Обними меня крепче

      Пустыня безжалостна: полотно красно-оранжевого песка простирается до бесконечности, сухой воздух жжет ноздри, а густая завеса жара напоминает адское пекло. Но сейчас Киту плевать на все: он мчится на ховербайке со скоростью почти сто двадцать миль в час, и ветер свистит в его ушах, даря ощущение полной свободы и непобедимости. Мотор ревет на пределе возможностей — Кит чувствует под собой вибрации и гул механизма, — и всё же Широ обгоняет его на добрые триста метров; издалека Кит может видеть, как, более опытный и смелый, Широ с легкостью преодолевает последний участок их оговоренного пути, тормозит свой ховербайк, спрыгивая на землю в густое облако поднятой лопастями пыли, и поворачивается в сторону Кита, демонстративно прислоняясь к алому боку ховера.       Не желая уступать, Кит крепче стискивает ручки руля и инстинктивно сжимает сиденье бедрами, готовясь к последнему рывку. Впереди — дюны с полусотней коротких зазубренных скал, острых и искривленных; словно акульи зубы, готовые растерзать беспомощного человека. Кит чувствует на себе пристальный взгляд Широ, и адреналин ревет в его венах; мышцы горят, а разум кричит, чтобы он уклонился в сторону, в безопасное место, на гладкий песок, но Кит сжимает челюсти и повторяет в уме мантру:       «Терпение даёт сосредоточенность».       Он внимательно следит за первой грядой скал, собирает силы, делает вдох, и, когда кажется, что острие вот-вот пронзит дно ховербайка, Кит дергает руль вверх, используя все свое тело, чтобы заставить машину взмыть. Ховербайк свободно прорезает воздух, на мгновение зависает в невесомости и приземляется ровно за последним огрызком скалы, сохранив идеальное равновесие. Кит не может сдержать победоносный клич — раньше этот финт давался ему не слишком удачно, но на этот раз он справился идеально.       Когда Кит глушит мотор, победоносно улыбаясь, его восторг не знает границ. Он клонит свой ховербайк к земле, остановив его на взметающейся песчаной массе, и остается сидеть на месте, наслаждаясь мгновением победы и дикой энергией, кипящей в крови. Он в восторге от своего успеха, от того, что смог предугадать каждую тонкость момента; в его легких пылает запах моторного масла и пустыни, этого сурового захватывающего пространства, наполненного горячим песком и легким ветерком.       Краем зрения он видит, как Широ отделяется от своего ховера и подходит ближе. Переполненный гордостью, Кит спрыгивает на землю и даже не пытается сдержать эмоций.       — Ты видел, как я прыгнул, старожил? Это было нечто!       — Намного лучше, чем в прошлый раз, когда ты поцарапал днище, — с ухмылкой отзывается Широ, не упуская возможности немного подразнить Кита.       Но Кит не поддается на провокацию.       — Признай, мой прыжок был даже лучше твоего! — вздернув подбородок говорит он уверенным голосом.       Кит знает, что Широ просто шутит и не стоит принимать его слова всерьез — он привык к дружескому соперничеству между ними, и они оба знают, что успех одного — это успех обоих.       Но чего Кит точно не ожидает, так это того, что Широ сделает шаг вперед, схватит его за отворот кофты и дернет на себя, заключая в объятия. В его голосе звучит трепет, когда он произносит:       — Да, Кит. Твой прыжок был идеален.       Они никогда не обнимались прежде.       Никто не обнимает Кита — «трудного ребенка», которого все считают слишком диким, чтобы даже просто находиться рядом; Кита не обнимают и не говорят ему ни одного доброго слова, лишь огрызаются и отворачиваются от его неприятного им взгляда; Кита не обнимают, и при его появлении в комнате плечи напрягаются, а когда он уходит, все расслабленно выдыхают.       Кита никто не обнимает, потому что он такой, какой он есть, но Такаши Широгане, кажется, не принял во внимание это правило, и сейчас щека Кита прижата к крепкой груди, в которой гремит могучий и прекрасный бой сердца Широ.       Кит потрясен и растерян; он напрягается против собственной воли, просто потому что не привык к такому обращению и не знает, что делать с руками, и ощущает себя слишком худым, и задает себе вопрос, приятно ли вообще Широ держать его таким образом?       Но Кит хочет ещё, даже до того, как Широ отпускает его, улыбаясь и потрепав его по волосам. Кит фыркает и дергает головой, стараясь скрыть свое смущение за притворным недовольством, но внутри глубоко сожалеет о том, что объятие закончилось, а он так неуклюже даже не обнял Широ в ответ. Кит мог бы продлить этот момент, украсть еще немного тепла и сохранить его в своей голове, чтобы потом погружаться в воспоминания в тишине своей комнаты. Но сейчас Широ, наверняка, решит, что вообще не стоило прикасаться к Киту.       И всё же Кит хочет, отчаянно желает, чтобы Широ повторил это, но просить об этом кажется унизительным. Кит ведь не какой-то голодный до ласки щенок.       Но Широ замечает, Широ понимает, и следующее объятие настолько теплое, мягкое и крепкое, как и сам Широ, с его горячими шершавыми руками, широкими плечами, легким запахом пота, нагретого на солнце песка и ароматом одеколона, от которого у Кита щекочет под ложечкой. Рост Широ заставляет его наклониться, чтобы он мог прижать крошечное тело Кита к себе — и это приятно, безопасно, заземляюще. Кит, наконец, находит место для своих глупых рук и кладет их на изгиб лопаток Широ; в ответ Широ прижимает его еще крепче, и Кит внезапно осознает, что дом — это не какое-то место, это ощущения внутри его груди: тепло, благодарность, привязанность, любовь. И в первый раз за все эти долгие годы одиночества и горечи, Кит дома.       Широ еще немного держит его, и наконец медленно отпускает. Спокойно смотрит на Кита и делает вид, что не замечает, как тот пытается скрыть за челкой горящее лицо.       — Ты справился отлично, приятель, — напоследок хвалит он, а Кит буркает в ответ:       — Ага.       Широ хохочет, легко сжимая его за плечо, а затем отходит и садится на свой ховербайк.        — Ну что, наперегонки обратно? — задорно предлагает он, поправляя летные очки и заводя турбины. — Проигравший будет чистить песок с закрылок.       Кит торопливо седлает собственный ховер, догоняя Широ и бросая в его сторону оскорбительные слова. Широ отвечает громким смехом, который заглушает даже шум моторов. Кит ухмыляется и набирает скорость, точно не собираясь чистить песок с закрылок сегодня.