Плюшевый

— Итак, Алексей, я вас слушаю. — Тут дело в том, что мне рекомендовали вас как терапевта, который не отправит сразу к психиатру. Мне туда не надо, я там уже был. И как такого, который работает со… сверхъестественными случаями. То есть не рекомендовали, а в одном чате писали, что есть такая психолог, которая проводила кому-то семейную психотерапию с призраком. Так я вас и нашёл. По подоконнику начинает стучать. Вот чёрт, хоть бы дождь закончился за пятьдесят минут сеанса! Я почти не надеюсь, что по дороге домой у меня будут свободны руки, чтобы раскрыть зонтик. Хотя если бы не надеялся совсем — не пришёл бы. — Расскажите, что привело вас ко мне. — Он, — показываю, — привёл. Яша в кресле молчит: выкручивайся сам. Не знаю, что подумала психолог, когда я внёс и усадил в одно из двух кресел огромного плюшевого медведя, а потом сел во второе сам, но она спокойно заняла стул напротив нас. Яша выглядит так, словно всегда был тут — как деталь интерьера психотерапевтического кабинета. Упрямая плюшевая задница! — Он говорящий, — сообщаю я. Звучит по-трёхлетнему. Но чем хороши психологи — на такое они лишь вежливо спросят: «Этот говорящий медведь говорит только наедине с вами?» Эта психолог заходит ещё дальше — обращается к Яше: — Вы хотите участвовать в нашем разговоре? — Хочу, — наконец-то бурчит Яша. Как всегда, не открывая вышитого рта. Я уверен, что психолог слышит. Психиатр услышал, по крайней мере. После чего обвинил меня в чревовещании и выставил нас с Яшей из кабинета. А сам, наверное, закрылся там и закинулся таблетками, которые помогают от говорящих плюшевых мишек. — У него внутри нет механизма, — спешу объяснить я. — Ни динамика, ничего. То есть я не проверял, но… — Ещё бы ты проверял! — возмущается Яша. — В живом плюшевом медведе! Да, сделать операцию, чтобы докопаться до причины чуда, он мне не позволил. Шевелиться он не может, но орал в тот раз так, будто я уже начал его потрошить. — Давайте познакомимся, — приветливо обращается к нему психолог. — Меня зовут Наталья. Для человека, который разговаривает с ожившей игрушкой, у неё охрененное самообладание. — Зияутдин, — представляется Яша. Психолог как-то сразу понимает, что это не слово на медвежьем языке. — Вы всегда были таким, Зияутдин? — Нет, — отвечаю я за него. Психолог смотрит на меня взглядом «я обращалась не к вам», но молчит, и я продолжаю: — Яша был человеком. Две недели назад у меня были гости, и… мы прошли в комнату, а там… он сидит на кровати вот такой. Произнести вслух, что гости были «у нас», а не «у меня», труднее, чем признаться, что мой плюшевый медведь говорящий. — Вы хотите рассказать, Зияутдин? — спрашивает психолог. — Алекс всё сказал, — вздыхает Яша. Что вздыхает, слышно по голосу, Яша не поднимает грудную клетку. Я даже не уверен, что она у него есть. Под шерстью из полиэстера ничего такого не прощупывается. — Алексей рассказал свою версию, — доброжелательно возражает Наталья. — Я был в комнате. Я превратился. Они зашли, я там сижу, — повторяет за мной Яша. — Вам комфортно в теле плюшевого медведя или это вызывает у вас дискомфорт? — Дискомфорт, — говорит Яша. — На улице дождь в глаза попадает, глаза не закрыть. И… — И? — Тоскливо. Я как парализованный. — Вы хотели бы вернуться в человеческое тело? — Хочу. — Он не может, — объясняю я. — Я уже всё перепробовал. — Вы всё перепробовали? — поворачивается ко мне психолог. Перечислять неловко. — Поцелуй, — подсказывает Яша. — В сказках целуют лягушек, — оправдываюсь я. — Я не лягушка, — бормочет Яша себе под пластиковый нос. — Я плюшевый мишка. — Ещё я думал, может, это связано с тактильным контактом. Что ему его раньше не хватало. Я стал… давать ему телесный контакт. И — ничего. Я на ходу перевожу нашу историю на психологический и заодно сокращаю её: уже две недели мы работаем за ноутом в обнимку, читаем мою ленту в обнимку, спим в обнимку, и каждый раз я надеюсь, что утром проснусь не в мягких лапах, которые почти ничего не весят, а в прекрасно-тяжёлых человеческих руках. Психологи всегда повторяют за клиентами, я в курсе, но звучит всё равно комично: — Зияутдин, вы говорите, что вы плюшевый мишка. — Да, — соглашается Яша. — Вы не говорите, что вы человек. — Для него я плюшевый мишка. — Но для кого-то вы человек? — Для себя. Он для меня — плюшевый мишка? Так в этом всё дело?! — Ты человек! — кричу я так, что в коридоре, наверное, слышно. — Ты для меня человек! Напрасная попытка: не происходит никакого «бум, и передо мной прежний Яша». — Нет, — говорит медведь из кресла, не разжимая рта. — Тебе со мной так удобно. Я не ем, экономия. — При чём тут еда?! Как же мне удобно, если для друзей я теперь странный, везде за собой игрушку таскаю! — Им нравится. Твои гости были в восторге. — Зияутдин, вы разговаривали с гостями? — уточняет психолог. — Нет. Плюшевые мишки не разговаривают, — сообщает ей Яша. — Смотри, сейчас под дождём домой поедем, — показываю я за окно. — Я тебя понесу, мне зонтик будет не открыть. Как же мне удобно?! — Месяц назад в воскресенье закупались в гипермаркете, — ни с того ни с сего вспоминает Яша. — Ты увидел друга. Ты попросил, я перед твоим другом делал вид, что мы случайно с тобой встретились. Потому что тебе неудобно, что я у тебя живу. Я бросаю взгляд на психолога. Она проглатывает то, что у меня живёт мужчина, так же невозмутимо, как говорящего медведя. — Я всегда старался быть удобным для тебя, — продолжает Яша. — Перед тем как я превратился, что ты мне сказал? Не помню. Слишком много всего случилось в тот день. Сначала на кровати появилось то, что было, как я думал, сюрпризом для меня, я был тронут, но сам Яша куда-то исчез. Потом гости ушли, и «сюрприз» заговорил. Когда я понял, что это не спрятанная колонка и не сам Яша из шкафа — закрылся в ванной и принялся искать в телефоне контакты скорой психиатрической помощи. Но чтобы открыть бригаде дверь, пришлось бы выйти из моего убежища, а в квартире меня звал по имени настоящий говорящий медведь, от которого психиатр помочь не мог. Отправить кому-нибудь сообщение «спасите от говорящего медведя» я постеснялся. Вооружился чем попало в кухне и в прихожей— тогда я ещё не знал, что Яша не может двигаться — а он заверещал, едва я вошёл в комнату с ножом и зонтиком. Потом были совместные попытки угадать, что с ним случилось: мы сидели и вспоминали, что он ел в тот день и какие приложения открывал. Но что я говорил перед тем, как это случилось? — «Спрячься куда-нибудь», — напоминает Яша. — Это была шутка! — возмущаюсь я. Щекам жарко, сердце стучит во всём теле. — Тогда это тоже шутка, — парирует Яша. — То есть… — доходит до меня, — …это не проклятье. Не отравление. Не злая колдунья. Ты сделал это по своей воле! — Я плюшевый медведь-оборотень, — признаёт Яша. Ах ты плюшевая жопа! — Превратись обратно! — ору я. — Что за цирк ты устроил! К психиатру с тобой ходили, к психологу пришли… — …Что они подумают, — продолжает за мной Яша.— Тебе главное, что люди подумают. Тебе нужен плюшевый мишка, а не бойфренд. Ещё и Зияд! Мишку можешь показывать гостям, можешь таскать на тусовки, можешь обнимать, никто ничего не подумает. — Ты не сказал мне, что оборотень! — Ты не слушал, сразу сам всё решил. — Но ты делал вид, что не знаешь, как вернуться в человека! А это ты сам превратился! — Не только сам. Когда мы знакомились, ты сказал: «Алекс». Я сказал: «Зияутдин». Ты сказал: «А есть русский эквивалент?» Я сказал: «Яша». Помнишь, я тогда руки за спину убрал? В них чесаться стало. Это шерсть. Она хочет вылезать, когда другим со мной неудобно, чтобы им было удобно. Тебе неудобно говорить «Зияутдин» — я «Яша». Моя мама… Яша замолкает. Я тоже ничего не говорю. Не могу открыть рот. — Ваша мама?.. — участливо спрашивает Наталья. — Мама сказала: «Лучше бы ты был плюшевым мишкой». Когда сказал ей, что никогда не женюсь. Тогда первый раз превратился. Младшим сёстрам очень понравилось. Я уехал, чтобы не превращаться. Думал, здесь не понадобится. А ты тоже никому сказать про меня не можешь. Хотя у вас не убивают за это. Мы молчим все трое. Теперь, когда всё разъяснилось, можно взять Яшу в охапку и вынести под дождь. Раз он не ушёл от меня две недели назад, а остался в моей квартире, значит, сам так хотел? А что, он удобный вариант бойфренда, обнимательный такой. Правда, секса с ним не будет, я же не медведефил. Но для этого можно каждый раз находить себе кого-то, пока Яша ждёт в квартире… И я никогда больше не загляну в его смуглое лицо и не увижу чёрные глаза навыкате. — Зияутдин! — зову я. — Зияутдин. Зияутдин. Произнести расколдовывающее заклинание легче, чем казалось мне при первой встрече. «Бум» не звучит, но медведь в кресле на глазах худеет, ноги вытягиваются. — Зияутдин! — кричу я. — «Зияд», — говорит человек в кресле. — Можно «Зияд». На нём те же футболка и джинсы, что и две недели назад. У него родное смуглое лицо, а глаза навыкате блестят, как от слёз. Я тоже смаргиваю размытую картинку, чтобы различить всё чётко, и вижу, что Наталья улыбается. — Руки-ноги не работают, — предупреждает Зияд. — За две недели ослабел. Я готов нести его на руках, и плевать, что он не сможет держать над нами зонтик.