Rape her till her tears turn red

Их вражда длится долго, и напоминает игру в "кошки-мышки", где роль беззащитной мышки каждый раз исполняет Пиццель, а Пиццано получает от этого удовольствие в первую очередь потому, что лидирует он, а во вторых - что ему посчастливилось делить эти игры именно с Пиццель. Он привязан к этой крохотной, как дюймовочка, дамочке в колпаке сердцем и душой! Но он её ненавидит. Он ведь должен её ненавидеть, потому что.. Так это работает? И она, и он обязательно нуждаются в сопернике, нуждаются в друг друге, как смысле жизни. И если для Пиццель существует ещё множество забот, помимо своего давнего врага, то Пиццано ставит её присутствие на первое место и начинает негодовать, если это первое место не оправдывает свои ожидания. С каждым разом это расстраивает его всё больше и больше и он сам перестал замечать, как начал всё больше зацикливаться о своей подруге. По-началу для него не представляло никакого интереса что она сегодня поела, как оделась, сколько минут провела в душе и как долго целуется со своей женой, если целуется вообще. Теперь он сам того не ведая делал всё для того, чтобы стать частью каждого аспекта в её жизни: аки назойливая, жирная муха всё чаще он находил себя крутящимся около кондитерши, а идеи, которые посещали его искалеченный мозг, всё более жестокими или бредовыми. Ударить там, обнять вот здесь, придушить, пока из её глаз не хлынут слёзы, общупать тонкие, как спички руки и кормить, кормить, кормить, кормить. Одним словом - ВСЁ, что хочется, и когда ему хочется. А хотелось ему почти что всегда, особенно сильно, когда её не было рядом.. Пиццель об этом не знала или, вернее сказать, даже не догадывалась. Да, она едва-ли не рассыпалась как карточный домик, когда ей влетало от него по морде, закатывала глаза, когда замечала его на горизонте и покрывалась дрожью если слышала его высокий тенорок.. но она не знала. Если бы она узнала об этом, то стала бы его избегать ещё интенсивнее, или того хуже - возненавидела. сука. она не знает Когда он понял, что больше не сможет сдерживаться, он "поймал" её на стройке. Стычка у подножий бесконечного строительства бесконечно-этажных зданий ничем не отличалась от остальных, Пиццель лишилась самоката и давала дёру на своих коротких ногах уже слишком долго, и оказалась забита в угол под аккомпанемент злорадствования и самонадеянных возгласов своего противника. Это их в тысячный раз пройденный сценарий: Она в тупике, он настигает, цветок триумфа не успевает распуститься, ведь на помощь приходит смекалка и удача. В этот раз всё должно было пройти точно так же, пусть это и не отменяло того, как же сильно напугана Пиццель. Вот она, а вот он - огромный ввысь и вширь безумец, неумолимо приближающийся к ней, чтобы выпороть. Его глаза злобно горели красным, из-за двух рядов белоснежных зубов выглядывал и раскачивался язык, а по лицу расползалась злорадствующая ухмылка. У Пиццель успели подкоситься ноги прежде чем она почувствовала, как взмыла в воздух. Пиццано схватил её за шкирку и потянул на встречу к себе. Он очнулся только в тот момент, когда занёс кулак в измазанной в пыли и крови перчатке у неё над головой. Над лицом. Несколько ударов уже было нанесено и вниз по её носогубке струились засохшие следы крови, под глазом нарисован синяк, и она, в общем, выглядела как подбитый щенок. И вот тебе на.. Пиццано внимательно уставился на её перекошенное лицо и вдруг встрял. Только поглядите. Как назло(как, по крайней мере, казалось Пиццано), она таким словно бы умоляющим взглядом уставилась на него: "Я по-настоящему боюсь, что ты ещё решишь со мной сделать. Потому что ты можешь сделать что угодно". Ухмылка плавно слезла с лица. Своими огромными глазёнками она заглядывала будто бы в душу и Пиццано с ужасом для себя отметил, что это его.. взбесило ещё сильнее. Да и выглядит она теперь особенно нелепой, особенно беспомощной, когда вот так пригвоздена к холодной земле, марающей и царапающей её нежную как хлопок, кожу.. её кожа. Поток мыслей заставил Пиццано захотеть не просто её потрогать, а общупать, почувствовать. Его взгляд дрогнул, и это не прошло мимо Пиццель следом: "На что- на что.. на что ты уставился? На что ты уставился?!" — с непосильным трудом Пиццель собрала слова в кучу и предприняла попытку повысить тон. Голос предательски дрогнул, лишний раз показывая собой испуг. Скажи что-нибудь ещё. Пожалуйста. Мне это нужно. Он неосознанно опустил свои глаза ещё ниже и нутром почувствовал, как Пиццель напряглась. Всё ещё сам до конца не ведая, что он творит, он задержал свой взгляд на том месте, где случайно соприкоснулись их тела. Миниатюрное туловище кондитерши пристроилось прямо между его колен и он мог поклясться, что чувствует тепло, которое от неё исходит. Пусть и Пиццель всеми силами пытается не двигаться, но она всё равно дрожжит от ужаса. Ёрзает. В тот момент где-то под черепной коробкой мерзко зашевелилось: "Если бы на нас не было никакой одежды..". Отделаться от этой идеи не получилось и когда ему начало казаться, что ткань трико его теснит, он понял, что сегодня он получит то, что хочет уже так долго. Пальцы стискиваются крепче. Он получит Пиццель! Она кричала, вопила, уговаривала.. Но Пиццано не разбирал тех слов, которые она произносит: Вся её речь слилась в один длинный, мелодичный, приятный для его ушей и воспалённого мозга звук. Даже плач.. Всхлипы проступили далеко не сразу, она держалась молодцом, но не выдержала, когда резким движением с неё сорвали верхнюю одежду. Она и стонала ритмично, одновременно задыхаясь и истерически завывая от боли, ей самой становилось стыдно от тех звуков, которые и ради кого она издаёт. В её глазах, покрытых покрасневшей пеленой застыли ужас, ненависть и боль. "Пиццель, дорогая.." он произнёс это и заглянул ей в глаза так, словно надеялся услышать отклик. "..Прими мою любовь, прими её полностью. И я, может быть, не причиню тебе зла. Слышишь?" А потом ему приспичило взять её лицо в руки, и он это сделал. Усыпанные веснушками щеки горели ярко-алым цветом, послушно переминались в большой ладони. Он наконец смог её погладить и не вызвать этим вопросов. Какие же ещё могут быть в такой ситуации вопросы? Его ладонь в дальнейшем плавно переместилась на её затылок, чтобы и там приласкать крошечную, беззащитную девочку, которая к удивлению Пиццано, даже не реагировала на знаки внимания.. Она сморщилась, самозабвенно уставилась далеко за спину широкоплечего итальянца, и захлебывалась в собственных слюнях и соплях в перемешку. Слёзы не переставали течь: казалось бы ещё немного, и земля под ними станет влажной. Они не перестали течь даже тогда, когда это закончилось. Пиццано встал на ноги и оглядел проделанную работу. Вмиг, его как будто кипятком ошпарило чувство омержения и стыда. Хотелось отвернуться, или забыть о том, что это только что сделал ты. но с другой стороны.. С другой стороны он спустился вниз, взял истерзанное пытками тельце к себе на руки, и мысленно обрадовался, когда не обнаружил сопротивления. Пиццель, словно котёнок, свернулась в клубочек и даже вдруг перестала хныкать, шмыгать, мычать. Послушная. Но жалкая.. Следом проснулось любопытство: Что, если поднять её личико и посмотреть в него? Что его встретит? Гнев? Обида? Страх? Безразличие.. меньше всего ему бы хотелось встретить безразличие. Поэтому он не стал этого делать, а просто стянул с её черноволосой головушки колпак, наклонил лицо сам и сдержанно поцеловал в макушку.