зоро, даже оказавшись снизу, гладит его щеки, пока он хмурится, пытаясь сфокусироваться на глазах напротив, трогает тройной пирсинг в ухе и очерчивает указательным пальцем шрам под глазом. Санджи думает о девушке Зоро всего одно мгновение, а потом все мысли растворяются, стоит только сухим горячим губам коснуться его груди. Зоро нежен несмотря на то, что постоянно кусается, оставляет болезненные засосы и вообще всячески метит чужую кожу. Зоро нежен несмотря на то, что царапает его бедра, когда пытается стянуть штаны, нежен, когда Санджи почти захлебывается в ощущениях, стоит только широкой ладони накрыть его уже до боли стоящий член. Санджи крепко держится, торопливо толкаясь и выгибаясь. Зоро тихо смеется ему на ухо, горячо и громко дышит, медленно водя рукой вверх-вниз, другой опираясь на постель прямо возле лица Санджи. В комнате жарко и душно, пахнет ванилью, немного потом и естественной смазкой, а еще дешевым виски и совсем немного сигаретами. Санджи никогда не стонал в голос, когда был с кем-то или когда трогал себя сам, но сейчас… Держаться было все труднее и труднее, учитывая, что пьяный Зоро совсем не держал темпа и только, казалось бы, дразнил его своими действиями. В голове было пусто. Все мысли крутились лишь вокруг «трахни меня» и «трахнуть его». Дико, пьяно, жадно. Длинные пальцы Зоро, на мгновение больно прижав член Санджи к животу, скользнули выше, надавливая, заставляя напрягаться мышцы пресса, затем груди, а потом, оборвав вдох, указательным пальцем он надавил на яремную впадину. Ужасно возбуждающе. Совсем не страшно. И вот его пальцы во рту Санджи. Все плавится. Они оба плавятся, стоит только языку сделать круг, обвивая, раздвигая, вбирая глубже. У Зоро кружится голова, но он медленно толкает пальцы в чужой рот, ловит ими юркий язык, тянет на себя. Пьяно улыбается, расстегивая, наконец, свои штаны. Выуживает презерватив из кармана. — Да ладно, — бормочет Санджи с чужими пальцами во рту. — Серьезно? Готовился, маримо? Зоро пихает пальцы глубже, совсем немного касаясь задней стенки горла. — Всегда ношу с собой парочку, — совершенно беззлобно, совершенно будничным тоном. Санджи громко причмокивает губами, слегка прикусывает, надавливая языком на подушечки пальцев. Ему нравится, как пыхтит Зоро, пытаясь стянуть одежду, как клишировано и банально держит упаковку зубами, не отрывая затуманенного взгляда от влажных опухших губ. Санджи старается не думать. Не думать о том, что, скорее всего, будет больно, о том, что будет точно больно уже наутро и, что наиболее вероятно, надолго, потому что Зоро его не любит. И никогда не полюбит. Потому что секс по пьяни с парнем — это… Что это такое вообще? Зоро не может думать. Даже не пытается, действует инстинктивно, просто потому что хочется. Зоро не может ждать, но все равно тянет, проникая в Санджи сразу двумя влажными пальцами. Горячо. Невыносимо горячо и грязно, потому что Санджи стонет под ним, выгибает спину, мнет пальцами пахнущее лавандой постельное белье под собой и шире раздвигает ноги. Его мелко трясет, грудь часто вздымается, ресницы и губы дрожат. Зоро достаточно пьян, чтобы не думать о чужом комфорте и не быть деликатным, он все еще действует инстинктивно. Инстинктивно дает привыкнуть, инстинктивно ускоряется, продвигаясь дальше, инстинктивно давит на мягкие стенки, раздвигая пальцы. Зоро рычит, сильнее сжимая зубы, прогрызая пластиковую упаковку. На языке неприятно горчит и это бесит, но он игнорирует, срывая слабые стоны с губ. — Сколько еще ты будешь тянуть? — скулит Санджи, прикрывая лицо руками, а затем тянется к нему. Кладет ладони на шею, большими пальцами оглаживает щеки, заглядывает в глаза. Последнее, о чем думает Санджи: «остановись, пока не поздно», хотя уже поздно. Но сам не убирает рук. Не останавливается. Не отказывает. Не сопротивляется. Зоро больше не может тянуть, не может терпеть. Смотрит в глаза Санджи, разрывая упаковку окончательно, раскатывая по члену презерватив. Санджи дышит тяжело, ерзает по постели, вжимается пальцами в плечи, пытается придвинуться ближе. Зоро держит его за бедро, приставляя ко входу головку, надавливая и снова растягивая. Короткие ногти впиваются в кожу и он, останавливаясь и отстраняясь, резко тянет Санджи за руки на себя, грубо поворачивает спиной, давит на поясницу, заставляя лечь обратно. Санджи ложится, подбирает под себя ноги, упираясь грудью и лицом в постель, снова комкает мягкую ткань, отставляя задницу, ожидая. Зоро держится, хотя сил на это уже не осталось. Входит медленно, размеренно, и Санджи было бы куда дискомфортнее, не растяни он его пальцами до этого, пусть резко и недолго. Низ живота жгуче тянет, он напрягается, делая вдох, но двигает бедрами назад, навстречу, закрывает глаза, полностью отдаваясь происходящему. Пути назад нет. Его больше никогда не будет. Ощущения полностью накрывают их обоих с головой. Горячо, крепко, невыносимо. Быстро и жадно. Толчок за толчком, все глубже и дальше. Больше и сильнее. До синяков на ягодицах и талии, до царапин на пояснице, до искр из глаз и громких, несдержанных стонов-всхлипов. Зоро нежен. По крайней мере, так думает Санджи. Он нежен, насколько это вообще возможно, учитывая то, в каких они были отношениях, сколько выпили, да и вообще, учитывая, что это Зоро. Он толкается, давит, тянет за волосы, хрипит и кусает за лопатки. Постоянно переходит с одного темпа на другой, наваливается всем телом, вжимая лицом в одеяло и заглушая чужие стоны. Мажет губами по щеке, челюсти, шее и плечам, опять кусает, лижет, изредка целует. Санджи открывается, прогибается, плавится, скулит и ерзает, заглушая его имя на выдохе. Голова кружится. Хочется коснуться себя, приблизить себя к разрядке, но положение не позволяет. Зоро не позволяет. В комнате душно. Почти не пахнет ванилью, миндалем или лавандой, пахнет разгоряченными телами, сорванными с губ стонами-выдохами, непонятными словами и дикой, почти животной страстью. — Потерпи немного, — шепчет на ухо Зоро, замедляясь и останавливаясь. Санджи терпит, пытается отдышаться, но все же ерзает. Поворачивает голову, сталкиваясь лбами и тихо шипя, осоловело улыбается в торопливый поцелуй. Его снова переворачивают. Зоро выходит, оставляя на пару секунд ощущение пустоты внутри, садится, облокачиваясь на спинку кровати, тянет Санджи за собой, устраивая его сверху, укладывая его руки себе на плечи. Сжимает пальцами ягодицы, раздвигает, направляя член обратно, — дальше ты, детка, двигайся. Санджи никогда не слышал, чтобы Зоро так говорил, а потому быстро забыл об этом, снова полностью погружаясь в омут, насаживаясь до конца, теперь цепляясь пальцами за деревянную спинку. Двигаться так было тяжело, затекали ноги, но остановиться было еще тяжелее. Толчок за толчком, укус за укусом, очередной засос со следами от зубов где-то в районе груди. Санджи прижимает Зоро к себе, проводит пальцами по коротким волосам, откидывает голову, выгибает спину, трется членом об его живот и рвано, протяжно стонет, кончая, сжимая Зоро внутри себя, приближая к концу и его тоже. Зоро под ним резко толкается, не дает замедлиться или, тем более, остановиться, рычит, в очередной раз кусает, сжимает, насаживает. Санджи хорошо. Он думает лишь о том, как помочь кончить Зоро, двигается из последних сил и ищет поддержки в его губах. Но Зоро на мгновение отворачивается, отчего губы Санджи мажут по щеке. — Давай, Ташиги, — проводя руками по чужим бокам, он делает еще пару толчков, прежде чем без сил, тяжело дыша, уткнуться лбом в плечо. Санджи, словно прошибленный током, моментально трезвеет. Он хочет уйти, но Зоро находит его губы и утягивает в ленивый поцелуй. Действительно нежный. И очень горький. Глаза Санджи — океаны боли и сожаления. — Я не гей, вообще-то, — еле различимо прямо в губы, оттягивает за отросшие на затылке волосы, прижимает ближе к себе за поясницу. Глаза Санджи — синие бездны тоски и тревоги. — А я не трахаюсь по пьяни, ублюдок, — так же еле различимо отвечает Санджи, обнимая оголенные плечи, жмется плотнее. Наутро все только хуже. Зоро просыпается, когда Санджи ставит на столик неподалеку стакан воды. Хмурый и мрачный, в дурацкой пижаме с длинным рукавом. Садится на край кровати. Глаза Зоро — холодные лунные кратеры. — Что я скажу Ташиги? — вопрос в пустоту, в дальний угол чужой комнаты. Он натянул футболку, послышался щелчок колесика зажигалки. Остатки виски вместо воды по горлышку в горло. Обжигающе. Глаза Зоро — серый мрамор, давящий на грудь. — Соврешь что-нибудь. У тебя это хорошо получается, — ответ в никуда, в кипельно-белый потолок собственной спальни. Он зачесал волосы назад. Едкий дым по горлу в лёгкие. Удушающе. — Успокойся, придурок, ничего не придумывай. Ты вырубился сразу, как все ушли. Он верит. Выдыхает с облегчением, даже не смотрит на Санджи. Зоро ужасен. Санджи ничуть не лучше. Из маленькой домашней колонки нежными переливами играет что-то на французском. Квартира заполнена запахами еды и ароматических палочек, свежестью и уютом. Легкий ветерок, переросший в минутный сквозняк, скользнул по оголенным щиколоткам. Зоро сунул ноги в глупые пушистые тапочки. Он зашел в ванную. Из зеркала на него смотрел уставший, осунувшийся и ужасно растрепанный молодой мужчина. Шрам под глазом, двухдневная щетина, футболка с пятном от кетчупа прямо по центру, напряженные мышцы на руках. Смотреть на себя не хотелось. Обыкновенный ритуал по возвращении: помыть руки с мылом, чуть ли не до самых локтей (дважды), умыть лицо, воспользовавшись каким-то странно пахнущим, непонятным тоником с экстрактом зеленого чая, как заявлено на упаковке, почистить зубы, прополоскать рот, побриться. Вдох-выдох. Медленно. Трижды. Привести нервы в порядок. Выйти. С кухни все еще играет что-то на французском, песне робко вторит мягкий голос. — Привет, — говорит Зоро, подпирая плечом дверной косяк, скрещивает руки на груди. — О, ты пришел. С возвращением, — мягкая улыбка на губах, два коротких шага и никакой дистанции. Целомудренный поцелуй в щеку. — Как прошло дежурство? — Спокойно. Поспал пару часов, выпили по банке пива с Бруком, взяли хот-доги в палатке Хачи, — ладони, большие, слегка прохладные от воды, ложатся на талию. Тонкая, осиная. — Вот как, — маленькие руки обвивают его крепкую шею, — хорошо. — Песня сменяется на другую. Снова что-то сопливое. — Как его спина, уже лучше? — Практически полный порядок, скоро планирует выйти в патруль. — Это хорошо, — снова улыбается. Приподнимается на носочки, чтобы дотянуться губами до шрама под глазом, нежно целует, поглаживая подушечками пальцев слегка отросший ежик на затылке. — Будешь обедать? Все почти готово. Утвердительно кивает. Крепко сжимает в объятиях, мягко целует в ответ. — Я соскучилась, — шепчет Ташиги. — Я тоже, — шепчет Зоро, целуя ее снова. — О чем ты думаешь? — тихо спрашивает Санджи, разглядывая мелкие шрамы на щеке и подбородке Зоро. Он смотрит в потолок, руки его закинуты за голову, один глаз, в дурной, по мнению Санджи, привычке, закрыт, грудь спокойно и медленно вздымается и опускается при каждом вдохе-выдохе. — Да так, — повисшая в спёртом воздухе спальни тишина больно режет по ушам Санджи, — в твоей прокуренной комнате нормальных мыслей быть не может. Потом слова режут по сердцу. Зоро нежен только когда пьян. Когда в нем не меньше литра пива, пары бокалов вина, любезно предложенных Санджи к ужину, бутылки виски и черт пойми чего ещё. Зоро смешивал все. Смешивал, чтобы на утро не помнить лица Санджи, не помнить, как ощущается его мягкая тёплая кожа кончиками пальцев или всей ладонью, не помнить какой он тонкий и хрупкий, что одной рукой с лёгкостью удерживаются оба запястья. Настолько хрупкий, что Зоро кажется, будто он может сломать ему спину, когда заставляет прогибаться. Санджи не сопротивляется. Не сопротивляется, когда Зоро приходит к нему домой пьяный вдрызг или все ещё трезвый, но обязательно с бутылками в пакете. Не сопротивляется, когда горячие, сильные руки сжимают талию до синяков, шарятся под рубашкой или домашней футболкой, касаясь каждого сантиметра кожи. Зоро целует его везде, но редко в губы. Смахивает выступающие на глазах слезы, обнимает и гладит, иногда шепчет что-то хорошее, ободряющее, так, что Санджи просто хочется исчезнуть. Зоро нежен только когда пьян. А рядом с Санджи он пьян постоянно. Конец лета был странным. Пасмурно, сыро, холодно, солнце совсем не показывалось из-за туч. Осень приближалась слишком резко. Стучала в окна желтеющими листьями, проливными дождями и холодными порывами ветра. Но Санджи, вообще-то, нравилась осень. Нравилось кутаться в пальто, заказывать сезонные напитки в кофейне неподалеку от работы, топтать по тротуарам опавшие листья и просыпаться по утрам в ожидании чего-то… Ничего определенного. Днем звонит Зоро, спрашивает, может ли прийти вечером, что настораживает, потому как обычно он просто заявляется без приглашения. У Санджи странное чувство эйфории застревает где-то в горле. После звонка он идет в цветочный, покупает подсолнухи. Не знает почему именно они, но набирает целую охапку и, довольный, тащит их домой, слегка улыбаясь очередной свинцовой туче. Может, стоит приготовить стейки на ужин? Запастись пивом или Зоро сам что-то притащит? Испечь что-то на десерт, который потом все равно съест Луффи, или Нами. Или Усопп, потому что у него серьезное заболевание — недостаток сахара в организме. Санджи улыбается, поймав себя на мысли о том, что хочет собраться со всеми, так как они давно не виделись всей компанией. Может быть, он даже позвал бы Эйса, разумеется, если тот будет в городе. О, и конечно вечно серьезного Трафальгара, который стал неотъемлемой частью так же, как и… Ташиги. Он прикусил губу, убирая с лица улыбку. Подсолнухи в его руках напомнили о том, что сейчас все еще было лето. Санджи в итоге возится с ужином дольше, чем планировал. Мясо потрясающе пахнет, заполняя ароматом всю квартиру. Цветы в вазе на столе создают какой-то особый уют. Не то чтобы Санджи слишком сильно готовится, просто обыденность. Всего лишь то, что он делает каждый день. Ничего особенного. Зоро приезжает где-то к семи. Дежурно здоровается, ставит зонт сушиться, потому что на улице снова льет дождь, уходит мыть руки, возвращается, ни слова больше не говорит. Санджи интересуется, будет ли он есть, в ответ получает короткий кивок. Чувство эйфории все еще скребет коготками где-то в груди, намереваясь вырваться наружу, даже если придется прорываться сквозь кости и кожу. Зоро хмуро благодарит за еду, задумчиво и медленно жует, не говоря больше ни слова. Санджи даже не накладывает себе порцию. — Что случилось? — Откуда цветы? — прищуривается, смотрит пристально. — Зашел после работы в цветочный, решил взять. А что, ревнуешь? — улыбается, с вызовом смотрит в ответ. — Головой долбанулся? Не неси чушь. Ну да, чушь. Разве можно было на что-то надеяться или, тем более, так шутить. Зоро, так и не доев, отодвигает тарелку. Откидывается на спинку стула, громко выдыхает, явно собираясь с силами в попытке что-то сказать. Санджи выжидающе смотрит. Стучит пальцами по деревянной столешнице, хмурится. Эйфория медленно растворяется, превращаясь в тревогу. Он собирается снова спросить, что случилось, но Зоро начинает первым, выбивает почву из-под ног. — Думаю, я хочу сделать Ташиги предложение. Санджи непонимающе качает головой, сильнее хмурится, пристально смотрит. Переспрашивает. — Прости, что? — Ты слышал, придурок. — Зоро, ты… — он не находится, что сказать. Все слова застревают в горле, а сердце явно пропускает пару ударов, потому что в глазах темнеет. — Это… Это какая-то шутка? Санджи не возмущен. Санджи не зол. Санджи теперь улыбается, ожидая, что Зоро скажет что-то другое. Может быть, признается в том, что единственный придурок тут он. Но Зоро молчит и Санджи начинает смеяться. В носу мерзко и неприятно покалывает. Он отворачивается, вскидывая голову к потолку, проводит языком по зубам, делает пару шагов по кухне. — И ты что, решил посоветоваться со мной? — все так же улыбаясь, он сел напротив. — Ну да, — буднично ответил Зоро и пожал плечами. — Просто ты единственный более-менее адекватный человек из всей нашей компании. — Да нет, ты прикалываешься. — Я серьезно, Санджи. И мне, ну, наверное, нужна твоя помощь. Поначалу он просто смотрит в упор, снова покачивая головой. Зоро очень хочется выгнать, дать ему по морде, наорать на него, высказать все, что накопилось, но Санджи просто смотрит, ожидая, что тот, наконец-то, скажет что-то еще. Вот только, Зоро просто молчит. На кухне воцаряется полная тишина, лишь только тяжелые капли дождя стучат о подоконник. — Ладно, знаешь, — Санджи встает из-за стола, хлопает себя по бедрам, снова улыбается, ненадолго удаляясь в комнату. Возвращается с бутылкой джина, — давай все обсудим. Они больше не молчат, не смотрят друг на друга с непониманием, не огрызаются. Просто говорят, как самые обычные друзья. На этот раз больше пьет Санджи. Зоро почти не притрагивается к бокалу, не язвит, спокойно спрашивает чужое мнение, делится своим, планируя совместную вечеринку-сюрприз. Хотя, иногда они все же спорят. Санджи пьяно и недовольно говорит, что идея Зоро полный отстой, предлагая сделать все иначе, обещает приготовить еды и как-то устало улыбается. Когда Зоро уходит, Санджи сползает на пол в собственной спальне и впервые рыдает из-за него в полный голос. Обычно Ташиги не пользуется телефоном в рабочее время, потому что это отвлекает. Но сегодня особенно сильно отвлекает настойчивость Зоро. Он звонит и пишет, набирает сообщения, отправляет по одному слову, что забавляет, заставляя отложить работу. Робин откидывается на спинку кресла за соседним столом через перегородку, спокойно улыбается. — Твой парень попросил передать тебе, чтобы ты ему ответила. Ташиги смущенно улыбается в ответ, просит прощения и выходит из большого кабинета, захватив телефон с собой. Набирает номер. Когда Зоро предупреждает ее о вечеринке в пятницу вечером, она не удивляется и ничего не подозревает. Когда о той же вечеринке спрашивает Робин, Ташиги хмурится, но все же ничего не уточняет и все также не подозревает. Пишет на бумаге адрес Луффи и Ло, объясняет, как туда лучше и проще всего добраться. После возвращается к работе. Начало октября выдалось прохладным, но не настолько, чтобы проводить вечеринку в доме. На этом настоял Ло, хотя, вообще-то, он больше переживал, что пьяные Зоро и Санджи могут в очередной раз подраться и что-то сломать. Этого он бы не пережил, особенно учитывая раздраженность Санджи и то, как по кухне летало все, что только можно. Санджи курит, по его ощущениям, без остановки. — У тебя все нормально? — спрашивает Ло, заглядывая в глаза. — Порядок, — бурчит Санджи, уходя от чужого взгляда и заглядывая в духовку. Кексы почти готовы, чашки с разноцветным кремом стоят на столе. Ло пожимает плечами, интересуется нужна ли его помощь, а потом уходит во двор к Луффи и Нами, которые тоже готовятся к сегодняшнему вечеру. Они много обсуждают Зоро и то, что для него странно собирать всех без объяснения причины. Нами кутается в безразмерный джемпер, нарезает фрукты по просьбе Санджи, ругается на Луффи, когда замечает, что его руки тянутся к готовой еде, жалуется на него Ло. Она встречает Ташиги после семи, рядом с ней в коридоре топчется Зоро, отчего-то волнуется. Нами впервые видит его таким. На кухне громко гремит посуда, чертыхается Санджи. Его рубашка запачкана зеленым и розовым, на кончиках волос кое-где видны те же цвета. — Может, тебе все же помочь? — вздыхает Трафальгар, поднимает с пола кондитерский мешок, ставит на стол выпавшую из рук Санджи чашку. — Наверное да, — он прислоняется спиной к стене, откидывая голову, смотрит в потолок, медленно, но с шумом выдыхает, — прости. И спасибо. — Что-то случилось? Ты сам не свой. — Нет, — Санджи качает головой, слабо улыбается. — Просто плохо сплю в последнее время. Снится всякое. Ну, знаешь, малоприятное. Ло молча кивает, меняет насадку на мешке, мажет кремом кексы, пока Санджи также молча стоит и смотрит на него. Голоса в коридоре становятся громче, дом заполняется шумными разговорами. Мимо кухни проходят Нами и Зоро с Ташиги, держась за руки. Он замечает это краем взгляда. Розово-зеленые разводы крема жирными пятнами впитываются в светло-голубую ткань. — Слушай, мне бы переодеться. Можно взять у тебя что-нибудь? — Без проблем. Чистые вещи во втором ящике комода в спальне. В первом футболки Луффи, которые он не разрешает трогать. Не перепутай. Во дворе весело. Ташиги знакомит всех со своей подругой Робин, болтает с Нами, обнимает Зоро, рассказывая ему что-то про работу. Усопп перетягивает на себя одеяло всеобщего внимания. Как всегда, приукрашивая, травит байки, вовлекая в рассказ абсолютно каждого. Он уже выпил приличное количество пива. Луффи жалуется Ло на то, что эта вечеринка похожа на какой-то званный ужин супервзрослых людей, которые пришли обсудить работу, цены на жилье и кто какие розы посадил у себя в саду. Трафальгара это смешит гораздо сильнее шуток Усоппа или неловких, но едких комментариев Зоро, он целует Луффи в макушку, обещая, что сегодня они обязательно сыграют во что-то интересное. Санджи почему-то печально улыбается, тушит окурок сигареты в стакане с водой и включается в общий диалог. Санджи флиртует с Робин, отвешивает комплименты Нами, подмигивает Ташиги, грызется с Зоро. Правда, эта грызня — игра в одни ворота, потому что Зоро в кои-то веки не ведется на его провокации. Зоро даже почти не пьет, что странно и настораживает Трафальгара. Кажется, он догадывается в чем дело. — Может, мы пойдем в дом, поиграем в крокодила? — говорит Луффи через пару часов. — Отличная идея, — отвечает Зоро, хлопая себя по коленям. Все смотрят на него в недоумении. Санджи усмехается. — Ташиги, признавайся, что ты с ним сделала? — прикрываясь ладонью, Усопп наклоняется к ней, а она смеется, пожимая плечами. Для Ташиги такой Зоро вполне повседневный, привычный. Они рассаживаются полукругом, тянут карточки по очереди, смешно корчатся и говорят, изображая и объясняя разные слова. Когда очередь вновь доходит до Зоро, он хмурится, стоя перед всеми. Долго всматривается в написанное, откашливается. Сидящий в кресле Санджи залпом выпивает остатки вина из своего бокала, пристально смотрит на Зоро, затем медленно переводит взгляд на Ташиги. Она улыбается. — В общем, это, — тянет он, облизывая пересохшие губы, — серьезные вещи. Прошу никого не смеяться. Но Луффи сразу хихикает, толкая локтем Нами. Не обращая никакого внимания, Зоро начинает объяснять. Раскидывая руки, обводит пространство вокруг. — Небо! — выкрикивает Усопп. — Дом! — не отстает Луффи. — Магия? — спешит Нами. Зоро качает головой. Проводит ладонью по волосам, тянет руку дальше, указывая на что-то длинное. — Волосы? — спрашивает Робин. Зоро выпрямляет спину, пальцами поправляет воображаемый пиджак, указывает на себя, затем, пристально смотря, на Ташиги. — Полицейские! — снова кричит Усопп и вскакивает с дивана. Нами дергает его за руку, говорит, чтобы он сел на место. Санджи, улыбаясь, откидывается на спинку кресла. Ташиги хмурится. Зоро поднимает руку. Поворачивает ее тыльной стороной ладони, указательным пальцем показывает на безымянный. Санджи давит смешок. — О, я знаю! Это коль… — Ло не дает договорить Луффи, качает головой, держит его за запястье. — Что? — тихо шепчет Ташиги, когда Зоро подходит к ней ближе. Опускается на одно колено. Берет ее за руку под удивленный вздох Нами и многозначительное «о» Робин. Достает из кармана джинс кольцо. — Предложение? Свадьба? — все еще пытается Усопп. — Подожди, Торао, — шепчет Луффи, оборачиваясь через плечо, — разве там есть такое слово? Трафальгар мягко улыбается, пожимает плечами и просит Луффи еще немного помолчать, незаметно обнимая его одной рукой. — Ташиги, ты выйдешь за меня? — волнуясь больше прежнего спрашивает Зоро. Она удивленно хлопает ресницами, теряется в происходящем, нервно смотрит в ответ. В уголках глаз собираются слезы. — Конечно да, — на выдохе. — Зоро, ты… Он надевает ей на палец кольцо. Не поднимаясь, притягивает к себе, заключая в крепкие объятия. Первой хлопать начинает Робин. Она смотрит на Нами, улыбается, поднимает в воздух бокал с вином, вызывая у собравшихся слегка запоздалую реакцию. Нами говорит что-то, хлопает Зоро по плечу, поздравляет. Начинается какая-то суматоха. Луффи все так же непонимающе смотрит на Ло, кивает в сторону Ташиги с Зоро, а потом вопит громче всех. Санджи выходит на улицу. Подставляет лицо прохладному ветру, смотрит на редкие звезды. В голове пустота. Не крутится ни единой мысли, лишь этот глупый эпизод, где Зоро встает на колено и выглядит как-то… Иначе. Совсем не так, как с ним. Санджи закуривает, медленно выпуская дым в небо, слегка наклоняясь, упирается локтями в деревянные перила. — Уверен, что ты в порядке? — голос Трафальгара какой-то тихий, заставляет его вздрогнуть. Он подходит ближе, достает еще одну сигарету из пачки и тоже закуривает. — В полном, Ло, — Санджи прячет глаза за челкой, а тупую боль за широкой улыбкой. — Скажи, что он мило придумал? Думаю, Ташиги будет счастливой женой. Они условились встретиться возле салона, в котором работал Санджи. День выдался тяжелым и нервным, на улице, с самого утра, бушевала метель и, вообще-то, идти в такую погоду никуда не хотелось, но Зоро был настроен чересчур решительно. Луффи, как обычно, опаздывал, Усопп и вовсе не смог приехать, сославшись на работу. Санджи, натянув повыше ворот пальто, курил у входа. Зоро молча стоял напротив. Они почти не разговаривали, лишь обменялись парой дежурных фраз при встрече, не смотрели друг на друга и уж тем более не трогали, хотя Санджи почему-то ужасно захотелось засунуть замерзшие пальцы в чужой карман, чтобы немного согреться. Он явно оделся не по погоде. Приподнятый воротник совсем не спасал от ледяного ветра. Когда из-за угла выплыли Луффи с Ло, Санджи докуривал третью сигарету. — Привет! Надеюсь, ты не против, что я притащил Ло в твою группу поддержки, — улыбнулся Луффи, выуживая свою руку из кармана Трафальгара и поправляя дурацкую шапку с болтающимися на веревках помпонами. — Вы тут не замерзли? — Пошли уже, — пробубнил Зоро, в приветствии кивая им обоим. За окнами темно. Солнце уже давно село, а завывающий ветер было слышно даже сквозь толстые стекла и ненавязчиво играющую музыку. Санджи устал, ему хотелось курить, а еще закрыться в темноте своей собственной квартиры. Сегодняшний поход его удручал. Даже Луффи, вечно энергичный и неугомонный, спокойно посапывал на плече Ло. Тот сидел, уткнувшись в экран телефона, что-то читал, изредка набирая короткие сообщения или, быть может, поисковые запросы. Например, «как точно не надо выбирать свадебный костюм», чтобы знать на будущее. Санджи обязательно загуглил бы. Прошло порядка получаса, прежде чем Зоро снова вышел к ним, одергивая низ очередного пиджака. Он устал не меньше, чем остальные и, скорее всего, ему также, как и Луффи, хотелось спать, но он держался. Держался, потому что ни за что не пойдет снова искать чертов костюм на чертову свадьбу, тем более с этими идиотами, из которых только… — Серьезно, зеленый? — Санджи вскинул бровь и устало вздохнул, потирая переносицу. Ло оторвался от телефона, мягко тронул Луффи за плечо, чтобы разбудить. — Тебе идет. — Ага, очень подходит к твоим волосам. Надеюсь, это последний костюм, который тут есть, потому что больше я не выдержу. Зоро хмуро смотрел на них троих, игнорируя переплетенные пальцы Луффи и Ло и саркастичный тон Санджи. Вообще-то, ему тоже надоело. Очень. Но нужно было закончить, поставить точку в этом чертовом выборе, который Зоро, кажется, уже сделал. — Значит оставляем. — Подожди, так просто? — Луффи подскочил с места. — Мы сидели тут три часа, ты вел себя хуже некуда, а теперь через десять секунд говоришь, что определился? Он пожал плечами, оборачиваясь к зеркалу. Костюм как костюм. Ничего необычного, но что-то в нем все же цепляло. Дело было вовсе не в усталости и не в скверном характере Зоро, даже не во взгляде Санджи, который, в отличие от предыдущих раз, уже не выражал отвращения или недовольства. Просто костюм и правда хорошо сидел, не считая небольшой тесноты в плечах, но это решаемо. Уж это точно поправимо. — Да, определился. Все, включая консультанта, выдохнули с облегчением. Метель никак не утихала. Ветер кружил в воздухе снежинки-стекляшки, которые больно впивались в покрасневшие оголенные руки, с трудом выуживающие из пачки последнюю сигарету и кое-как чиркающие по колесику зажигалки. — Нужно зайти в магазин, сигареты закончились, — Санджи выдохнул густой дым, который тут же затерялся в ледяном порыве. — Ты зайдешь на ужин? У меня осталось карри и немного… — Я вызову такси. Мы договорились поужинать с Ташиги, так что можешь идти. Зоро смотрел куда-то вдаль, на проезжающие по дороге машины, на редких прохожих, в конце концов, себе под ноги. Но не на Санджи. — Понял. Ну, — он замялся, стряхнул с носка ботинка снег, провел большим пальцем по фильтру сигареты, — тогда пока? — Пока, — кивнул Зоро, разворачиваясь в противоположную сторону. Санджи грустно улыбнулся, топча ботинком наполовину скуренную сигарету. Дома тепло и вкусно пахнет едой. С кухни, помимо запахов, по обыкновению доносится тихая музыка. Ташиги подпевает, расставляя тарелки на обеденном столе. Счастливая, окрыленная, она кружится от плиты и шкафчиков к столу и обратно. Зоро нравится смотреть на нее, слушать, как она поет, как смеется, как увлеченно о чем-то рассказывает, нравится прижимать ее маленькое хрупкое тело к себе и целовать нежные щеки. — Что сегодня на ужин? — спрашивает Зоро, обнимая ее со спины холодными руками. — Угадай по запаху, — рассмеявшись, она оборачивается. — Замерз? — Очень. Всю дорогу думал лишь о том, как приеду и ты меня согреешь. — У Санджи понабрался? — взгляд Ташиги нежный и добрый, улыбка не сползает с ее лица и даже холодные руки на талии не вызывают желания отстраниться. — Еще чего, только этого не хватало, — Зоро утыкается носом в ее макушку, мягко целует, а затем разворачивает к себе. — Вот у кого бы я точно не хотел «понабраться», так это у завитушки. — О, тогда, может, у Ло? Зоро морщится. Ташиги снова смеется, наконец-то обнимает в ответ, прижимаясь щекой к плечу. Что-то говорит, что-то спрашивает, аккуратно гладит пальцами по спине, приглашает за стол. Они долго сидят, обсуждая прошедший день, держатся за руки, вместе моют посуду, а потом смотрят очередной сопливый фильм, но Зоро не против. Потому что Ташиги нравится. — Что это? — Санджи обходит всех, ставит на стол чашки с кофе и чаем. — Ташиги прислала. Какой-то свадебный декор, — Зоро пожимает плечами, блокирует экран телефона. — У нее совсем плохо со вкусом? — спрашивает Нами, собирая десертной ложкой крем с кусочка торта. — Получше некоторых, любительница мандаринов. В последнее время Зоро огрызается со всеми. Он напряжен, раздражен и вообще убил бы всех, кто слишком громко думает и дышит. Все списывали это на предсвадебный стресс. Все, кроме Санджи, который знал, что Зоро такой давно, если не был таким всегда. — Послушай, — Нами перестала на него обижаться еще пару недель назад, — не забывай, что мы все, вообще-то, помогаем с твоей свадьбой, на абсолютно безвозмездной основе. И если ты продолжишь так себя вести… — Нами, как думаешь, — Санджи щелкнул зажигалкой, закурил. — Крем не слишком сладкий? — Ну что ты, — она улыбнулась, облизывая ложку, — мне очень нравится. Спасибо. Кстати, Зоро, — Нами делает глоток чая, пристально смотрит, тычет этой самой ложкой в его сторону, — вы не думали заказать свадебный торт у Санджи? Он тихо смеется, выпуская дым в открытое окно, стряхивает пепел. Зоро, вздыхая, закатывает глаза. — Что, по-твоему, ты сейчас ешь? Санджи считал это ужасной несправедливостью. Зоро думал, что это слишком сопливо и пытался вспомнить куда и в какой момент кинул пульт, но мысли не фокусировались. В просторной комнате темно и почти тихо, работает лишь телевизор, периодически переключаясь с фильма на бестолковую рекламу. В просторной комнате пахнет табаком и разлитым на ковер пивом. А еще пахнет Зоро. Его туалетной водой, которую подарила Ташиги по любезной дружеской рекомендации Санджи. Невыносимая смесь невыносимых чувств, раскаленными железными тисками, сдавливающих грудь, накатывает, когда Зоро мажет языком по ключице и поднимается вверх прямо по кадыку. Санджи стискивает зубы. Стискивает ткань футболки на плече Зоро, стискивает ноги, чтобы не дать всему этому снова зайти слишком далеко, но поддается, откидывая голову назад и закрывая глаза, когда Роза берет Джека под руку. Зоро снова пьян. Достаточно пьян, чтобы кусать Санджи за челюсть, а пальцами считать его ребра сквозь ткань дурацкой пижамной рубашки. Его касания где-то на стыке между «сломать его нахер» и «трогать губами». На маленьком диване тесно даже одному, Зоро уже проверял ни один раз, но они лежат вдвоем, переплетенные очередным порывом непонятно чего вообще, трогают друг друга, как будто в первый раз, хотя трогает только Зоро. Сжимает ладонью бедро, обжигая кожу даже сквозь домашние штаны, путается пальцами в светлых волосах, утопая в их мягкости, водит кончиком носа по шее и рычит. Рычит, скрипя зубами, пытается сопротивляться тоже, но срывается, стоит только Санджи томно и чересчур громко выдохнуть, прильнуть к руке в мнимой попытке уползти подальше, хотя дальше уже некуда. — Постой, — шепчет Санджи, упираясь кулаком в его грудь. — Зоро, пожалуйста. Но Зоро не слышит. Тянет за волосы, заставляя повернуть голову, целует куда-то ниже скулы, сползая губами к уху, кусает за мочку. Санджи снова пытается держаться. Сжимает зубы, смотря в спинку дивана, давит кулаком на грудь, пытаясь отпихнуть, ерзает пятками по мягкой обивке, чтобы Зоро перестало быть удобно. Все тщетно. Зоро лишь сильнее придавливает его к дивану, зажимая костяшки пальцев ребрами обоих. — Давай прекратим это. Но его все также не слышат. И он сдается. — Ты хочешь увидеть настоящий праздник? — говорит Джек с экрана и Санджи закрывает глаза. Зоро пахнет пивом, дешевыми сигаретами Санджи, кокосовым бальзамом для волос Ташиги и чертовой туалетной водой с нотками бергамота. Он сильный. Слишком сильный, чтобы под ним не сломаться, чтобы ему не проиграть, чтобы об него не разбиться. Санджи разбивается каждый раз. Его горячие руки настойчивые, но нежные, хотя иногда, точнее всегда, причиняют слишком много боли. Невыносимой боли, которую потом хочется оттереть мочалкой вместе с верхним слоем кожи, хочется выжечь болезненными касаниями окурков, хочется срезать, как кожуру от картофеля. Санджи ненавидит себя. Ненавидит, когда снова позволяет снять с себя штаны, ненавидит, когда обвивает ногами пояс Зоро, притягивая к себе ближе, ненавидит, когда срывается на стоны под ним. Зоро балансирует над пропастью в желании сорваться на быстрые резкие толчки, положив руку на крепкую, уже искусанную шею. Он не смотрит выше. Старается вообще не поднимать головы, просто двигается, стискивая чужую грудную клетку и сминая дурацкую домашнюю рубашку. Санджи кусает губы, давит пальцами крепкие мышцы на предплечье и почти незаметно двигает бедрами, пытаясь попасть в такт движениям. Зоро достаточно пьян, чтобы снова делать это. Санджи слишком жарко. От пива и вина, что он выпил, от горячего дыхания на ухо, от постоянных рывков. Зоро нежен с ним. Действительно нежен, когда гладит по бедру и колену, опускается ниже, мягко беря за лодыжку и закидывая ногу на свое плечо. Нежен, когда убирает волосы с лица и давит ладонью на кадык, практически перекрывая доступ к кислороду, заставляя хрипеть. Зоро ведь… Нежен с ним? — Потерпи немного, — он шепчет, проводит языком по ушной раковине, когда Джек, по всей видимости, рисует Розу, потому что начинает играть инструментал той ужасной песни. Санджи терпит. Пытается сжать зубы, хотя, вообще-то, получается только открыть рот в попытке набрать побольше воздуха в легкие. Даже сквозь закрытые глаза он видит звезды, но совсем не те, которые хотелось бы увидеть. Зоро замедляется. Ослабляет хватку на шее, но не убирает руки. Дышит шумно, позволяя сделать это и Санджи. Пауза. Почему-то он всегда делает эту паузу, прежде чем кончить. Иногда наклоняется прямо к губам, почти касается их, еще реже целует. — Ну и гадость, — морщится, смотря в экран. — Эй, завитушка, неужели тебе нравится эта сопливая хрень? Санджи только глухо стонет в ответ, ощущая как Зоро пульсирует внутри него. Сил посмотреть на экран нет, он только сильнее поворачивает голову и утыкается носом в сгиб дивана. Пальцы снова смыкаются на его шее, а снизу будто разрывает, от того, что Зоро возобновил движения. Быстрые и отнюдь не плавные и нежные. «Он скоро кончит,» — думает Санджи, хрипло выстанывая чужое имя в диван, пока Зоро поправляет свободной рукой его волосы, и совершенно не нежно вжимает в диван. Санджи хочется орать, когда Зоро, как ни в чем не бывало, стянул презерватив, кинул его в пакет для мусора и, застегнув ширинку, плюхнулся обратно на диван. Санджи приподнимается на локте. Лицо Зоро не выражает абсолютно ничего. Он лишь тянется за очередной бутылкой пива, любезно оставленной на полу. — Я в душ, — сипит Санджи даже не попытавшись откашляться. В ответ короткий, ленивый кивок. Под горячей водой проще не думать, но почему-то не получается. Холодный кафель под лопатками отрезвляет лучше, чем очередной пьяный секс с парнем, который женится через пару недель. Никотин уже не вставляет. От него не кружится голова, не чувствуется облегчения, даже вкуса почти нет. Хочется потушить окурок о ребро, но Санджи тянет его под горячую воду и совсем не слышит шипения слабого огонька. В квартире пусто, когда он выходит из душа, а Джек ищет под водой ключи и пытается открыть решетку. Санджи практически плачет, сидя на диване и закуривая очередную сигарету. Санджи больше не верит в то, что любовь существует. — Ужасно выглядишь, — резюмирует Рейджу, щелкая застежкой своей маленькой сумки. — Опять этот твой… Напомни, как его? — Придурок, — устало выдыхает Санджи, скидывая венчик в раковину. — Странное прозвище, — Рейджу хмурится, смеряет брата очередным оценивающим взглядом, стучит длинными ногтями по столу. — Земля вызывает номер три, Санджи, прием, ты нужен своей сестре, поговори со мной, — щелкает пальцами, пытаясь привлечь к себе внимание, но реакции нет. — Винсмок Санджи, ты… — Просил же так не звать, — он потянулся к пачке сигарет, ловким, плавным движением достал одну, прикурил. Рейджу закашлялась и снова отбила дробь ногтями. — Где твой муж? — Ах, Катакури, — отмахнувшись, закинула ногу на ногу, — улетел помогать своей мамочке с бизнесом и выбирать нам новый дом. Но мы, вообще-то, не об этом, если ты забыл. Мы говорили о твоем парне. — Он не мой парень. На кухне больше не пахнет ванилью и мукой, пахнет только дешевым табаком и, как уже давно чувствовала Рейджу, разбитым сердцем. Она находилась в квартире всего полчаса, но за это время Санджи тянулся к пачке слишком часто (она сбилась со счета на одиннадцати, а потом просто перестала считать). — Что мешает? — запах сигарет раздражал, но еще сильнее раздражало кислое лицо младшего брата. — Мы договорились, что ты бросишь. Не хочу, чтобы мой любимый братишка умер от рака легких. — Значит, подойдет любой другой способ? — в этот момент усмешка на его губах выглядит особенно жалко. — Винсмок Санджи, я спросила, что мешает тебе и твоему не парню, который постоянно ошивается в твоей квартире, начать встречаться? — тон сестры был строгий, даже жесткий, почти как у отца, что заставило Санджи поморщиться и отвести взгляд. — Его свадьба, Рейджу, — очередная жалкая усмешка и дурацкая привычка зачесывать отросшую челку назад. Три резких, широких шага до гостиной, десять секунд тишины. Милая открытка цвета слоновой кости на столе. — Его свадьба в следующую пятницу. Утро было нервным, все валилось из рук, а в голове почему-то складывались только плохие концовки. Оптимизм и энтузиазм, что были накануне, разбились о практически бессонную ночь. Лишь улыбка Нами и тихие слова Робин придавали уверенности и вселяли надежду на то, что все пройдет действительно идеально. Солнечные лучи пробивались сквозь шторы, ласкали слегка напудренные щеки, целовали прикрытые глаза и путались в иссиня-черных волосах Ташиги. Сегодня был ее день. Сегодня все будет лучше, чем хорошо. Ташиги очень идет быть невестой. Глаза светятся, волосы, уложенные в идеальную прическу, блестят, серьги-гвоздики и аккуратная подвеска между ключиц идеально переливаются на солнце. Ташиги очень идет белый цвет. Длинное, пышное платье в пол, аккуратные туфли на невысоком каблуке, длинные рукава и слегка приоткрытые плечи. Ташиги очень идет. Идет то, как она от волнения пытается поправить очки на носу, которых нет, потому что их заменили на линзы, то, как постоянно переспрашивает все ли в порядке и изредка уточняет достаточно ли хорошо она выглядит. То, как боится выглянуть из комнаты невесты, чтобы вдруг не столкнуться с Зоро и не расплакаться раньше времени. Санджи нравилась Ташиги. Нравилась ее детская непосредственность и стеснительность, смущенная улыбка и вечные уточнения по поводу комфорта остальных в любой ситуации. Санджи нравилось то, как она относилась к Зоро, как мягко останавливала его на общих вечеринках, прося больше не пить, как брала его за руку, прежде спрашивая разрешения, как целомудренно целовала его в щеку, уводя в сторону от остальных. Санджи нравилось то, какой решительной и непоколебимой она иногда могла быть, то, как отчитывала их двоих, когда они спорили или дрались, то, как отстаивала свою правоту и то, как она любила Зоро. Потому что Санджи тоже любил Зоро. В маленькой комнате было душно. Ташиги ходила из угла в угол, как загнанная в клетку, заламывала пальцы, поправляла подол платья, откидывала голову и кусала губы, чтобы не расплакаться. Она дрожала. От волнения и страха. Нами рядом с ней постоянно что-то говорила, но она почти не слышала, лишь кивала, соглашаясь. Незадолго до начала зашел отец. Как и всегда, он был хмур, но сегодня на его лице читалось волнение. Не каждый день отдаешь единственную дочь замуж. Отец тоже что-то говорил, даже улыбался, нежно гладил руки Ташиги и много обнимал, хотя никогда не был сентиментальным в силу своего статуса. Смокер любил Ташиги всем сердцем и душой, а еще ему нравился Зоро. Когда заиграла музыка, он расправил плечи и протянул ей руку. Они медленно шагнули к двери и одновременно набрали побольше воздуха в легкие. Вдвоем тихонько рассмеялись и почувствовали облегчение. Зоро стоял у алтаря. Тоже нервничал, не зная, как лучше встать и стоит ли улыбаться, поэтому, как обычно, хмурился, цепляясь пальцами за лацканы темно-зеленого пиджака. Луффи за его спиной идиотски хихикал, поглядывал в зал и шепотом говорил Зоро какие-то глупости. Нами, стоявшая напротив, поправляла выбившуюся из прически прядь и, прищурившись, смотрела на них обоих. Секунды тянулись вечно. Сердце в груди отбивало чечетку, кровь стучала по вискам, а марш Мендельсона по барабанным перепонкам. В комнате жениха он выпил три стопки виски, на четвертой его, наконец, остановил Ло, отрицательно покачав головой без лишних слов. «Санджи бы сделал это сразу», — подумал Зоро, но Санджи так к нему и не пришел. Да и к черту. Двери в зал открылись, заставляя всех гостей повернуться, пропуская больше воздуха и солнечных лучей, а вслед за ними его невесту. Его будущую жену. Его Ташиги. Она держала под руку отца и от волнения выглядела совсем миниатюрной. Ее губы тронула легкая улыбка, она крепче сжала руку отца и свой маленький букет белоснежных пионов. Шаг. Еще один. Все ближе и ближе. Музыка все меньше бьет по ушам, словно отдаляясь. Очередной шаг. Вот сидит Брук, смахивает пальцем слезы и улыбается. Вот Робин и Усопп смотрят с радостью и восхищением, Ло улыбается тоже, достаточно сдержанно. Родственники, друзья, бывшие одногруппники — все смотрели на нее. И он тоже смотрел на нее, будто видел впервые. Глаза Зоро — теплые огоньки домашнего камина. Его руки крепкие и надежные, и Ташиги с теплой грустью смотрит на отца, отпуская его. Глаза в глаза, рука в руке они стоят друг напротив друга. — Тебе очень идет это платье, — шепчет Зоро, пока доигрывает марш. Глаза Ташиги — ласковое солнце весной. В третьем ряду о чем-то переговариваются Санджи и Ло. Оба улыбаются, не сводя взглядов с алтаря. Ло в шутку интересуется, не испортит ли Луффи церемонию, а Санджи тихо смеется, отвечая, что за это можно не беспокоиться. Ташиги читает свою клятву. Запинается от волнения, ее голос дрожит. Она говорит что-то про то, как сильно благодарна Зоро, как счастлива с ним и как будет любить его, пока ее сердце будет биться, строчкой из проклятой песни ее любимой Селин Дион. Зоро улыбается. Читает свою клятву в ответ, как будто подготовил ее заранее, говорит что-то про то, что он счастлив и, смотря на Санджи, что понял, что значит любить. Он клянется ей в верности и говорит, что никогда не уйдет. На самый главный вопрос этого дня Ташиги отвечает «согласна». Санджи смотрит на Зоро пристально. Больше не улыбается. На самый главный вопрос этого дня Зоро отвечает «согласен». Он смотрит сначала на Ташиги, затем, через ее плечо, на Санджи. И грустно улыбается, сквозь плотно сжатые зубы. Санджи пьет непозволительно много. Стопка за стопкой, бутылка за бутылкой. Растворяет в алкоголе все, что держал внутри. Несказанные слова, невыраженные чувства, проклятые эмоции. Санджи смеется громче всех, спорит громче всех, кричит идиотское «горько» тоже громче всех. Практически не смотрит на Зоро и улыбается сцепленным под столом рукам Луффи и Ло. Поддерживает все речи и тосты, но ничего не говорит сам, ссылаясь на скудный словарный запас и неподготовленность. Лжец. Санджи приглашает девушек танцевать, дарит им улыбки, осыпает комплиментами. Кажется, будто сам светится во всем этом обилии мягкого золотистого света. Его смешат шутки Усоппа, истории Брука, старческие высказывания Нами и восхищает атмосфера нежности и любви. В самый разгар вечера он протягивает руку Ташиги, прося потанцевать с ним. Счастливая, с лучезарной улыбкой на лице, она соглашается. Выходит в центр зала, держа тонкими пальцами тяжелый подол своего свадебного платья. Зоро смотрит на них с волнением, но все же улыбается, делая глоток вина. Санджи кружит его жену в танце, бережно, почти не касаясь, приобнимая за талию. — Не пожалеешь? — спрашивает подошедший Ло и Зоро почему-то вздрагивает. — О чем? — хмуро отвечает вопросом на вопрос. — Что отпустил свою жену с Санджи, — Трафальгар улыбается и тоже пьет. По спине Зоро бегут мурашки. — Все, с кем он танцевал в полном восторге. Сомневаюсь, что ты можешь похвастаться тем же. Ташиги смеется, пока Санджи что-то говорит, а затем меняется в лице. Смотрит пристально на Зоро, подобно ему хмурит свои тонкие брови. Что-то серьезно отвечает, а затем, кивая, улыбается снова. По окончании песни Санджи благодарит ее и, держа за руку, возвращает мужу. — В чем дело? — Сейчас узнаешь, — подмигивает она, утягивая его за собой обратно в центр зала. Яркий тепло-желтый свет гаснет, сменяясь приглушенными холодно-белыми переливами. Санджи громко объявляет, что танцуют только молодожены, и подмигивает диджею. Из колонок доносятся звуки флейты и Зоро сразу узнает песню. Счастливая Ташиги смотрит прямо ему в глаза. Это ее любимая песня. — Потанцуешь со мной? — зачем-то спрашивает Зоро, притягивая ее к себе за талию. — С радостью, — зачем-то отвечает Ташиги, закидывая руку ему на плечо. Все снова смотрят на них двоих. Улыбаются, перешептываются, смахивают слезы. Даже Луффи сидит спокойно. У бара Санджи опустошает очередную бутылку, не сводя взгляда с рук Зоро, нежно прижимающих Ташиги к своей груди. Ее голова лежит на его плече, беззвучно, шевеля одними губами, она подпевает словам. На припеве Зоро не сводит взгляда с пьяного, печального лица Санджи. Они оба всем сердцем ненавидят эту песню. Когда вывозят свадебный торт, Санджи уходит. Достает из кармана телефон, ищет номер в списке контактов, закуривая, звонит. Трубку поднимают, наверное, на последнем гудке. Диалог начинается странно. — Предупреждаю, Винсмок, я женат. — Забавно, — пьяно усмехается Санджи, топча ботинком идиотские конфетти. — Но я, вообще-то не за этим. — Ну? В чем дело? — голос на той стороне смягчается. — Можно попросить тебя приехать за мной? — Я тебе что, такси? — Пожалуйста, Кид. Мне нужно где-то переночевать. Кид приезжает за ним минут через двадцать. Отвешивает едкие замечания, ворчит что-то и просит не наблевать в салоне. На заднем сиденье, пристегнутая ремнями безопасности, стоит детская люлька. Санджи говорит «поздравляю» и отворачивается к окну. Жена Кида стелет ему на диване в гостевой. Ничего не спрашивает, лишь предлагает заварить чай. Санджи просит кофе покрепче, а потом долго рассказывает им обоим о том, что любовь для него умерла. После обеда он улетает к Рейджу, чтобы помочь с переездом, но остается, не собираясь возвращаться обратно. В следующий раз Санджи встретит Зоро через пару лет, ну а пока… Титры.